Kitabı oku: «Путь Черной молнии 2», sayfa 2
Глава 2
Коварство Аркана
В тот же вечер, когда приятный отдых в сауне шел в полном разгаре, приехал из управления полковник Шилов. Заглянув на минутку к «гостям», он тут же попал под настойчивые уговоры офицеров и, в конце концов, согласился провести экскурсию по блоку «В».
Шилов вызвал к себе исполнявшего обязанности ДПНСИ Брагина и попросил увести девушек в камеру. Затем в полном составе комитетчики отправились в коридор смертников. Дежурный контролер, глянув в смотровой глазок, встроенный в центральную дверь, увидел целую делегацию. Прапорщик, рванулся было доложить по телефону, но заметив вовремя среди незнакомых офицеров Шилова и Брагина, открыл дверь. Контролер подумал, что производится проверка и вытянувшись по струнке, отдал честь и отрапортовал, что в блоке все спокойно и осужденные ждут команды для отдыха.
– Отставить отбой! – Громко сказал Шилов, – прапорщик, открывай нам третью, шестую и десятую камеры. Наши гости из Комитета Государственной Безопасности лично желают взглянуть на особо опасных преступников, – он специально расшифровал аббревиатуру КГБ, чтобы дежурный понял, какие важные люди посетили блок.
Первой открыли камеру под номером три, где сидел осужденный Ирощенко. В целях безопасности решетчатую дверь оставили закрытой.
– Осужденный Ирощенко, статья 206 часть вторая, статья 77 часть два, 102 часть первая, приговорен к высшей мере наказания, ожидаю решения Верховного суда, – скороговоркой доложил заключенный.
– Однако, букет у тебя из статей, да такой яркий, и кровью попахивает, – высказал свое мнение майор Шаронов.
– Это Ирощенко, один из зачинщиков бунта во второй колонии, – подсказал полковник Шилов.
– А-а, это зона, где эти б… бунт разожгли, – злобно проговорил Брылов, решив подыграть майору.
– Что, мразь, не вышло, по-вашему? Никогда вам бандюгам не будет от нас покоя. Не ждите «скащухи» от государства, все равно мы вас начисто изведем, – с презрением высказался старший лейтенант Лацис.
Брагин стоял позади всех и слушал, как выпившие офицеры бранят Ирощенко. Ему были неприятны их нападки. Если рассуждать справедливо, Ирощенко и так получил, что отмерило ему по закону советское государство. К чему же навешивать на него лишние ярлыки. Кажется, в тот момент Брагин тоже чувствовал боль от оскорблений адресованных бывшему офицеру СА.
Сергей Ирощенко стоял, широко расставив ноги, и держал руки за спиной, как обязывал внутренний распорядок тюрьмы. Он вынужден был молчать и слушать словесные оскорбления. Хотя внутри у него все кипело при виде наглых и пьяных физиономий офицеров. Бесполезно им сейчас объяснять, что отборным, словесным «поносом» они только позорят лицо офицера госбезопасности. Ведь настоящий офицер, дороживший своей честью, никогда не опустится до уровня уличного быдла и не станет «пачкать» свой мундир, показывая степень своего интеллекта, даже находясь в пьяном виде.
Следуя дальше по коридору, офицеры по порядку осматривали открытые камеры. Капитан Брылов после принятия спиртного, был немного не в себе. Ему показалось, что Ирощенко прямо и дерзко смотрел ему в глаза, а это сильно не понравилось высокомерному капитану. Когда выходили из блока, Брылов обратился к полковнику Шилову:
– Алексей Дмитриевич, вот бы мне с глазу на глаз побеседовать с этим извергом, я бы растолковал ему, кто есть кто. А, товарищ полковник, как вы на это смотрите?
– Вполне решаемый вопрос, – улыбаясь, ответил Шилов, – как-нибудь напомни мне об этом, организуем встречу.
«Слава богу, – подумал Брагин, когда дверца «УАЗа» захлопнулась за охмелевшей командой, – сегодня они, как никогда перебрали».
Проводив до стоянки начальника СИЗО и усадив его в служебную «Волгу», Брагин направился на первый этаж в левое крыло корпуса, где располагались транзитные камеры. Сегодня днем ему пришлось оказать должное внимание Аллочке из Спецчасти. Попросив ее разыскать карточку осужденного Воробьева Александра, Брагин был удивлен, когда служащая сообщила, что на данный момент его содержат в транзитном коридоре, а не как положено – в камере для осужденных. По секрету девушка еще добавила, что инициатором перевода был капитан Ермолов, инспектор оперчасти; якобы осужденный Воробьев находится у него в оперативной разработке. Сергей поблагодарил Аллочку за информацию, одарив ее шоколадкой «Рот-Фронт».
Когда дежурный по этажу ввел в кабинет Александра Воробьева, он сильно удивился, увидев старого знакомого.
– Здравствуй Воробьев, садись напротив, разговор у нас будет долгим и очень интересным, – произнес Брагин интригующе.
– Здрасте, гражданин капитан, чем я тебя заинтересовал? По-моему, я ничего такого не натворил.
– Александр, начнем с того момента, когда тебя поместили в транзитную камеру. Это тебя нисколько не удивляет?
– Конечно, удивило, я ведь в осужденке должен сидеть, и тем более приговор мне еще не утвердили. За каким рожном меня в транзитку посадили?
– Видимо, кому-то стало нужно, чтобы ты оказался в камере, где контингент заключенных быстро меняется, – опять интриговал Брагин, – день прошел, глядишь, а твоего знакомого на этап отправили…
– Кому-кому? Вам это нужно. Вы же нас рассаживаете по хатам.
– Не обобщай. Конкретно этим занимается спецчасть, так что прошу учесть этот момент. Александр, давай перейдем к делу: ко мне поступила информация, что тебя в скором времени ожидают крупные неприятности.
– Не понял, капитан, а мой новый срок – это манна с неба. Мне, что по этому поводу, радоваться нужно? По-моему это самая большая неприятность за последнее время. А в остальном у меня все было неплохо.
– Ты в курсе, что такое кровная месть?
– Если рассуждать по-простому, то один человек насыпал соль на рану другому, который обязан кровно отомстить.
– Вот именно, обязан. А по людским соображениям это средневековое возмездие, когда людей резали, как баранов, и уничтожали под корень, заметь, все семейство, а не только одного, объявленного «кровником», – добавил Брагин.
– У итальянцев это называется вендеттой, – поправил Александр.
– Совершенно верно. Вот, я и напоминаю тебе, что бывает с человеком, у которого появляется кровный враг.
– Слушай начальник, не ходи вокруг да около, скажи, наконец, о ком и чем идет речь.
Брагин достал из кармана сложенный вчетверо лист, вырванный из школьной тетрадки, и протянул Воробьеву.
– Прочти – это копия. Кому она адресована, я пока не знаю, но самое интересное в том, что здесь указана твоя фамилия.
Александр прочел записку и, разведя руки в стороны, удивленно заметил:
– Да, это моя фамилия, но мало ли Воробьевых сидит в тюрьме.
– На данный момент в этом СИЗО под фамилией Воробьев, числишься только ты. Имей эта записка срок давности, то совершенно бы не заинтересовала меня.
– Командир, но я, правда, не пойму о чем идет речь.
– А на свободе у тебя были враги?
– Таких, чтобы охотились за мной и убили, не было. Если только по моему первому уголовному делу…
– А что, по-твоему, в нем примечательного?
– Меня спровоцировали на драку с кемеровскими парнями. Короче, объегорили и подставили. Одного кемеровчанина я сильно побил. Конечно, можно было на суде переквалифицировать статью на обоюдную драку, но у потерпевшего парня папаша оказался очень влиятельный и купил судью с потрохами. Об этом мне адвокат намекнула.
– Да-да, я просматривал твое дело.
– А тебе-то это зачем, начальник?
– Интерес у меня к тебе имеется… А еще к твоему хорошему знакомому – Сергею Ирощенко.
– Какой еще интерес?
– О случае, почти двухлетней давности. Вот слушай: жил да был в одной зоне блатной. Нормально жил, всего ему хватало, да решил он с судьбой в орлянку сыграть. Попал он на крючок к начальнику оперчасти, да так сильно, что сорваться не мог, и стал работать на «кума». Авторитеты раскусили его, и однажды этот блатной был найден мертвым в уличном туалете.
Брагин заметил, как Воробьев изменился в лице и слегка заволновался. Затем, взяв себя в руки, проговорил:
– Ну, было такое, знаю я о том случае. Так, какой у тебя интерес к нам с Ирощенко?
– Если я не ошибаюсь, в том деле было трое исполнителей воли одного авторитета… – Брагин не стал называть имен, решив проверить реакцию Воробьева.
– Капитан, к чему этот ребус? Я все равно не понимаю, на что ты намекаешь.
– Да ладно, Александр, мне все известно, но хочу успокоить тебя, я не дознаватель и не следователь, и вашу с Ирощенко тайну я не собираюсь кому-то раскрывать. Это ваши минувшие дела, и меня они не касаются. Сейчас меня волнует другое обстоятельство.
Воробьев почувствовал душевный дискомфорт от подобной раскладки фактов со стороны оперативника, но решил узнать до конца, чем закончится эта «ломка». Но Брагин и не собирался давить на него, ему было необходимо вывести Воробьева на откровенный разговор.
– Александр, я понимаю, что с моей стороны все слова звучат неубедительно. Но… Чтобы ты доверился мне, я предлагаю встретиться с одним, близким тебе человеком.
– Подожди, подожди, командир. В чем я должен тебе довериться и кто тот – близкий мне человек?
– Потерпи три дня, я заступлю в следующую смену на круглосуточное дежурство, и ты обо всем узнаешь.
– Нет-нет, ты хочешь, чтобы у меня от любопытства «крыша съехала».
– Я еще раз прошу тебя, потерпи. На данный момент, единственное, что мне необходимо знать, это… – Брагин прищурился, интригующе поглядывая на Воробьева, – вспомни какой-нибудь случай в своей жизни, из которого будет ясно, кто все-таки хочет за что-то тебе отомстить?
– Капитан, я, правда, не могу припомнить.
– Кстати, если речь зашла о кровной мести, может так статься, твоим родным тоже не поздоровится.
– Ты говоришь о моей маме?
– Вполне возможно, я не исключаю такого исхода дела. Ты извини, что так много на тебя нагрузил. Сейчас тебя отведут обратно в камеру, а ты вспомни хорошенько, кто все-таки может быть твоим кровным врагом. И еще, Александр, прошу тебя, пока ни с кем не делиться о чем мы с тобой говорили.
Перед тем, как Воробьева водворить обратно в камеру, его посадили в бокс, поэтому нашлось несколько минут для обдумывания загадочной ситуации. «Кто мог написать такую маляву? Кому захотелось свести со мной счеты? Есть только один человек – это Аркан, но как он мог узнать, что я и есть тот паренек, встретившийся ему в тайге. Ладно, допустим, это он, что из этого следует…? А странная какая-то стычка у нас с азиатами случилась. Волчонок – понятное дело. Азиат не простил ему проигрыша. Дождался ночи и бросился на него с заточкой. Тут я его вырубил. Затем второй азиат кинулся на меня и хотел проткнуть… Что-то здесь не так. Из-за проигранной партии сразу двоих на ножи ставить… Тем более парней-азиатов на тюремный режим гнали по этапу, зачем им такие заморочки? Что-то не вяжется в этой истории. Может, мне «измена» катит? Наслушался историй про «мокрушников», которых подсаживают в камеры, а теперь мерещится, что потасовка с азиатами – это не случайность. Надо все-таки с Волчонком посоветоваться».
В шумной, многолюдной камере ни кому не было дела, зачем вызывали Александра и только один Волков, как-то особенно посмотрел на Воробьева. Вечером, когда людской гомон затих, и большинство мужиков улеглось спать, Волков решил поговорить с Александром и подсел к нему на шконку.
– Санек, я вот что думаю, может не случайно боженька свел нас в этой хате, не будь тебя, меня бы сейчас с номерком на ноге на том свете черти встречали.
– Причем здесь боженька?
– Взял он и нашептал кому-то из ментов, чтобы тебя именно в эту камеру бросили.
– Шутишь? А мне сдается, что это спецчасть перепутала, – предположил Воробьев.
– Да нет, я думаю, здесь совсем другое, такой перетасовкой может заняться другая служба, к примеру – кумчасть.
– Волоха, ты на что намекаешь?! – возмутился Александр.
– Так, Воробей, смени тон. Я хочу конкретно с тобой пошептаться… Ты меня от смерти спас, а я не привык оставаться в долгу и хочу хоть как-то тебя отблагодарить.
Волков достал из кармана куртки записку и протянул ее Воробьеву. Если бы среди ясного неба внезапно засверкала молния, и грянул гром, это явление не так бы поразило Александра, как прочитанная записка. Слово в слово текст походил на тот, с каким он ознакомился в кабинете капитана Брагина.
– Откуда она у тебя?
– Маляву мне с воли подогнали и, как видишь, базар идет конкретно о тебе. Санек, я сижу в лагерях полжизни и научился выкупать4 людей по одному только разговору, я уже молчу о поступках. Нутром чую – ты нормальный парняга, потому мне интересно, как, черт возьми, ты успел пересечься с одним авторитетным человеком. Думаю, по маляве ты уже догадался, что этот авторитет – мой кореш.
– Волоха, для начала давай все-таки выясним, о ком идет речь, а потом постараюсь вспомнить, кому же я пересек дорогу.
– Я могу тебе доверять?
– Можешь. Обещаю, все останется между нами.
– Когда, и за что, ты насыпал перца на рану моему корешку Аркану, что он просит, как следует тебя прощупать?
Вот теперь Александр понял, что все это время речь шла о воре.
– Надо же, он обо мне до сих пор не забыл… Если разговор пойдет о нем, то это дело давнее. Ты хочешь, чтобы я рассказал, как мы с ним пересеклись?
– Ты еще спрашиваешь, я просто сгораю от любопытства. И как вам удалось пересечься в этой жизни, ведь он практически из лагерей не выходил?
Александр подробно рассказал Волкову, как им с дедом пришлось встретиться с Арканом и его подручными в сибирской тайге, и как они их бросили на болотах, спасая свои жизни.
– Так вот в чем дело! – воскликнул Владимир и, покачав головой, мудрено продолжил, – да, жизнь штука сложная, не знаешь, за каким углом тебя очередной раз долбанет по голове. Санек, а теперь дай мне слово, что нигде и никому не упомянешь имя Аркана.
– Я – могила, – твердо заверил Воробьев.
– Давай подумаем, как нам выкрутиться из этой ситуации. Аркан слов на ветер не бросает, если он наточил на тебя нож, как пить дать, он и в тюрьме достанет. Пока мы вместе, ни одна собака тебя не укусит, но если нас развезут по разным зонам – это будет кирдык. Науськает на тебя братву, и не успеешь дать им оборотку, как окажешься «холодненьким» в бункере с опилками.
– Волоха, пусть малолетки боятся его пурги, я вышел из того возраста, чтобы перед такими Арканами трястись и ждать, когда мне голову расшибут. Я готов с ним встретиться хоть сейчас. Если он справедливый, какими должны быть воры, то мы уладим этот вопрос.
– Санек, как ты не понимаешь… По сути, тебе брошена предъява, ты покусился на жизнь авторитетного вора. Но кое-что в этой истории играет тебе на руку, это то, что вы с дедом не сдали Аркана ментам.
Александр предпочел не говорить Волкову об этом факте, ведь они с дедом показали начальникам и солдатам место на болоте, где остались беглые. Но, тогда ему было пятнадцать лет, и о каких-то понятиях и правилах в тюремной среде, он не мог знать. Потому отвечать перед вором за свое прошлое, не собирался. И к тому же родного деда Михаила, Александр никогда не предавал и не предаст.
– Я хорошо знаю Аркана, у него натура гнилая, – продолжил Волков, – и потому предупреждаю, твоей смерти ему будет мало, он захочет и деду Михаилу отомстить.
– Вот сука, какой кровожадный, – с ехидой произнес Александр.
– Да, он мстительный.
– Мы с дедом на себе уже прочувствовали. – Воробьев, решив сменить тему разговора, спросил, – Волоха, а почему ты решил, что меня оперчасть перевела в эту хату?
Волков оглянулся по сторонам и, убедившись, что их никто не подслушивает, тихо ответил:
– А ты до сих пор не понял.… Если бы ты пришел в эту хату с утвержденным приговором…
– Я знаю эту постановку.
– Тем более, объяснять тебе не надо. Такая кутерьма очень редко происходит. Но есть еще одно объяснение, в транзитной хате легче с кем-нибудь свести счеты.
– А разве есть разница, где бы меня убили, в обычной камере или транзитной?
– Санек, если эту беду затеял Аркан, то для него найти мокрятника5, что два пальца обмочить. Ты еще не искушен в делах такого рода, за бабки можно кого хочешь купить или приказать мокрушнику убить в счет погашения долга.
– А тебе не пришло в голову, что азиаты…? – интригующе спросил Александр.
– Ты тоже об этом подумал?! Я не раз в уме проворачивал эту ситуацию, по-моему, неплохой способ вызвать такого как ты на конфликт. А тем более ты сам им «занозил, когда одному из них супинатор к глотке приставил. И если один из азиатов оказался в транзитке по твою душу…
– То не смог довести дело до конца, – продолжил мысль Воробьев.
– А это значит…
– Надо ждать еще кого-то. Выходит, это Аркан меня в транзитную камеру с помощью оперчасти определил.
– Это все наши с тобой догадки. Судя по тому, как Аркан мне доверяет, он должен ввести меня в курс дела. Подождем еще.
– Скажи, если Аркан твой кореш, тогда зачем ты мне помогаешь?
– Санек, жизнь не топчется на месте, меняется все и люди в том числе. Иногда обстоятельства оказываются сильнее нас. Жизнь так начинает мотать, что спустя годы мы уже друг друга не узнаем, а еще хуже – не доверяем. Потому что люди в клетке – те же звери. А неволя меняет человека до неузнаваемости. Я ставлю в пример своих корешей и знакомых, они все изменились не в лучшую сторону. А с Арканом мы еще с малолетства дружили, даже братались кровно, – Волков показал на запястье левой руки белый шрам от давно зажившего пореза, – но жизнь раскидала нас по разным тюрьмам и лагерям. Много лет прошло. У него теперь своя жизнь, у меня своя. Он не забыл меня до сих пор и это дает мне право, называть его своим корешем. Я не знаю, как он в натуре ко мне относится. Вор и мужик – это два разных сословия. По сути, я завязал все дела с блатными и взял в руки кайло, а иначе говоря, сел работать за швейную машинку. На особом режиме это не считается западло, там многие работают. А ты, как думаешь, почему суд перевел меня на строгач6?
– Понятия не имею.
– Только после того, как я снял все постановления за нарушение режима и стал работать на производстве.
– Волоха, лично я, считаю это нормальным. Крепкие и умные мужики ни в чем не уступят блатным. На «Двойке» я хорошо знал Леху Дрона, мы с ним кое о чем разговаривали, и я ему благодарен за те немногие жизненные уроки, которые он успел мне преподать. Мне кажется Дрон и Аркан, совершенно разные люди, я сужу по их поступкам. Дрон был справедливым, ждать подвоха с его стороны не приходилось, он всегда говорил открыто и не боялся ни ментов, ни беспредельщиков.
– Что касается покойного Лехи Дрона, то он не был вором-законником. Он был авторитетом среди братвы. Положенцем, то есть без пяти минут вором. Он отходил пятилетний срок и был готов к коронованию. Воры приняли бы его в свою семью, но Леха не успел – сыграл в кленовый ящик. Аркан и Дрон, может и схожи по понятиям, но характеры у них разные. Человечности у Аркашки мало. А среди нашего брата, сама жизнь обязывает вора быть справедливым, он решает самые сложные вопросы и разводит конфликтные ситуации между спорящими. С его мнением обязаны считаться все. Если вор начнет перегибать палку, его обязательно одернут, но только свои, приближенные по статусу законники. У воров на сходке всегда одинаковое право голоса, и каждый смело выскажется, о чем думает. Вот этим и отличается воровской закон от закона, по которому живут люди на воле. У комсюков существует строгая субординация, как в армии, низы не могут критиковать верха. Почему? Потому что их быстро скинут со своих насиженных мест…
– Что-то тебя на политику потянуло, – перебил Александр.
– А у нас, о чем бы ни говорили, все политикой заканчивается.
Короче Санек, продолжаю тему: у воров все прозрачно, откусил кусок от «общака», получи по полной. Кто-то из авторитетов накосячил, выставят на круг и спросят. Так что, это общее сходство в воровских взглядах, а люди с их натурами и всякими делами, могут быть разными. Дрон был моложе Аркана и намного мягче, но если судить о бунте, Леха человек решительный. Аркан суровую школу прошел: строгачи, БУРы, крытки. Его менты ломали, разные прокладки ставили, чтобы опорафинить, но все бесполезняк. Он и общаки держал в разных местах. Одним словом, сравнивать между собой Дрона и Аркана, трудно.
– Ну, ты меня совсем успокоил, – с сарказмом произнес Воробьев, – значит, мне осталось только ждать, когда какая-нибудь «торпеда» по сонникам кислород перекроет. Ты знаешь Волоха, мне этот Аркан, как «зайцу стоп сигнал». Я не такой, как он – не привык исподтишка. А вообще я думаю, он поступил по б…..и. Не надо было Аркану с его корешами, меня и деда за быдло держать. Дед у меня на фронте снайпером был, да еще в разведке поднаторел «языков» брать. Он быстро их скрутил. Правда, потом нас обманули, рассказав байку про родственников, и мы им поверили. Развязали, напоили, накормили по-людски и объяснили, как к дороге выйти. А они…? Связали нас и заставили вести через болото к трассе. А потом что? Прикопали бы в тайге, и ищи свищи нас. Волоха, благородные воры так не поступают. Вот ты, будь на месте авторитета, как бы нас рассудил?
– Напросились волки к пастуху овец стеречь… Это я об Аркане и его корешах. В целом, я считаю, вы с дедом поступили правильно. Не нужно было вас провоцировать и все получилось бы «тип-топ». И законы гостеприимства в тайге нарушили не вы, а Аркан и его архаровцы. Когда люди в побег уходят – это уже не люди, а волки, а таким, как известно, закон не писан. Кого встретят на своем пути, того и валят. Трупов-то они немало после себя оставили. По-любому хотели выжить. Поймали бы, всем «вышак» присудили.
– Волоха, вот ты говоришь, Аркан из тюрем не вылезал, а почему он до сих пор не попал на «полосатый» режим? Ведь судьи должны были давно признать его ООР.
– Здесь, в натуре ты правильно заметил и я сам удивляюсь, почему Аркану не влепили статью за рецидив.
– Что посоветуешь, как мне дальше быть?
– Я наведу справки, так сказать – «прозондирую почву». Аркана я давно не видел. Попробую связаться с ним, через братву маляву отошлю. Быстрее бы в зону отправили, там этот вопрос я бы одним махом решил. Нам бы с тобой Санек в одну зону попасть, я тебя не дам в обиду. А пока нас держат в этой хате, будем вполглаза спать. Узнать бы еще, какая сука «помогла» тебе в эту камеру попасть. По крайней мере, прояснилось бы, откуда ветер дует.
– И все-таки, вдруг окажется, что к этому делу приложил руку авторитетный вор…
– Ты хотел уточнить, по понятиям ли с тобой поступили? Скажу прямо – нет! Но ты не докажешь, что это сделал Аркан. Если бы конкретно узнать, тогда… – Волков презрительно прищурился.
– Я постараюсь узнать.
– У тебя среди ментов подвязки7 имеются?!
– Есть один канал, но придется какое-то время подождать, – улыбнувшись, ответил Воробьев.
