Дорогая внучка Валентина, я пишу вам письмо узнав о том что как несправедливо разделили наследство. Я хочу вам сказать я не виновата что ты Валентина осталась в дураках. Я погибла не оставив завещания.

Я не виновата в том что я погибла под колёсами машины. Я узнала это всего месяц назад. И ещё меня очень сильно огорчает тяжба родственников. Они лишили тебя наследства.

Чтобы была возможность идентифицировать, что это и есть ваша прабабушка Светлана, я сообщаю, сведения которые помогут идентифицировать, что это и есть ваша прабабушка.

– ты чуть не утонула в речке, я тебя спасла, но мы договорились об этом ничего не рассказывать.

– Когда была свадьба, я сама обнаружила, что в твоём свадебном платье есть дыра. И я её зашила.

И вот узнав о том что произошло я сообщаю тебе номер своего счёта в банке. Он тайный. Он хранится в Банке Фергюссон и компания. Там 120000 долларов в банке.

Пароль для этого счёта, Валентина.

Целую я тебя очень люблю.

Ваша покойная бабушка Света.

Вот такое письмо я получила сегодня утром. Сначала это письмо было бумажное, а потом в электронном виде.

Первоначально, я подумала что это какая-то глупая и жестокая шутка.

Моя прабабушка была любительницей всяких розыгрышей.

Но сведения созданные для идентификации, были абсолютно верными.

Поэтому я позвонила в банк.

– У вас тайный счёт с именем Валентина- спросила я

– Да..

– Тут мне стало не по себе. 120000 тысяч долларов на земле не валяются.

Я не знала как реагировать.

Я набрала в электроном письме вполне понятный вопрос.-

– Ты кто?

И отправила его

ответ пришёл немедленно.

Там была написано

Я клон вашей бабушки

и ссылка на социальную сеть.

Я прошла по этой ссылке и то что я увидела ввергло меня в ужас.

Там был аккаунт с моей прабабушкой, только это была не та самая старушка, а молодая девушка.

Я знала свои прабабушку молодой по единственной фотографии. Но тут было множество фото в джинсах, кожаной куртке и другие фото.

Когда увидела эту страницу в сети, я подумала что я ещё сплю.

– Я в реальном мире или я сплю – так я и написала ей.

– В реальном – последовал ответ со смайликом катаюсь от смеха.

– Ты кто такая.

– Вы можете меня называть множеством имен, я Виола, Гретхен, Амалия, Валентина, Светлана, Жанна. А по рождению я Виола Клерк О Нил. Я обладаю телом вашей прабабушки, но я бессмертна. Я никогда не умру.

– А почему ты обладаешь телом моей прабабушки, ты что клон.

– Да твою прабабушку клонировали. Я клон, но я не только клон. Я обладаю сознанием твоей покойной прабабушки. Хочешь убедиться

Я начала задавать вопросы чтобы идентифицировать личность. По мере того как я задавала вопросы у меня вставали дыбом волосы. Это была моя покойная бабушка. Мой мозг работал лихорадочно. Вдруг у меня осенила мысль она не знает что с ней с случилось.

– Твое тело кремировали, или закопали.

– Я этого не знаю…

Хорошо подумала я она не помнит. Давай выясним, что она не помнит.

– Ты помнишь как мы играли в больнице в шашки, два года тому назад и у тебя выиграла.

– Да я помню что я попала в больницу с инсультом. Но то что ты у меня выиграла, в шашки я не помню, возможно инсульт сказался.

– А что вы чувствовали, когда вы умирали

– Знаете что я скажу вам прямо, последнее я помню это дикая головная боль и свет перед глазами. Это инсульт. Потом я очнулась в новом молодом теле.

– Что случилось.

– Не парься, ты узнаешь её позже в своё время. В свое время я верила в вечную жизнь и прочую лабуду, но достижения науки приблизили к нам такую реальность которая не снилась даже в самом райском сне самого Иисуса.

– А когда вы встретимся с тобой в живую.

– Не сейчас. Мы ещё с тобой встретимся. А ты снимешь деньги

– Тоже не сейчас. Родственники спросят откуда такие деньги. А как я могу им доказать что это ты написала.

– Деньги твои.. пока.

И она вышла из социальной сети, оставив меня в шоковом состоянии.

Несколько минут я сидела не зная что делать.

Потом я позвонила своему знакомому психиатру.

– Мне нужно на приём, прости, но ситуация требует обсуждения.

– Хорошо – ответил мне психиатр и он назначил мне время прихода.

Потом подошла к мусорному ведру и вытащила бумажную версию, письма с того света. Затем я вытащила из семейного альбома фото своей прабабушки в молодости. Я положила их в кошелёк. Я должна им доказать что я не галлюцинирую.

НА ПРИЁМЕ У ПСИХИАТРА

Психиатра я посещала давно. И он был старым мне другом. Его звали Джеймс Фергюссон, но я звала его просто Алекс.

Я кратко рассказала что со мной случилось, и показала ему фото своей прабабушки и страничку в соцсети с воскресшим покойником.

– Что вы хотите от меня? -спросил он.

– Есть ли какое нибудь рациональное объяснение того что случилось. Я ничего не понимаю Алекс.

–Почему вы так взволнованы.

–Большие деньги замешаны, если бы это было просто письмо то я бы просто посмеялась бы.

–А вы остро нуждаетесь в деньгах..

–Да, я залезла в долги. Я не умею тратить деньги. Это обстоятельство заставило родственников лишить меня наследства.

Я закрыла глаза и мне вспомнилась огромное помещение зал суда, где меня лишили наследства. Истерические вопли моих сестер и братьев, они боялись что я потрачу все деньги.

–И вы хотите избавиться от долгов.

–Но это отчасти. Понять, есть ли рациональное объяснение всему этому. Во вторых вы же владелец этого банка и Венчурного фонда.-

– Вы хотите узнать от меня что тут творится..

– Мне будет интересно узнать от кого я получу такие деньги. И кто этот человек так похожий на мою Бабушку.

– Хорошо. Этот человек является сотрудником нашего научно-исследовательского института. Имя ему Виолетта Клерк О Нил. Да был вклад вашей бабушки. Он был тайный..

– Но ведь она написала мне об этом.. в социальной сети

– А вот это неверно. Виолетта в то время была на конференции..и выступала с докладом, информацию вы можете легко проверить.. можете просмотреть записи камер видеонаблюдения.. и она не могла в то время печатать по смартфону..

– Значит, это дело рук хакера.. Кто это сделал…

– Я не знаю, я теряюсь в догадках. Я могу посоветовать опубликовать эту историю. Кстати, покажите бумажное письмо

Я вытащила из сумочки письмо Фергюссону

– Это не почерк Виолетты – сказал Джеймс- письмо писала не она

– Покажите мне её почерк – сказала я движимая предчувствием чего-то интересного

Джеймс подошел к сейфу и открыл его и вытащил из него документ. Это был договор о наеме Виолетты на работу.

– Посмотри..

Почерк Виолетты был очень похож на почерк моей бабушки… но это не был почерк моей бабушки…

Сказано сделано я опубликовала в одном бульварном издании посвящённом всему таинственному и загадочному мою странную историю. Как хорошо что анонимно… моя интуиция не обманула…

Теперь мои дорогие читатели я хочу прервать линию повествования. И рассказать, что меня заставило ходить к психиатру.

2010 году 1 апреля я заразилась гриппом. Организм у меня не очень сильный, поэтому я болела три недели. В конце болезни я обнаружила, что у меня очень сильно заложены уши.

Обнаружив, что температура спала, пошла к врачу, чтобы он посмотрел на мои заложенные уши. И подсказал, что нужно сделать.

Врач оказался пятидесятилетним мужчиной. Он посмотрел на мои уши.

Потом он наклонился над моим ухом и сказал несколько слов. Я жестами показала, что я не слышу, так сильно заложило мои уши.

Потом он многозначительно написал на бумажке.

– Аудиограмма, и чуть снизу написал, у вас грипп затронул слуховой нерв.

Взглянув на эту бумажку, я испытала, наверное, самый дикий ужас за всю жизнь. Дело в том, что я музыкант, и слух для меня это всё. Я ещё по профессии психолог. И всего год назад я окончила консерваторию. Неужели я всё буду начинать сначала. Лор – врач взял меня за руку и мы вышли из комнаты.

Не могу передать точно те ощущения, которые я испытала за этот ужасный промежуток времени. У меня подкашивались ноги.

Но когда мы подходили к помещению, где стоял аудиограф, я чихнула и обнаружила что правая евстахиева труба открылась, и прекрасный мир звуков снова открылся мне. Наконец-то я слышу.

– Я слышу- сказала я – уши отложило.

– Все равно проверим – сказал врач.

На меня надели наушники и стали проверять мой слух. Когда мы проверили врач сказал мне.

– Извините, что я вас напугал- сказал он

– Ну, снижение слуха есть – спросила я

Врач пожал плечами улыбнулся обворожительно и сказал.

– У вас всё нормально

– Правда…

– У вас есть небольшое снижение слуха в области определённых частот, но это в пределах нормы. То есть вариант нормы. Или это следы остаточного отека ведь вы то болели гриппом. Грипп не затронул нерв. Так что вы можете быть совершенно спокойны.

Не могу описать тоже радость, которую я ощутила. Я обняла врача.

После этой истории я через два дня начала ощущать странный страх. Это страх был совершенно другим. Слабым, но со временем всё усиливался. Страх носил иррациональный характер.

Короче говоря, я стала внимательно прислушиваться к своим ушам. Мне начало мерещиться, что у меня начинается отит. Или что у меня есть снижение слуха. Я стала прислушиваться к разным звукам стараясь изобличить это снижение слуха. К концу второй недели этот страх мне мешал работать, и играть на пианино. Был ещё один странный момент он усиливался, когда я подходила к какому нибудь музыкальному инструменту. В результате этого я не могла играть.

На третью неделю, взяла отпуск и пошла опять к врачу. Не знаю, почему, но я, почему, то пошла тому же лор – врачу.

Врач выслушал меня покачал головой

– Думаю, что вам надо обратиться к психиатру – сказал Лор – врач.

– Да – с чувством произнесла я – иногда – я чувствую, что я мешаюсь. А к какому вы посоветуете обратиться. У вас есть знакомый

Лор задумался и потом сказал

– У меня есть знакомый психотерапевт, отвести тебя к нему он неподалеку работает.

– Но давай снимем ещё раз аудиограмму, чтобы окончательно убедиться, что у меня со слухом всё в порядке.

Мы сняли, ничего особенного то же самое «небольшое снижение слуха в области высоких частот в пределе нормы»

Потом мы пошли к психотерапевту.

Вот такая завязка этой дикой, странной и причудливой истории..и для меня и для читателей она будет еще более загадочной так как они читали первую часть книги и знают, что Джеймс Фергюсон это бизнесмен и создатель венчурного фонда Фергюссон и К… но он был по образованию психотерапевт. Поэтому, когда началась у меня эта фобия он протянул руку и начал меня «лечить». Как вы уже догадаетесь, что эта вся фобия была хорошо разыгранным спектаклем.

1 СЕАНС

Я рассказала ему, что произошло.

– Вы рассказали всё, как я понимаю, но через призму своего понимания ситуации, у меня возникают очень много вопросов по этому поводу.

– И какие это вопросы? – спросила я, ощущая, что страх усиливается

– Как я понимаю что ваш страх полностью иррационален. Вы и это сами понимаете. Но давай задумаемся, а что будет если вы и вправду оглохните. Вы, наверное, знаете, что сейчас делают операции по вживлению кохлеарных имплантатов, если вы полностью…., оглохните то вам вживят его и вы будете отлично слышать, вы будете носить только прибор похожий на слуховой аппарат. Но вы будете играть, или слышать совершенно как все люди. Что касается второго варианта развития событий то, что отит вызовёт снижение слуха, то вы как музыкант сами знаете, что музыкальный слух находится в мозгу. Ухо всего лишь только антенна. Единственная сложность это неспособность уха с ослабленным слухом точно различать частоты. Но это зависит от инструмента, на котором ты играешь. Да ещё современные слуховые аппараты могут это исправить. Если инструмент имеет очень большие различия между звуками, то их легко распознавать. Вы то знаете уже глухого Бетховена.

– Да я знаю, глухим ещё был Дворжак. Но они, то писали музыку по памяти их способность была вызвана тем, что они многократно слышали её.

– Я в этом не специалист. Но я могу сказать вам прямо, что вы боитесь не снижения слуха, а чего-то другого. Логично

На миг мне захотелось опровёргнуть это, но в подтверждение слов психотерапевта на меня наползла такая бесчеловечная волна страха, что я поняла, что психолог был прав. Я боялась чего-то другого..

– Что это

– Это мы будем искать.

Мы замолчали на несколько секунд.

Потом я вспомнила один эпизод, произошедший, когда я болела гриппом. Эпизод был короткий но мне он врезался очень сильно.

– Когда я болела моя мать сказала что это может быть оттого что я не ношу крестик. Я сказала её что это чепуха. Ты в неё не веришь и сама. Потом произошел эпизод объяснения с бабушкой, которая от объяснения что это чепуха заплакала. Она была глубоко верующей. А я нет.

Пауза через несколько минут я продолжила

– вообще мне было очень тяжело вспоминать этот эпизод. На следующий день я «оглохла». Мне стыдно…..

– Стыдно от чего.

– Оттого что я огорчила свою Бабушку. Она плакала даже от этого.

– Но всё таки человек волен выбирать то или иное мировоззрение.

Пауза

Потом слово взяла я

– Я вообще терпимо отношусь к верующим. Но веры у меня нету. Может быть оттого что моя бабушка говорила мне что бог наказал меня.

– И ты выходит, боишься Бога. А почему ты решила, что он тебя накажет. Странное у вас представление о Боге. Не похожее на христианское.

– Но я же Атеист.

– Религия, мировоззрение человека, как правило, осознается лишь частично – если вообще осознается. Нередко пациенты понятия не имеют о том, какие у них взгляды на мир; а иногда считают, что исповедуют определенную религию, а на самом деле у них совершенно иная религия.

– Но такое я слышу только впервые.

Психотерапевт усмехнулся и потом сказал

– Считаю, что мы страдаем из-за склонности определять религию слишком узко. Нам кажется, что религия должна включать в себя веру в Бога, какие-то ритуальные практики или участие в группе верующих. О человеке, который не ходит в церковь или не верит в некое Высшее Существо, мы обычно говорим: «Он нерелигиозен». Я слышал даже от ученых такие высказывания как «По сути, – буддизм не религия», или «Унитарианцы исключили религию из своих верований», или «Мистицизм – это скорее философия, чем религия». Мы пытаемся видеть в религии нечто цельное, скроенное из единого куска материала, а потом, пользуясь этим упрощенным представлением, никак не можем взять в толк, почему двое столь различных людей называют себя христианами. Или евреями. Или как это атеист может обладать куда более развитым чувством христианской морали, чем истовый католик, регулярно посещающий мессу.

– И что это значит..

– Вы должны осознать кто вы на самом деле есть.

– Вы хотите сказать что я верю во что то другое..

– Может быть, дозвольте мне рассказать один случай, Стюарт, талантливый и признанный инженер, после пятидесяти лет стал страдать сильнейшими депрессиями. Успехи на службе и счастье в семье не могли помешать тому, что он стал чувствовать себя бесполезным и порочным. «Мир стал бы лучше, если бы я умер», – сказал он, и сказал это искренне. Он дважды предпринимал чрезвычайно серьезные попытки к самоубийству. Никакие реалистические увещевания не могли развеять нереалистичность его представлений о собственной бесполезности. Не удавалось снять и обычные симптомы тяжелой депрессии – бессонницу и беспокойство. Кроме того, у него возникли досадные трудности с глотанием пищи. «Дело не в том, что пища невкусная, хотя она на самом деле невкусная; но у меня как будто железная пластинка застряла в пищеводе, и я ничего не могу проглотить, кроме жидкости». Специальное рентгенологическое обследование не обнаружило никаких физических причин его затруднений.

Относительно религии у Стюарта не было никаких колебаний: «Все очень просто, я атеист. Я научный работник, и я верю только в то, что можно видеть и трогать. Быть может, мне было бы легче, если бы я мог верить в доброго, любящего Бога. Но, скажу вам честно, я терпеть не могу весь этот вздор. В детстве я наелся этого досыта, хватит с меня». Стюарт вырос в маленькой общине на Среднем Западе, в семье строгого фундаменталиста-священника и столь же строгой его жены, и вырвался из дома и церкви при первой же возможности.

Прошло несколько месяцев лечения. Как-то Стюарт рассказал один свой короткий сон: «Я снова оказался в родительском доме в Миннесоте. Как будто я еще живу там, в детстве, но в то же время знаю, что я уже взрослый, в нынешнем возрасте. Это была ночь, и в дом вошел человек. Он пришел, чтобы всем нам перерезать горло. Я никогда не видел этого человека прежде, но странным образом я знал, что это отец одной девушки, с которой я несколько раз встречался в колледже. И это все. Больше ничего не случилось, я просто проснулся от страха, зная, что этот человек хотел всех нас зарезать».

Я попросил Стюарта рассказать мне поподробнее об этом сне. «Да нечего, собственно, рассказывать, – отвечал он. – Я никогда не встречался с этим человеком. Я только пару раз был на свидании с его дочерью; это были даже не свидания, а так, прогулка вдвоем к ее дому после собрания молодежи в церкви. На одной из этих прогулок, когда было уже темно, я украдкой поцеловал ее… – тут Стюарт нервно хмыкнул. – В моем сне я как будто никогда не видел ее отца, но знал, кто он. Фактически, в реальной жизни, я видел его только издали. Он был начальником нашей железнодорожной станции. Я несколько раз видел его, когда летом бывал на станции и наблюдал проходящие поезда».

Что-то щелкнуло в моем сознании. В детстве я тоже любил проводить ленивые послеполуденные часы на станции, разглядывая каждый поезд. Станция была тем местом, где происходило Действие. А начальник станции был Руководителем Действия. Он знал далекие места, откуда приходили большие поезда, чтобы прикоснуться к нашему маленькому городку. Он знал далекие места, куда эти поезда направлялись. Он знал, какой поезд остановится, а какой с ревом пронесется дальше. Он управлял стрелками и сигналами. Он получал и отправлял почту. А когда он не делал этих удивительных вещей, то сидел у себя в кабинете и делал еще более удивительные вещи: положив руку на волшебный маленький ключ, он выстукивал таинственные ритмические слова, рассылая сообщения по всему миру.

– Стюарт, – сказал я, – вы сказали мне, что вы атеист, и я вам верю. Часть вашего сознания верит, что Бога нет. Но я начинаю подозревать, что есть и другая часть, которая верит в Бога – опасного, жестокого Бога, способного перерезать горло.

Мое подозрение оказалось верным. Постепенно в ходе нашей совместной работы, неохотно преодолевая собственное сопротивление, Стюарт начал сознавать в себе странную, уродливую веру – некое предположение, где-то за пределами его атеизма, что мир контролируется и направляется недоброжелательной силой, не только способной перерезать ему горло, но и стремящейся это сделать, стремящейся наказать его за проступки. Мы стали постепенно анализировать эти «проступки» – главным образом мелкие сексуальные инциденты вроде «недозволенного поцелуя» с дочерью начальника станции. В конце концов, выяснилось, что (помимо других причин депрессии) Стюарт накладывал на себя покаяние и символически сам себе перерезал горло, надеясь таким способом опередить Бога, который мог сделать это буквально.

Откуда взялось у Стюарта представление о злобном Боге и недоброжелательном мире? Как вообще развиваются религии людей? Чем определяется видение мира каждого конкретного человека? Существует целый комплекс первопричин, и здесь не место для глубокого рассмотрения этих вопросов. Но самым важным фактором в развитии религии большинства людей является, несомненно, их культура. Если мы европейцы, то представляем себе Христа как белого человека, если же африканцы – то, вероятнее всего, как чернокожего. Индус, родившийся и выросший в Бенаресе или Бомбее, скорее всего станет индуистом и усвоит тот взгляд на мир, который считается пессимистическим. Если же человек родился и воспитывался в штате Индиана, то, видимо, он станет христианином и усвоит несколько более оптимистическое мировоззрение. Мы склонны верить в то, во что верят окружающие нас люди, и принимать за правду то, что они говорят нам в период нашего формирования.

Менее очевидно если исключить психотерапевтов, что самой важной частью нашей культуры является наша семья. В самой основе культуры, в которой мы развиваемся, лежит культура нашей конкретной семьи, а наши родители играют в ней роль «культурных лидеров». Дальше – больше: важнейшим аспектом этой культуры является не столько то, что родители говорят нам о Боге и о природе вещей, сколько то, что они делают – как ведут себя по отношению друг к другу, к нашим братьям и сестрам и, самое главное, к нам самим. Другими словами, все, что мы узнаем о природе мира в период нашего развития, определяется фактической природой нашего опыта в микрокосме родной семьи. И не так уж много в нашем мировоззрении зависит от того, что говорили нам родители, – по сравнению с тем, что они делали.

– Я согласен, что у меня есть это представление о Боге-убийце, – сказал Стюарт, – но откуда оно взялось? Мои родители, несомненно, верили в Бога, они толковали об этом постоянно. Но их Бог был Богом Любви. Иисус любит нас. Бог любит нас. Мы любим Бога и Иисуса. Любим, Любовь, Любить – это я слышал непрерывно.

– У вас было счастливое детство? – спросил я.

– Перестаньте разыгрывать дурачка, – вскинулся Стюарт. – Вы прекрасно знаете, что мое детство было несчастливым.

– Почему оно было несчастливым?

– Вы же и это знаете. Вам хорошо известно, на что это похоже. Из меня выбивали всяческую дурь. Ремнем, палкой, веником, щеткой – всем, что попадало под руку. Все, что бы я ни делал, заслуживало порки. Ежедневная порка заменяет всех докторов и делает из ребенка хорошего христианина!

– Не пробовали ли они когда-либо душить вас или перерезать горло?

– Нет, не пробовали, но, думаю, могли бы и попробовать, если бы я проявил неосторожность.

Последовала продолжительная пауза. На лице Стюарта отражалась крайняя подавленность. Наконец он произнес медленно:

– Я начинаю понимать.

Стюарт был не единственным, кто верил в то, что я назвал «Богом-чудовищем». У меня было много пациентов с подобными понятиями о Боге и с подобными мрачными и ужасающими представлениями о характере нашего существования. Удивительно, что Бог-чудовище не менее популярен и в сознании обычных людей. В первой главе этой книги я отмечал, что в детстве фигуры родителей представляются нам богоподобными и, что бы они ни делали, мы считаем, что так и должно делаться во всей Вселенной. Нашим первым (и нередко, к сожалению, единственным) представлением о природе Бога является простая экстраполяция природы наших родителей, простое соединение характеров отца и матери или их заменителей. Если наши родители были любящими, милосердными, то очень вероятно, что мы будем верить в любящего, милосердного Бога. И весь мир нам, уже взрослым, будет казаться питающей средой – такой же, как и само наше детство. Если же родители были с нами суровы и часто наказывали, то, скорее всего, мы вырастем с представлением о жестоком, карающем Боге-чудовище. А если они о нас не заботились, то и весь мир мы будем воспринимать как безразличный, не заботящийся о нас.*

– И как приложить это к моему случаю.

– Возможно, что атеизм это не ваше мировоззрение, возможно, он эволюционирует в другое мировоззрение. Не обязательно придете ли вы к Богу или нет… Сам факт невроза говорит о том что вы что-то упускаете..

– Возможно.

Дальше я буду писать по-другому. Я буду писать, пропуская ненужные сеансы и выделяя самые важные для меня сеансы. То есть сеансы, которые меня повели к излечению. Лечение было долгим прошло аж триста сеансов. Я выделяю из несколько важных для меня сеансов, которые привели меня к большему осознанию и инсайту.