Kitabı oku: «Непостижима и щедра», sayfa 2
Глава 2. Встречи с прошлым
– Дон Фабио! Мы сделали всё, что могли! – раздавались испуганные возгласы врачей-супругов, стоящих перед ним на коленях посреди кабинета, в дверях которого находились несколько ближайших помощников дона с огнестрельным оружием в руках.
Но дон Фабио, не испытывая жалости к врачам, достал из кобуры своего главного помощника пистолет, передёрнул его затвор и машинально, почти не целясь, выстрелил по разу в их головы, отчего супруги тут же замертво свалились на пол кабинета.
– Уберите это отсюда! Мерзавцы посмели соврать мне о смерти моей прекрасной Марии! – негодуя, произнёс дон Фабио. – Немедленно позовите мою жену, я желаю видеть только её! – приказал он, но в ту же секунду другой помощник, вошедший в кабинет, воскликнул: «Дон Фабио, поздравляю! У вас мальчик и девочка!» Одной рукой помощник держал за руку Лукаса, маленького сына только что убитых доном Фабио врачей-супругов, а другой – кричащий «кулёчек», новорождённую дочь дона.
– Как же она жалобно кричит! – подумал дон Фабио, а крик всё разносился и разносился по всем уголкам его огромной резиденции. Он продолжал смотреть на маленького Лукаса и кричащий «кулёчек»: новорождённую дочь, одновременно слушая этот жалобный крик.
* * *
Через мгновение дон Фабио смотрел уже на взрослого Лукаса, крепкого парня, стоящего без страха перед ним на коленях. Лукас не вырывался, удерживаемый двумя помощниками дона, когда третий человек дона наотмашь наносил удар за ударом по его лицу, с которого из двух открытых ран-рассечений, дополненных гематомами, стекали кровавые ручейки, обильно окрашивая его голубую рубашку в багровый цвет.
– Лукас! Отец! – хрипло выкрикнула повзрослевшая дочь Мария, впервые в жизни повысив в присутствии дона Фабио голос и обратившись к нему «отец», а не «папа». – Что ты делаешь? – она вскочила со своего кресла-каталки, пытаясь броситься на спасение Лукаса, но тут же свалилась на землю, больно ударившись выставленным вперёд локтем. А когда она приподняла своё лицо, с мольбою глядя на дона Фабио, тот подумал про себя: «О небеса! Как же она похожа на жену, Марию! Эти утончённые черты немного бледного лица, этот нос с едва заметной горбинкой и большие красивые карие глаза!»
– Видишь, Лукас! Своим предательством ты расстроил не только меня, но и Марию! – тихо сказал дон Фабио, глядя на попытки дочери самостоятельно подняться с земли.
– Я лишь помог вашему охраннику достать лошадей для спасения его жены и маленьких сыновей! – возразил ему Лукас, не чувствуя себя виноватым.
– А как же я, Мария, мои люди?! На чём мы теперь отправимся к океану за сотни миль? Ты о нас подумал? Ты подумал о деле, которое мы делаем все вместе? – негодовал дон Фабио, про себя думая: «Мальчишка! Глупый мальчишка! Ты разбил мне сердце!» Он впервые в жизни желал услышать покаяние от человека, стоящего на коленях, ради спасения его жизни.
Марии удалось наконец подняться с земли, и она, заваливаясь вправо уполовиненным горбом телом, почти касаясь руками земли, подошла к Лукасу, от которого дон Фабио кивком головы отогнал охранников. Она нежно и аккуратно дотронулась до окровавленного лица Лукаса, после чего оглянулась и умоляющим взглядом посмотрела на отца.
Но в этот момент, когда казалось, что дон Фабио готов пощадить Лукаса, тот неожиданно и спокойно произнёс роковую фразу: «Всё кончено! Мир изменился, а вы этого не заметили! Нет больше никакого дела! А Марию я увезу в «город будущего», и мы там будем счастливы!»
Дон Фабио так был шокирован словами Лукаса, что, не помня себя, подошёл к своему главному помощнику, достав из висящей у того на груди кобуры пистолет, совсем машинально передёрнул затвор и направил оружие в голову Лукаса.
– Нет! Отец! – крикнула Мария, вновь неуклюже поднявшись и повернувшись лицом к отцу, встав между ним и Лукасом в попытке закрыть его своим телом от дула пистолета. Почти мгновенно с её окриком прозвучал звук выстрела, и все собравшиеся, включая самого дона Фабио, продолжали стоять, не понимая случившегося. «Кто это сделал?! Кто сотворил этот ужасный поступок с его любимой дочерью и так полюбившимся ему мальчиком?!»
– Дон Фабио! К нам приближаются аэромобили корпорации роботов! – один из его помощников, указывая рукой направление, с которого следовало ожидать прилёта незваных гостей, внезапно прервал ужасную сцену трагедии, когда дочь Мария, продолжая держаться за предплечья отца и глядя ему в глаза, что-то пыталась прошептать неразборчивое губами. Девушка, у которой из раны на груди струёй стекала кровь, начала медленно заваливаться назад, пока, не отпустив руки отца, она не упала навзничь на лежащее за ней тело Лукаса, у которого вместо лица зияла одна сплошная рваная кровавая рана.
– Maxworld Robotics Corporation! Городбудущего! Макс, это ты виноват в смерти моей любимой дочери! Ма-а-кс! – дон Фабио кричал, не помня себя от гнева и боли.
– Дон Фабио, вашей дочери уже не помочь, но мы можем ещё спасти вас! – старший помощник быстро оценил обстановку и подвёл к нему вороного жеребца, желая, чтобы дон сел верхом. После чего все семеро его помощников по команде главного, поправив закреплённые сзади сёдел оружие, амуницию и провиант, выстроились в колонну по одному и спешно поехали в противоположную сторону от приближающихся силуэтов аэромобилей, а дон Фабио так и остался стоять возле тел на земле, продолжая непонимающим взглядом, неотрываясь, смотреть на неподвижно лежащих Лукаса и Марию.
Он в последний раз оглянулся на ускакавшую уже на почтительное расстояние группу всадников, быстро скрывшуюся вдали за лесистым холмом, когда на площадку рядом с конюшней приземлились два аэромобиля с аббревиатурой MaxworldRoboticsCorporation, из которых вышли сначала роботы, а, затем, к удивлению дона Фабио, выбежала его жена Мария. Роботы спешно и аккуратно подняли тела Марии и Лукаса и занесли их по одному в каждый из салонов аэромобилей, погрузив в находящиеся там реанимационные капсулы, а жена Мария с лицом, полным скорби и упрёка, быстро приблизилась к дону.
– Мария, любовь моя! – лишь смог произнести он, глядя на свою красавицу-жену.
– Зачем ты убил их?! – с негодованием спросила его жена Мария, глядя на дона своими прекрасными карими глазами, полными слёз. – Ты – убийца!
– Нет, Мария, любовь моя! Я бы никогда не посмел тронуть «цветок», так похожий на тебя! – он одновременно пытался оправдаться и коснуться кончиками пальцев её изящного подбородка, но Мария лишь отшатнулась от него, строго с укором глядя в его глаза.
Она зашла в салон одного из аэромобилей, после чего его дверь закрылась. Аэромобили корпорации взмыли в небо и быстро исчезли в обратном направлении, оставив дона Фабио кричать от отчаяния и одиночества снова и снова: «Мария, прости меня! Я не мог убить нашу дочь! Не-е-ет! Мария! Для меня существует только одно женское имя! Твоё имя, Мария!»
* * *
Дон Фабио в который раз проснулся, неподвижно лёжа в полупрозрачной капсуле и глядя в стеклянную крышу пирамиды, через которую на него смотрело предрассветное утро. Он наловчился поворачивать голову вбок, где мог видеть лежащего в соседней капсуле Джереми.
– Как тебе сегодня спалось, друг? – громко произнёс дон Фабио и, не дождавшись ответа от человека в соседней капсуле, в который раз повернул голову. И – о небеса! – она оказалась пустой! – Что?! Куда вы дели Джереми?! – негодованию дона Фабио не было предела, и он совершил очередную неудачную попытку перевернуться со спины на бок.
– Джереми сейчас находится этажом ниже, потому что ваше неподвижное пребывание в капсуле не навсегда! – он явственно услышал девичий голос в своей голове. – Всё зависит от вас. Путь исцеления долог, но возможен.
– Кто ты и что тебе нужно? Убирайся из моей головы! – дон Фабио, поворачивая голову то влево, то вправо, силился разглядеть говорящую с ним девушку.
– Да, действительно, я в вашей голове – это такая технология, но если вам комфортнее общаться визуально, то пожалуйста! – После этих слов в проходе между капсулами рядом с доном Фабио появилось сферическое изображение незнакомой юной девушки с каштановыми волосами и глазами цвета морской волны. Она была одета в непрозрачный облегающий её изящное тело белый костюм и казалась такой нереальной, что дону Фабио на миг подумалось, что он всё ещё спит.
– Вы уже проснулись и видите меня наяву! – словно читая его мысли, произнесла девушка. – Разрешите представиться: Ливи – новый глава корпорации Maxworld Robotics Corporation. Ваше пребывание в этом месте «организовано» мною, – спокойно пояснила она.
– Понятно! – с тоской в голосе и яростью в глазах одновременно сказал дон Фабио. – Пришла танцевать на костях одинокого старика! – он отвернулся от силуэта девушки, с горечью ощущая всю трагическую глубину беспомощности своего нынешнего бытия.
– Что касается вашего возраста: не мне трактовать порог старчества. А с вашим одиночеством я принципиально не согласна, потому что к вам настойчиво просятся два посетителя, желающие пообщаться с сами тет-а-тет, – с тем же спокойствием закончила она.
* * *
Джереми сбился бы со счёта, считая дни своего заточения в капсуле, но стеклянная крыша, через которую он смотрел на россыпь звёзд каждую ночь, служила ему немой подсказкой и тяжёлым напоминанием о трёх месяцах, прожитых им в неподвижной пустоте.
Когда Джереми накануне вечером заснул в капсуле, ему не могло прийти в голову, что он встретит утро следующего дня приятным потягиванием на неширокой койке правильных прямоугольных размеров, заправленной постелью самых мрачных тёмных тонов. Небольшая уборная комната, расположенная рядом с проёмом входной двери, и приятная матовая подсветка всего пространства камеры – вот, собственно, и весь скучный интерьер его нового жилища. Но разве это имело сейчас для него какое-то значение?! Он мог двигаться: махать руками, вышагивать по камере и даже танцевать! После неподвижного пребывания в тесной капсуле этажом выше небольшая одиночная камера казалась Джереми верхом комфорта и блаженства.
– Понимаю вашу радость, но спешу напомнить о неукоснительных правилах поведения в вашем новом доме, с которыми вы сможете ознакомиться самостоятельно чуть позднее! – послышался приятный девичий голос в его голове. – У вас не так много времени, чтобы привести себя в порядок и позавтракать! Ведь к вам торопится старый друг!
* * *
Ещё до появления Макса в камере у Джереми произошли некоторые изменения: как только он отправился в уборную комнату, койка, «свернувшись» вместе с постелью, исчезла в полу. На их месте, пока Джереми был в уборной комнате, из пола «отросли» компактные стол с уже готовым завтраком и стул, а в противоположной от входной двери стене появилось панорамное окно, через которое Джереми впервые мог рассмотреть бесконечное число гигантских жилых пирамид самой крупной агломерации мира. По аналогии с мебелью для приёма пищи рядом с окном из пола «выросли» два небольших кресла, в одно из которых он уселся после недолгого приёма завтрака.
– Здравствуй, как ты? – прошло уже полчаса немого лицезрения Джереми величия пирамид в округе, когда на пороге камеры появился Макс, с тревогой принявшийся рассматривать по-прежнему сидящего в кресле её жильца.
– Забей, друг! Это уже моя вторая отсидка! – с деланным безразличием ответил ему Джереми. – Ты не поверишь, но мне всё больше и больше нравится здесь. Я уже начинаю понимать тех беззаботных бездельников, которые расселились в пирамидах по соседству!
– Позволишь? – Макс, дождавшись разрешения, присел в соседнее кресло. Они смотрели друг на друга, каждый думая о своём: Макс – о желании разрушить невидимую стену с человеком напротив, а Джереми – в предвкушении пока непонятной для него новой игры.
– Значит, ты жив! – Джереми первым и, как показалось Максу, с облегчением, наконец прервал затянувшуюся паузу. – И Лави тоже! Впрочем, как и люди в этом огромном городе! – не отрывая взгляда от Макса, констатировал Джереми.
– У Лави всё замечательно. Как ты уже знаешь, она стала моей женой! – со спокойной улыбкой ответил Макс, после чего он добавил: – Никто из горожан не пострадал, к счастью!
– Послушай, Макс, ты можешь мне не верить, но я не желал тем людям зла. Это были только наши с тобой разборки! – попытался извиниться за атаку на «супергород» Джереми.
– Да. Ты прав – только наши! И они зашли слишком далеко! Что скажешь, Джереми?! Не пора ли нам примириться? Отбросить старые обиды и всё разрушающее соперничество? – Макс выжидающе, с надеждой пристально посмотрел на собеседника.
– В темнице вроде я, а переговоры о капитуляции ведёшь ты, – попытался пошутить Джереми, но его размышления о новой игре быстро прервались появлением в камере юной девушки, которую он неоднократно видел в своих тяжёлых снах этажом выше.
– Вам не стоит принимать доброту за слабость! Это очень обманчивое ощущение! – произнесла ровным голосом девушка в белоснежном комбинезоне, и от её слов, равно как и от неожиданного и необъяснимого появления в камере, Джереми стало не по себе.
– Джереми, с радостью спешу тебе представить мою дочь и по совместительству нового главу корпорации – Ливи! – Макс с восторгом посмотрел на девушку.
– Кажется, я многое пропустил за пару лет?! – в задумчивости, уставившись на девушку, произнёс Джереми. – А я-то думал, что чудеса закончились в детстве!
– Ты прав! Она чудесна! – согласился с ним Макс, с улыбкой продолжая смотреть на дочь.
– Вы почти на самом верху пирамиды, которую мы называем исправительной, – безулыбки, строгим голосом пояснила Ливи, обращаясь к Джереми. – И, чтобы не закончить свои дни в одиночестве, вам придётся пройти весь путь вниз «от крыши и до холла первого этажа». Вы непременно очистите свой внутренний мир ежедневными медитациями, которые обязательны для всех жильцов пирамиды. И спешу напомнить о том, что ваши мысли являются откровением для меня. Поэтому, во избежание возвращения в капсулу этажом выше, не рекомендую затевать новых интриг и строить очередные планы мести! Надолго не прощаюсь и не сомневаюсь, что у вас всё получится! – закончила разъяснительную беседу с Джереми Ливи, после чего обратилась уже к Максу, намекая ему о скором завершении его визита. – Нам пора, пап! – после этих слов её физическая оболочка тут же исчезла, напоследок закружившись вихрем, словно облако дыма от дуновения лёгкого ветерка.
– Строга, но справедлива! – попытался пошутить Джереми. – Но что я тебе рассказываю, у неё и папа шуток никогда не понимал, – грустно подытожил он. Макс тем временем поднялся с кресла и, не обращая внимания на колкости Джереми, протянул тому руку для рукопожатия.
– Прости, друг! – неожиданно произнёс Макс. – Ведь в том, что случилась с тобою, с нами, есть и моя вина, – он говорил поразительно искренним голосом, глядя прямо в глаза Джереми. – Я не смогу вернуть тебе прежнюю жизнь, равно как и твою корпорацию, но в моих силах предложить тебе новую жизнь здесь, рядом с нами. И, возможно, окунувшись в неё, ты когда-нибудь сможешь простить меня? – добавил гость, так и не дождавшись ответного рукопожатия от молча и неподвижно сидящего Джереми. Макс повернулся и пошёл к выходу из камеры, на выходе из которой он на прощание добавил: – Если не можешь простить меня, то хотя бы попытайся простить себя. Отпусти все обиды, друг!
* * *
Чуть позже. Аналогичная небольшая камера по соседству с камерой Джереми.
– Здравствуй, пап! – знакомый голос, словно молнией, поразил слух, заставив вздрогнуть всем телом дона Фабио, до этого безучастно смотрящего в большое панорамное окно на соседние пирамиды «города». Дон Фабио не помнил, как перебрался из тесной капсулы в это помещение, как уселся в кресло рядом с окном. Но силуэт красивой девушки на пороге камеры с до боли знакомыми чертами не заставил его угасающий разум «наполниться» давно позабытыми чувствами. Напротив, он лишь усомнился в реальности происходящего.
– Нет! Уходи! Тебя нет! Это всё происки корпорации роботов! – прокричал пожилой мужчина, отмахнувшись ослабевшей рукой, словно от ночного кошмара, от подходящей к нему улыбающейся Марии, одновременно предпринимая тщетную попытку приподняться из кресла.
– Пап, я жива! Я жива благодаря корпорации роботов, которой удалось вернуть меня с того света! И не только меня! – Мария остановилась в паре шагов от дона Фабио и, полуобернувшись, посмотрела на Лукаса, давая ему возможность тоже показать себя отцу.
– Здравствуйте! Мы действительно живы и здоровы, и у нас всё хорошо! – сказал Лукас, широко улыбаясь, и, последовав примеру спутницы, остановился рядом с нею.
– Мы пришли тебя навестить, как только получили соответствующее разрешение, – снова отозвалась Мария. – Смотри, у меня больше нет отклонений, меня полностью излечили! – она покрутилась на месте, показывая отцу своё стройное тело без любых напоминаний о врождённом сколиозе. – Пап, ты не представляешь, как мы с Лукасом счастливы и свободны в новом мире! Перед нами открыты бескрайние возможности творить. Это так ценно! – Мария искренне и восхищённо делилась с отцом эмоциями о своей жизни «простой горожанки».
Она приблизилась к отцу и коснулась его руки, и – о чудо! – пелена тумана, в котором пребывал его разум последнее время, неожиданно отступила.
– Мария! Лукас! – шептал он, глядя на молодых людей и дрожащими руками ощущая тепло кисти руки дочери. – Как же это возможно?! Ведь я… – он запнулся, силясь подобрать слова к всплывшему в его памяти воспоминанию о страшном дне убийства собственной дочери и Лукаса. – Я оставил и предал вас, сбежав и бросив умирать одних, – впервые в жизни дон Фабио тихо, почти шёпотом говорил такие слова, слова раскаяния.
– Прошлого, в отличие от будущего, не изменить, но у меня, у Лукаса есть настоящее, которым мы богаты и в котором счастливы! – нежно произнесла Мария. – Я очень хочу, чтобы ты жил с нами, пап. Видел, как растут наши дети – твои внуки, делил вместе с нами радости и заботы. – Она присела рядом с отцом и обняла его, а дон Фабио тихо прошептал: «Внуки!»
* * *
Лави, следуя указаниям дочери – чёткой инструкции, звучащей в её голове, дошла до очередной сферы отеля, оказавшейся укромным местом, в котором её уже ожидала физическая оболочка повзрослевшей Ливи.
– Я не успеваю насладиться твоим взрослением, доченька. Для тебя время мчится слишком стремительно! – немного расстроенно заметила Лави.
– Сейчас мне восемнадцать по земным законам физиологии, – пояснила Ливи, приблизившись к маме и нежно обняв её. Та чуть отстранилась, с любовью беглым взглядом рассматривая лицо дочери. – Время не является величиной постоянной, мам, оно может сжиматься и растягиваться, словно пружина. А что касается моего быстрого взросления, мне предстоит длительное и с большей долей вероятности малоприятное путешествие именно в таком возрастном обличии, – Ливи, закончив говорить, заглянула во вмиг ставшие беспокойными глаза мамы. – Я буду осторожна, обещаю тебе!
– Мы встретились без папы не случайно, ведь так?! – Лави внимательно смотрела на дочь.
– Ты же непременно захочешь задать мне вопросы, но не в его присутствии?!
– Что с Эллис? Почему за несколько прошедших месяцев мы ни разу с ней не общались? – Лави не скрывала своего беспокойства.
– Она, как всегда, спасает мир! – пошутила Ливи, и после её слов рядом с ними появился сферосюжет с участием красивой блондинки, деятельно суетящейся где-то далеко-далеко отсюда с массивом данных, окружавших её в виде льющихся откуда-то сверху потоков различных знаков на всех языках планеты. И спустя пару мгновений, когда Лави пристально разглядывала Эллис, та, словно осознав и почувствовав этот взгляд на себе, посмотрела на неё с улыбкой и помахала в ответ рукой. Лави только собиралась поднять ладонь для встречного приветствия, а изображение Эллис уже исчезло. Ливи же, видя разочарование мамы, в знак утешения глянула на неё и пожала плечами, слегка наклонив вбок голову.
– Человеческий мир не идеален! Что поделать?! – обронила она будто невзначай.
– Да, не идеален! – соглашаясь с дочерью, констатировала Лави, про себя подумав: – Когда рядом не было Макса, я стремилась к нему, но почему так мучительно нынешнее отсутствие рядом Эллис?! Почему мне так её не хватает?!
Хотя Ливи «прочитала» вопрос мамы, она ничего не ответила ей, лишь в слегка грустной улыбке сжав губы. «Человеческая привязанность – это всего лишь привязанность!»
– Через несколько дней вы с папой возвращаетесь в южноамериканскую агломерацию, ваш отпуск подходит к концу! – сказала она. – Что я могу сделать для тебя, мам?
– Только одно, доченька: спасая мир, не потеряй себя! – тихо ответила Лави. Её материнское чутьё безошибочно подсказывало ей, что путешествие дочери будет очень опасным.
* * *
– Ты солгала ей?! – копия Ливи с укором смотрела на свою оригинальную версию, стоящую посредине южноамериканского офиса корпорации с опущенной головой.
– Люди называют такой поступок «ложью во благо», – ответила опустошённая Ливи, с трудом подняв голову. – Я не могу ей сказать правду! Не сейчас!
– Желаешь встретиться перед отлётом с Ефимом?! – копия быстро сменила тему беседы.
– Пожалуй, да. Нам нужно подготовить нашего «героя» к его будущим свершениям! – ответила Ливи уже более бодрым голосом, и, как показалось её копии, не без лёгкого кокетства.
