Kitabı oku: «Проклятье Пустоты», sayfa 5

Мисс Л. являлась матерью тех самых двух детей, которым суждено было принять дар – стать кульминацией нечестивого спектакля. Когда ритуал находился в разгаре, земля разверзлась, а вторая фаза должна начаться с минуты на минуту, она поняла, на какую дьявольщину растила бедняжек. Не знаю, был ли это материнский инстинкт или Мисс Л. узрела, во что верила всю жизнь; понимая серьезность и опасность происходящего, она решила не отдавать невинные души в руки своего идола. Быстро схватив мальчика и девочку, бросилась к причалу на озере Унко, где нанесла детям несколько ударов камнем по голове, а после детоубийства сбросила их в воду. Унко – очень большое озеро; в тот вечер был шторм и тела быстро унесло буйствующими волнами в сердце водной пучины.

Не успевшие помешать «матери-спасительнице», оккультисты прибежали слишком поздно. В гневе они схватили её и связали. В тот момент вторая фаза уже закончилась… и демон, не получивший сосуд, издавал противные пульсирующие звуки, вибрации которых сильными накатами били по ушам присутствующих. Напуганные и опустошённые члены секты бросили Мисс Л. в объятья тьмы с надеждой задобрить зло. Как только кричащая женщина пропала из виду, ослепительная вспышка озарила весь посёлок. Мгновенно воцарилась мертвая тишина, прерывавшаяся лишь на несколько секунд громким гулом, после чего вновь нависавшая над округой.

Позже полиция обвинит жителей в групповом убийстве матери и двух детей. Не попавшие под обвинения жители Швенте исчезнут, оставив свои дома. Эта история рассказана одним свидетелем той кровавой жатвы. Поговаривают, в момент яркой вспышки демон успел схватить души тех детей и не позволил им вознестись на небеса, на веки оставив бродить по здешним лесам. Егеря рассказывали о странных встречах. Два ребёнка, державшиеся за руки, появлялись из ниоткуда, а затем вновь исчезали в никуда. Также некоторые туристы чувствовали пристальный взгляд, изредка ощущали лёгкое дыхание со спины. Души детей и сейчас могут наблюдать за нами, слушать разговоры. Обречённость на вечность бесцельной жизни – это петля, из которой не выбраться.

Глава IV

После рассказа Ричарда школьники, впечатлённые историей, ещё некоторое время расспрашивали вожатого о подробностях, которые не были затронуты. После чего по команде отправились спать. Устроившись в палатке, Макс задал Тому вопрос, возникший у него сразу после окончания посиделок:

– А ты случайно не помнишь, какой был акцент у странной парочки, показавшей тебе ту старую лачугу? Не польский… случайно?

– Я тоже об этом подумал, но понимаешь, в чем вопрос: я ни хрена не знаю, какой акцент у поляков, да и язык их никогда не слышал. Ты же не веришь в эту чушь? Да и история была нестрашная. Я слышал похожую байку, только события происходили ещё раньше, да и…

– Не знаю, Том. Я не общался с двумя утопленниками и не бродил по лесу с ними. Мне не о чем переживать, – в издевательской манере перебил Макс.

– Иди в задницу. Я спать, – раздражено ответил Том. – Не надо меня пугать, это всего лишь сказки. Я не верю в эту чушь.

– Не обижайся, я всего лишь шучу.

Обменявшись колкостями, школьники улеглись спать. Время приближалось к полночи, так что Морфей моментально встретил уставших после насыщенного дня друзей.

Солнце было ещё далеко за горизонтом, утренний треск лесных птиц ещё не разносился по округе, но Макс почему-то проснулся. Переворачиваясь с боку на бок, он не мог вновь заснуть, а тут ещё и в туалет захотелось. Выпитый вчерашний морс из свежих лесных ягод дал о себе знать. Аккуратно одевшись, не разбудив Тома, спавшего с открытым ртом, он вылез из палатки и крадущимися шагами отправился в отхожее место. Закончив с этим, Макс вдруг услышал знакомый голос, исходящий из темноты леса. Прислушавшись, отчётливо распознал его. Это однозначно был Том: невозможно спутать слегка наивный, звонкий и приставучий звук, лившийся бурным фонтаном.

Это показалось слегка странным. Макс был очень осторожен и всячески старался не создавать шороха, но, по-видимому, ему это не удалось. Наверняка как Том проснулся, ведомый своим любопытством, то решил поискать друга. Но все же… какого черта он поперся в темноту леса? Голос Тома продолжал настойчиво зазывать немного опешившего друга. Как завороженный, он всматривался в пучину густых деревьев, скрытых ночным мраком, всячески пытаясь рассмотреть или хотя бы увидеть слабый силуэт источника звука. Все было напрасно: безлунная ночь не давала узреть ни безумца Тома, решившего прогуляться в специфическое время, ни трёх шагов в глубь зарослей. Единственным источником света были тлеющие угли кострища, оставшиеся после вечерних посиделок, да и то они находились позади на значительном расстоянии, так что толк если и был от них, то очень спорный. Идти в чащу – весьма неразумное решение, но Том продолжал поторапливать:

– Да где ты уже, иди на голос, если не видишь!

Замешкавшись, Макс все же решился пойти к своему непутёвому товарищу, неоднократно пожалев о забытом в палатке фонаре. Мелкими шагами, аккуратно прощупывая дорогу руками и ногами, Макс приближался к голосу. Пройдя более двадцати шагов, он приметил: Том оказался дальше, чем думалось. Несколько раз попытавшись его окликнуть, Макс в ответ слышал только звуки ночного леса, что начало пугать. Но как только появлялась небольшая паника, вновь раздавался слегка надменный и навязчивый голос:

– Ты как черепаха! Тут тропа, и нет ни камней, ни веток. Быстрей давай! Тут чума просто! – словечки под стать этому болтуну, что весьма успокаивало.

Однако на все вопросы Макса, в частности про место их направления и про невероятную находку, Том не отвечал. Время текло, и здравый смысл брал верх: Том никак не мог за такое маленькое время найти «чуму» на таком расстоянии от «Трёх дубов». Он физически не успел бы исследовать столь обширную территорию за те жалкие секунды, что Макс провёл в туалете. Это начало по-настоящему пугать. Голос, казавшийся обнадёживающим, даже спасительным, практически перестал звучать в мрачной округе. А как только жадные реплики возвращались, раздаваясь где-то в глубине мрака или же резко поблизости, в нескольких метрах, то нагоняли жуть, перераставшую в страх. Вскоре они совсем пропали, оставив Макса наедине с самим собой.

Предприняв попытку вернуться назад, направляясь исключительно по ощущениям, одинокий школьник окончательно понял, что заблудился. Тяжело представить, какие мысли были в его напуганном сознании. Непроглядная тьма, поглотившая все вокруг, оказывала немыслимое давление на неокрепший разум. А ещё Том, позвавший за собой неизвестно куда и зачем. Вообще, Том ли это был? Мысли спутывались в гремучий клубок жутких, порой ужасных представлений своего положения. Время для Макса остановилось, казалась, уже прошла вечность в поисках «Трёх дубов», и все усилия абсолютно впустую.

Страх поочередно сменялся на полное безразличие к ситуации, вызванной из-за дурацкого любопытства. Плутая во мраке, Макс проклял все: забытый фонарь в палатке, голос во тьме, кому бы тот ни принадлежал, посиделки у костра вместе с жуткой историей про убитых детей и кровожадных фанатиков; даже злосчастный морс, какой бы вкусный он ни был, но именно из-за него он проснулся этой ночью. Когда голос уже практически пропал, а боль в горле мешала глотать слюну, слезящиеся глаза обнаружили еле светящиеся красные огоньки. Протерев заплаканное лицо рукой, Макс присмотрелся получше. Это точно были тлеющие угольки костра. С уверенностью решив, что ему удалось отыскать лагерь, он смело, как мотылёк, двинулся на спасительное свечение, даже успев подумать об опасности упасть в пропасть с «балкона» поляны.

Но чем ближе Макс приближался к очагу, тем быстрее пропадала его уверенность в успехе. Маленькие угольки увеличивались и мистическим образом разгорались сильнее. Сомнений нет – это не лагерь их туристической группы. На небольшой поляне, в самом центре, оранжевыми языками пламени костёр освещал округу. Макс, не думая о хозяевах привала, бросился греться. Усевшись на небольшое бревно, он поднёс ладони к пламени и протянул ступни ног. Огляделся по сторонам, и его внимание привлекла бутылка с чистой жидкостью, лежавшая подле кучи хвороста. Это оказалась ключевая вода, выпитая после недолгих раздумий. Жажда и холод в ту минуту преобладали над разумом и мерами безопасности.

Макс был безумно рад что-то видеть. Мрак сменился светом, и, несмотря на то что он был один, чувство одиночества и безнадёги на время покинуло его мысли. Спустя десять минут голова вновь отрезвела, а вопросы о пристанище не давали спокойно сидеть. Макс не знал, есть ли здесь ещё туристические группы, возможно, это их костёр. Но где тогда все? Или это рук их вожатых, которые с целью безопасности или личных мотивов развели огонь? Резко вздрогнув от раздавшегося в кустах звука, прищурив испуганные глаза, Макс увидел небольшое животное с бледно-белым окрасом. Оно показалось на доли секунды, после чего моментально скрылось из виду. Мальчик привстал и осторожно начал приближаться к месту появления зверька.

– Это дикобраз, он пугливый. В такую ночь тебе не найти его в лесу, – вдруг раздался голос за спиной мальца.

Макс мертвенно замер на месте. Такого испуга не было даже тогда, когда он понял, что заблудился. Блукая в потёмках и ориентируясь лишь на голос друга, если тот и был таковым, он спустя долгое время вышел к загадочному источнику света. И в тот самый момент, как отвлёкся от своего бедственного положения, первое, что он услышал, – это просто уточнение о грызуне. Макс продолжал стоять в оцепенении, искренне боясь повернуться и увидеть человека, заговорившего с ним. В его голове не осталось мыслей, лишь сиюминутный страх полностью наполнил неокрепший и уже изрядно травмированный ум. Вскоре стоящий за спиной продолжил:

– Бояться не нужно. Я не причиню тебе вреда

Макс начал медленно оборачиваться, и, когда край глаза поймал маленькую фигуру низкого роста, она тут же пропала.

– Он идёт за тобой! – шёпотом раздался тот же голос возле левого уха.

Макс дёрнулся в сторону источника, издав еле слышный мычащий стон. Со стороны звука вновь никого не оказалось.

– Ты умрёшь! – эхом раздалось вновь со спины. В этот раз прозвучал другой голос, более низкий, но чётко улавливался юный возраст, как и в случае с первым.

– Кто это? Что вам нужно от меня? – глаза вновь наполнялись слезами. – Я просто хочу обратно в свою палатку! Отпустите меня!

– Ты не уйдёшь! Ты точно от него не уйдёшь! – продолжил второй голос. Макс бросился изо всех сил в мрак ночного леса. Спотыкаясь о поломанные ветки и поскальзываясь на гладких камнях, он, не сбавляя скорости, галопом нёсся по прямой, не оглядываясь и не думая о месте, куда может завести его страх.

– Мы не пугаем тебя.

– Да, не пугаем. Мы предупреждаем, – вторил более низкий голос первому. – Ты не убежишь.

– Ты должен бороться, и он падёт… – первый голос нашёптывал бегущему Максу.

Иглы молодых сосен царапали лицо напуганного мальчика, но, ведомый жутью происходящего, он не замечал болезненные уколы. Когда усталость давала о себе знать, а дыхание становилось невыносимо тяжёлым, Макс сбавлял темп. Однако передышки не бывали долгими, поскольку голоса, шепчущие во тьме, вновь возобновляли свою активность, а мальчик слышал непонятные, порой неразборчивые слова, однозначно ухудшавшие эмоциональное состояние ребенка. Большая часть просто пролетала мимо ушей, не оставляя ничего, кроме опустошения.

– Все кончится, как ты захочешь, – продолжал вещать один из преследователей. – Мы знаем будущее, но финал – загадка для всех.

–А теперь вставай! – одновременно произнесли два мертвецки бесчувственных голоса.

К этому моменту Макс окончательно выбился из сил, зацепившись за один из бесчисленных корней, которые лишь по воле случая ему ранее удавалось избегать. Он рухнул на прохладную землю, покрытую редким мхом. Дыхание моментально сбилось, вызвав рвотный кашель такой силы, что после него ощущалась сильная боль в груди, будто множество игл разом были воткнуты в его лёгкие. Медленно поднимаясь с земли, попутно сделав несколько глубоких глотков воздуха, он обернулся назад.

– Вставай! – громкий крик ударил в школьника.

Прямо в глаза Макса, на расстоянии не более пятнадцати сантиметров, смотрели два детских безжизненных лица, подсвеченных фосфоресцирующей аурой бледно-лунного цвета. Они были изуродованы и обезображены. Черепа пробиты в верхней теменной доли, запёкшаяся кровь была облеплена давно умершими мухами и их личинками; кожа кремового цвета с зелёными пятнами, разбросанными в хаотичном порядке, была сморщена и смята – складывалось впечатление, будто долгое время находилась в воде. Прозрачная слизь, стекавшая с тел, вязкими комками погружала в атмосферу городского морга из-за своего специфического запаха. Забыв об одышке, Макс вскочил и, стиснув зубы, сдерживая детский плач, что есть мочи помчался прочь от ужасающих «лесных жителей».

Пробежав пару метров, он не заметил, как пред ним кончилась земля. Высокий обрыв оказался финишной прямой в этой ночной прогулке. Сорвавшись вниз, Макс лишь видел, как два светящихся нечто наблюдают за кричащим напуганным ребёнком, летящим навстречу тёмной бездне.

В следующий миг начал пробиваться свет, и вскоре Макс увидел ошалевшее, испуганное лицо Тома. Рядом сидели двое вожатых с весьма растерянным видом. Лагерь был разбужен и изрядно взволнован воплями, доносившимися из палатки двух друзей. Кошмар, приснившийся в ту ночь, казался реальней, чем можно себе представить. Испытанные чувства и эмоции, представлявшиеся натуральными и искренними, на поверку оказались лишь бурной фантазией, разыгравшейся в возбуждённом детском мозге.

Глава V

Следующий день в Асбесе для Эндрю Фримена начался как обычно: кружка крепкого кофе с сэндвичем из ветчины и маринованным огурцом. Спустившись к машине, он выбросил пакет с мусором в центральную урну и отправился прямиком в главное здание управления полицейского департамента. Ожидавший там объём работ детектив намеривался выполнить как можно скорее, поскольку в его планы входила встреча со старым товарищем Китом Макдоной, времён учебы в академии. После успешного завершения обучения Кит сразу же перевёлся в другой город, а Эндрю остался служить там, куда и готовили молодого офицера.

Спустя почти двадцать лет судьба вновь свела их. Асбес имел славу рыбного города с развитой туристической сферой услуг. Различные ярмарки и фестивали здесь не редкость, огромное разнообразие рыбацких домиков прямо на берегу моря на любой вкус и кошелёк. Ты успешный бизнесмен – получай роскошные апартаменты с бассейном, сауной, большим баром, питание из свежих морских обитателей, несколько катеров на выбор с опытной командой, а также личную прислуга. Но и по демократичной цене тоже можно было найти много интересных вариантов. Конечно, такого фильдеперсового шика не будет, но хорошо порыбачить и просто отдохнуть с удовольствием и покоем более чем реально.

Именно с этой целью и прибыл Кит в город. А что касалось встречи с Эндрю, так это просто случайность. Они столкнулись на заправочной станции. Взаимное удивление сменилось, наполненным ностальгией разговором. Договорившись, они решили встретиться в баре «Морской Черт», который находился на набережной вблизи рыбного рынка. Также детектив собирался заскочить на кладбище: нужно было оплатить услуги садовника. Цена составляла тридцать долларов в месяц, зато могилы всегда были ухожены, трава ровно пострижена, а опавшую листву с деревьев, собирали и выбрасывали.

Подъезжая к работе, Эндрю заметил суету на парковке напротив департамента. Несколько патрульных офицеров бегали вокруг одного служебного автомобиля, опускались на колени и заглядывали под днище. Капот машины был приоткрыт, но по внешним признакам все было в порядке: видимые повреждения отсутствовали, дым не шёл. Вскоре из здания вышел ещё один офицер с палкой для ловли собак. К этому времени Эндрю уже вышел из автомобиля и направлялся к коллегам поинтересоваться:

– У вас какой-то новый обряд перед работой? Или ловите особо опасного карлика?

– Доброе утро, детектив. Работа уже идёт полным ходом, – ответил полицейский с палкой.

– На кой тебе эта штуковина? – спросил Эндрю, показывая на инструмент и прикуривая сигарету. – Тебя жена бросила, Джон, и ты решил новую поискать?

– Нет, сэр, – ответил возрастной полицейский. – Просто у нас ситуация…

Но его резко перебил коллега Стив, тот самый, который рассматривал днище авто, стоя на коленях:

– Да вот решили с утра перекусить на выезде: там просто чудеснейшие сэндвичи с крабом. И, кстати, совсем не дорого. Как только мы отъехали, под колёса кинулись два хорька. Послышался удар, мы подумали, что сбили их. Затем вышли, посмотрели. Зверьков не было видно, а машина была целой. Я предположил, что зацепили их ковшом. Сели и поехали дальше патрулировать. А потом мы чуть…

В этот раз пожилой патрульный перебил:

– Мы? Да ты чуть копыта не отбросил, когда тебя из-под сиденья за штанину схватила эта лесная собака.

– Скажешь тоже… я просто немного испугался от неожиданности. Да и что такого? Не каждый день случается подобная херня, – в голосе чувствовались оправдательные нотки. – Если бы тебя цапнули, глядишь, сердечко старика точно бы не выдержало…

– Сердечко не выдержало? Да я хоть не ору, как девка. Это хорошо, что у нас не было клиентов на заднем ряду, а то опозорил бы всех копов Асбеса. – Джон сказал это не совсем с яростью, скорее… испытывая небольшую злость на молодого напарника, пытавшегося как-то соскочить с объяснения нежелательных подробностей.

– Дорогие коллеги, давайте прекратим это, – вставил детектив Фримен. – Я так понял, зверёк все ещё в машине?

– Да! Когда мы вышли посмотреть, похоже, один залез в салон, а другой – под капот. Не знаю, как это получилось… – Стив развёл руками.

– Эти вонючие засранцы могут всё погрызть. Тот, что в салоне, гадёныш, навалил кучу и где-то заныкался. Теперь хрен знает, что делать и как доставать, – с досадой на старом морщинистом лице произнёс Джон.

– Надо как-то выманить. Например, киньте что-нибудь съедобное, он сам и вылезет, а там и повяжете, – спокойным, рассудительным голосом детектив, улыбнувшись.

– Да ты шутник, детектив, – с равнодушием вторил Джон. Чувствовалось, что его сложившаяся ситуация напрягает. – Мне скоро на пенсию, а я вынужден ловить грёбаных грызунов.

– А со вторым что? – поинтересовался Фримен.

– Он выскочил, выбежал за минуту до вашего приезда, – изъяснился Стив, опершись левой рукой на крышу патрульной машины.

Они обменялись ещё несколькими словами, после чего детектив пожелал им удачи в нелёгком деле и проследовал в здание управления.

Внутри все было как всегда. Работа кипела, сотрудники полностью погружены в свою каждодневную единообразную суету. Кто-то заполнял бумаги на стойке, другие с рапортами носились по кабинетам в целях получить подпись.

Взгляд Эндрю упал на лифт. Это навеяло ему воспоминания крайне неприятного характера. Он часто погружался в себя, как только взор падал на него. Тот случай с криминалистом будет преследовать детектива до тех пор, пока он не окунется в пучину забвения и не закончит путь существования в бессмысленном мире с бессмысленными целями. Ужас, терзавший Фримена, не был вызван увиденным на камерах наблюдения, натыканных в полицейском управлении и прилегавшей территории. В те дни он видел картины более жестокие. Ему и после приходилось бывать на местах жестоких преступлений, конечно, менее кровавых, но все же убийство, смерть и трупы давно не пугали. Ужас вызывало ясное и безоблачное знание деспота, безжалостного и лишённого сострадания, лишь слегка попавшего в объектив камер на парковке.

Эндрю знал его лично и ничего не мог сделать, находясь в безвыходности и дремучем отчаянье, добровольно сковал себя цепями угнетающей зависимости. Бездушная тварь дала ему то, что он хотел… Оставалось лишь смириться с ролью безмолвного раба, не имеющего права выбора своей судьбы. Любые поступки, дела, направленные на изменение ситуации, были обречены ещё на моменте зачатия, поскольку сила, которой нужно противостоять, хранила в себе природу настолько тёмную и непонятную, что разум незнающего не способен принять тождество мрачности и безумия, с которым в полном симбиозе существовал кошмар в старой шляпе.

Усевшись на свое рабочее место, Эндрю достал из стола серую папку с материалами дела, над которым он работал последние четыре дня. Все было почти готово. Оставалось подшить несколько заключений экспертов и подготовить бумаги к отправке в суд. Нужных документов не хватало, и детектив сделал несколько звонков для уточнения времени их готовности. После этого взял в руки черный ежедневник. В глаза сразу же бросилась запись, подчёркнутая ярким красным цветом: «Разобраться с хламом в углу стола». Пометка намекала на огромную кучу макулатуры разного содержания. Особой важности она не несла, но имела неряшливый вид и притягивала внимание начальника, которому не очень импонировал мусор на рабочих столах своих подчинённых.

Фримен неоднократно выслушивал нелицеприятные «оды» в свой адрес. Новый начальник полиции Пол Донда между рядовыми сотрудниками имел прозвище «Пиджачок». Зарекомендовав себя не с самой хорошей стороны среди сослуживцев, Донда не марал руки трудным, неблагодарным ремеслом и вызывал недоверие коллег. Часто рапортовал о чрезмерном применении силы, всячески пытаясь угодить общественности, которая вскоре при поддержке мэра и вознесла его на этот высокий пост. А теперь он, наплевав на все рабочие моменты и специфику, при каждом удачном случае и маломальской возможности всячески язвил, оскорблял и угнетал. По-видимому, это доставляло ему особое извращённое удовольствие и упоение властью, полученной благодаря его крысиным талантам.

Равнодушно смотря на кучу макулатуры, Эндрю всё же решил воспользоваться свободным временем, образованным в связи с ожиданием отчётов, и разгрести её. Но прежде он вновь заглянул в ежедневник. В заметках стоял допрос подозреваемого, задержанного по горячим следам, в деле о покушении на убийство и встреча со свидетелем по этому же происшествию. Далее малозначительные заметки, оставленные на всякий случай, но они не пригодились. Начав разбирать бумажный холм на светлом деревянном столе, Эндрю бегло просматривал наименование документов и газетных вырезок, изредка попадавшихся. Ничего интересного там не было: старые испорченные рапорты, дублированные показания потерпевших, различные списки, редакции закона, обновляемые каждый год. Много черновиков по закрытым и раскрытым не так давно делам.

Работа полицейского – тяжёлая, трудная ноша, а если ты детектив, то о многих вещах можно позабыть и вовсе. Преступлений всегда в достатке, времени же часто не хватает… Да ещё чрезмерная бюрократия, рождённая в канцелярском мозге Донда, ставит палки в колёса рядового сотрудника. К тому же, каким-то образом ему удалось протолкнуть сокращение личного состава, которое он назвал оптимизацией. А что хуже – профсоюз ничего не смог сделать или просто не захотел. В любом случае, пятнадцать отличных офицеров лишились работы, а те, кому удалось остаться, чувствовали себя незащищёнными.

Бумажный шелест прервал приятный голос, раздавшийся со спины детектива:

– Эндрю, у нас все готово.

Он обернулся. Перед ним стояла кареглазая девчушка с бронзово-черными волосами чуть ниже плеч. Это Дафна – ассистент главного криминалиста.

– Вот, возьмите. Это полный отчёт по делу Маршев, – она протянула ему папку с доброй дюжинной листов.

Фримен взял её, открыл и начал бегло просматривать.

– Простите, что с утра она не лежала у Вас на столе, – виновато продолжала девушка. – Я не успела вчера первый лист оформить, а сегодня опоздала. У меня просто…

– Успокойся, всё просто замечательно, – он перебил её и медленно, с аккуратностью перелистывал страницы. – Твой руководитель подписал его?

– Да, конечно. Ещё вчера. Вы просто не пролистали до конца… – неуверенно сказала Дафна, сопроводив слова неловкой попыткой показать на предпоследнею страницу отчёта.

– Я найду, не переживай, – с улыбкой на лице произнёс детектив, смотря ей в глаза.

Это смутило девушку. Как-то неуверенно попрощавшись с ним, она вскоре ушла. Эндрю ещё несколько минут продолжал штудировать текст, бегло проверяя основные нюансы и требования к документу. Детектив всегда старался избегать оплошностей любого характера, особенно там, где фигурировала его персона. Обидно, когда проделанная работа становится бесполезной из-за мелкой ошибки.

Солнце уже давно миновало зенит и скрылось за стальными облаками, которые накрыли прибрежный город. Они не несли в себе осадки, лишь грозя дождём, но создавали пасмурную атмосферу. Появился слабый, теплый ветерок, скользящий по гуляющим людям. Насыщенный запахом моря, воздух окутывал свежестью и придавал дыханию особенную лёгкость, а также неповторимый, слегка солоноватый вкус во рту.

К этому времени детектив Фримен сделал все запланированное и, направляясь на городское кладбище, пребывал в хорошем настроении. Допрос свидетеля прошёл лучше, чем ожидалось. Детектив получил крайне ценную информацию по делу об ограблении почтового отделения. Стали известны номера автомобиля «отхода»; на него злоумышленники пересели, после того как оставили первую машину недалеко от парка камней, что находился на побережье.

Подъехав к месту назначения, Эндрю прошёл через главные кованые ворота черного цвета. По их периметру располагались рельефные изображения ангелов и молитвенные выдержки из библии, а на самом верху возвышался крест, покрытый золотистым слоем краски. Эндрю погрузился в состояние полного умиротворения. Эмоции оставили, на их место пришла пустота, но она не была чем-то плохим, наоборот…. Отсутствие мыслей придавали трезвость и спокойствие, сходные с моментом погружения в сон. Ты закрываешь глаза, все события дня проваливаются в томное никуда. Голова начинает пустеть, и становится легче. Все заботы как бы испаряются. Постепенно начинаешь парить, взмываешь верх! Без тела и груза… ты паришь.

Да… Эндрю парил… Это с ним постоянно происходило здесь. Причины так и останутся не выяснены, но по какому-то неведомому провидению или велению все эмоциональные аспекты человеческой натуры оставляли его на какое-то время. Возможно, это связано со здешней атмосферой, кладбищенской аурой императивности конца жизненного цикла…. Или тишиной, ее последнее пристанище находилось за городской чертой, по окружности опоясанное высокими соснами. Звуки машин здесь не слышны, и покойники, как известно, не разговаривают.

Возможно, причина вовсе не в этом. Как никак, тут покоилась жена детектива, и каждый раз, как его нога ступала на землю мертвых, он погружался в траур, а скорбь создавала ту самую пустоту. Сегодняшний приезд такой же, как и всегда. Эндрю прошёл в здание администрации кладбища; там, за столиком, сидела полная женщина с ужасной химией на голове. Детектив запомнил её как неприятную личность. Как-то он поскандалил с ней, решив не приобретать дополнительные опции, а она с пеной у рта после получения решительного отказа наговорила всяких гадостей и безосновательных угроз. Эндрю, в свою очередь, не стал вестись на бредни выжившей из ума и, незлобно пригрозив, показал свой жетон, напомнив о правилах поведения при разговоре с полицейским. Эта карга просто хотела развести его на деньги – будучи неглупым, детектив понял это и не позволил так поступить. Теперь же она молча принимает оплату и отдаёт чек. Безусловно, на лице нарисовано презрение и явная неприязнь, однако толстуха вынуждена выполнять свою работу – нравится ей это или нет. Выйдя на улицу, детектив вдруг почувствовал запах духов Трейси:

– Знакомый, сколько лет я не чувствовал его, – подумал про себя Эндрю, шмыгнув носом.

Этот нежный цветочный аромат, наполняя воздух, заманивал на могилу любимой. Он не планировал заскакивать к ней. Конечно, не исключал возможности навестить жену… порыв лёгкого ветерка навеял желание сделать это. И вот ведомый, словно моряк в ночном небе путеводной звездой, двигался в направлении Трейси.

– Безумие… – крутилось в мыслях, – с каждым шагом запах усиливается – бывает же такое.

Не дойдя двадцать метров, он резко сбавил шаг. Неуверенно ступая, начал приближаться к могиле. Глаза расширялись с каждым пройденным дюймом, и жуткое удивление всё ярче читалось на лице.

– Какого чёрта? – возмутился детектив.

Облокотившись на надгробие, восседала жуткая кукла клоуна. Та самая, мерзкая и отвратительная, с человеческими глазами. Невозможно! Он ведь выкинул её в мусорный бак. Эндрю опешил. В голове крутились мысли, но в пелене опьяняющего непонимания они никак не могли собраться в цельную картину. Кто-то определённо вытащил эту жуть из урны, перед тем как коммунальные службы приедут за отходами, дабы забрать и отвезти на перерабатывающий завод. Но кто этот человек? На детектива начали наплывать воспоминания тринадцатилетней давности. Та самая ночь, расколовшая его жизнь на до и после. Он пытался годами заглушать свою боль алкоголем, работай и…

– Макс… Мой сынок! (Эндрю лишился своего любимого человека и принял последний подарок от своей жены как вечное напоминание самого яркого, до боли короткого периода жизни). Тот договор… Тот чертов договор! Как же время пролетело! – мысленно кричал он, смотря на ухмыляющуюся куклу, и скупая слеза скатилась по редкой щетине и упала на могилу Трейси.

Опустошённый взгляд уже направлен не на клоуна, а сквозь него. Эндрю знал: час расплаты всегда приходит в неподходящий момент. Вот он, тот самый миг конца, но сейчас детектив имеет представление о грядущих событиях. Только непонятно, можно ли считать это знание силой и преимуществом или же, наоборот, дополнительным поводом для панического бегства. Фримен наклонился и поднял куклу:

– Нет. Хрен тебе, ублюдок. Я не отдам его!

Он бросил на землю мерзость с глазами человека и принялся растаптывать её, все сильнее и сильнее ударяя низким каблуком своего туфля.

Лицо, наполненное яростью с жестокими гримасами, налилось кровью, и только резкая боль в голове смогла остановить это мимолётное помешательство. Он схватился за правый висок.

– Я готов. Я не сдамся и не предам тебя… – это были последние слова, которые произнёс детектив на кладбище.

Уходил он, как и всегда, не оборачиваясь, обычным, неспешным шагом. На удивление спокойный, в меру обречённый, Фримен направлялся к своему автомобилю. Находка на могиле жены, запах её духов – явные признаки грядущей беды. Понимая всю безысходность, он ясно представлял конец. Но он не увидел сегодня темный силуэт, пристально наблюдавший за истерической сценой с куклой…