Kitabı oku: «Король Мистрока. Красный Вестник», sayfa 2
Глава третья
До Драконьего Севера
Ветер гулял по холмам, подхватывал брызги шустрых рек и волновал глади озер. Ветер многое видел и многое знал, наверное, поэтому дух ветра Гоа был олицетворением мудрости и знаний. Морозный осенний ветер с дождем привел Мэтта обратно в Угорье в час самой глубокой ночи. Таверна уже была закрыта, а вокруг ни единого следа никаких всадников. Наверняка этот хитрец Иннес просто подшучивал над Кэнаном, желал вызвать в нем панику, которая заставила бы бросить все и бежать прочь из Риверлока. Но Мэтт не спешил покидать край дождей. Он должен был забрать отцовский меч. Из всего, что Мэтт рассказал Иннесу под видом опьянения, правдой было лишь его имя и рассказ о странствиях с отцом.
Черной тенью Мэтт прошелся по единственной улице Угорья и, подойдя к дверям таверны, дернул за ручку. Заперта, иначе быть и не могло. Тогда Мэтт снял башмак и вытянул из-под стельки отмычку. Дверь таверны продержалась всего каких-то пару минут, затем тихо скрипнула, раскрываясь перед странником.
Мэтт вошел, поступь его была легка, но беззвучной ее назвать было трудно. Если хозяин таверны еще не спал, то наверняка услышал хождение внизу.
Ни на одном из столов не лежало его пояса с ножнами, а темно-зеленый плащ не свисал ни с одной из спинок стульев. Кэнан сперва заглянул в кладовую, в которой вечно копошился хозяин таверны, а затем, ничего своего там не обнаружив, поднялся на второй этаж. Всего пять гостевых комнат, из которых занята лишь одна. Оно и неудивительно, деревня жила за счет рыбной ловли из близлежащей реки Фейд, богатой осетровыми, усачами, карпами и уклейками. До деревушки вела лишь одна несчастная проселочная дорога, затопляемая в сезоны дождей, как сейчас. Из-за этого торговцы скорее выбирали обходить данный населенный пункт и либо использовали для ночлега по пути в Грегорию городок Белос, либо останавливались в Редколесье, если держали путь в Кант (Драконий Север, если иначе).
Мэтт нашел комнату хозяина. На деревянной табличке на двери выжжена фраза «Не беспокоить никогда». Мэтт решительно вошел и приблизился к кровати усатого мужчины, завернутого в меха. Хозяин ощутил дуновение ветра и приоткрыл глаза, когда Кэнан стоял прямо над ним. Только мужчина хотел взвыть о помощи, как Мэтт приставил к его горлу кинжал, отнятый у Иннеса.
– Дважды спрашивать не стану. Где мои вещи?
Мужчина тихо замычал и глазами указал под свою кровать.
– Только пискни – я убью тебя так же, как и твоего дружка. Он наверняка уже истек кровью где-то среди вересковой пустоши. Ясно? Я просто покину вашу деревню и больше никто не пострадает. – произнес Мэтт, и когда хозяин согласно кивнул, убрал холодное лезвие от его дрожащей кожи.
Мэтт глянул под кровать и достал оттуда длинный сундук, в котором нашел свой меч и аккуратно сложенный высушенный темно-зеленый плащ.
– Решил себе их оставить, а? Думал, я больше не вернусь. – с кривой улыбкой произнес Мэтт, крепко накрепко затягивая пояс и ремешок плаща.
Хозяин молча трясся в своей кровати, по нему было видно, что сознание после сна не совсем вернулось. Мэтт молча покинул его комнату, спустился на первый этаж и выбежал на крыльцо. Деревня безмятежно спала, даже бродившая тут ранее собака куда-то запряталась. Стучал по серым черепичным крышам дождь, стекал под сваи и каменные фундаменты. Мэтт спустился к дороге, держа кисть на стальном эфесе меча в виде драконьего глазного яблока, и увидел за домами быстро приближающиеся огни факелов. Почти в тот же момент донесся перестук копыт. Вот и обещанные всадники.
Глава четвертая
Хуведберг – колыбель Драконьего Севера
Ветер хлыстал выстроившихся на крепостной стене арбалетчиков, даже теплые меха не спасали от беспощадной стихии. А ведь самые стойкие и жестокие холода были еще впереди, владыка мороза Фриссер насылал своих белых всадников, чтобы рассыпать на землю лед и стужу, ближе к празднику зимы, Ниттдексилу. Поэтому Вульфар Справедливый наслаждался последними теплыми деньками, когда волосы в носу еще не покрывались льдом, превращаясь в сосульки, а руки без перчаток не обмораживались до такой степени, что жизнь человека спасала лишь ампутация. До конца текущей недели еще можно было остановиться и отлить, сняв штаны, потом придется ссать под себя, не слезая с лошади. Бывали среди людей Вульфара и такие смельчаки, что все же решались отходить по нужде в заросли. Одним из них был бывший форинг, правая рука конунга Вульфара, Харальд Красный, более известный в народе, как Харальд Беспалый.
На холме перед деревянными стенами города появились остовы воинов. Сперва показались верховые с оленьими рогами на шлемах, затем замельтешили длинные пики, к древкам которых примотаны трепещущие на ветру красные флаги с гербом дома Бьорнбор, пеших воинов. Скелет дракона на красном полотнище, окруженный синими рунами «В», все же явился к стенам столице западного Канта.
Вульфар хмурился. Он почесал густую русую бороду рукой в перчатке и поспешил спуститься со стены.
– Верховный властитель! Люди Белой Вороны уже у наших стен. Мы еще можем отдать приказ о нападении. – к Вульфару подошел и поклонился форинг Грейл Эйкшолл, сын ярла Кистенфьорда, командующий одним из сильнейших хирдов.
По спине командующего спускался плащ из шкуры снежного волка, под ним поблескивала кольчуга и шерстяной жилет с гербом дома Сварт.
– Отставить, – произнес конунг сперва тихо, затем уже обратился ко всем воинам, стоявшим у ворот крепости. – Держим оружия в ножнах! Пусть копья пронзают лишь небо! Когда люди Белой Вороны приблизятся – опустите им мост.
– Владыка, – в последней попытке вразумить государя, обратился форинг Грейл. – Неужели вы хотите сдать им нашу столицу без боя? Парни готовы пролить кровь, они жаждут битвы, хоть против них и идут их братья. Мы все считаем происходящее предательством, я знаю, что и вы тоже.
– Отставить, Эйкшолл. Я не хочу проливать кровь. Под знаменами Бьорнборов вдвое больше людей, весь восточный север, включая наших поверженных вассалов. Неделю назад за считанные часы пал Кистенфьорд, твой родной дом, мой друг. – Вульфар похлопал командующего по плечу и направился к длинному дому, поглощенный тяжкими раздумьями.
Ветер разъяренно подхватывал колючие кристаллы снега и посыпал ими стены, крыши и укутанные в меха и сталь тела. Флаг дома Сварт – Заснеженная горная вершина, за ее плечами горы поменьше, а над ними вместо солнца черный ворон – сорвался с флагштока, не выдержав очередное дуновение могучего бога Фриссера. Ткань спланировала под ноги правителю Хуведберга, тот взял знамя в руки, сжал покрепче и глянул в подернутое тучами небо, под которым как раз пролетала стая воронов, описывая уже сотый круг.
Одна из черных птиц слегка отклонилась от единого для всех маршрута и приспустилась к остроконечному пику деревянной ставкирки на территории города-крепости. С высоты птичьего полета виднелся каждый домик, каждый хвойный садик, каждый идол с ликом северных богов. Ворон внимательно глядел на все, куда падал рассеянный солнечный свет. Встречный ветер толкал птицу, будто парус драккара, не давая развить хоть сколь-нибудь приличную скорость. Ворон бросил свой взор за пределы городских стен – на край утеса Идолов, у которого давным-давно и возвели Хуведберг первые переселенцы с морских островов. Утес круто шел до острых камней, еще не сточенных вечными волнами моря Драккаров, в воде плескались лодочки, некрупные рыбацкие суда и кнорры.
Весь простор покрывал вечный снег. Восточнее города начинались холмы, по которым шествовали к вратам люди в таких же мехах, что носили люди внутри стен. Ворон не видел между ними никаких различий, лишь в некоторых цветах тканей. За холмами начинались Костяные горы, окруженные и покрытые хвоями. Густые ели, пихты и сосны с красными стволами разрослись чуть ли не до снежных вершин. На труднодоступных склонах лежали кости давно вымерших существ исполинского размера. Ворон не знал об этих существах ничего, но видел, как люди пробирались в подобные недосягаемые места, чтобы пилить ребра, клыки и крылья скелетов. Многие погибали от лавин и буранов, пытаясь раздобыть сей редкий ресурс.
Ворон опустился ниже, чтобы лететь стало легче. Он практически касался крыльями тех флагов, что несли с собой люди в броне и мехах. Сквозь рев ветра птица не смогла услышать свиста, что стоило ей жизни. Стрела пронзила тушку пернатого наблюдателя. Ворон стремительно закружился, прорезая пространство своей чернотой. Он падал до тех пор, пока не очутился в снегу.
– Гляди, как метко! – горделиво воскликнул лучник, вырыв тушку птицы из сугроба.
– Тебе просто повезло. – отозвался второй лучник, подойдя поближе.
– Какое тут везение? В такую погоду лишь лучшие стрелки способны поразить свою цель. – продолжал кичиться первый лучник. – В следующий раз предлагаю играть на деньги. Кто подстрелит больше птиц, как тебе такое? Везением уже не отделаться.
– Хиль. – второй лучник толкнул первого в бок.
– Что? Что такое? Струсил?
Заржала лошадь и оба лучника замерли. К ним практически беззвучно подступила верхом на гнедом фьеллском походном скакуне конунг Ингунн Жестокая. Кроваво-красные глаза девушки с бесцветными волосами внушили двум недотепам ужас. Столь пронзительный взгляд их правителя идеально сочетался с ее выразительными острыми скулами и широкой челюстью. Оба стрелка никогда вовеки не забудут представший перед ними образ белокурой воительницы с плащом из медвежьей шкуры и серебряной короной на голове.
– Неужели мы уже выиграли войну? – спокойно произнесла правительница, но ее голос безупречно прорезался сквозь бушующий ветер.
– Нет, конунг. – отозвался первый лучник, отбросив птицу обратно в снег.
– Не считаете ли вы, что защитники и жители Хуведберга сочтут оскорблением то, что вы подстрелили птицу с их герба? – спросила конунг. Ее конь грозно рыкнул, из его ноздрей мощно заклубился белый пар.
– Простите, госпожа. – поклонился лучник, подстреливший ворона.
– Не передо мной вам извиняться. Выпущенная стрела испорчена?
– Д-да, конунг. – заикнулся первый лучник, продемонстрировав стрелу с деформировавшимся наконечником.
– Северные боги суровы. Отсутствующая стрела вполне могла бы спасти кому-то жизнь. Вероятнее всего, именно тебе.
– Но конунг Вульфар поднял белый флаг. Мы возьмем город без потерь и без убийств.
– Сколько боев вы прошли со мной? – спросила Ингунн Жестокая, глядя лучникам в душу не моргающим взглядом.
– Мы участвовали в осаде Кистенфьорда и Фьелла. – ответил второй лучник.
– Скольких вы убили? – продолжала выпытывать конунг Ингунн.
– Не помню, конунг. – ответил второй лучник.
– Двоих. – признался первый. Ингунн внимательно его изучила. Простой мальчишка, хлипкий на вид, редкие короткие усы, блондинистые длинные волосы, еще не потерявшие блеск юности, голубые глаза, полные страха, сомнений, надежд и азарта. Ему было не больше шестнадцати лет.
– Значит, военного опыта вам не хватает, чтобы строить хоть какие-то предположения о том, что нас ждет. Перед нами не наши враги, хоть мы и по разные стороны баррикад – напротив нас те же северяне, что и вы. Севера в них даже больше, ибо живут они на исконной земле наших предков. А это значит и то, что они необычайно горды. Держите уши востро. – безэмоционально, практически по-мертвецки произнесла Ингунн и пришпорила коня. Мощный скакун рыхлил ногами снег, унося всадницу к опустившемуся мосту в город.
На мост верхом выехал форинг Грейл Эйкшолл, они встретились лицом к лицу с конунгом Ингунн Жестокой. Оба остановили своих лошадей. Оба пересеклись взглядами. Грейл глядел с презрением и недоверием, а Ингунн с безразличием и хладнокровием.
– Конунг Ингунн, – сквозь зубы проговорил Грейл. – Конунг Вульфар Справедливый, сын Роугра Одноглазого, владыка дома Сварт, дитя первых северян и послушник шести богов ждет вас в длинном доме. Он пожелал, чтобы часть ваших людей осталась за стенами, а часть – у ворот. Возьмите с собой внутрь лишь личную свиту.
– Таково желание проигравшего? – будто бы намеренно с насмешкой произнесла Ингунн, но на ее лице не дрогнуло ни единой мышцы.
– Таково желание законного правителя этих земель. – не поддавшись уловке, ответил форинг Грейл.
– Я не стану разделять своих людей. Они все войдут в город, вы не в том положении, чтобы диктовать условия. Но, так и быть, в длинный дом со мной пойдет лишь десять человек.
Грейл кивнул, но без особого энтузиазма. Он развернул свою лошадь и скомандовал солдатам с круглыми щитами и топорами расступиться. Вслед Грейлу и Ингунн Бьорнбор по мосту через арку врат маршировали воины с гербами и штандартами мертвого дракона. Западные северяне, жители колыбели Драконьего Севера, глядели в глаза шествующим захватчикам с неприязнью и презрением. Кто-то выкрикивал оскорбления, кто-то даже плевал им под ноги. Воинам города-крепости было все равно на превосходство противника. Западных северян было около тысячи. Все они проникали в город через главные ворота, текли, словно железная река. На центральной улице становилось тесно. Последними в город вошли всадники. Лошади тащили на себе арбалетчиков и меченосцев – все с оленьими рогами на шлемах.
Ингунн Бьорнбор спешилась, отдав коня своему хускарлу. Она проследовала за Грейлом в длинный дом. Внутри было тепло, очаги в центре бражного зала согревали воздух. Ингунн даже сняла перчатки. Она глубоко вдохнула, предвкушая нелегкий разговор. Запахло медом, мясом и хлебом. Заурчало в животе. В последний раз она ела вчерашним вечером перед сном, утром не хватило времени из-за возникшей суматохи. Нужно было скорее заканчивать поход и возвращаться по домам, люди начинали уставать от битв, пусть в их жилах и кипела страсть к сражениям, но утолять ее, убивая свое же племя – не самое честолюбивое занятие. Не было никакой славы в борьбе северян с северянами, но каждый понимал, что иначе никак.
Ингунн прошлась вдоль длинных столов и пылающих очагов, за ней тянулось десять человек из ее дружины, вдоль всего медового зала стояли вооруженные люди из личного хирда конунга Хуведберга. Бьорнбор приблизилась к трону, на котором восседал ее давний знакомый Вульфар из дома Сварт. Он был окружен парой торшеров с тухнущими свечами по обе стороны. На стене за деревянным троном круглое окно, свет из которого освещал макушку правителя тусклым ореолом, готовым испариться в любой миг.
Вульфар сохранил задумчивость, даже глядя в темно-красные глаза Ингунн Жестокой. Должно быть, он пытался в них что-то нащупать, найти какие-то ответы или намеки, но разочарование во взгляде дало понять, что ничего хорошего отыскать не посчастливилось.
– Вульфар, – отрешенно поприветствовала Ингунн. Столь холодное приветствие отозвалось мурашками по спине конунга Сварта. – Мы давно не виделись.
– Шесть долгих лет, Белая Ворона. – печально ответил Вульфар.
– Не нужно потакать своим людям, услаждая их слух. Ты ведь знаешь, что можешь звать меня по имени.
– Но я не хочу этого. Ты пришла сюда, оставив за собой кровавый след нашего народа. Пришла сюда, чтобы забрать мой трон. Одного тебе было мало?
– Быть конунгом восточного севера все равно, что быть простым ярлом. Мы ведь все оговаривали на письме, мы пришли к выводу, что иначе никак. Тем более, я давала людям выбор. Два города согласились принять вассалитет без боя, неделю назад пал прибережный Кистенфьорд, теперь я смогу взять набеги островитян в свои руки, они перестанут разорять рыбацкие дома вдоль всего берега.
– Ты сама решила, что иначе никак, мы справлялись своими силами. – спокойно отвечал Вульфар.
– Ты отказывал мне в помощи, тогда твои люди стали тайно обращаться ко мне за помощью.
– Кто?! – неожиданно вспыхнул Вульфар, он даже приподнялся с трона, но вовремя сдержался и сел обратно.
– Извини, но я обещала молчать, а я честно веду все дела. Никаких интриг. Я сразу говорила, что нам нужно не ограждаться друг от друга, а объединиться и пойти против общего врага на юге.
– У нас был шанс объединиться, – насупился Вульфар. Ингунн ощутила всю горечь его слов, будто она проглотила их. – И нет никакого врага на юге, тебе пора оставить эти игры в великого полководца. Я понимаю, что мои слова уже ничего для тебя не значат, ты уже все решила, но повторю в последний раз, что твои советники дурят тебе голову.
– Если бы ты позволил мне показать то, что я знаю, то ты бы заговорил иначе, но ты ослеплен своим затворничеством. Присоединись ко мне и я сохраню за тобой город. У меня нет желания свергать тебя…
– У тебя нет желаний, лишь бессмысленные амбиции, которые приведут всех нас в могилу.
– Нет желаний? Вот тут ты не прав, – в голосе Ингунн стали ощущаться проблески жизни. – У меня было одно единственное желание, но ты лишил меня шанса даже увидеть их…
– Ингунн, – отрезал Вульфар. – Не смей говорить о них.
– Я имею право.
– Не в моем доме! – повелительно выкрикнул Вульфар. – Не тогда, когда ты пришла лишать меня земель! Пусть у нас все было не идеально, но я же не лез к тебе со своим видением мира.
– Если ты так ненавидишь меня, то почему сдался без боя? Твои люди жаждут крови, я видела в их глазах пламя.
Вульфар умолк. Он постучал пальцами руки по подлокотнику, затем встал с трона и спустился к Ингунн.
– Делай то, что собралась, но знай, что я сделаю все, чтобы остановить войну с югом.
– Тогда мне придется отправить тебя в темницу, Вульфар. – твердо решила Ингунн.
Конунг Вульфар нахмурился. Его люди вдоль всего медового зала заскрипели кольчугами. Ингунн Жестокая окинула зал взглядом, воины дома Сварт оголили топоры, копья и длинные мечи.
– Не нужно. – попросил Вульфар, подняв ладони.
– Мы не отдадим единственного законного конунга под вашу стражу. Никакие приказы нас не удержат! – выкрикнул форинг Грейл.
Защитники Ингунн приняли круговое боевое построение, спрятав за своими телами свою правительницу.
– Уберите оружие! – приказала Ингунн, обращаясь к людям дома Сварт.
– У Белой Вороны здесь нет власти! И никогда не будет! Svarg! – скомандовал Грейл, сверкнули металлические лезвия, наконечники копий и стальные шлемы.
Заскрипела сталь о сталь. Воины Бьорнбора отражали яростные атаки, не пропуская врагов к Ингунн Жестокой. Круг воинов с гербами драконьих скелетов сужался. Разлетались в щепки деревянные щиты от ударов топоров. Гнулись металлические пластины наплечников и шлемов.
Распахнулись двери длинного дома. Забежала группа берсерков из клана Оксбранн, их скрещенные и объятые пламенем топоры были нашиты на кожаные куртки. Воины устремились к скопищу людей и острых лезвий. По залу разлетелся пугающий боевой клич. Часть стражи клана Сварт обернулась, на их лицах выступил ужас и безнадега, они узрели приближение смерти. Головы стали валиться на пол, заливая сухие доски горячей бурлящей кровью. Бордовые капли окропили ступени у трона Вульфара Справедливого. Конунг Хуведберга выхватил свой наточенный меч, острее зубов вымерших драконов, что могли разгрызать стволы деревьев легким укусом, даже не напрягая мышцы челюсти. Меч конунга Хуведберга изукрашен северным орнаментом в виде узлов, а навершие украшали черные драгоценные пейниты, переливающиеся красным на свету, это были редчайшие камни от Остроскальных островов на самом севере до Фортресса на самом юге.
– Хватит! – басом крикнул Вульфар. Сражение прекратилось тотчас.
Даже Ингунн ощутила дрожь в сердце, на какое-то короткое время она даже призадумалась, что в жилах Вульфара действительно текла кровь первых северян, и что ей никогда не обрести этого дара предков, ведь в ее роду было много кровосмешений с чужаками. Но Вульфар все же был слишком мягок для севера, редкие порывы властности не помогли бы ему удерживать власть слишком долго.
Воины конунга Ингунн расступились, пропустив ее к трону, у которого стоял вооружившийся Вульфар. Густая борода и густые брови придавали главе дома Сварт вид грозного хозяина. Но Ингунн не боялась его.
– Предлагаю дуэль, пока мы все не поубивали друг друга. Это закон предков, все обязаны его уважать. – предложил Вульфар.
Ингунн подступила к правителю города и замахнулась мечом с клинком, чья сталь переливалась синим. На прямой гарде меча вспыхнули руны, выбитые друидами из клана Снолов. За считанные секунды Вульфар осознал, что воздух пред ним разрубал Осколок Хургун. Легендарный меч первых детей севера.
Вульфар успел защититься в последний момент. Лязгнул металл. Разлетелись искры. Вульфар чуть оступился, его хватка ослабла. Правая рука, в которой он держал меч, дрогнула. Ингунн замахнулась и ударила вновь, Вульфар отразил рубящую атаку, но меч выскользнул у него из руки, отлетел за трон.
– Неразумно предлагать поединок, когда не орудуешь своей основной рукой. Ты всю жизнь был левшой, Вульф, уж я-то знаю, – произнесла Ингунн. – Перерезать оставшихся, а конунга в темницу.
Берсерки Оксбранна стремительно набросились на оставшихся воинов Сварта. Последние литры крови пролились на пустые столы, скамьи и пол.
