Kitabı oku: «Проклятье Пустоты», sayfa 3
Глава VI
Стэн Спенсор, находясь в центральном полицейском департаменте города Асбес, проводил криминалистическую экспертизу по делу на Грин стрит. В окно уже давно пробивался лишь свет фонарей, преломлявшийся сквозь мокрое стекло, покрытое каплями скупого дождя. Время перевалило за полночь, и в подвале здания, где и находилась лаборатория, не осталось людей. Как по часам, Стэн захотел перекусить. Его желудок намекнул на это, издав громкий звук.
– Надо бы кинуть в себя какой-нибудь вкусной дряни, – сказал вслух и, неспешно протирая глаза рукой, он встал из-за своего стола.
Потянувшись и зевая во весь рот, Стэн пошёл по давно знакомому маршруту: до автомата с чипсами, конфетами и шоколадными батончиками. Криминалист вздрогнул от холодка в коридоре. Рукотворные катакомбы мрачного вида вели через весь этаж до лифта. Стены бледно-голубого цвета, тусклые и запыленные, всем своим пошарпанным видом угнетали и навевали тоску. Унылые и редкие потолочные лампы, разнося звонкий щёлкающий звук, периодически мигали, дополняя и без того жуткую картину, напоминающую кадры из фильмов ужасов семидесятых годов: коридоры заброшенных психиатрических больниц, нежели полицейский участок. Криминалист, пройдя половину пути, услышал звук лифта, опускающегося вниз.
– Кому-то что-то надо опять? – проворчал себе под нос, продолжая идти. -Телефонного звонка не было от начальства – значит, не срочное дело.
Стэн стал напротив лифта. Раздался стук остановленной лебёдки. Спустя три секунды двери открылись, показав пустую кабину с погасшим освещением. Лишь кнопки этажей подсвечивались тёплым желтоватым цветом. Посмотрев разочарованно-пренебрежительным взглядом в темноту, Стэн сделал шаг и вошёл в лифт. Двери закрылись, при этом издав, как заметил криминалист, слишком громкий звук. Могло показаться, что кто-то с той стороны ударил по дверям, однако это невозможно. В подвале не было людей.
Выбрав с трудом третий этаж, единственная кнопка которого не горела, Стэн выругался, больше с расстройства, нежели с ненависти. В то короткое время, проведенное в замкнутом пространстве при подъёме, криминалист почувствовал прилив неприятного чувства, словно кто-то находился с ним в лифте. Ощущение взгляда в спину усилилось, как только пробежало чьё-то дыхание возле левого уха. Вздрогнув, Стэн резко обернулся – в этот момент двери лифта открылись. Свет загорелся. Отражение в зеркале – единственный попутчик, оказавшийся в небольшой кабине. Списав свои ощущения на усталость, повернул налево, где в пятнадцати шагах от него ждал автомат с вкусностями. Подойдя к нему, Стэн взял пару шоколадных батончиков и незамедлительно отправился обратно в свою небольшую лабораторию.
Но когда криминалист подошел к лифту, его вновь пронзило недавно испытанное чувство. Кабина подъёмника находилась на этаже. Оглянувшись по сторонам, он нажал на кнопку вызова и принялся ждать. Думая обо всех событиях, произошедших за короткий временной промежуток, Стэн, будучи крайне впечатлительным человеком нездорового любопытства, наполнял свой разум темными воспоминаниями – ужасными картинами убийства, увиденными им накануне. Кровь и выпотрошенные тела начали пугать. Не мерзостью и маниакальностью, а неизвестностью и неотвратимостью. Жестокость и боль – чувства, в прошлом неведомые и чуждые одинокому фанату работы, через усталость и восприимчивость начали проникать в мозг.
Лифт открылся, свет в нем горел и не моргал, но то, что Стэн увидел, очень сильно озадачило, даже напугало. В центре зеркала была прикреплена фотография со слегка обгоревшими краями, одна из отосланных профессору Кантратису, с запечатлённой на ней крышкой гроба. Стэн зашёл в лифт и взял в руки фото. Рассматривая и вращая его, криминалист почувствовал резкий жар, мгновенно окутавший его. Ладони покрылись влагой, тело начало обильно потеть. Не успев произнести:
– Что за…, – он дёрнулся.
Лифт стал опускаться. Через мгновение двери открылись на уровне подвала. Стэн поспешно выскочил, на миг зависнув перед подъёмником, потом быстрым шагом двинулся через мрачный коридор с по-прежнему трещащей лампой в свой кабинет. Положив фото в карман, оглядываясь назад, он ускорил движение и услышал звук открывающихся дверей лифта. Так происходило несколько раз. Напуганный неизвестностью, он почти прошёл этот казавшийся бесконечным коридор. Обернувшись напоследок, на финише своего пути, Стэн застыл. Подобно древнегреческим скульптурам, он замер в позе бегущего человека: левая нога опиралась на пятку, задавая фронтальное движение, правая отталкивалась носком. Руки, направленные вниз, были согнуты в локтях под девяносто и стадвадцатиградусным углом. Стэн увидел размытую фигуру человека в странном и потрёпанном старом одеянии. Широкий плащ темного цвета с выступающими манжетами поношенной блузы, старомодная шляпа с широкими полями. Более точно ему не удалось ничего рассмотреть: жуткий незнакомец, как только показал себя, неторопливо вошёл в открытый лифт с характерным звуком для цокающих каблуков.
Ошарашенный криминалист оставался на месте ещё пару секунд, находясь в состоянии какого-то ошеломления, но потом собрался с силами и смог побороть ступор. Бросив шоколадные батончики в сторону, бегом ринулся в свой кабинет, в частности к телефонному аппарату фирмы «БЕНКС». Добравшись до него, Стэн судорожно начал набирать код приемной. С первого раза ему не удалось: руки дрожали, промахивались мимо драгоценных кнопок. У Стэна в голове рисовалась картина жуткой клыкастой улыбки. Как только глаза на мгновение закрывались, сразу возникал оскал с получеловеческими зубами цвета свежего снега и жидкостью бледно-алого оттенка, сочившейся сквозь. Но криминалисту ничего подобного видеть не приходилось. С каждым морганием адская пасть все ближе и ближе подбиралась к нему.
Определенно чувствовался чей-то взгляд, необычный, жуткий. Взгляд хищника на добычу? Да, это уже ближе, но все равно не то. Взгляд охотника на жертву? Стэн ощущал присутствие другого, жестокого и кошмарного, чего-то не присущего человеку, безобразного по своей природе – дикого зверя, не голодного физически, но голодного душевно. Он чётко улавливал импульс жажды крови. Однозначно то чудовище с Грин стрит, «работой» которого криминалист имел ошибку восхититься, сейчас находилось с ним на одном этаже. Да ещё фотография в кармане задавала дополнительные вопросы, ответы на которые уже не хотелось знать.
Бросившись к лестнице после многих попыток дозвониться в приемник, Стэн остановился перед металлической решётчатой дверью, служившей дополнительной безопасностью при попытке побега заключенных на временном содержании и ограждением от проникновения третьих лиц на территорию отдела криминалистики. Подняться по ней было невозможно: все закрыто на ключ, хотя в непогоду дверь всегда оставляли распахнутой.
Оставался лишь один путь – лифт. Это отрезвило Стэна. Он вернулся в кабинет и взял в столе свой личный шестизарядный револьвер, о котором уже успел позабыть. Проверив на наличие патронов, прикрепил к ремню с помощью кожаной кобуры. Все это время криминалиста сопровождало чувство слежки и какие-то еле слышные скрежеты неизвестного происхождения. Подкравшись к коридору, он аккуратно выглянул из-за угла, всматриваясь в другой конец. Лампа по-прежнему трещала, а проклятый лифт так и не переставал хлопать дверьми. Жуткого незнакомца, впрочем, не было видно.
Еле слышно, на согнутых ногах, Стэн шёл по прямой, оглядываясь, внимательно вслушиваясь в звуки. Пройдя половину пути, он услышал, что внезапно взбесившийся лифт перестал бить дверьми. Стэн достал револьвер. Это добавило немного уверенности, но не успокоило полностью возбуждённого и напуганного криминалиста. Он по-прежнему тяжело дышал, ожидая кого-то увидеть при входе в кабинку. Добравшись до цели, судорожно стал нажимать на кнопку вызова:
– Ну же! Открывайся!
В дверной щели появился обнадёживающий свет. Створки начали открываться, но Стэн снова оцепенел: обострившимся слухом уловил, что звук неисправной лампы пропал. Его сменил стук каблуков мужских сапог, стремительно надвигающихся со стороны кабинета. Вскинув револьвер в направлении цоканья, он громко закричал:
– Стой!
Темный силуэт в плаще и в шляпе бежал к нему, быстро преодолевая расстояние. Раздались выстрелы, за счёт замкнутого пространства они оказались безумно громкими. Наверняка весь полицейский департамент их услышал. Всадив две пули из пяти выпущенных в кого-то или во что-то, Стэн влетел в лифт, нажимая все возможные кнопки, держа пистолет в сторону открытых дверей. Они начали закрываться предательски медленно.
– Все позади? – подумал Стэн, но вдруг в кабину через незакрытую дверь просочились две руки с мерзкими, трупными ногтями гнойно-зелёного цвета. Распахнув лифт, кошмарный силуэт дал рассмотреть себя лучше. Та самая улыбка смерти в этот раз предстала перед Стэном не в воображении. Яркие глаза убийцы смотрели точно в душу криминалиста.
– Здравствуйте мистер Спенсор… – холодным голосом сказал ему ужас в шляпе, после чего прыгнул в лифт – раздался последний выстрел…
Часть 2. Предательство
Глава I
Привязанность к близким и дорогим тебе людям всегда является слабостью, подчёркивающей твою человечность. Потерять любимого – удар по здоровью, психике, жизни. Мир никогда не будет прежним. Он, замедляясь, направляется к точке невозврата и конца. На финише только боль и слёзы, негатив и разочарование.
Мир никогда не будет прежним. Ты это понимаешь не сразу. Все приходит постепенно, наваливаясь снежным комом, горе губит и тебя. Погружает в пучину бессмысленного и бессознательного существования.Мысли затуманены, повседневные проблемы и дела просто растворяются в хаосе сознания. Сколько слов ещё не сказано, писем не написано, планов не осуществлено, и теперь это все прошлое. Ты бы и рад переписать этот момент своего романа, но буквы уже напечатаны чёрной краской. Все, что остаётся, – поставить точку и начать работать над новой главой. Не сразу. Пусть время полечит тебя. Полностью, конечно, не исцелит, однако истязать себя и самобичевать не нужно. Всегда можно встретить во тьме свет спасательного маяка. Главное – искать и не сдаваться.
Мысли Эндрю Фримена, наполненные депрессивными настроениями, с каждым днём уничтожали последние очертания уверенного, сильного человека. Угнетая, они погружали его в вакуум, отстраняя от жизни. Разрушенное сердце терзало душу. С молодым, крепким человеком немалого ума произошли не лучшие преображения. Некогда тёмно-каштановые волосы были покрыты пепельной сединою. Строгие щёки усеяла мелкая рябь каких-то бугорков, добавляющих десяток лет. Морщины на лбу виднелись издалека. Глаза, ранее наполненные жизнью, казались пустыми.
Протянув правую руку с белыми лилиями, Эндрю положил цветы к подножью надгробной плиты из серого мрамора. После чего сел на землю подле мрачного камня. Яркое солнце светило ему в спину, отбрасывая тень на могилу. В двадцати метрах звонко распевался щегол, сидящий на дереве с переплетающимися ветвями. Был яркий, теплый и безмятежный день для всех, кроме Фримена.
С ужасных событий, кардинально поменявших его жизнь, прошло уже двенадцать лет. Четыре самых страшных дня в жизни молодого полицейского поломали весь мир, полностью его изменив, погружая в депрессию и в страх неизведанного. Эндрю не переставал бороться с изломами нити судьбы, но, одерживая малозначительные победы, все же не мог до конца перебороть деградацию и разложение. Пристрастился к алкоголю; конечно, он способен был контролировать себя при необходимости, но при первой возможности полностью погружался в этиловый трип.
В этот раз компанию у могилы ему составил полупустая бутыль бурбона. Фримен каждое воскресенье приходил к этому мёртвому камню. Иногда разговаривал, рассказывая последние события из своей жизни, делясь новостями, бывало, показывал фотокарточку. Но чаще просто молчаливо, вглядываясь в надписи на монолите, пребывал в состоянии полного равнодушия к окружающему его миру. Отчуждая звуки и ощущение времени, Эндрю проводил на могиле час с небольшим, после чего, коснувшись губами ладони, прикладывал её на несколько секунд к надгробию и уходил не оборачиваясь. Тоскуя, пускал слезу, в очередной раз попрощавшись с ней. «Трейси Фримен, дорогая мама, любимая жена» – надпись, ставшая причиной душевной хвори Эндрю.
Вернувшись домой после скорбного ритуала, Фримен принёс, как обычно, два пакета продуктов из супермаркета, открывшегося неподалёку пару лет назад. Поставил их на кухонный стол светло-серого цвета и начал разбирать, выставляя продукты: галлон молока, упаковку кукурузных хлопьев с мёдом, лоток куриных яиц, бекон, апельсиновый сок, хлеб для тостов и шоколадную пасту. Сделав это, Эндрю расставил их по шкафам кухонного гарнитура и полкам холодильника. Раздался счастливый и звонкий детский крик:
– Папа!
Это был Макс, его сын от покойной супруги. Весёлый, озорной малец, жизнерадостный, энергичный. Румяные щечки так и наливались прелестью его маленького, милого, доброго мира. Был он голубоглазым, с темными волосами, красивой улыбкой, очень выразительным лицом. Эндрю, опустившись на корточки, обнял счастливого мальца и позвал няню, что приходила к ним по выходным. Заплатив женщине за работу и отпустив её, отец с сыном уселся перед телевизором. Вдвоем стали смотреть мультсериал.
Да, у детектива были проблемы, но, находясь рядом с прощальным подарком Трейси, с его плотью и кровью, Фримен забывал о всех трудностях и проблемах. Он делал это сознательно, не допуская и пресекая возможные проявления слабости перед сыном. Он хотел дать ему счастливое детство, любовь и тепло, на которые был способен. Несмотря на то, что новым лучшим другом Эндрю стала бутылка, он не позволял употреблять алкоголь на глазах у сына, изредка делая исключение пиву.
Пусть работа и не стала легче, отец все же успевал заниматься ребёнком. Помимо школы, Макс ходил в спортивную секцию по стрельбе, занимался рисованием и раз в неделю плавал в бассейне. Ребёнок был активным, и его батареек хватало на весь день. Учился в одной из лучших школ города. Особенно хорошо ему давался урок литературы. Сочинения школьника младших классов неоднократно признавались лучшими. На городских же конкурсах похвастаться аналогичным успехом он не мог, однако в своей возрастной группе неизменно занимал первое место. Читать он тоже любил. Конечно, серьёзная литература не входила в список прочитанного за лето, но с произведениями нескольких детских писателей он мог познакомиться на каникулах. Не безучастия Эндрю, любовь к музыке постепенно также формировалась в нём. Говорили об этом занятия в школьном ансамбле. Из-за малого возраста он не мог играть на главных инструментах. Приходилось иногда стучать в барабан или дергать колокольчик. Но, несмотря на это, глаза Макса всегда разгорались ярким пламенем перед дверью кабинета музыки. А в прошлом году начал учиться игре на скрипке. В остальном же это был обычный ребёнок, со своими радостями и огорчениями.
Эндрю только и оставалось успевать за мальцом. Он никогда не отказывал своему сыну в покупках разных капризов, всегда старался угодить. Макс, в свою очередь, не злоупотреблял этим. За все годы походов в детские магазины ни одной истерики не произошло, хотя Фримен старший мог время от времени отказать в какой-то «хотелке» сыну. В целом, у них была крепкая, хотя и неполная, семья обычных жителей страны.
Рыбача на причале или вблизи скалистого берега, Макс спрашивал отца про маму. Интересовался тем, какая она была, что любила, от чего сторонилась. Его очень интересовал её голос: был ли он низкий или высокий, интонация нежная или же строгая. Эндрю практически сразу, как малыш начал задавать вопросы о маме, рассказал о несчастье, случившемся с ней. По мере взросления отец рассказывал все больше и больше о тех событиях, явно о чем-то умалчивая. Макс слушал взахлёб, задавая банальные детские вопросы, с годами меняя на более взвешенные и осмысленные. Вскоре Эндрю взял Макса на кладбище, чтобы познакомить их.
– Ты должен знать свою маму, – говорил отец. – Она очень тебя любила. И всегда будет у тебя здесь… – приложив ладонь к левой части груди мальчика, он продолжил говорить о ней доступным малолетнему языком.
Эндрю не договаривал о многом, но это было и понятно: слишком мал был ещё сын для подробностей, волновавших отца. Тайну, хранившую долгие годы, он бы и вовсе предпочёл оставить навсегда похороненной вместе с его красавицей женой. А после смерти самого детектива вовсе не осталось бы следов. Увы, он понимал, что невозможно осуществить это желание.
На июль месяц у Фримена старшего выпал двухнедельный отпуск – как никогда кстати. Макс уезжает в летний лагерь на озеро Унко. Прекрасное место! Чистый лесной воздух, полезный для здоровья молодого растущего организма. Девственно-восхитительный горный пейзаж, кристальная вода. Море развлечений: рыбалка на местного сома с последующим его приготовлением на костре, спуски на каноэ, десятки туристических маршрутов, в процессе прохождения которых изучались здешние флора и фауна. Детей учили разжигать костры, плести узлы, создавать примитивные инструменты труда. А еще профессиональные вожатые показывали, как изготовить ловушки для добычи мелкой дичи и поимки рыбы. А вечерние посиделки возле костра с интересными рассказами и представлениями навсегда оставались в памяти юных скаутов.
Лагерь «Тихое место» – место, в которое мечтаешь попасть, откуда не хочешь уезжать и куда грезишь вернуться. Эндрю и сам бывал там. С чувством ностальгии он рассказывал сыну, как провёл там все лето. Первая его высеченная искра из кремня, пойманная рыба на самодельную удочку… А как они с мальчиками пугали девчат, запуская в их домики ужей, сами же смотрели в окна и обхохатывались с визга и крика девчонок! А иной раз и подглядывали за ними по вечерам.
Собрав Макса к поездке, сулившей много открытий и незабываемый аттракцион приключений, Эндрю погрузил вещи в машину и повез сына к школьной парковке, на которой ждал автобус. По дороге отец давал напутствующие советы, рассказал о мерах предосторожности, просил слушаться вожатых и не ходить одному по лесу. Макс на все отвечал утвердительно, успокаивая слегка взволнованного отца. Это первая самостоятельная поездка паренька, и, естественно, Фримен старший волновался, а младший был готов испытать новые, неизведанные ранее ощущения.
Добравшись до стоянки, Макс взял свой камуфляжный рюкзак болотно-чёрного цвета, попрощался с отцом и пулей влетел на свое место в автобусе. Эндрю же поставил ещё одну сумку в багажный отсек транспорта, помахал рукой сыну, выглянувшему в окно отъезжающего транспорта. Усевшись в авто, он направился домой, где его ожидали домашние хлопоты, а также бутылка хорошего джина, купленная накануне. На обратном пути полицейский ехал в тишине, полностью погрузившись в свои мысли. Вдумчиво всматриваясь в дорогу, рассуждал про себя, как эти каникулы проведёт Макс. Все ли ему понравится, не случится ли с ним беда, сможет ли он найти общий язык со сверстниками? Ведь друзей его там не оказалось, только одна девочка из противоположного класса. Да и то он едва знаком с ней. Мальчик был самостоятелен, и это успокаивало родителя.
Войдя в квартиру, Эндрю первым делом пошёл к своему минибару, откупорил можжевеловый напиток, плеснул примерно сто граммов в прямоугольный стакан, добавил четыре кубика льда. Устроившись удобно на диване, он стал знакомиться со свежей прессой. Местные газеты, как обычно, писали об урожае ягод, собранных в рекордных объёмах, о бурном строительстве в южной части города, ведь население росло в связи с постройкой двух консервных заводов и развитием эко-туризма – в здешних местах действительно было на что посмотреть.
Целая полоса была выделена на новость: «Нашлась!». Речь шла о семнадцатилетней девушке, пропавшей две недели назад. Всем городом искали. Эндрю хорошо это помнит. Он косвенно принимал участие в этом деле. Все твердили об убийстве и новом маньяке Асбеса, но все оказалось прозаичней. Как и предполагала полиция, девушка просто сбежала из дома после очередной ссоры с родителями из-за татуировки. Её нашли в сорока километрах от города, в небольшом поселении. После звонка в местный полицейский участок прибывшие на место сотрудники и обнаружили девушку. Поругавшись с молодым человеком по теме денежного вопроса, потеряшка сама и вызвала копов. Была незамедлительно задержана и вскоре передана приехавшему за ней отцу. Эта новость повеселила Фримена.
Дальше шли отчёты о массовых мероприятиях, проведённых на прошлых выходных: о ежегодном рыбном фестивале, где все желающие могли попробовать огромное количество даров моря; турнире по ловле окуня; ярмарке с сувенирами, изготовленными местными мастерами. Кстати, Эндрю с Максом посещали сей праздник.
Но особое внимание привлекла статья с заголовком «Снежный человек существует! Он съел моего мужа!». В ней рассказывалось о фермере Треворе Стонте – трудяге, пропавшем пять дней назад. По рассказам его жены: «Он, как обычно, пошёл в семь часов кормить кроликов, у нас их много, так что это дело вовсе не быстрое. Обычно оно занимает минут сорок. Бывало, потом муж ходил в гараж и копался в машине, но всегда предупреждал. В этот раз прошло три часа, а он так и не вернулся. Я послала за ним нашего старшего сына. Может, помощь нужна, да и, вообще, узнать, чем Тревор занят. Когда сын вернулся, был очень взволновал. Мужа не было ни в гараже, ни в сараях. Но его руки! О боже! Не хочу вспоминать. Они были все в крови. Сын держал рубашку Тревора. Я подарила её на рождество. Вся, вы понимаете, вся она была красного цвета. Когда я спросила, что случилось, он не смог мне ответить, сказав лишь, что не нашёл отца.
Я вызвала полицию, и мы, вооружившись ружьем, пошли на место обнаружения окровавленной рубахи. Там были следы волочения. Как мне потом сказали… с ним сотворили такое… Потом оттащили за ногу в лес, находящийся в нескольких милях от нашего дома. Там, на склоне холма, под сосной, и обнаружили тело. Боже мой, Тревор! Он был поломан. Такое чувство, что его просто давили прессом со всех сторон. Как будто кто-то огромный обхватил и сдавил. Целеньких косточек даже не было. А самое ужасное – его потрошили в ста метрах от дома. Некоторые внутренние органы отсутствовали. Это просто ужасно…».
На вопрос журналистов о догадках и предположениях жены покойного, кто мог бы совершить такое, женщина рассказала о йети, живущем в горных лесах. Тревор неоднократно встречал мифического зверя. Как-то сам подвергся нападению. Следы царапин на спине она видела, но муж спасся, благодаря своему кольту, с которым её супруг не расставался иногда и в постели. Тревор даже потом, по ночам, устраивал охоту за ним, но безрезультатно.
– Какой зверь способен на такое? Мой муж семь футов в высоту. Какой зверь не побоялся бы на него напасть? Только эта мохнатая обезьяна! – рассказывала она с искренней верой в это сумасшедшее утверждение.
По долгу службы Эндрю уже слышал эту кровавую историю, прекрасно понимая, что никакой йети тут не при делах. Лично он не занимался этим делом, но коллеги по «опасному бизнесу» рассказали, что погибший, да и его жена не были особо нормальными людьми. Тревор часто много пил, периодически пиная жену, вечно ожидал ядерной войны с коммунистами. Один живой ходячий стереотип, словом. Да и в супружеской верности не был замечен. Детектив, занимавшийся этим делом, общался с одной молодой особой – любовницей мистера Стонта. Отсюда и взялись «нападение йети» и «ночные облавы». Однако мужчина и, правда, был убит у себя на ферме. Расследование пришло к заключению, что смерть наступила вследствие нападения пумы. Именно этот зверь убил Тревора и оттащил в лес. А множественные переломы нанесли медведи, сбежавшиеся на запах через некоторое время. Тело обнаружили спустя четырнадцать часов. Этого времени явно хватило бы для хищников, водящихся здесь в большом количестве из-за запрета на отстрел в заповедной зоне.
Эта история с ужасными подробностями напомнила о событиях тринадцатилетней давности, о которых Эндрю был бы рад забыть, но это невозможно. Да ещё журналисты во всей красе описывали тело жертвы. Не дочитав статью до конца, Фримен отложил газету, наполнил свой стакан и пошёл к оружейному шкафу, что стоял у него в спальне. Открыв его, принялся рассматривать небольшую коллекцию стволов.
– Надеюсь, тот момент ещё не настал, – проговорил он про себя и закрыл сейф.
Зайдя в комнату Макса, подошёл к тёмно-коричневому комоду, взял фотографию сына и уселся на кровать. Потягивая джин, Эндрю не отрываясь всматривался в изображение мальчика и, улыбаясь, произнёс:
– Как же он похож на тебя, Трейси!
Он снял кулон своей жены, с которым никогда не расставался и хранил в нём её фото, открыл его. Теперь взгляд попеременно скользил от одного портрета к другому. Слеза капнула на его синие джинсы. Осушив одним глотком фужер, детектив попытался поставить его на постель, но промахнулся. Стакан ударился краем дна о ковровую поверхность, после чего закатился под кровать. Эндрю медленно опустился, стал на колени, опираясь на правую руку, левой приподнял покрывало. Там его взгляду предстали коробки с настольными играми, поодаль стоял скейтборд. Его он подарил Максу три года назад, мальчишка увидел такой у своего одноклассника, даже брал несколько раз прокатиться. Отец заметил это и решил побаловать мальца. Рядом с ним и лежал стакан, нижней частью повернутый на поисковика.
– Далековато закатился, – подумал Эндрю и пополз к нему, собирая старую пыль, по-видимому копившуюся там не один год. Дотянувшись кончиками пальцев до стакана, Фримен вдруг резко дёрнулся, ударившись головой о кровать. За стаканом был чей-то глаз, наблюдавший за детективом все это время из полумрака подкроватного пространства. Клоун. Точнее игрушка. Очень неприятного вида.
***
Искренен лишь тот, кто надел маску
Клоуны, начинающие свой путь со времён Аттилы. Безобидные шуты, добрые, веселые, занимающиеся развлечением людей, а в наши дни в большинстве случаев – детей. И что страшного может быть? Разные люди – разные страхи. Куклы клоунов тоже реально могут напугать человека. Многие не согласятся с этим мнением, но я хочу сказать, что они просто никогда не сталкивались с подобным, представляя добрую фигурку с пластиковыми глазами, разноцветными частями одежды, красным носом и большим тапками черного или коричневого цветов. Что страшного? Купите куклу! Как-то ночью она даст о себе знать. Вы смотрите на нее, а вам кажется, что она смотрит на вас. Чувство некого дискомфорта не сразу, но постепенно начнёт посещать вас. Испытывая его, вы начинаете переживать, потеть, и фантазия оживает. Кукла сама по себе – что-то зловещее, искусственно созданное подобие человека без души; именно это и есть первая причина создания такого атрибута, ныне украшающего любую комнату маленькой девочки.
В давние времена, когда земли нашей планеты были не изведаны, древние жители проводили обряды реинкарнации, используя как биологические сосуды, так и синтетические, подселяя дух лучшего воина или мудрейшего жреца в тело, дабы тот переродился. Грудной ребёнок был вариантом для продления жизни и годился для всех избранных. Кукла же, по преданию, давала вечное существование, поскольку искусственная оболочка неприхотливая. Однако она была более требовательна и к обрядам, и к духам. Лишь избранный Богами способен был приблизиться к дару. Современники: ведьмы и колдуны, культы и секты – использовали кукол для подселения злобного духа – демона с целью призвать в Мир смертных для сеянья хаоса и разрушения, исполнения алчных и постыдных желаний. И они пытались заключать души умерших детей в вечную тюрьму.
И вот темнота, вы одни в комнате, смотрите в его глаза, разные мысли в вашей голове рисуют картины спорных представлений. Вот тот самый момент, когда наступает апогей чувства страха. Вы ловите себя на мысли, что он сейчас заговорит. Возможно, его голова повернётся либо глаза дёрнутся. Страх уже стучится в сердце, хочется его убрать скорее в комод или шкаф, под кровать или в тумбу. Куда – не важно, лишь бы с глаз долой! Все, он уже далеко, но на самом деле подсознательно вы продолжаете думать об этом и посматривать на дверь в соседнюю комнату. Что там? Все ли в порядке или нет?
И каково удивление – обнаружить якобы закрытую дверь приоткрытой! Наступает момент трезвых мыслей. Ветер или кот? Но мысли про куклу так и не пропадают. Вы напряженно начинаете вслушиваться. Страх на самом пике, и неожиданно слышите смех у себя за спиной. Это то самое чувство! Тот самый страх. Лицо белеет. Начинаете дрожать и думать, что это ваша богатая фантазия! Очень хочется обернуться и увидеть, что там! Но страх делает свое дело. Скажете, что бред и чепуха? Выдумки и сказки? Но все в этом мире возможно.
Страх перед клоунами многих пугает не только из-за мистических мыслей. Например, история знает клоунов- серийных убийц, маньяков и педофилов. Их внешность многим людям просто неприятна. Яркие цвета и грим, скрывающие настоящее лицо человека, могут вызвать отвращение и опасение неизвестности. Параллели с жестокими преступниками, вечным стереотипным образом, будут идти бок обок с шутами. И частенько это оправданно. Безликость страшнее выразительности.
***
Эндрю достал неприятную игрушку и принялся рассматривать. Примерный размер – пятьдесят сантиметров. Нос когда-то был ярко-красного цвета, но с течением времени потерял в красках и приобрел тёмно-бардовый оттенок. Весь в мелких трещинах и вмятинах. Слипшиеся нитки на голове отдалённо напоминали седые волосы. Одеяния тоже не выглядели новыми: зелёный и синий материал был изрядно выцветшими от солнца, а белый пожелтел от пыли и грязи, которой немало повидала кукла на своём веку. Как таковой обуви она не имела; вырезанные плотниками башмаки с толстыми носами черного цвета являлись одновременно ногами.
Однако кое-что явно выделялось на древней находке. Глаза. Мастер, создавший их, явно имел право называться одним из искусных ювелиров своего времени. Они были как живые: зрачок, радужка и глазной белок находились не только в идеальном состоянии, но и в натуральном исполнении. Это поразило Фримена, вызвав немое восхищение на его лице.
Кукла явно с большим бэкграундом. Время, не пощадившее тело, изготовленное из явно дорогого дерева, не смогло испортить глаза, материал которых оказался настолько качественным, что ока блестели новизной. Однако, несмотря на непонятную завороженность, детектив был озадачен главным вопросом – откуда она взялась? Купить ее он не мог: слишком старая игрушка, а Эндрю не экономил на детских потребностях сына, всегда приобретая только новое в магазинах. Да и забыть такую чудаковато-жуткую куклу он бы не смог.
