Шипение в саду - не тот звук, который может игнорировать женщина со времен Евы в райском саду, и я не стала исключением.
Ты знаешь, так иногда пишут на могильных плитах:
Прерви, прохожий, свои мечты!
И я был тоже, таким как ты.
И ждать недолго тебе, поверь,
Чтоб стать таким же, как я теперь.
Дорогой Доггер.
Я яростно вонзила зубы в крекер, пытаясь вызвать его образ в своем воображении. Попыталась представить, как мы вдвоем наклоняемся над булькающей мензуркой в лаборатории и с умным видом киваем друг другу, когда жидкость меняет цвет, но бесполезно.
Магия не работает, когда тебе грустно.
Я осознала, что откладываю визит в лабораторию по этой самой причине, и была шокирована. Надо немедленно решить вопрос.
– Это де Люс, – прошептала я. – Флавия. Мне нужен твой совет.
Я предусмотрительно продумала разговор, пока шла из академии к телефону, и осторожно подбирала слова. На земле нет существа, которое откажется дать совет, и я собиралась воспользоваться этим фактом в полной мере.
Ты узнаешь искусство элегантного насилия. О, не смотри на меня так. Овощечистку, терку для сыра и штопор часто недооценивают в качестве средств избавления от противника, знаешь ли, не говоря уже о вилке для солений.
Но под пыткой даже дерзкая мысль может служить облегчением.
Обычно я не сплетничаю, но некая внутренняя сила внезапно заставила меня выплюнуть фрагмент информации, как автомат выплевывает билеты.
Никогда бы не подумала, но я скучаю по своей сестрице. С неожиданной болью в сердце я осознала, что она была лимоном для моей рыбы, соусом для чипсов и что без нее моя жизнь будет не такой приятной. Странная мысль в странное время, но жизнь вообще странная штука. По крайней мере, моя.
Спустя то, что показалось мне вечностью, а в реальности наверняка было меньше минуты, дверь чуть приоткрылась и нам явилось привидение в халате, очках с толстыми стеклами и в папильотках.
Низкие облака, сердито смотревшие на высокие здания гостиниц, казались воспаленными внутренностями из-за красных отблесков, отбрасываемых неоновой рекламой. Мокрые тротуары напоминали какой-то безумный ковер, сшитый из клочков, – вперемешку текучие цвета и бегущая вода. В сыром мраке сверкали огни трамваев, и вечерний воздух остро пах озоном.