Kitabı oku: «Письма из замка дракона 2/3», sayfa 4
Что касается меня, то я сегодня ночью прикреплю на дверь даже не фиалку – репейник. Ах, да, я же не писала об ЭТОМ!
Когда я писала прошлое письмо, я боялась, что Тенкутли придет ночью и скажет – мол, поселилась в башне жен? исполняй супружеский ДОЛГ! А мне хочется сначала собрать слухи, а кроме того – вдруг можно и обойтись? Вдруг я и так все, что нужно, узнаю?
Боялась я потому, что еще не знала, какие тут обычаи и традиции! Мне уже после рассказали – но тоже не сами, а нехотя, в ответ на расспросы про то, что это у них за КРУГИ на дверях. Оказывается, Тенкутли приходит только по взаимному согласию. Для того на двери снаружи есть круг…
Нет, для начала – дверные проемы здесь узкие, для человека, а не кецалькўецпалина, а стены и двери толстые. Правда, все понимают, что кецалькўецпалин, если ОЧЕНЬ захочет, пройдет где угодно, но так спокойнее. Меньше боишься, что придет кецалькўецпалин и потихоньку съест или придет Тенкутли и потихоньку уволочет из Окичтеокальи в Циуатлан. Страх неправильный, но оттого не меньше, а толстые двери от него помогают – хотя и тоже неправильно.
На двери внутри есть ЗАДВИЖКА. Не крючок, который можно поднять, просунув в щель кинжал, даже если крючок очень большой. Задвижка плоская, шириной в ладонь, толщиной в палец, на конце (не том, что вдвигается в углубление) приделан цилиндр, в него вставлен стержень с ручкой сбоку, загнутый на конце буквой «г». После задвигания задвижки стержень поворачивается и загнутый конец входит в углубление в стене. Ручка своей тяжестью мешает обратному повороту при толчках. Так что если дверь трясти, запор останется в том же положении. Пока стержень повернут, задвижку не удастся подвинуть, например, тем же ножом, просунутым в щель двери. Задвижка расположена на стене, дверь держит только ее выступающая часть, так что не выйдет, прорезав в двери маленькую дырочку, отпереть дверь, подпихнув загнутый конец стержня и повернув стержень. Придется вырезать весь тот участок двери, в который упирается боком задвижка, довольно большой.
Это уже опасно: а если какая-нибудь тепочтли запрется и будет тупо сидеть, пока не ослабеет от голода и жажды и уже не сможет открыть? Или с самого начала будет ичпокатль кокохки – с теми же последствиями? Поэтому новенькие селятся ПАРАМИ. Это, я не написала, все было про то, как сделаны запоры в башне новеньких, Окичтеокальи. В Тепачолицли вообще все желающие спят в общем дормитории. Чуть ли не половина населения башни. Они боятся больше всех. Зато в Мачтилойане, по словам фрау Мем, и у нас в Циуатлане – на дверях нет задвижек. Тенкутли НЕ приходит в личные помещения в Мачтилойане, а в Циуатлане не приходит без СИГНАЛА, что его ждут. Это и есть те круги на дверях.
Они размечены как часы, и есть даже стрелки, но в них нет часового механизма, а стрелки не часовая и минутная, а одинаковые. Расстояние от одной до другой означает часы, в которые здесь ждут Тенкутли. Естественно, если он окажется свободен и ЗАХОЧЕТ прийти. Или не очень ждут – сейчас я до этого дойду. Стрелки поворачиваются и ставятся на нужное время просто рукой.
Причем круг стеклянный, и стрелки – внутри, в комнате. Наверное, это сделано против глупых шуточек соперниц за внимание Тенкутли. Что может быть ПРОЩЕ: переставить кому-нибудь стрелки, и пусть ждет напрасно, если не обратит внимание.
Ниже круга в рамку вставляется цветной квадратик, тоже за стеклом, который показывает, НАСКОЛЬКО визит Тенкутли желателен в указанное стрелками время. Если в любое время сегодня желателен или нежелателен – стрелки можно снять. Тенкутли должен обойти все двери и сделать выбор.
Всем известен язык цветов: красный – любовь, желтый – измена и так далее; но тут он НЕ ТАКОЙ, принимая во внимание, что нужно выразить только все оттенки от «приходи обязательно» до «не приходи ни в коем случае». Для этого цвета расположили так, как они видны в радуге.
Квадрат цвета чилтик значит приблизительно «люблю и очень жду». То есть та самая любовь, что в обычном языке цветов. Но у него есть разные ОТТЕНКИ, в которых я еще не много понимаю: тлаутик, камопалтик, тотонкўилицли…
Дальше идет хочипалтик, тлаталеуатик, чилкоцик. Такой квадратик говорит «ТОЖЕ очень жду, но, если у кого-то нужда больше, могу подождать очереди».
Следующий сигнал может быть цвета коцли, коцик, ицакоцик, козауак, козауатик, козауки – «честно говоря, БОЛЬШЕ хочется спать, но, если никто не хочет, готова выполнять супружеский долг». Конечно, я пока понимаю очень приблизительно и без тонких оттенков смысла.
Дальше хохоктли, хохоктик, целтик, килитик, тлахкотик, кўилотик, матлактик – «не в настроении или нездорова, могу разве что ПОГОВОРИТЬ, а лучше и вообще не будите».
Техотик, техотли, яуик, яуитль, хохоутик, похаутик, хиутик, может быть и опять матлалтик, он посередине – «сегодня прошу НЕ БЕСПОКОИТЬ».
И, наконец, крайний случай, почти никогда не применяющийся, это похьяпальи, камопалтик, чилкамопалтик, похтик – «НЕ ЛЮБЛЮ и вообще прошу считать, что я в другой башне».
Если у Тенкутли настроение только на один визит, он тот из зовущих его квадратов выбирает, у кого дольше всех не был, говорят. Насчет более сложных случаев мнения его «жен» разные. Некоторые даже про ночь одного визита говорят, что, если у всех, выставивших чилтик, Тенкутли был совсем недавно, например, их всего две и обеих он посетил предыдущей ночью, то может прийти вместо них к кому-то с хочипалтиком, у кого не был давно. Сам он, как я поняла, своих правил не рассказывает, так что не знаю, правда ли это.
Это я для понятности рассказывала про квадраты, как рассказывали и мне. На самом деле цветные квадраты давно не используются, ведь это совсем не романтично. Вместо них к рамке привязывают букетик ЦВЕТОВ нужного цвета. С помощью цветов, к тому же, можно выразить более сложные чувства. Не красный или розовый квадратик на выбор, а пять цветков хочизўатль, из которых три цвета чилтик, а две – хочипалтик. Это если не хватит тех оттенков, о которых я писала: в хочитлайокане можно выбрать любой, чтобы выразить силу своих чувств…
Я почему и пишу не «роза», а «хочизўатль», хотя это, скорее всего, тот самый цветок. Во всяком случае, он пахнет РОЗОЙ, хоть розой назови его, хоть хочизўатлем. Но уж больно у него тут цвета бывают разные, я такого никогда не видала.
Розовые, лиловые, промежуточные розово-лиловые, белые с алыми краями лепестков, желтые, оранжевая (середина лепестка желтее, широкий край оранжевый), темно-желтая однотонная, ярко-желтая, бледно-розовая (почти белая), белая, жемчужная, голубые от бледного и небесного до яркого и даже синие и темно-синие, багровые (до черного в глубине меж лепестков), коричневые, или, я бы лучше назвала цвет чоколатля, но ты и его не знаешь, желтые с переходом в розовый к краям лепестков, черные, половина цветка красная, половина желтая, радужные, то есть всех цветов пятнами, зеленые (середина лепестков бледно-зеленая, края – ярко), зеленые однотонные, фиолетовые, малиновые – ЛЮБОГО цвета и сочетания цветов.
То же самое с другими обычными цветами. Видела георгины темно-красные, розовые, лиловые, оранжевые, желтые, белые, темно-красные с белыми краями… Называются кокохочитль.
Сезарина Серрье нарочно выращивает цветы с расцветками на любой вкус. Для тех, кому некогда выбраться на закатлан. Да и не всегда они цветут на воле, а в тлеаманальи есть всегда. Ну, а на крайний случай, если всем приспичило выразить одни и те же чувства и цветов не хватило, у всех есть бумажные или матерчатые цветочки всех цветов. Только они, говорят, никогда не используются. Ведь это почти то же, что цветной квадратик, а его выставит только кто-то совсем равнодушный, кому жалко времени сходить в оранжерею. Но равнодушные к близкому общению с Тенкутли или боящиеся его живут в ДРУГИХ башнях. Кроме меня. Я тут одна такая.
Если кому понадобится одноцветный цветок, в смысле, цветок, который бывает только одного цвета, то есть и такие, но тогда чаще всего придется выбирать такие, каких я раньше не видела. Как розовая роза, но цвет ярче: азкахочитль, или цветок муравья, по виду совсем другой: густой пучок длинных трубок, у которых на концах отогнуты лепестки, но лепестки гораздо меньше трубок. Или цомпанхочитль, цветок мертвых, не знаю, за что у него такое ужасное название. По виду что-то между гвоздикой и одуванчиком, но одуванчик желтый, а цомпанхочитль ярко-оранжевый. Еще почти такого же цвета чималхочитль, он как тарелка с желтыми лепестками по краям, ближе к середине они ярко-оранжевые, а самая середина зеленая, там в дальнейшем образуются семена, и она становится черная, так что это не совсем цветок, и про него лучше отдельно где-нибудь написать. И вообще я что-то увлеклась цветами, а тебе это, я знаю, СКУЧНО.
Только еще одно. Интересно, что тут, значит, не рыцарь должен приходить на свидание с цветами и пытаться с их помощью выразить свои чувства, а дама. Вот что получается, когда он – один, а нас – много.
Вдруг подумала: а вот как Тенкутли разобрался бы в смысле сочетания «чилтик и похтик»? Скажем, мак и фиалка. Я имею в виду, ОБЫЧНЫЕ мак и фиалка, а не те разноцветные, что тут выращивают. Я бы сходу перевела это как «не знаю я, люблю иль ненавижу; коли придешь, то упаду в твои объятья – быть может, а быть может, тяжелым чем-нибудь по голове огрею и спущу с высокой лестницы; рискни, лишь если очень любишь, но не вздумай за свою смелость ожидать награды». Не уверена, что он не истолковал бы это гораздо короче как «совсем тупая, путает она такие немудреные сигналы». Так что рисковать не собираюсь. Это я так, раздумываю. Мне как раз нравится, как все придумано, но испытать эту систему я по-настоящему пока не осмеливаюсь.
Пока мне не рассказали, я вообще не вставляла в рамку квадратиков и букетиков, немного спустя со страху использовала васильки, которые называются тут хиухамихтли, а теперь желто-зеленые, ближе к зеленому: кўетлахочитль (молочай), тлилхочитль (цветок ванили), он еще и пахнет очень вкусно, или, лучше всего, канаухочитль (цветок драконова корня – очень смешно, драконов корень, чтобы охладить любовный пыл дракона!), а то и просто пучок травы – это замена зеленому квадратику. Вдруг ему захочется именно ПОГОВОРИТЬ, а мне того и надо. Но пока не заходил. А днем возле него всегда толпа, особенно в тлакўалойане и в немачтилойане.
Вот к чему я упомянула репейник, который нужно повесить на дверь после сегодняшней прогулки. Хотя на самом деле хватит василька. Репейник – это для выражения сильной обиды за что-нибудь, например, ревности: «я вчера так ждала тебя, а ты предпочел не меня, так сегодня я на тебя злая». С моей стороны было бы глупо повесить такой сигнал – Тенкутли ничем меня не обижал. Думаю, что это в любом случае глупо: ревность и злость не привлекут, а еще больше оттолкнут. А ЭТОГО я не хочу.
Уф, кажется, про цветы все.
А теперь – что еще я узнала при расспросах о таком безобидном предмете. Трех фрейлин, Перрайн Пешез, она главный рыбак, Клер Карпье, главный рыбовод, откармливает карпов и черепах, и Жанну Монстрье, она кормит всеми этими вкусностями подвальное чудовище Те-ки, так вот, этих трех буквально заела злобная ревность. Двум первым кажется, что они слишком часто и подолгу отсутствуют, а с какой радости прочие, кого они призывают на помощь ловить или кормить рыбу, меняются, а они – нет. А другие жены пользуются их отсутствием, наговаривают на них, что руки у них грубые и пахнут рыбой. Так им кажется. А может, и не кажется, может, кто-то из жен и правда ловит рыбку в мутной воде, пока они ловят ее в чистом ручье и чистых прудах. Жанна так надолго не отлучается, но тот же запах рыбы ей мешает тоже. А кроме того, хоть чудовищный Те-ки внушает ей меньший страх и отвращение, чем остальным, а иначе она бы на эту работу, небось, не согласилась, но и она все же его побаивается, а ей все время приходится оказываться близко к нему.
А ученица Карин злится потому, что никак не получит звание мастера, остается ученицей, помогает главному повару Каролине Кусинье. И давно уже считает, что готовит не просто так же умело и вкусно, как она, а много лучше ее. Но та считает иначе и не хочет и слышать о том, чтобы признать Карин мастером, так что она уже отчаялась.
Как тебе история с лодкой, братец?
Видишь, как бывает: то я все время канючила, чтобы ты передавал родителям мои письма, а ты отказывался, а теперь наоборот, надеюсь, ты НЕ расскажешь им об этой истории. К чему их зря тревожить, ведь опасность позади, а мы с фрау Мем теперь стали умнее. И случайно не упустим акалпечтли.
Остаюсь, может быть, неверно истолковавшая твои намеки, но все же не заслужившая таких упреков, какими ты меня осыпаешь в письмах,
Твоя даже преданная и даже в Циуатлане кецалькўецпалина сестричка
Юлия
P.S. А золотой печатью своей – вдруг она и впрямь из дьявольского золота, а не добытого в горах – я больше не пользуюсь и попрошу курьера ее тебе передать с этим письмом. Умоляю, будь с ней осторожным, не пробуй использовать по назначению, мало ли что может произойти при ее оттиске. Вдруг только самый первый раз, который я уже использовала в прошлом письме, был безопасным, а при следующем, даже исполненном благочестивейшим и бескорыстнейшим из братьев-доминиканцев, она вызовет своего хозяина?! Лучше сдай от греха в переплавку и на чеканку монет, что ли, а то продай ювелирам – им все равно, откуда золото.
32Б. Юлия – родителям
Сент-Этьен на Луаре, дом на Купцовой улице пятый от площади.
Родителям девицы Юлии Сент-Эмбре (втайне от брата Клода!).
От их дочери Юлии.
Понедельник, 18 марта 1476 года от РХ
––
Здравствуйте, любимые мои!
Передаю вам письмо как в прошлый раз – тогда ведь получилось.
А вообще-то есть еще возможность, очень смешная. Доктор Акон предложил, если подозрение, что за приходящим письмоносцем следят, что и кому он передает, а письмо нужно доставить совсем тайно, он может выделить мне специальную почтовую крысу. Ну, как бывают почтовые голуби. Притом она может зубами ухватить и дотащить письмо побольше, чем можно голубю на лапку привязать. Конечно, не так далеко, и через горы не перелетит. Но он её сам заодно с письмом Клоду доставит и высадит где-нибудь в городе осторожно, без наблюдателей, а уж по городу она доберется. Но это так, на всякий случай.
Клоду тоже написала, причём письмо длинное, и он его вам, небось, опять не даст, но тут его пересказывать не буду – ничего интересного для вас там нет. О цитатах из Писания, о расчетах стоимости драгоценностей, о том, как я обвела вокруг пальца Филиппа де Коммина (вы, наверное, уже устали от моих рассказов об этом), о том, как мы считали, сколько храмов и городов Сент-Этьен, в общем, всякая чепуха. Есть и выдумки: как мы катались на лодке и еле спаслись, когда ее подхватило бурное течение – все происшествие выдумано от начала до конца. Совершенно не собираюсь кататься на лодке по здешней реке. Она не только лодку – камни по дну катит. Иногда они там, под водой, сталкиваются с глухим ударом – аж через землю отдается. Не-ет, нашли дуру – в такую реку лодку спускать. А зачем писать выдумки? – спросите вы. А что ему писать? подземного хода, который брат Клод хотел бы, чтобы я нашла, нет, чем можно отравить или хоть усыпить дракона – по-моему, ничем, Марта рассказывала, он на ее глазах в алхимической лаборатории приготовленную кислоту пробовал – хорошо ли получилась – и сразу затем этой кислотой узоры на золоте вытравливал).
Очень рада получить от вас весточку, хоть она и невелика.
Зря вы так сравниваете: в тепанкальи кецалькўецпалина страшно, потому там все новости важные, а дома один-единственный божий пес, так и новостей нет. То есть сравнивать-то можно. Но я же по дому скучаю, так что мне и не страшные новости интересны.
Да и про Клода На-самом-деле-не-сент-эмбрэ я знаю только, что он у вас поселился, а вот какие неприятности успел причинить, не знаю.
По нашему договору должен был вести себя тише и ниже воды и травы, но, во-первых, с ним уже все ясно насчет того, насколько он считает себя связанным своим словом, во-вторых, он может и нечаянно… ну, не знаю… впереться на кухню и распугать маминых подруг, обсуждающих блюда готовящегося обеда и последние сплетни… или в кабинет, когда там у папы важный клиент, которому не понравится уже то, что кто-то может нарушить конфиденциальность торговых переговоров, тем более – когда это какая-то странная для дома негоцианта личность. Вряд ли у Клода хватит ума изобразить простого монаха, приглашенного, как водится, к обеду, чтобы сделать угодное Богу и Церкви дело, заработав чуть-чуть больше возможности попасть в рай и не прослыть в городе плохим христианином. Он хвастлив и неумен, и даже в своих собственных интересах не способен, боюсь, держать язык за зубами и удержаться от намеков, какой он важный человек. Ибо зачем власть, если ей нельзя пользоваться? А основная польза от большой власти та, что ее признают те, у кого ее меньше.
Есть коварные люди, для которых все наоборот: им доставляет удовольствие скрытно повелевать другими так, чтобы те ни о чем не догадывались. И таких должно быть довольно в инквизиции – с ее-то стремлением сохранить все в тайне! И то, что нужно на самом деле утаивать, и то, что незачем; и то, что можно, и то, что нипочем не удастся. Но это стремление инквизиции в целом, и стремление большинства из них, но все-таки не все инквизиторы считают его для себя обязательным. Как будто у тщеславных оно противоречит их пониманию власти, вернее, не пониманию, а ощущению, не думаю, что они что-то такое понимают. А если кто и понимает, то не Клод.
Противоречие получается не так уж часто, ведь те, перед кем они могут быть откровенными, и показывают свою власть такой, какой ощущают – как власть над жизнью и смертью людей, власть причинить им мучения – эти люди уже никому не расскажут. А прочим хватает их тайной власти и догадок окружающих.
Но в моем редком случае противоречие получилось. Я должна была увидеть их такими, каковы они есть, иначе не испугалась бы их больше, чем дракона, и не отправилась бы в уготованную мне ими миссию. То есть это они так думали. На самом деле, подозреваю, что отправилась бы, но это у меня характер такой, авантюрный. А они этого не поняли. Хотя наверняка обо мне разузнавали, как я справлялась с некоторыми делами. Отсюда, хотя и не только отсюда, я заключила, что Клод не шибко умен.
Как бы то ни было, они решили меня напугать. Но далее им надо было меня выпустить из рук, о чем они заранее знали. Так что на месте Клода я, если уж ошиблась бы и решила запугивать, ограничилась бы запугиванием с помощью намеков.
Может, Клод и думал, что использует только намеки, но тогда он совсем сумасшедший.
Если же это были не намеки, а откровенное запугивание, вернее, запугивание с помощью откровенного показа себя таким, каков он есть, то оно-то и противоречило сохранению тайны. Следственно, главная тайна не в том, откуда инквизиция выуживает свои сведения о каждом, попавшем под подозрение или, вернее, о каждом, намеченном для охоты (принимая во внимание, что одно не обязательно связано с другим). Главная тайна в том, насколько им приходится отступать от своей человеческой сущности, чтобы добиваться своих целей.
Адам, пусть он и пал под влиянием дьявола, все же был создан по Образу и Подобию Божьему, и следы этого дьяволу никогда не удастся полностью замазать грязью греха. Но над душами инквизиторов он постарался так, что не в наших силах, а только в Божиих, прозреть эти следы. Из-за того, что инквизиция дает дьяволу для этого замазывания очень толстую и грязную кисть. Как бы ни были благородны и возвышенны цели инквизиции с самого начала, полученная ею для их выполнения власть – это и есть та кисть, которой водит дьявол. С грязью вместо краски, а то и чем-то похуже простой грязи. Если под грязью понимать клевету и ложь, а там ведь и кровь. И что бы они ни твердили сами себе в свое оправдание, они чувствуют в том, что у них там вместо души, или, наверное, все-таки тем, что у них остается от души (ведь, наверное, душу нельзя убить совсем, пока не наступит Страшный суд), как все обстоит с их душой на самом деле, и именно потому стремятся к тайне.
Может быть даже, они отправляют на костер ведьм и еретиков не в наказание – ведь они делают это и при признании и раскаянии – а для сохранения тайны. Останься их жертвы в живых, могли бы всем рассказать, что их мучители либо сумасшедшие, либо злодеи, каких свет не видывал, а только лишь тьма их подвалов… Ну ладно, я увлеклась осуждением, а это вредно. Черт с ними.
Я хотела сказать, что при всеобщем стремлении инквизиторов к тайне, кое-кого из них, кто поглупее, так и тянет нарушить ее для удовольствия, которое дает открытое пользование властью. Если бы я позволила себе еще немного покрасоваться изящными догадками, могла бы сказать, что именно ощущение того, что ради этой власти – или из-за нее – они погубили свою душу почти наверняка (почти – вот почему: Христос может простить, при раскаянии, любого злодея), особенно сильно подталкивает их к тому, чтобы ею пользоваться вовсю. Ибо иначе получится, что они погубили душу напрасно. В том и хитрость дьявола, чтобы человек отдал душу за то, что при получении оказывается ни к чему не годной вещью, как, говорят, золото, полученное ведьмой от дьявола в уплату за причиненный людям вред, превращается в мусор. Другой вид той же хитрости – вещь-то хороша, но ею почему-то нельзя пользоваться в свое удовольствие. Такова тайная власть. Более умные довольствуются ею и убеждают себя, что это даже лучше. Менее умные, каков и Клод, убедить себя не могут и мучаются.
Ну, или мне просто хочется так думать.
Но, мучается он или нет, он, видать, считает, что, пока я здесь, я ничего не расскажу тем, до кого ему есть дело, а позже, надеюсь, рассчитывает просто заплатить, чтобы молчала – ведь у Тенкутли так много золота, что эта плата будет незаметна для кошелька Клода… хотя опасаюсь, что и в этом случае жадность будет толкать его на то, чтобы упечь меня в темницу до скончания века или передать светским властям, подтвердив фальшивые выводы инквизиционного суда. Иначе – с чего бы он не передавал вам мои письма.
По всему по этому я догадываюсь, что Клод – неприятный жилец. Он обещал мне не вредить вам, но откуда я узнаю, если он не выполняет этого обещания? Если бы он был поумнее, мог бы догадаться, что об этом может рассказать письмоносец. А от этого один шаг до мысли, что он может и тайное письмо передать. Причем он ничего не может сделать письмоносцу – кто будет носить письма? Но, если б он был такой сообразительный, надобность в этой тайной переписке отпала бы. Значит, он не такой сообразительный.
Вот еще пример. Вы пишете, «хорошие отношения тех, кто рядом, никогда не мешают» и «вряд ли будет недоволен, а то и хвалить станет». Это было бы правдой, если бы у него был ум. Но он ругает не за то, за что надо бы. Причем только ругает, никогда не похвалит.
А раз он таков, то я за вас опасаюсь. Напишите мне пожалуйста, насколько плохо он себя ведет. Компромат на него мне и впрямь не нужен, ведь я не имею доступа к людям, которых такой компромат мог бы заинтересовать, а так интересно, конечно. И тревожно. Неужели он не просто вам досаждает в нарушение договора, а причинил очень много зла? Ведь не считать же предосудительным в чьих-то глазах то, что он много пьет?
Но и о чем-нибудь хорошем или просто обычном, что происходит дома, тоже напишите.
Стал ли заметно ближе к тому, чтобы в него вселиться, новый дом, который папенька строит на втором месте от площади? Я все не осмеливалась спросить, правда ли стоило сносить тот, что стоял там раньше? Может, хватило бы небольшой перестройки? Он ведь был довольно большой? Неужели правда, что дядя бывшего бургомистра не умер своей смертью, а был убит грабителями, и его уйлитталони бродил по старому дому, обещая показать, где теокўитлапиальи, тому, кто найдет этих грабителей и отомстит за него? А если и так, может, стоило сперва с ним поговорить? Я бы взялась за это дело, но вы мне не сказали, а слухи о призраке и кладе дошли до меня, когда дом был уже сломан. Я ведь не так часто бываю дома. И не очень подолгу. Между прочим, если дух привязан к месту, а не к дому и мебели, он появится и в новом доме… Вот я к тому времени разберусь с кецалькўецпалином, и привидение будет мне на один клык. Шутка.
Кстати, о новом доме. Если он еще и не готов целиком, то на первом-то этаже уже давно все было сделано. Папенька ведь нам показывал. Так он может, для присмотра за строительством, проводить там то время, когда обычно приходит посыльный… Если посыльному сообщить… А Клод в это время как раз вынужден сидеть на месте в ожидании письма…
Пишите, и я тоже постараюсь. Целую,
ваша неисправимая АвантЮлия.
