Kitabı oku: «Огненный шторм над Севастополем. Военная техника и вооружения в битве за Крым. 1941–1942», sayfa 2

Отправка техники осуществлялась с 22 августа по 15 сентября 1941 года и прекратилась после того, как передовые части бригады СС захватили на станции Сальково составы с техникой и 89 грузовиками¹⁸.

Всего из ремонтного фонда предприятий Запорожской области в Крым поступило 12 танков Т-34, 56 легких танков различных модификаций, 108 грузовиков. По мере ремонта техники она поступала на вооружение формируемого полка. Из 12 танков, прибывших в Крым, удалось восстановить десять.

По данным немецких допросов захваченных советских пленных, 5-й танковый полк имел в своем составе:

– управление полка (во взводе охраны штаба – два броневика, вооруженные пулеметами, командирский танк)¹⁹;

– рота бронеавтомобилей (10 единиц);

– первый батальон, в составе: 10 танков Т-34 (1-я рота) и 20 легких танков;

– второй батальон в составе 32 танков различной модификации: Т-37А, Т-38 и Т-40;

– мотострелковый батальон на грузовиках (около 400 человек)²⁰.

Директива Ставки стала основанием для постройки двух первых крымских бронесоставов: керченского «Смерть немецким оккупантам!» (будущий «Войковец») и феодосийского «Смерть фашизму!». В дальнейшем, после окончания формирования дивизиона, эти бронепоезда получили обезличенные наименования «Бронепоезд № 1» и «Бронепоезд № 2».

В инициативном порядке в севастопольских железнодорожных мастерских строился третий бронепоезд «Севастополец», который в документах почти не упоминается, однако он послужил донором для других бронесоставов. Он состоял из маневрового паровоза севастопольских железнодорожных мастерских забронированного котельным железом и одной бронеплощадки с двумя орудиями 8К (Лендера), созданной на базе короткой дореволюционной платформы²¹. При его создании было применено композитное сталебетонное бронирование. Строительство велось с использованием газо- и электросварки.

В приказе по 51-й отдельной армии № 001 от 17 августа 1941 года отмечалось: «Бронепоездам 21.08.41 года обеспечить: первому – железную дорогу Джанкой—Симферополь— Евпатория, второму – железную дорогу Джанкой—Феодосия—Керчь»²².

Первый бой советского бронепоезда «Смерть немецким оккупантам!» («Войковец») произошел в районе современной станции Вадим. В журнале боевых действий 73-й пехотной дивизии вермахта сказано: «12.09.41 года отряд преследования 73-й пехотной дивизии и разведбат LSAH в 6.30 столкнулись западнее хутора Преображенка с сильным сопротивлением противника. Части остановились и открыли огонь тремя легкими и одной тяжелой батареей по железнодорожной линии, по которой маневрировал бронепоезд. Дальнейшее продвижение оказалось невозможно». Отмечен рейд этого бронепоезда и в журнале боевых действий немецкой 11-й армии. В результате авианалета пикирующих бомбардировщиков JU-87 из группы II./StG77 13 сентября на станцию Будановка бронепоезд «Смерть немецким оккупантам!» был поврежден, и состав был отправлен в Симферополь для ремонта и переоснащения. С 22 сентября состав получил новое название «Войковец».

По состоянию на 15 сентября 1941 года 1-ю линию обороны Крыма занимали три советские, наиболее подготовленные дивизии: 156, 106 и 276-я. Первая из них представляла собой кадровую дивизию, но ослабленную доукомплектованием запасниками, вторая являлась территориальной (кадрированной) дивизией, развернутой до полного штата военного времени, третья была сформирована в ОрВО из запасников. В тылу была сосредоточена мотомеханизированная группа генерала П.И. Батова, сформированная из разнородных частей. Ее задачей являлась ликвидация прорыва немецких войск в том случае, если какая-то из дивизий свой фронт удержать не сможет.

Противник планировал осуществить штурм Перекопа, используя на узком перешейке две пехотные дивизии и тяжелую артиллерию 54-го армейского корпуса. На момент выхода к Крыму немецкой 11-й армии были подчинены:

– части армейского подчинения (766-й полк береговой артиллерии, строительные, пионерные части, части ПВО, части обеспечения);

– 49-й (IL АК) армейский корпус (170-я и 1-я горнострелковая дивизии);

– 30-й армейский корпус (138-я артиллерийская комендатура, 22-я и 46-я пехотные дивизии);

– 54-й армейский корпус (20-я артиллерийская комендатура, бригада СС LSAH, 73-я пехотная дивизия);

– часть сил 50-й пехотной дивизии, действовавшей отдельно в районе Очакова;

– главнокомандование немецкими войсками под Одессой (командующий генерал-лейтенант Р. де Ом де Курбье).

Стоит отметить, что генерал-полковник Э. фон Манштейн, который принял командование после гибели генерала фон Шоберта, стяжал себе славу как новатор в военном искусстве. В ходе Французской кампании он начальник штаба группы армий «Юг». По его собственным воспоминаниям, именно он явился инициатором удара через Арденны. Войну с Советским Союзом он начал в Прибалтике, в должности командующего 56-м моторизованным корпусом. По иронии судьбы в Прибалтике его противником был советский генерал-полковник Ф.И. Кузнецов, с которым немецкому генералу пришлось повторно столкнуться в Крыму.

Глава 2
Бои на Перекопе

Ключом к Крыму стала советская укрепленная позиция Перекоп, которую занимала наиболее подготовленная дивизия 51-й отдельной армии – 156-я стрелковая дивизия генерал-майора П.В. Черняева. Поединок советских и немецких частей на Перекопе и Ишуни – интересный эпизод военной истории, который был до недавнего времени слабо изучен в связи с тем, что многие советские документы просто исчезли.

На начальном этапе штурма Перекопа противник считал, что против него действует один «мотомеханизированный полк 156-й стрелковой дивизии», имевший в своем составе три батальона танкеток и танков и три стрелковых батальона. После допроса пленных информация была уточнена, и в дальнейшем противник четко различал разведывательный батальон 156-й сд, отдельный мототанкетный полк и 5-й танковый полк, указывая, что это были разные подразделения, имевшие различное подчинение.

Для штурма Перекопа в состав 54-го корпуса была передана тяжелая артиллерия, специально для этого поступившая из Чехии, через Румынию. Ее переброска осуществлялась по железной дороге до бывшей советско-румынской границы²³. Далее железнодорожные платформы меняли тележки (в связи с разной шириной русской и европейской колеи) и доставлялись по советской железнодорожной сети в Херсон. Из Херсона орудия в разобранном виде на штатных повозках следовали своим ходом на позиции.

На тот момент уникальной тяжелой артиллерии в составе 11-й армии было еще немного. Армии были переданы:

– 1-й дивизион 814-го тяжелого артиллерийского полка (две батареи по две 24-см чешских гаубицы); в сумме – четыре орудия.

– 641-й тяжелый дивизион, оснащенный 30,5-см чешскими мортирами (две батареи по два орудия); всего – четыре модернизированные мортиры. Чуть позже дивизион получил еще одно орудие: новую 35,5-см гаубицу М1 немецкого производства²⁴.

Большая часть тяжелой артиллерии, которая использовалась в Крыму, была произведена во всей Европе. Отмечается использование значительного количества чешской и французской артиллерии, достаточно много было орудий шведского производства, захваченных в Нидерландах. Румынские части также были укомплектованы орудиями чешского и даже… советского производства.

Признанным европейским лидером в разработке тяжелой артиллерии на тот момент являлась фирма «Шкода». 24-см гаубица sH39 являлась разработкой этой фирмы для Турции. Орудия планировали установить в замке Анадолу-Хисар на Анатолийском берегу Босфора. Две гаубицы были поставлены в Турцию по контракту, но в ноябре 1939 года остальные 10 орудий были куплены вермахтом за 2,25 миллиона рейхсмарок.

24-см тяжелая гаубица sH39 представляла собой систему полустационарного типа. Для установки ее на позиции отрывали котлован, в который опускалось металлическое основание. Монтаж орудия занимал не менее шести часов. В походном положении гаубица перевозилась на трех повозках: ствол, лафет и основание. Дальность стрельбы этого орудия составляла 17 км, вес снаряда – 166 кг.

В 2000-х годах, в ходе полевых разведок поисковых отрядов на Перекопском направлении в Херсонской области, в 11 км от передовых позиций советских войск, удалось выявить две позиции для этих орудий. Орудия были установлены в заглубленных на 2 м котлованах. Позиции идентифицированы однозначно по подъемному материалу. Однако, судя по его количеству, на этой позиции орудия использовались очень недолго.

30,5-см мортиры, действовавшие в Крыму, а затем под Севастополем, были достаточно архаичным, но удачным оружием, разработанным чешскими инженерами еще в 1911 году. Орудие состояло на вооружении австро-венгерских войск, и при разделе этого государства часть орудий досталась Чехословакии. Перед войной оно было модернизировано специалистами фирмы «Шкода» и его выпуск был возобновлен. Орудие было полустационарным. Оно перевозилось автопоездом из трех автомобилей и устанавливалось на подготовленную площадку. Дальность стрельбы мортиры составляла 12 км, вес снаряда – 340 кг. Скорострельность мортиры – 20 выстрелов в час. Бетонированные фундаменты в котлованах были найдены в ходе разведок поисковиков в районе Макаровки, что в принципе совпадает со схемой размещения артиллерии 54-го корпуса. Однако, судя по подъемному материалу, орудие с этой позиции вело огонь недолго. Это было связано с тем, что доставка орудий и боезапаса к ним была связана с большими трудностями из-за состояния дорог.

Штурм Перекопа начался с небольшой задержкой по отношению к плановому сроку 24 сентября 1941 года. Это было связано с тем, что основное моторизованное соединение, которое планировали ввести в прорыв, – моторизованная бригада СС LSAH – была задействована для зачистки Кинбурна от советской морской пехоты.

Прорыв осуществлялся двумя пехотными дивизиями 46-й (на восточном участке) и 73-й (в западной части перешейка)²⁵. Немцы сосредоточили на небольшом участке наступления достаточно много тяжелой артиллерии, которой командовал генерал И. Цукерторт. На правом фланге, помимо «родного» 173-го артиллерийского полка 73-й пехотной дивизии (36 10,5-см гаубиц и 12 гаубиц калибром 15 см), наступающие части поддерживали:

– дивизион 15-см гаубиц 132-й пехотной дивизии (12 орудий), находившийся в подчинении корпуса;

– румынский 54-й тяжелый моторизованный дивизион (15-см гаубицы чешского производства, 12 орудий);

– 110-я артиллерийская комендатура, которая включала 49-й полк тяжелой артиллерии армейского подчинения и четыре отдельные тяжелые батареи. В его подчинении находились 30,5-см чешские мортиры;

– 4-й учебный дивизион реактивной артиллерии;

– 3-я батарея 190-го дивизиона штурмовых орудий.

От атак с воздуха наступавшие части прикрывали два дивизиона ПВО²⁶.

Части 46-й пехотной дивизии поддерживала в основном дивизионная артиллерия. План взлома перекопских позиций был традиционен для немецких войск: при поддержке артиллерии и авиации две пехотные дивизии прорывают советскую оборону и в прорыв вводится резерв: моторизованная бригада СС и две моторизованные группы преследования, сформированные из механизированных частей дивизий, которые оказывают ей содействие. Моторизованные отряды нарушают инфраструктуру обороны, окружают и уничтожают обороняющиеся части.

Для реализации этого несложного плана на ближние подступы к Перекопу были выдвинуты «отряд преследования 73-й пехотной дивизии», сформированный из моторизованных частей этой дивизии, и «отряд преследования 54-го армейского корпуса». Основой для формирования первого отряда стали разведбат и противотанковый дивизион 73-й пехотной дивизии, а для формирования второго – отряд, основу которого составлял разведбат 22-й пехотной дивизии²⁷ с приданными ему корпусными частями усиления, включая 190-й дивизион штурмовых орудий и 46-й моторизованный корпусной штурмовой пионерный батальон. Третий моторизованный отряд, сформированный в составе армии, имел несколько иную задачу. «Отряд преследования 46-й пехотной дивизии» находился в резерве командования, на случай внезапного контрнаступления советских войск и прорыва линии немецких войск. Его основу также составляли разведбат и противотанковый дивизион, взятые из состава немецкой 46-й пехотной дивизии²⁸. Эти отряды действовали в постоянном составе с первых дней войны, осуществляя преследование отступающих советских частей.

Бригада СС LSAH была полностью моторизованным, хорошо оснащенным соединением, которое имело в своем составе:

– два моторизованных пехотных полка (по два штурмовых батальона в каждом);

– моторизованный артполк в составе дивизиона штурмовых орудий, танкового взвода и двух моторизованных дивизионов артиллерии;

– моторизованный разведбат;

– мотовзвод;

– взвод мотокурьеров;

– инженерную роту;

– батальон мотопехоты на мотоциклах и бронетранспортерах.

Наступление 11-й армии на Перекопе задержалось до 24 сентября 1941 года по двум причинам. В результате упорного сопротивления на Кинбурнской косе двух полков советской морской пехоты три батальона бригады были заняты зачисткой местности в указанном районе и передачей участка 50-й пехотной дивизии. Вторая причина состояла в том, что 11-я армия ожидала получение четырех дивизионов артиллерии армейского подчинения и пополнения боезапасом.

Следует отметить, что противник при планировании операции недооценил боевой состав советской 51-й отдельной армии и, как следствие, первая самостоятельная операция Э. фон Манштейна на этом участке оказалась неудачной. Использование тяжелой и сверхтяжелой артиллерии было ограниченным, что и обусловило тяжелые потери немецких частей.

Советская позиция была неплохо укреплена. Дома хутора Преображенка были превращены в укрепления. Инженерная оборона Перекопа представляла собой в основном укрепления полевой фортификации с небольшим количеством бетонированных и бронированных огневых точек. Перешеек пересекали две линии надолбов и две линии проволочного заграждения. Естественно, бронированные огневые точки и надолбы, сделанные из стальных отливок, до нашего времени не дошли. Большая часть фортификационных объектов на Перекопе не сохранилась до нашего времени.

При изначальном планировании операции предусматривалась высадка немецких тактических десантов в тылу обороняющихся войск со штурмовых лодок 902-го и 903-го дивизионов, но, после того как были выявлены две советские батареи морских орудий, от этого плана отказались.

Советские части, обороняющиеся на Перекопе, имели один недостаток: они не располагали тяжелой артиллерией армейского и корпусного подчинения. Их роль выполняли две батареи Черноморского флота: 124-я на Литовском полуострове (четыре 130-мм Б-13) и 126-я (три 130-мм Б-13), в районе деревни Средний Сарай.

Противник прорывался в лоб. В соответствии с полевым уставом немецкой армии пехотные части наступали при поддержке пионерных частей и 190-го дивизиона штурмовых орудий²⁹. Штурмовое орудие вооружалось 75-мм пушкой StuK 37 с длиной ствола 24 калибра. Угол горизонтального наведения составлял 24° (по 12° влево и вправо), вертикального – от –10° до +20°. В боевом отделении дополнительно укладывались 7,92-мм ручной пулемет MG-34 и пистолет-пулемет MP-40. Пушки изготавливала фирма Friedrich Krupp und Sohn AG в Эссене. Машина получила официальное название Gepanzerte Selbstfahrlafette fur Sturmgeschutz 7,5 cm kanone – бронированный самоходный лафет для штурмового орудия с 75-мм пушкой. Штурмовое орудие рассматривалось как самодвижущееся полковое орудие непосредственной поддержки пехоты, с солидным бронированием. Машина была оснащена мощным двигателем «Майбах», с надежным карбюратором «Солекс», 10-ступенчатой автоматической коробкой передач. Она имела 50-мм лобовое бронирование, была оснащена радиостанцией, подсветкой приборов и т. д.

28 марта 1940 года САУ присвоили армейское обозначение Sturmgeschutz III (сокращенно StuG III). По сквозной системе обозначения подвижных средств вермахта StuG III получила индекс SdKfz 142. Боевая масса САУ равнялась 19,6 т. С января по май 1940 года заводские цеха покинули 30 штурмовых орудий модификации А.

Следует заметить, что из шести первых созданных Германией дивизионов StuG III, сформированных в конце 1940 года (185, 190, 191, 192 и 197-й дивизионы и дивизион LSAH) штурмовых орудий, в составе группы армий «Юг» действовали четыре дивизиона – 190, 191, 197-й дивизионы штурмовых орудий и дивизион бригады СС LSAH. Из их числа три были приданы 11-й армии. 190-й дивизион и дивизион бригады СС LSAH (двухбатарейного состава) действовали на Крымском направлении. Ранее 190-й дивизион принимал участие в боях в Греции и Югославии. За время Французской и Балканской кампаний вся немецкая штурмовая артиллерия безвозвратно потеряла только одну машину.

StuG III являлись огневым сопровождением прорвавшихся войск, призванным уничтожать укрепленные заслоны на дорогах. Это была продвинутая боевая машина, которую советское 45-мм противотанковое орудие брало только с короткой дистанции. В составе 190-го дивизиона штурмовых орудий, который принимал непосредственное участие в штурме Перекопа, находились: 18 штурмовых орудий с коротким стволом, 17 транспортеров SDKfz 251, 17 мотоциклов, 2 тягача, 17 подвозчиков боезапаса, автотранспорт. В составе противотанкового дивизиона LSAH находились самоходные противотанковые орудия, оснащенные чешской 47-мм пушкой, и самоходные зенитные установки. Однако в силу сложившихся обстоятельств планы 1 1-й немецкой армии пришлось изменить, и техника бригады LSAH лишь ограниченно приняла участие в штурме перекопских укреплений.

Э. фон Манштейн писал, что танков в 1 1-й немецкой армии не было, вместе с тем у русских было большое количество техники. К примеру, он указывает: «В три последующих дня труднейшего наступления корпус прорвал оборону противника на всю ее глубину, взял сильно укрепленный населенный пункт Армянск и вышел на оперативный простор. Разбитый противник отошел к Ишуньскому перешейку с большими потерями. Нами было захвачено 10 000 пленных, 112 танков и 135 орудий»³⁰.

П.И. Батов, в тот момент командовавший советской моторизованной группой, писал: «Командовавший осенью 1941 года 11-й немецкой армией Эрих Манштейн оказался крайне необъективным и нечистоплотным мемуаристом… Сошлюсь лишь на следующие анекдотические сведения: в боях за Перекоп и Турецкий вал, пишет, не стесняясь, фашистский генерал, было захвачено 10 тысяч пленных, 112 танков и 135 орудий. Если бы генерал Черняев имел тогда такие силы, вряд ли Манштейн носил бы кратковременные лавры «покорителя Крыма». Бои действительно были труднейшие для обеих сторон, но в них фашистским войскам на участке главного удара противостояла всего одна наша дивизия – 156-я со своими штатными артиллерийскими средствами. Она заставила противника уважать себя настолько, что для оправдания больших потерь Манштейн вынужден воспользоваться явной фальсификацией фактов»³¹.

Что касается фальсификации фактов, то фон Манштейн почти точно процитировал официальный документ, подтвержденный данными 11-й немецкой станции по сбору пленных и трофейной группой 11-й армии. Э. фон Манштейн лукавит лишь в понятиях «танк» и «танкетка», смешивая их, так как в первичных уточняющих документах 73-й и 46-й пехотных дивизий разделение на танки и танкетки дается.

Советская сторона действительно обладала значительным количеством бронетехники, однако большая ее часть относилась к легким танкам устаревших моделей. В ряде немецких документов их авторы называли советские машины Sturmpanzer, то есть танк непосредственного сопровождения пехоты.

В ходе первого дня боевых действий противник отметил потерю четырех машин StuG III, но благодаря развитой ремонтной базе одно орудие вернулось в строй с новым экипажем уже через несколько часов. По итогам первого дня два орудия находились в долгосрочном ремонте и еще одно – в краткосрочном.

Первое применение советской бронетехники отмечено противником на второй день штурма (25 сентября 1941 года). Об этой атаке П.И. Батов пишет следующее: «С 10 часов утра противник перенес главные усилия на берег Перекопского залива. Всю тяжесть удара принял батальон капитана Н.Ф. Евдокимова. Немцы бросили в бой на сравнительно узком участке до четырех пехотных полков с 50 танками. И по-прежнему группы в 20—30 самолетов расчищали наступающим вражеским войскам путь. В отражении атак приняли участие все силы 361-го полка и поддерживавшей его артиллерии. Черняев приказал переключить сюда огонь береговой батареи черноморцев. На борьбу с танками он выбросил заградительные подвижные отряды саперов. Их действиями руководил опытный дивизионный инженер майор А.А. Школьников. Фашистские цепи шли в атаку волна за волной. Потери были велики с обеих сторон. Наконец комдив бросил на чашу весов свой последний резерв – разведывательный батальон. В контратаку на немцев, прорвавшихся за противотанковый ров, его повел капитан В.И. Шевченко. Разведбат имел 14 легких танков, вооруженных пулеметами, – последнее из того, спасенного полковником Судецем ремонтного фонда, о котором упоминалось выше. Контратака задержала продвижение немцев, но не достигла цели: вышибить фашистов за линию противотанкового рва не удалось. Все 14 машин разведчиков были подбиты с воздуха – противник опять применил излюбленный прием: каждый раз наши контратакующие подразделения он встречал группой самолетов, стремясь рассеять войска еще до соприкосновения с немецкой пехотой. Все-таки Шевченко завязал бой и вел его около двух часов, пока комдив не приказал отвести людей на Перекопский вал, видя, что батальон может погибнуть весь»³².

Документы 73-й пехотной дивизии отмечают в обед контратаку на левом фланге дивизии, указывая, что атаковала только пехота. Командир 156-й стрелковой дивизии, пытаясь оттянуть время для подхода подкреплений, предпринял контратаку, но не силами разведывательного батальона капитана В.И. Шевченко, а силами 3-го батальона 530-го полка, который находился в Армянске, и 19-го корпусного саперного батальона. Частично цель была достигнута: противник был остановлен, правда ценой высоких потерь.

После этого действительно атаковал разведывательный батальон, но, скорее всего, не он один. На этом участке (то есть в центре фронта) около 15 часов атаковали 40 советских танков. По данным сводки штаба 1 1-й немецкой армии, четырнадцать из сорока атаковавших машин подбиты³³. Из немецких документов (журнала боевых действий 73-й пехотной дивизии): «Около 16 часов противник контратаковал при поддержке 40 танков. Удар отражен, подбито 10 танков»³⁴.

Противник применил против советских танкеток, обладавших очень слабым бронированием, истребители Ме-109 новых модификаций. Эскадра JG 77 имела на вооружении самолеты Bf.109E-4, в советской традиции называемые по имени создателя «Мессершмидт- 109» или Ме- 109Е. Эта модификация самолета была оснащена двумя 7,92-мм пулеметами, смонтированными в корпусе, и двумя 20-мм пушками MG-FF.

Есть существенное разночтение по количеству атаковавших танков. П.И. Батов дает 14 машин. Немецкие данные – 40 танков. Можно предположить, что советские данные верны и противник завысил количество атаковавших танков, если бы не два факта. В донесениях 46-й пехотной дивизии и 73-й пехотной дивизии дается одинаковое количество атаковавших машин. Это же количество приведено в донесении 4-го авиакорпуса люфтваффе. Данные, полученные из разных источников, сходятся. Второй факт: немецкой стороной были захвачены пленные из 1-го батальона отдельного мототанкетного полка, сформированного на базе бывшего 10-го танкового батальона 156-й стрелковой дивизии. Это подразделение в советских мемуарах не упоминается.

Наличие и боевые действия отдельного мототанкетного полка по непонятной причине вычеркнуты практически из всех воспоминаний. Тем не менее в директиве ГШ ВС СССР, определяющей сроки вхождения частей в состав действующей армии во время Великой Отечественной войны (Перечень 14), указан «отдельный мототанковый полк 51-й армии». Указано, что «полк сформирован на базе танковых батальонов 156-й и 106-й сд». В воспоминаниях ветеранов указывается, что войсковая часть 3031, или 10-й танковый батальон, ранее входила в состав 156-й сд. В начале августа 1941 года батальон был выведен из состава дивизии. Его материальная часть и личный состав были направлены в мототанкетный полк (танкетки) и в 5-й танковый полк 3-й моторизованной Крымской дивизии народного ополчения (танки). По данным воспоминаний А. Петрова, в 10-м отдельном танковом батальоне до его переформирования насчитывалось 80 танков и 27 танкеток³⁵.

Несмотря на действия советских танков, противнику удалось прорвать фронт 156-й стрелковой дивизии. Командующий 51-й отдельной армией Ф.И. Кузнецов был вынужден ввести в бой резервы.

В 16 часов 25 сентября был подписан приказ, согласно которому с нуля часов 26 сентября 156-я дивизия передавалась из состава 9-го стрелкового корпуса (командир – генерал-майор Ф.И. Дашичев) в оперативную группу П.И. Батова, которому и поручалось продолжать оборону на Перекопе.

Как пишет П.И. Батов, «до 16 часов 25 сентября войска оперативной группы по-прежнему находились в прежних районах и приказов от командования армии не получали». Правда, есть одна тонкость: «командованием» являлся сам П.И. Батов, назначенный на эту должность еще 16 сентября. В распоряжении Батова находилась 3-я Крымская моторизованная дивизия народного ополчения, в составе которой имелся 5-й танковый полк.

П.И. Батов вспоминал: «Но где же другие войска? Штарм утверждал, что они «на подходе». Оба моих офицера искали их на дорогах, ведущих на север от Симферополя. Поздно ночью на наш КП в Армянске примчался подполковник И.И. Федяшев. Едва выскочив из машины, он доложил, что к Будановке подходит один полк из 172-й дивизии (командиром этого полка в то время был майор П.М. Ерофеев, а комиссаром – батальонный комиссар В.М. Гнездилов). Ерофееву пришлось вести свой полк днем. Трижды он подвергался нападению немецких самолетов на этом чертовом футбольном поле. Были жертвы, но в общем полк боеспособен. (Если полк первого эшелона 172-й дивизии в ночь на 26 сентября уже был под Перекопом, то второй эшелон только 27-го числа получил приказ грузиться в поезд со станции Симферополь и прибыл к району боев лишь вечером 28 сентября, то есть тогда, когда наш контрудар фактически захлебнулся.) С полком прибыл начальник штаба дивизии майор Иван Андреевич Жуковин. Комдив должен был приехать только к утру»³⁶.

По логике воспоминаний Батова, первым прибыл к месту немецкого прорыва 3-й (позднее переименованный в 383-й) стрелковый полк 3-й Крымской дивизии народного ополчения (КДНО), следовавший пешим порядком. Однако, как выяснилось из первоисточников, это не так. Первыми к месту прорыва прибыли 5-й танковый и 1-й артиллерийский полки этой дивизии. Кроме того, переброска пехоты 3-го полка шла не пешим порядком, а на грузовиках, которые и попали под налет немецкой авиации. Эти данные имеются в документах 51-й отдельной армии, их подтверждает и противник. Попытка прикрыть перебрасываемые колонны грузовиков и техники советской авиацией привела к большим потерям. Противник достаточно точно описывает движение советских колонн. Он пишет о 27 (!) сбитых советских самолетах³⁷. Из них 9 самолетов потерял 182-й истребительный авиаистребительный авиаполк, базировавшийся на аэродром Ишунь. Вопреки общепринятой точке зрения, сложившейся в советской исторической литературе, 3-й моторизованный полк 3-й КДНО в этот день не атаковал. В 3-м полку потерь в этот день нет, и его участие в боевых действиях противник не отмечает.

Суммируя данные документов немецких 46-й и 73-й дивизий, можно сделать вывод, что еще до обеда 26 сентября 1941 года части противника захватили Турецкий вал, за исключением небольшого участка в восточной его части, деревню Перекоп и деревню Кула (совр. Волошино).

Эти данные полностью расходятся с данными П.И. Батова, который в своих мемуарах пишет: «417-й полк выстоял на Перекопском валу…» И в другом месте: «Еще немного – и с Перекопского вала начнет отходить и 417-й полк. Но тут командир полка увидел, что со стороны Литовского полуострова показались боевые порядки каких-то наших частей. Подходил передовой батальон 442-го полка полковника С.А. Федорова»³⁸.

Противник же отмечает не атаку пехоты, а танковую атаку, и не на восточном фланге, а на западном. Пленные из 442-го полка в этот день в немецких документах не отмечены³⁹.

Из журнала боевых действий 213-го полка немецкой 73-й пехотной дивизии: «Одновременно из Кулы был нанесен танковый удар для прикрытия отступления противника. Все связи полка были нарушены. Для перестроения боевых порядков и смены измотанного полка времени не было… Авиационная разведка показала, что противник подтягивает свежие резервы, танки находятся в боеготовности. В 12.15 в Куле (Волошино) была замечена группировка противника»⁴⁰.

В полдень советские войска нанесли контрудар силами 5-го танкового полка без сопровождения стрелковых частей. По воспоминаниям бывшего командира этого полка С.П. Баранова, «полк был сформирован в Симферополе. Полк имел всего 12 танков Т-34, 16 бронемашин Б-10⁴¹, около 60 танков Т-37 и Т-38, 3 броневика»⁴². Источником для формирования полка послужила техника, эвакуированная в августе 1941 года с ремонтных предприятий Запорожской области, расположенных в Мелитополе и Токмаке.

На начальном этапе атака танков имела успех, однако атака танков без сопровождения пехоты привела к огромным потерям техники. По данным журнала боевых действий 73-й пехотной дивизии: «В обед последовал удар в районе Будановки, поддерживаемый танками, включая средние Т-34, сопровождаемые авиацией противника. Совместным ударом «Штук» и противотанковых частей были подбиты 30 танков. Авиация противника в течение дня наносила удары. Командир 213-го полка подполковник Хицфельд сумел организовать свои силы и продолжить удар в районе Армянска. В 13 часов был достигнут прорыв… Потери 73-й дивизии за 3 дня: 42 офицера, 256 унтер-офицеров, 1287 солдат. Погода: легкий дождь»⁴³. Следует отметить, что для немецких войск в начальный период войны такой уровень потерь являлся запредельным.

Немецкому командованию удалось стабилизировать положение, введя в бой на участке 73-й пехотной дивизии части бригады СС LSAH. В бой были введены штурмовые орудия и противотанковые 47-мм самоходные пушки, пионерный батальон и артиллерия бригады.

Согласно отчету немецкого 4-го авиакорпуса, его авиация совершила 256 вылетов, сбив, по одним данным, 26, по другим – 27 советских самолетов. Противник разбросал с самолетов и агитационными снарядами вдоль передовой 130 тысяч листовок. Немецкий авиакорпус потерял три истребителя, еще два самолета получили повреждения при посадке⁴⁴.