Kitabı oku: «Твое последнее лето», sayfa 3
– Так ведь сколько лет прошло.
Бабушка бросила короткий взгляд в окно, о чем-то задумалась.
– Мама моя почитай всю жизнь в церкви прослужила, так она говорила, душа, что у кошки, что у мандавошки. Ты не красней, знаю я, какими вы словечками между собой перебрасываетесь. А тут точнее не сказать.
– Но ведь там уже после поля были колхозные, Костик хотел… – Санька замолчал. Спросить про Костика он никак не решался, ждал, пока бабушка сама расскажет.
– Были, – кивнула она. – Да только урожай с тех полей собирали такой, что больше труда, чем пользы. Да и гнили такие овощи быстро. К нам ведь агрономы приезжали столичные, ученые разные, все пытались понять, чего происходит-то. Почву на анализ брали, хранили урожай в разных условиях, а он все одно – гниет. Ничего так и не обнаружили, разъехались несолоно хлебавши. Поля еще пару лет засеяли, а в девяносто первом году так и бросили. С тех пор там даже трава не растет.
– Но Костик говорил…
Бабушка вздрогнула, отвела взгляд. Санька понял, больше тянуть нельзя, самое время спросить.
– Нет больше Костеньки. – Бабушка поджала губы, в глазах ее заблестели слезы.
– Ты врешь!
Впервые за свою жизнь Санька посмел дерзнуть бабушке. Она сделал вид, что не заметила. Не стала удерживать, когда Санька вскочил с кровати, быстро натянул первую попавшуюся одежду и пулей вылетел из дома.
Дверь в чужую квартиру оказалась незапертой. Санька постучал для приличия, вошел, не дождавшись ответа.
Родители Костика сидели за столом. Пахло прокисшей едой и чем-то отвратительно-горьким. Саньку они заметили, когда он случайно задел ногой пустую бутылку, со звоном прокатившуюся по грязному полу.
С трудом сфокусировав на госте взгляд, Костина мамка некрасиво скривила лицо, расплакалась. Отец, не долго думая, поднял с пола ту самую бутылку, а может, и другую, их в тесной кухне было достаточно, разбил о подоконник и, поднявшись на ноги, направился к Саньке.
– Убью щенка! – проревел он.
Санька никогда в жизни так быстро не бегал. Вернувшись домой, заперся в комнате и не выходил оттуда до самого вечера.
За ужином бабушка сказала, что опасаться ему нечего, она все уладила. Он поверил. Бабушка знала и могла многое, но почти ничего не рассказывала. А он не спрашивал.
Костика в то лето так и не нашли. На берегу лежала его одежда, рядом пакет с пирожками, которые он никогда уже не съест. Похороны все же устроили. Через три месяца закопали пустой гроб, поставили простенький памятник. Отец Костьки до того дня не дожил, выпал из окна в пьяном угаре. Мать почти не выходила из квартиры, ни с кем не общалась. А если встречала кого из соседей, всегда улыбалась и рассказывала, как сыночек приходит к ней, гладит по голове, уговаривает не плакать по нему.
Санька тоже видел Костика. Не во сне, наяву видел. То в окошко постучит, несмотря на то, что жили они с бабушкой на шестом этаже, то у лифта встретит, а то и вовсе проснется Санька, а тот рядом лежит. И все бы ничего, друг все же, только выглядел Костик теперь совсем не как при жизни. Тело его было похоже на амебу, они изучали таких на уроке биологии, аморфное, текучее, как смола. Он мог собраться и быть совсем нормальным, а уже в следующий момент лицо начинало расплываться, течь, как горячий воск. Следом за лицом плавилось тело. Однажды Санька сам едва не умер о страха, когда Костик сделался кровавой лужицей, где отдельно плавали глаза, уши, нос, челюсти. Зубы у него теперь были темные, сгнившие, с обломанными краями. Санька боялся, как бы Костик не укусил его теми страшными зубами. Зря боялся. Костик не кусался. Он вообще не подходил слишком близко, стоило сделать шаг в его сторону, как старался отстраниться. Саньке хотелось думать, что друг, даже превратившись в нечто, не перестал хорошо к нему относиться, скучал, вот и приходил.
Куда страшнее было чудовище в белом балахоне. Его Санька видел исключительно в кошмарных снах. Оно все так же сидело у воды, напевало свою жуткую песню и медленно поворачивало к нему голову. Ни разу Санька не досмотрел такой сон до конца, вскакивал, обливаясь холодным потом.
– …Саш, ты чего застыл?
– Я поеду туда, – ответил сестре, не глядя на нее.
– Куда туда?
Она все понимала, только зачем-то требовала уточнений. Саша не хотел даже мысленно произносить название города, в котором он родился и вырос, боялся передумать.
С тех пор, как уехал, кошмары больше не повторялись, он зажил нормальной жизнью, почти забыл произошедшее когда-то. И вот теперь придется вернуться. Конечно, он мог провести сделку по продаже дистанционно, однако что-то заставляло сорваться с насиженного места.
Городок встретил ленивой негой. Жара, мучившая в столице, здесь воспринималась совершенно иначе, пробуждая воспоминания о детстве, каникулах. За прошедшие годы городок неожиданно воспрял. Саша еще на станции обратил внимание на отремонтированное здание вокзала, где теперь красовалась табличка, сообщающая о причастности когда-то обшарпанного домика с облетевшей серой лепниной к культурному наследию страны. Заросшая некогда аллея радовала глаз ухоженными деревцами, чистыми дорожками, по которым прогуливались важные мамочки с колясками, весело щебетали о чем-то беззаботные парочки, всюду носились шумные ребятишки.
Саша даже засомневался, на той ли станции он вышел, не проспал ли свою остановку и не увез ли его поезд туда, где все именно такое, каким видится. Но нет. Станцию он знал очень хорошо, название перечитал несколько раз, будто заблудившийся, турист и, приняв произошедшие перемены за хороший знак, вызвал такси. Да, здесь прекрасно работал один из самых популярных сервисов по заказу машины. Это тоже было удивительно, ведь когда-то в их городке имелся единственный таксопарк с небольшой кучкой водителей и парой сонных диспетчеров.
Он смотрел в окно на пролетающие мимо дома, сменяющие друг друга улицы и не мог до конца поверить, что все это произошло с его родным городом.
– Нравится? – не без гордости в голосе спросил водитель, заметив Сашин интерес. – Была разруха, молодежь вагонами уезжала. Теперь, наоборот, к нам едут.
– И с чем же связаны такие разительные перемены? – Саша, вопреки всему, нервничал. Не нравилось ему происходящее. Как будто декорациями с красивыми фасадами прикрыли уродливое лицо городка.
– Ты не местный, не знаешь наших достопримечательностей.
«Сюр какой-то», – подумал Саша, но промолчал, ожидая продолжения рассказа.
– У нас загородом речка есть, Святка называется. А за речкой бывшие поля колхозные.
Перед глазами поплыли черные круги. Он схватился за ручку двери, хотя понимал, что упасть не может. Голова кружилась, в уши точно ваты натолкали. Смотрел на отражение водителя в зеркале заднего вида, а видел улыбающегося щербатой улыбкой Костю.
«Вот ты и вернулся! Теперь уж никуда не уйдешь», – голос мертвого друга звучал отчетливо и близко. В самой голове звучал.
Саша помассировал виски. Призрак истаял, явив счастливое лицо водителя.
– Отвезти тебя туда?
– Куда?
– Ну ты даешь, друг, – улыбнулся водитель, скосив на него взгляд. – Я для кого пятнадцать минут распинался.
– Извините, дорога была тяжелая, видимо, задремал.
– Ничего, бывает, – согласился водитель. – А к храму все же не советую ездить. Хотя, какой к чертям храм. Срам, а не храм!
– Вы не моги бы вкратце повторить ваш рассказа? – попросил Саша, открывая кошелек.
– Не обижай, друг, убери деньги-то. Я теперь хорошо зарабатываю, не то что раньше. А повторить язык не отсохнет.
Саша тихо поблагодарил водителя и, кажется, покраснел. Испортила его столица. Забыл он о простом человеческом отношении.
– Так вот речка у нас есть Святка, за ней поля. Дурное случилось почти пятнадцать лет назад, парнишка там один пропал.
Саша непроизвольно вздрогнул. Водитель точно говорил про Костика.
– Парнишку так и не нашли, посчитали пропавшим без вести, а могилку все равно соорудили, к нему теперь люди ходят как к пророку. С него ведь все началось.
Несколько лет никто не вспоминал ту историю, пока в городок не приехал из райцентра следователь, сообщивший о возбуждении уголовного дела о пропаже подростка. Искали тело, а нашли статуи идолов. Сначала думали, секта какая-то развлекается, но на всякий случай отдали фото и видео экспертам. Те дали заключение, никакая это не секта, а малоизвестное религиозное течение, существовавшее на этих землях еще во времена Руси. Вместе с идолами нашлись самые настоящие сокровища. Украшения из золота, серебра и даже платины. Хотя, как утверждают ученые, такого металла люди тогда не знали и обрабатывать его, соответственно, не могли. Только факты штука упрямая.
В городок тут же понаехали исследователи, в том числе всякой паранормальщины, объявили поля местом историческим, требующим тщательного изучения.
Идолов подняли на поверхность, отмыли, очистили, назвали великим знамением. Народ их сперва побаивался, а потом вдруг замечать начали, у кого голова болеть перестала, у кого прыщи сошли, а было и такое, что переломы срастались чудесным образом в два раза быстрее, стоило лишь рядом с чудищами постоять.
– Почему чудища?
Саша прикинул, что все произошло примерно в тот же год, когда он уехал из городка. Но откуда взялся следователь? Дело тогда закрыли быстро за неимением улик. Его самого пару раз водили с бабушкой на допросы. Но если все возобновилось, почему его не искали? Да и не прятался он!
– А как еще их назвать, если у них тела человечьи, а бошки звериные? У кого коровья, у кого овечья.
Саше вспомнился мифический Минотавр. Может, необразованный водитель чего-то не понял и на самом деле археологи откопали обычные статуи? Устроили экспозицию под открытым небом. Музей, ничего более. Тогда при чем здесь исцеления от болезней?
– Так это из мифов древних греков. Минотавр? – подсказал Саша.
– Сам ты Минотавр, прости господи! Этого урода я знаю, мы его в школе проходили. Там еще баба со змеями в волосах была. А это чисто коровы и овцы. Ну где ты видел таких в мифах, чтобы с головой овцы?
Пришлось согласиться.
В памяти всплыли слова бабушки о скотьем могильнике. Но ясности не появилось. Если кто-то убивал животных ради мяса, стали бы они же ставить им памятники? Для чего? Да и водитель сказал, будто статуи древние.
События той ночи, когда пропал Костик, встали вдруг перед внутренним взором. Вспомнилось все до мелочей. Подросток-Сашка долго не принимал смерть друга, ждал, что тот вернется. Он и вернулся. Но в каком виде.
А тогда Сашка спорил со следователями, рассказывал про выстрелы.
– Некому там стрелять, малец, – устало отвечали ему. – Пока чего-то выращивали, еще была охрана. Только и у них патроны холостые были. Не мог никто твоего друга ранить.
Он так и сказал «ранить». Зачем? Дарил пустую надежду или боялся говорить прямо?
Саша снова отключился. Так сказал водитель.
– Тебя в гостиницу отвезти, друг? Нам новую отстроили. Фешенебельную.
Слово, несоответствующее городку, резануло слух, но Саша молча кивнул. Он собирался остановиться в бабушкиной квартире, однако, трезво рассудив, все же выбрал гостиницу. Слишком много болезненных воспоминаний для одного дня.
Уже на подъезде к гостинице водителю кто-то позвонил. Не спрашивая разрешения пассажира, он взял трубку. Ответил коротко, долго слушал, потом нажал кнопку отбоя и резко затормозил.
– Выходи, друг, вон она, гостиница.
– Что случилось? – против воли спросил нелюбопытный в общем-то Саша.
– Жена у меня пропала.
