Kitabı oku: «Геополитические перемены на БСВ в 80–90-е годы и политика США», sayfa 2

1.3. Крушение прежней системы американского контроля над политической и нефтяной ситуацией в регионе Персидского залива

Возникновение на карте Среднего Востока Демократической Республики Афганистан и Исламской Республики Иран – государств антизападной ориентации поставило под угрозу перемен общую политическую стабильность в зоне Персидского залива. Кроме того, ИРИ и ДРА стали крупным препятствием на пути американской политики более или менее спокойного установления многостороннего контроля США над главными тенденциями в Персидском Заливе и на Среднем Востоке. В лице Исламской Республики Иран и Демократической Республики Афганистан Соединенные Штаты столкнулись с враждебными им по своим идеологическим концепциям и устремлениям государственными образованиями. В соответствии с точкой зрения бывшего помощника президента США по национальной безопасности З. Бжезинского, «Советский Союз сыграл существенную роль в развитии революции в Иране. Поэтому такая опасность продолжала существовать в этой стране».³

Поэтому для Запада, который достаточно широко связал свои внешнеэкономические, а вместе с ними и политические, интересы с Заливом, осложнилась задача сохранения и дальнейшего развития своих завоеванных в прошлом политических, экономических и социальных позиций здесь. Произведя ревизию своей стратегии в Заливе и на Среднем Востоке, Запад так сформулировал свои главные задачи, которые сводились к понятию «не допустить»:

1) перехода инициативы в политической сфере Залива к радикальным режимам (Исламской Республике Иран и Республике Ирак);

2) радикализации местных обществ, и особенно их подпадания под влияние бывшего Советского Союза;

3) потери своего контроля над экспортными потоками нефти из Залива на мировой рынок.

Новая постановка задач, в свою очередь, потребовала приложения Западом и, прежде всего, Соединенными Штатами Америки более масштабной и изощренной активности.

Начиная с конца 70-х годов, США провозгласили Персидский залив геостратегически важным регионом, от которого зависит стабильность мировой экономики. Их всецело поддержали в такой формулировке союзники по НАТО. В сборнике материалов МИД Великобритании «Безопасность Персидского залива», в частности, говорилось, что «менее чем 55 миллионов персов и арабов (Персидского залива) держат «свободный мир» на «сухом барреле».⁴

При этом президенты США, начиная с Картера и далее, неизменно заявляли о праве Соединенных Штатов непосредственно вмешиваться во внутренние дела Персидского залива и Среднего Востока. Когда же в Конгрессе США задали администрации Р. Рейгана вопрос: «Какие интересы мы должны обозначить приоритетными в Заливе?» Министерство обороны и Госдепартамент опубликовали послание: «Ближний Восток и Персидский залив в совокупности являются жизненно важным регионом для США по своим энергоресурсам, стратегическому положению, по своему непредсказуемому враждебному влиянию, а также ввиду продолжительных и тесных связей Соединенных Штатов со многими местными нациями. То, что может случиться в Юго-Западной Азии, экономически серьезно скажется на индустриальном мире. Контроль СССР над нефтяным потоком из Залива на Запад, манипуляция им могут иметь серьезные последствия для всей системы западного сообщества. Мы должны помочь нашим союзникам в Персидском заливе защитить себя политически и экономически против внешней агрессии. Мы также должны поддержать свободу мореплавания, прохода через проливы».⁵ Таким образом, рассматривая ситуацию в Персидском заливе в общем геополитическом раскладе противостояния между великими державами, Запад не мог допустить сюда проникновения Советского Союза.

Наряду с фактором противоборства великих держав, нельзя было упускать из поля зрения специфику менталитета мусульманского населения местных стран. Вашингтон и другие западные столицы внимательно и настороженно следили за усилением исламского национализма на БСВ. Их целью было, включившись в «исламскую игру» при поддержке «дружественных» аравийских режимов, направить указанный фактор в русло, отвечающее интересам Запада. Однако события, произошедшие в конце 70-х годов на Среднем Востоке, выступили наперекор таким устремлениям Запада Как отметил госсекретарь С. Вэнс в Сенате Конгресса США, «религиозный фундаментализм, ставший главной политической силой Ирана, не только оказал давление, влияние на переориентацию политического мышления в регионе Ближнего и Среднего Востока, но и открыл путь для появления других антизападных форм противоборства (религиозного экстремизма, политического и экономического противостояния между Югом и Севером, в ОПЕК, ООН и т. д.)».⁶ Поэтому для Вашингтона особенно важным представлялся вопрос идеологического состояния сообщества арабских государств, которое из-за арабо-израильского конфликта имело довольно неоднозначные взгляды в отношении США. А это, в свою очередь, могло вызвать тенденцию развития сотрудничества местных государств с Советским Союзом, как с противостоящей Западу политической силой. Как было заявлено в Сенате Конгресса США, «становление исламского фундаментализма господствующей силой в Иране превратило арабский мир в турбулентную арену».⁷

Ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 года вызвал еще большее беспокойство в правящих кругах США. В Конгрессе стали раздаваться требования активного политического и даже вооруженного вмешательства США в регионе, а президент Дж. Картер 23.01 1980 года направил резкое послание руководству Советского Союза следующего содержания: «Любая попытка какой-либо внешней силы установить контроль над районом Персидского залива будет расцениваться как покушение на жизненные интересы Соединенных Штатов Америки, и такое покушение будет отражено соответствующими необходимыми средствами, включая вооруженную силу».⁸

Весь этот набор аргументации стал основанием для дальнейших действий Вашингтона в регионе Персидского залива и Среднего Востока.

1.4. Усиление тенденции жестких форм вмешательства в региональной политике США на БСВ

Оценивая в целом политическую ситуацию 80-х годов на БСВ, и в том числе в Персидском заливе, следует отметить, что здесь усилились тенденции жестких форм во взаимоотношениях местных государств и стало интенсивно нарастать многостороннее вмешательство, особенно военное, США и их союзников в дела региона.

На основе новых ориентиров американской политики на Среднем Востоке и Персидском Заливе, сформулированных президентами США в конце 70-х – начале 80-х годов, все силовые, дипломатические и финансовые ведомства США (Пентагон, ЦРУ, Государственный департамент, министерство финансов, торговли и другие министерства, связанные определенными функциями с регионом) приступили к выполнению задач по усилению американского присутствия в регионе. Так, здесь расширился контингент военных специалистов и военной техники, включая разведывательного назначения, в «дружественных» странах; в воды Индийского океана вблизи выхода из Залива вошли на патрулирование дополнительные военные суда США и Великобритании; представители секретных служб и дипломаты стали проводить активную работу по настрою правящих кругов и общественности аравийских стран против Ирана и Афганистана.

Президент Р. Рейган еще более ужесточил американскую позицию в отношении ситуации в Персидском заливе и на Среднем Востоке. Так, Белый Дом сделал официальное заявление: «Нынешнее развитие Ирана становится одним из двух (наряду с опасностью вспышки очередной арабо-израильской войны) спусковых боевых механизмов на Ближнем и Среднем Востоке для ядерной конфронтации между Советским Союзом и Соединенными Штатами Америки».⁹

Политологи же международного Института стратегических исследований, обосновывая позицию президента, отмечали в книге «Безопасность Персидского залива: внутренние политические факторы»: «Для восстановления в Заливе баланса международных сил, необходимо быстрое наращивание в нем мощи Соединенных Штатов Америки и Запада».¹⁰

Официальную позицию о действиях правительства по Ближнему и Среднему Востоку представил госсекретарь С. Вэнс, выступая в Комитете по иностранным делам Сената США 20 марта 1980 года: «Во-первых, США гарантировали независимость и территориальную целостность всех государств БСВ и ЮЗА от Египта до Индостана, включая право Израиля на мирную жизнь в безопасных и признанных границах; во-вторых, в связи с советским вторжением в Афганистан, усиливаются вооруженные силы США в Индийском океане и расширяются поставки соответствующего военного оборудования и снаряжения для союзных режимов в Персидском заливе; в-третьих, в новой политической и военной ситуации в Персидском заливе и Афганистане был введен принцип: мы имеем долю игры, наши союзники – долю, и наши противники – долю (в этой игре США осуществляют совместные действия с дружественными режимами для отражения агрессии СССР, а также со стороны других стран)».¹¹

Далее госсекретарь углубил мысль о возможных действиях США: «В случае любой коллизии в Персидском заливе будут предприняты все необходимые меры, включая и применение вооруженных сил».¹² Следовательно, Вашингтон включил военный фактор в набор своих действий в этом регионе.

В аспекте воздействия на международные отношения внутри региона новая американская стратегия сводилась ко всемерному стимулированию процесса формирования новых узлов местных межгосударственных противоречий. Последние же открывали для США и НАТО удобное поле для широкого вмешательства в дела Залива.

Узлы противоречий строились на основе трех полюсов политического противостояния – это:

1) Демократическая Республика Афганистан;

2) Исламская Республика Иран;

3) восточно-аравийские государства, а также во многом сотрудничавшая с ними, в силу сложившейся у нее специфической внешнеполитической ситуации, Республика Ирак.

Тактика Запада заключалась в поддержании атмосферы всемерного обострения противоречий между ними, с одной стороны, и в препятствовании любым поползновениям к развитию сил взаимодействия между полюсами, с другой.

Эта политическая линия действовала до окончания ирано-иракской войны, но полностью была обновлена уже на рубеже 80–90-х годов – после вторжения Ирака в Кувейт и падения авторитарного правления НДПА (ПОА) в Афганистане, когда возникла потребность ее серьезного пересмотра.

Как действовали США и их европейские партнеры, реализуя указанную политическую линию, в Заливе в 80-е годы?

Прежде всего следует сказать, что она не представляла собой жесткий первоначальный штамп, рассчитанный и утвержденный на основе политических данных региона рубежа 70–80-х годов, для того, чтобы всецело оперировать им на протяжении всего десятилетия. Да, принципы политики, заложенные в ней, были неизменными, но сама тактическая схема внутри была гибкой и корректировалась, а также дополнялась, в зависимости от появления новых обстоятельств в международной жизни Персидского залива.

Ее конкретные действия прослеживаются как в общей политической ситуации региона, так и в отношении отдельных государств. В частности, ее применение наиболее ярко можно проследить на примере Исламской Республики Иран.

1.5. Обострение взаимоотношений между США и Исламской Республикой Иран

В 80-е годы для Запада второй крупной негативной проблемой (после Демократической Республики Афганистан) выступала Исламская Республика Иран. Хотя, в отличие от установившейся в Кабуле промарксистской власти, в Тегеране восторжествовали представители шиитского духовенства, провозгласивших ИРИ, и сохранивших в народном хозяйстве частное предпринимательство наряду с действием государственного сектора в ряде ведущих отраслей, вместе с тем в исламском радикализме новых исламских властей США увидели большую опасность для своих интересов, а также для умеренных аравийских режимов. Более того, новая иранская идеологическая доктрина, основанная на радикальном шиизме, имела антизападный, особенно антиамериканский, настрой. На последнем аспекте следует остановиться более подробно, так как здесь и заключается ответ, почему США стали проводить в отношении Тегерана жесткую враждебную политику. Она весьма быстро проявилась в таких глобальных формах, как арест иранских авуаров в американских банках, в установлении тотальной блокады торгово-экономическим американо-иранским отношениям, в организации политической обструкции исламского режима и вооруженного противостояния с Ираном в Персидском заливе.

Так в чем же дело?

Ислам радикального толка, восторжествовавший в Иране в качестве господствующей идеологии, создал серьезную угрозу общему политическому климату, сформировавшемуся на БСВ в 50–70-е годы и в целом устраивавшему Запад. Новыми иранскими властями США были объявлены «Великим сатаной». Они также принялись изгонять западные и транснациональные корпорации и компании, которые подозревались в проведении неоколониалистской деятельности в регионе, из хозяйственной и политической сфер Ирана. Ими были причислены к предателям исламских народов, к пособникам Запада и сионизма в деле унижения и ограбления мусульман правители Саудовской Аравии, Кувейта, Марокко, Египта и некоторых других стран Ближнего и Среднего Востока, сотрудничавших с США. Против всех этих сил Исламской Республикой Иран стала вестись активная идеологическая работа. Ее критические материалы предназначались не только для иранцев, но и для всего населения региона.

Американская газета «Чикаго трибюн» так оценила внешнеполитические взгляды новой иранской власти: «На самом деле это представляет гораздо более масштабную идеологическую конфронтацию, которая впервые после панарабской социалистической революции, охватившей данный регион после второй мировой войны, несет чрезвычайную угрозу Западу и умеренным мусульманским режимам…».¹³

Как формировались взаимоотношения между США и Исламской Республикой Иран?

Падение шахского режима в Иране в 1979 году и захват власти представителями националистически настроенных традиционных слоев во главе с радикальным крылом шиитского духовенства, обусловили проведение внешнеполитического курса антизападной настроенности. США и их союзники на первых порах прощупывали возможности для продолжения выгодного для себя сотрудничества с новым иранским руководством. В Вашингтоне надеялись, что прозападному умеренному реформатору премьер-министру Мехди Базаргану удастся консолидировать власть в своих руках, что позволило бы расширить утраченные было рамки американских интересов в Иране. Дело в том, что Базарган в сентябре 1979 года встречался в Алжире во время местной праздничной годовщины со З. Бжезинским и искал компромисса с Вашингтоном».¹⁴

Однако события в Иране приобрели другой оборот – в ноябре 1979 года студенты-сторонники имама Хомейни захватили американское посольство в Тегеране и взяли в заложники 53 сотрудника этого учреждения, которых удерживали в течение 444 дней.

Данный акт и явно стабилизировавшийся внешнеполитический курс Тегерана, который проявлял враждебность к деятельности США в мусульманском ареале, и в частности, в Иране (руководство Исламской Республики Иран объявило Соединенные Штаты Америки врагом № 1 иранского народа), вызвали в Вашингтоне резко негативную реакцию. США заняли откровенно враждебную позицию в отношении ИРИ. Белый дом привел такое обоснование своей политике: «Захват американского посольства и силовые антиамериканские действия Исламской Республики Иран явились открытым осквернением фундаментальных принципов международной законности и прав человека».¹⁵

Администрация Дж. Картера предприняла попытку в апреле 1980 года военным способом вызволить американских заложников: в пустыне к востоку от Тегерана был высажен десант спецназа. Однако в момент подготовки операции на месте произошло столкновение вертолета с транспортным самолетом «С-130» – произошел взрыв, приведший к гибели как многих транспортных средств, так и части десантников. Таким образом, данная операция провалилась. В дальнейшем Пентагон планировал совершить высадку вооруженного десанта непосредственно в Тегеране, который при помощи заранее засланных агентов – сторонников бывшего шаха должен был совершить в стране государственный переворот. Но и эта операция была отложена на будущее.

Когда же в январе 1981 года в должность президента США должен был вступить Р. Рейган, иранское руководство объявило об освобождении американских заложников в обмен на обязательство США не вмешиваться во внутренние иранские дела и отказаться от санкций против ИРИ.

Но, несмотря на такой шаг Тегерана, американская администрация президента Р. Рейгана ещё более ужесточила антииранский курс, который по сути мало изменялся при последующих президентах. Кроме вышеназванных, каковы в более или менее подробном изложении были другие антиамериканские «преступления» хомейнистского Ирана?

Практически сразу после победы исламской революции новое иранское руководство аннулировало почти все соглашения и контракты с правительством и компаниями США. Среди них важнейшие: соглашения с транснациональным нефтяным консорциумом, в котором главенствовали американские компании; договор о военном сотрудничестве; контракты на закупку американских вооружений, военной техники, военной и гражданской промышленной технологии (в сопровождении соответствующего сервисного обеспечения), а также на приобретение потребительских товаров. По данным Вашингтона, потери американской стороны только по контрактам военного назначения составили 10–12 млрд. долл.¹⁶

Если брать ущерб, нанесенный новыми иранскими властями американцам, в целом, то всего в Иране прекратили свои операции около 350 американских компаний, и в их числе «Нортроп», «Локхид», «Белл», «Дженерал моторс», «Вестингауз», «Дюпон де Немур», «Бечтел», «Грумман» и другие.¹⁷ В частности, пострадали компании, занимавшиеся строительством и оснащением оборудованием большого числа объектов в важных отраслях народного хозяйства Ирана, и в том числе: участвовавшие в поставках компонентов, узлов и запасных частей для сборки вертолетов «Белл хеликоптерс» и автомобилей «Дженерал моторс оф Иран»; создававшие крупный медедобывающий и медеплавильный комплекс; строившие заводы по сжижению газа, а также производственную базу домостроительства в Тегеране и ряде других иранских городов.¹⁸

Также определенные потери американская сторона понесла из-за отказа ИРИ продавать нефть Израилю и ЮАР, с компаниями которых тесно сотрудничал американский капитал.

Следует сказать, что иранская национализация и изгнание засилья иностранцев из народного хозяйства нанесли серьезный удар по интересам европейских стран, Японии и других иностранных государств, чьи компании функционировали на иранском предпринимательском рынке. В частности, было прекращено сотрудничество с западными компаниями: на строительство металлургических заводов в Ахвазе и Бендер-Аббасе;¹⁹ атомных электростанций, в том числе в Бушахре и на реке Карун;²⁰ нового международного аэропорта к югу от Тегерана и многих других объектов. По данным иранской газеты «Эттелаат», всего была запрещена деятельность 56 японских и большое количество компаний других стран.²¹

Кроме того, были аннулированы контракты о сотрудничестве за пределами Ирана: с государственной компанией ФРГ «Золд Джеттер» на строительство подводных лодок, отсрочена оплата очередных взносов кредита, предоставленного Ираном Англии в дореволюционный период на сумму 0,8 млрд. долл.²²

Однако следует обратить внимание на существенное отличие между подходом иранских властей к американскому присутствию в Иране, с одной стороны, и к таковому иного иностранного капитала – с другой. Отношение к европейским компаниям и их предпринимательству на иранском рынке было более снисходительным. При этом также нужно учесть, что интересы восстановления народного хозяйства, понесшего большой урон в ходе революционной смуты и смены власти, требовали сохранения определенного сотрудничества с Западом. Поэтому, по прошествии первой волны ломки в общественной жизни Ирана, новое правительство страны несколько ослабило введенные было ограничения для ряда совместных ирано-иностранных компаний. Однако это не означало возвращения к прежней тесной зависимости от иностранного капитала, что имело место в шахский период. «Прощение», в частности, коснулось автостроительных заводов «Пейкан», а также сотрудничества с иностранными компаниями-поставщиками полуфабрикатных изделий и узлов: «Пежо-Ситроен», «Рено», «Тальбот» и др.

Таким образом, «антииранизм» Запада был обусловлен недовольством его корпораций, высокие прибыли которых обеспечивались за счет господства западных монополий и других форм предпринимательства капитала на мировом рынке и за счет неэквивалентного товарообмена между Севером и Югом. А ведь иранская форма «расправы» с иностранными компаниями могла быть воспринята в «третьем мире» как пример для подражания. Поэтому западные правительства, и, прежде всего, США, весьма оперативно применили к ИРИ режим ответных жестких санкций.

Для нанесения ударов извне наиболее болезненным представлялось экономическое хозяйство Ирана. Уже в первые дни иранской революции западные компании начали отзывать своих специалистов с объектов на территории Ирана, разрывать или ужесточать условия коммерческих и валютных соглашений, отказываться от поставок технологий и различного сырья.²³

Когда же Тегеран стал восстанавливать в определенных пределах контакты с иностранными компаниями, правительства западных держав приступили к реализации более щадящей политики в отношении Ирана. Однако она была специфичной со стороны каждой иностранной державы – так себя повели европейские державы и Япония. Многие из них, преследовавшие прежде всего коммерческие интересы своих компаний, в 80-е годы продолжали свою активную деятельность на иранском рынке и преуспели, сохранив ведущие позиции в импорте ИРИ, то есть в своих прибылях от иранских нефтедолларов.