«Мы» adlı sesli kitaptan alıntılar, sayfa 15

Я очень люблю детей, и я считаю, что самая трудная и высокая любовь – это жестокость – вы понимаете?

свобода человека = 0, и он не совершает преступлений. Это ясно. Единственное средство избавить человека от  преступлений – это избавить его от свободы.

одновременно и здесь, и бесконечно далеко) – из «там» я гляжу на себя – на него и твердо знаю: он – с прочерченными по прямой бровями – посторонний

Странное ощущение: я чувствовал ребра  – это какие-то железные прутья и мешают – положительно мешают сердцу, тесно, не  хватает места.

Разумеется, это непохоже на беспорядочные, неорганизованные выборы у  древних, когда – смешно сказать – даже неизвестен был заранее самый результат выборов.

…Странно, я писал сегодня о высочайших вершинах в человеческой истории, я все время дышал чистейшим горным воздухом мысли, а внутри как-то облачно, паутинно и крестом – какой-то четырехлапый икс. Или это мои лапы, и все оттого, что они были долго у меня перед глазами – мои лохматые лапы. Я не люблю говорить о них – и не люблю их: это след дикой эпохи. Неужели во мне действительно –

Я восторженно (и, вероятно, глупо) улыбаюсь, смотрю в ее зрачки, перебегаю с одного на другой, и в каждом из  них вижу себя: я – крошечный, миллиметровый – заключен в этих крошечных, радужных темницах

Человек – как роман: до  самой последней страницы не знаешь, чем  кончится. Иначе не стоило бы и читать…

Человек – как роман: до самой последней страницы не  знаешь, чем кончится. Иначе не стоило  бы и читать…

у ней неправильно рассчитана скорость языка, секундная скорость языка должна быть всегда немного меньше секундной скорости мысли, а уже никак не наоборот.