Kitabı oku: «Фатум», sayfa 36
53. Миха и Анна
Стена была теплая. Если бы не она, то Миха точно уже окоченел. Он лежал на камнях, прислонившись здоровым боком к теплой шершавой поверхности, под спину Анна кое-как уложила два лежака, и укрыла парня спальным мешком.
Миха старался не шевелиться. Каждое движение вызывало новые приступы боли. Даже дышать было тяжело. Но он все еще дышал. Конечно, ему было страшно. Первый раз смерть была так близко. Получи он такую рану на поверхности, врачи бы залатали его. Но здесь. Даже если парни найдут выход, то, как он до него доберется? Как преодолеет этот провал, с грохочущей водой? А потом? Там же будет подъем. Обязательно должен быть. Ведь они забрались очень глубоко.
Поэтому страх смерти, вполне ощутимой и реальной, был всеми мыслями парня. Заполнял его целиком.
Анна сидела рядом. Она вымоталась. Когда Бес с ментом скрылись на другом берегу, девушка пыталась держаться, кое-как смастерила Михе лежак. Разговаривала с ним, пыталась поить и кормить, но если вода и просачивалась в обескровленное тело, то еда, эти пакеты с яичной соломой, которую называют вермишелью, не лезла внутрь вовсе, застревала в горле жестким комком, проглотить который было невозможно.
Сейчас девушка спала, нервно вздрагивала и периодически всхлипывала. Михе было ее жалко. Ее парень свихнулся, у нее на глазах зарезал друга, поливал ее саму грязью. Ей надо было уходить вместе с Бесом и ментом. Ее оставили рядом с покойником. Сколько ему осталось? День? Два?
Сознание периодически отключалось. Он не звал Анну. Зачем? Чем она поможет? Подержит за руку? Добавит драматизма своими слезами и бессильными словами поддержки?
Ей надо было уходить.
Вот вновь. Свет диодного фонаря задрожал. Стена поплыла. Черные мухи закружились перед глазами. Может последний раз?
Страшно.
Свет таял в мельтешении потусторонних насекомых, не имеющих формы, но имеющих одну отличительную особенность, способность мгновенно увеличиваться в количестве, как облако кочующей саранчи, затмевающее солнце и уничтожающее всю растительность вокруг.
Отпустило. Мухи улетели. Тусклый свет вновь набрал яркости, а стена вернулась на место.
Анна всхлипнула, дернулась во сне и замерла, тяжело и прерывисто дыша.
Лучше бы она ушла.
Свет фонаря набрал полную яркость. Даже стал еще ярче, чем был до этого. А потом и еще прибавил.
Странно. Миха с трудом повернул голову в сторону фонаря. Тот светил также, как и всегда. Но света явно становилось больше. Он разливался по всему туннелю, освещая и противоположный берег реки и, как показалось Михе, далекий неровный потолок. Нет, скорее всего, это показалось. Но откуда шел свет?
Миха скосил глаза в сторону, откуда они пришли. Из-за ближнего порога, как от едущей за бугром машины, расползались лучи. Еще мгновенье и машина выскочит на перевал, ослепив едущую ей на встречу.
Так и произошло. Яркий свет ударил сразу с обеих сторон реки. Он вытащил из вековой темноты все трещинки, каждый излом на стенах туннеля, родил множество переплетающихся между собой радуг в брызгах срывающейся вниз воды, обжог глаза нереальной яркостью, а сознание сомнением в своем существовании.
Откуда в этом туннеле сразу столько света? Свет в конце туннеля? Вместо черных мух? Очень может быть.
Миха попробовал приподняться, пытаясь рассмотреть больше, чем позволяло его лежачее положение, но боль была прежней, в умирающем теле живая боль. Застонав, парень опустил голову назад.
И тут появилась тень. Огромная колонноподобная она вышагивала впереди своего обладателя, заполняя чуть ли не весь туннель.
Миха его увидел. Черный силуэт на фоне яркого свечения.
И так пересохшее горло парня просто окаменело, заржавело, при каждом сглатывании, сдирая с самого себя твердые коричневые чешуйки.
Легко спрыгнув с уступа, а точнее просто спланировав с него, темный силуэт приблизился к Михе и Анне. Он был большой, не огромный, как показалось парню сначала, но просто очень большой. Выше и шире обычного человека. Но вот кто или что это было, разглядеть было не возможно. Темнота заполняла фигуру, покрывала всю поверхность ее тела.
Миха явно чувствовал, что пришелец их изучает, осматривает неподвижного, судорожно хлопающего глазами, бледного как смерть человека и спящую рядом с ним нервным сном девушку.
Сердце в груди парня заколотилось, как сумасшедшее.
Кто это? Сама смерть? Демон, к которому они шли?
Мухи вновь закружились перед глазами. Сердце нестерпимо закололо.
Смерть?
Миха выдохнул, готовясь принять неизбежное. И что странно именно в этот момент страх отступил. Пришло смирение и готовность вынести все, даже появилось стремление скорее переступить порог этого неведомого знания. Но мухи все кружили перед глазами, а черная фигура отвернулась от парня и пошла дальше.
Миха не понял. Обрадовался. Что? Не сейчас? Еще можно пожить? Черная фигура остановилась у провала. А мухи все усиливались в своем движении, скрадывая от глаз творившееся вокруг.
Успокоиться. Надо успокоиться и сознание вернется. Смерть же не заинтересовалась им.
Миха задышал плавнее, успокаивая себя. И вправду стало легче. Как вдруг пространство вокруг вновь накрыла тень. Появилось сразу две темных фигуры, таких же больших и непроглядно черных. Спустившись вниз, они направились прямиком к парню и девушке.
Значит все-таки смерть!? После помилования, дарованного первым пришельцем. Эта мысль взорвалась в сознании парня ужасом и истерикой. Фигуры подошли вплотную. Одна встала над Михой, а вторая присела перед Анной.
Сердце вновь затрепыхалось в груди в бешеном ритме. Вновь черные мухи слетелись на боль. Истерика рвалась наружу быстрым прерывистым дыханием и дерганьем головы от одной фигуры к другой.
Ладно он. Он готов, но девушка, почему ее тоже?
Надо было Анне уходить.
Боль разрывала стягивающую грудь повязки, проламывала ребра, впивались в уставшее сердце.
Фигура возле Анны осторожно коснулась девушки. Та вздрогнула спросонья. Посмотрела перед собой, видимо решила, что еще спит. А затем заорала, пронзительно громко.
Надо было ей уходить.
Сердце Михи вновь больно кольнуло. Черные мухи плотно облепили сознание парня, пожирая и темные фигуры, и Анну, и весь туннель, сокращая до нуля весь пройденный и не пройденный путь.
Страха вновь не было.
54. Егор, Антон, Илья, Виктор, Маша, Игорь
Взбивая фонтаны брызг, Игорь бегом вернулся на берег. Глаза его горели. Он нашел то зачем пришел.
– Что там? Что там? – осыпали его вопросами парни.
– Она, – коротко и резко отвечал Игорь, в суматохе ковыряясь в своих вещах. – Да где же, черт бы ее?.. А, вот!
Игорь сжал в руке каплю-передатчик и ринулся обратно в воду.
– Да постой же ты, – Маша схватила за руку пробегающего мимо парня. – Что ты собираешься делать?
Игорь на мгновенье остановился, заглянул в ее красивые карие глаза, поплыл в них. Игорю чрезвычайно сильно захотелось поцеловать Машу в губы, нежно и страстно, но возбуждение от нахождения машины, превысило это яркое и острое желание. Он выдернул руку, вошел в воду, краем глаза уловив, что Виктор в бешенстве смотрит то на него, то на свою девушку.
Да и пусть, пусть ревнует. Это не важно. А вот это. Да.
Игорь взобрался на верхушку сферической выпуклости, скрываемой водой на какой-то сантиметр. Крепко сжал передатчик в руке, перекрестился, и сделал то единственное, на что у него в этот момент хватило смекалки. Прижав каплю к груди и закрыв глаза, он отринул все мысли, на мгновенье, больше бы у него и не получилось от рвущего душу на части возбуждения. А когда мысли в голове стихли, замерев вместе со своим хозяином, Игорь изо всех сил захотел попасть внутрь, попросил, что бы его впустили.
Легкий холодок кольнул кожу на груди, куда была приложена капля. Игорь сначала подумал, что это ему показалось. Но когда и руки, прижимавшие передатчик, тоже ощутили режущий холод, парень, не выдержав, открыл глаза и отстранил каплю от себя. Прозрачная вещица еле заметно светилась холодным голубым светом.
Игорь посмотрел на замерших на берегу молодых людей, как вдруг, капля с новой силой обожгла руки холодом. Игорь явственно ощутил, как тепло из ладоней утекает в каплю. Руки не просто мерзли в месте соприкосновения с передатчиком. Сияя голубым огоньком ключ, как теперь предполагал Игорь, вытягивал тепло из его рук. Кисти начали неметь. В тусклом голубом сиянии они стали похожи на руки мертвеца, синюшные, окоченевшие. Затем стало сводить судорогой запястья и предплечья. Игорь не выдержал. Руки больше не могли терпеть такой муки. Парень выронил каплю-передатчик из онемевших рук. Та ледяным осколком шлепнулась в воду, прямо на сферу. И от их соприкосновения сфера взорвалась холодным сиянием. Вода светилась голубым светом, который устремлялся вниз и в стороны от места, где стоял Игорь. Свет впивался в прибрежный камень и терялся в нем. А Игорь ощутил невыносимую боль в голых стопах, такую сильную, что был вынужден тут же подпрыгнуть. И правильно сделал. Голубая сфера начала покрываться льдом. И тот сантиметр, что укрывал ее поверхность водой, теперь отделял Игоря от ее поверхности. Ноги горели холодом, но стоять на льду было терпимее, чем касаться раскаленной поверхности сферы.
Ледяная корка все росла вокруг машины. От воды стал подниматься пар. И тут случился прорыв. Первый неровный ледяной кристалл ринулся от сияющей сферы к берегу. Быстро увеличиваясь в размерах, имея изломанную, игольчатую, тут же растрескивающуюся структуру, он вытянулся до самых камней, начал расширяться, а потом от него поползли ответвления, такие же быстрые и ледяные. Затем машина выпустила еще один ледяной жгут, еще, еще и еще. И так до тех пор, пока вся вода в затоне не превратилась в лед. А когда это произошло, изморозь побежала по гальке, перескочила на камень стен, устремилась ввысь.
Игорь увидел, что компания на берегу начала отплясывать, пытаясь не стоять на одном месте, а сфера между тем начала сиять еще ярче.
Раздался треск, щелчок, затем еще, громче, басовитей. И сверху на голову Игоря посыпалась каменная пыль, а на лед стали падать осколки породы. И вдруг раздался гром, взрыв. Трудно было понять, что же именно взорвалось, но нестерпимый для слуха раскат, заставил забыть молодых людей о холоде в ногах, которые подкосились, как соломинки. Тела попадали на лед, сжавшись клубками. Рокот грохотал везде. Убегал обратно по руслу, возвращался, усиливался, отражаясь от свода. Вокруг все дрожало. Игорь не чувствовал, но мог поклясться, что из ушей и носа у него идет кровь.
Лед под ногами треснул, расползаясь длиной расщелиной, убегающей к стене, где валялись схватившиеся за голову молодые люди. Камень стены не выдержал, лопнул вслед за льдом, разошелся черным провалом в никуда. И все стихло.
Игорь поднял голову. Вокруг все сияло ледяными иглами, и лед затона, и стены и свод. Фонарики погасли, не выдержав, то ли вибрации и грохота, то ли еще чего, того что заставило воду замерзнуть в одночасье. Сфера светилась сквозь лед ярким холодным светом, а в образовавшейся расщелине подо льдом отчетливо виднелся вход в саму сферу.
55. Бес и мент
Когда Бес устал слушать споры невидимых ему людей, он толкнул спящего рядом мента. Тот дернулся спросонья и замер, будто вспоминая, где же он находится. А потом сплюнул себе под ноги и негромко выругался, видимо вспомнив свое месторасположение. Посмотрел на гопника, тот, освещая берег светом фонаря, приложил палец к губам, а потом коснулся своего уха.
– Слушай, – сказал он тихо.
Леонид Васильевич прислушался. Где-то рядом или нет, раздавались чьи-то голоса. Сначала полковник подумал, что это ему мерещится, но посмотрел на Беса, еще секундочку подумал. Нет, не может этого быть, здесь явно кто-то что-то говорил.
– Может это слизняк из озера? – предложил Бес. – Как думаешь?
– И что? – недоверчиво ответил Леонид Васильевич. – Нам обоим сразу вещает?
– А почему нет? Может их там двое. Или еще больше.
– Все может быть, – полковник посмотрел берег. Ничего, пустота камня и ровная неподвижная гладь озера. Хотя не такая уж и не подвижная. И как это он не увидел раньше. Вода еле-еле колыхалась. Или раньше этого не было? Он встал и, пройдясь вдоль берега, увидел расходящиеся от одной точки круги.
– Ключи что ли бьют? – Предположил Леонид Васильевич.
– Эй, Лень, – окликнул его Бес. – Поаккуратней. Вдруг хрень эта из воды выскочит.
Полковник предусмотрительно попятился назад. Мало ли, может и вправду заманивает так.
Леонид Васильевич вернулся в гопнику. Присел рядом, облокотившись спиной на стену. Голоса все так же не разборчиво галдели.
– Больше ничего не было? – спросил Леонид Васильевич. – Никто не появлялся?
– Не, тишина, – Бес запнулся. – Ну, не в смысле тишина. Сам-то слышишь, что не тишина. Тишина в смысле, что без видений.
Полковник усмехнулся. Хлопнул гопника по плечу.
– Да не парься, понял я.
– О! – Бес поднял указательный палец вверх. – Кажись, затихли.
– И в самом деле, – согласился полковник.
Воцарилась полная тишина. Фонарик парни не выключали, осматривая кромку берега перед собой и на всякий случай стены слева и справа. Прошло около пяти минут, как вдруг Бес ойкнул, а за ним и полковник.
Теплая стена у них за спинами вдруг стала ледяной. Парни вскочили с места, не зная куда смотреть, толи на воду, толи на стену, с которой явно что-то происходило. Поверхность камня стала белеть.
– Иней? – удивился Леонид Васильевич.
И в самом деле, белые кристаллики все больше и больше покрывали стену. Пока не раздался грохот. Затем еще один. Бес и полковник попятились к воде, но и к ней старались близко не подходить. И вот, издав громкий щелчок, стена перед ними разошлась на две части. Сверху сыпались камни. Под ногами все ходило ходуном. А из расщелины в черной горе лился голубой свет.
Бес напряжено сглотнули. Внутри у него все оборвалось, предчувствуя, что их поход заканчивается, а его сознание скоро поплывет. Леонид Васильевич, выключив фонарик, будто шпион в кино, на цыпочках подкрался к пролому и стал наблюдать, что же там происходит. Потом развернулся к Бесу, и махнул, что бы тот шел следом.
Нехотя парень поддался. Гопника била крупная дрожь. Он не хотел вновь становиться овощем в собственном здоровом теле. Но оттягивать неизбежное было так же невозможно. Он просто раб.
Бес подошел к полковнику, заглянул в сияющую голубым светом расщелину и ахнул.
Он их всех знал, а видел, видимо не только он один. Мент тоже вылупил глаза, взирая на молодых людей за стеной, как на пришельцев.
– Я их знаю, – тихо сказал гопник на ухо Леониду Васильевичу.
– Откуда? – так же шепотом спросил полковник.
– Вон с теми тремя, – Бес указал на стоящих рядом двух молодых парней и белобрысого крепыша. – В метро, после трагедии, отношения выясняли, – парень, замолчав, решил уточнить. – Демон тогда мне велел их остановить. Не вышло.
– Ну, как же?! – толи спросил, толи возмутился полковник. – Одного же вы в комму отправили?
– Ага, – согласился гопник. – Вот как раз одного из молодых и отправили, а он здесь.
– Ну да? Он! – сам удивился Леонид Васильевич. – И впрямь здесь.
– А у вон тех двоих, – Бес указал на оставшихся парней. – У них фенечки для демона пытался украсть. – С одним повезло, а тот, что дальний, отбился.
– Что для демона? – переспросил Леонид Васильевич.
– Да стекляшки эти, – Гопник сунул руку в карман и вытащил доставшиеся ему капли-передатчики. – Вот это и есть то сокровище, которое мы должны были принести Демону.
– А они? – указал на компанию рукой Леонид Васильевич. – Ваши конкуренты? Соперники? Это игра у вас такая? Кто кого обгонит, того и приз?
– Да нет. Я в принципе не знаю, что они тут делают, но идти к ним не советую. Помнят они меня, скрутят. Лучше пока посмотрим, что они делать будут.
Леонид Васильевич вопросительно посмотрел на Беса.
– Ты как здесь еще или уже под демоном? – спросил он.
– Здесь, – ответил гопник и, подумав, добавил. – Пока еще здесь.
– Ладно. Подождем, понаблюдаем, – согласился полковник. – Тем более парнишка, у которого ты украл стекляшки, мне смутно знаком. Не могу вспомнить, где я его видел. – А девчонка?
– Не, – замотал головой гопник. – Первый раз вижу.
«Демоны?» – подумал полковник. – «Нет, друг. Все же это не мистика какая-то. Здесь и впрямь, что-то инопланетное».
56. Егор, Антон, Илья, Виктор, Маша, Игорь
Когда молодые люди только поднялись с камней, Игорь уже стоял возле них. Он напяливал на босые ноги ледяные кроссовки. Схватил было с камней олимпийку, но та, замерзнув, и от того прилипнув к камню, сломалась. Тогда парень быстро пробежался по разложенным вещам, схватил более или менее сухую футболку, напялил ее и, наконец-то, оглянулся на парней и девушку. Те проделывали похожие манипуляции, пытаясь утеплиться хоть чем-нибудь.
– Нет. Вы это видели? – пляшущими от холода зубами, простучал Антон. – Вы понимаете? – он видимо был возбужден не меньше Игоря. – Это же просто фантастика. Эндотермический процесс какой-то. Да в таком объеме!
– Чего? – переспросил Виктор, пытаясь завязать шнурки на кроссовках замерзшими пальцами
– Эта ваша машина, – принялся объяснять парень. – Она для своей аккумуляции высосала все свободное тепло из окружающей ее среды, – Антон, наконец, унял дрожь и стал говорить более ровно. – Там сверху в зале. Готов ручаться, что машина была раньше где-то там, выше. И там с ней уже происходил этот процесс. Поэтому и заледенело все вокруг так быстро.
– Хорошо. А дальше-то что?
Илья приплясывал на месте, не зная, что одеть. Вся его одежда намертво примерзла к прибрежной гальке. Больше всего повезло Маше. Она, из соображений приличия, не стала раздеваться, оставшись во влажной одежде. Конечно, ей было холодно, но, по крайней мере, она была одета.
– А дальше вниз, – ответил за Антона Игорь. – Туда, – он указал на отверстие входа в сфере. – Если Антон прав, и машина высосала энергию для себя, то я думаю, что в ней теплее, чем здесь.
– Это было бы здорово, – полуголый Егор держал в руках задубевшую футболку и штаны. Его бил озноб, плечи ходили ходуном, а пальцы вообще, похоже, не могли работать.
– Так, – скомандовал Игорь. – Все равно выбора нет. Иначе околеем. Берем быстро вещи и в машину. Согреться точно там должны будем.
Недолго думая, компания похватала самое ценное: еду, горелку, одежду для оттаивания и высыхания и кое-какой инструмент и устремилась по скользкой расщелине вниз.
Провал входа оказался рядом. Молодые люди валились внутрь и в блаженстве прислонились к теплым стенам машины. Холодная снаружи она была насыщена теплом внутри. Черные матовые стены машины были пропитаны мягким теплом. Но сидеть так молодым людям не дал ни холод, идущий от входа, ни Игорь, который уже двигался по коридору дальше. Все цепочкой двинулись за ним. И через несколько поворотом пришли в небольшой овальный зал.
Игорь, Виктор и Маша узнали его. Это было точно такое же вытянутое овальное помещение, в каком им довелось побывать в подземке Москвы. Только освещение было тусклым, еле пробивающимся из-под небольшого пьедестала по центру. Стены, плавно переходящие в потолок были непроглядно черные.
Игорь, как и в столице, сделал шаг вперед. Ничего. Парень дошел до пьедестала. Коснулся его. Взобрался наверх. Площадка под ногами чуть просела вниз. Но вокруг ничего не изменилось.
Игорь обошел комнату по кругу. Маша, а следом за ней и Виктор, тоже принялась искать какой-нибудь способ заставить машину включиться. Ничего. Егор с одногруппником и Ильей, разинув рту, сбросили в одну кучу вещи, под которыми тут же стала образовываться лужа талой воды, и принялись ходить взад и вперед, взбирались на проседающий пьедестал, касались стен. Машина молчала.
– А может она уже работает? – предположил Илья.
– Не думаю, – коротко ответил Игорь.
– Наверное, должно было бы и здесь все осветиться, – предположил Виктор. Эта площадка с подсветкой не в счет. В Москве такое светопреставление было, – вспомнил парень. – А здесь ощущение, что все выключено.
Не получив должного результата сразу по проникновению внутрь машины, молодые люди все же решили передохнуть. Усталость от перехода, плюс резкий холод, да еще возбуждение первооткрывателей вымотали их в конец. Они наконец-то успокоились. Разложили мокрые вещи и сами расселись у стены.
– Может за что-нибудь дернуть надо, за рычаг какой? – предположил Илья.
– Найдешь, сразу скажи, где он, – предложил ему Виктор. – Рычаг? – парень хмыкнул. – Может и рычаг, а может и капля, – он повернул голову на Игоря, – Кстати, где она?
– Где-то во льду, – Игорь изучал овальный зал. Пытался высмотреть в нем хоть что-то приметное, за что можно было бы и в самом деле дернуть или на что можно было бы нажать. – Нажать? – сам себя переспросил парень. – И его взгляд упал на пьедестал, проседающий под нагрузкой. – Эй, а ну-ка все сюда, – он первым забрался на площадку. За ним последовали все остальные. Площадка сильно проседала под тяжестью шести людей, но в комнате ничего не изменилось.
– Какие-то сломанные тут весы, – раздосадовано прокомментировал Илья, подпрыгнув на платформе, а затем спустившись с нее. – Вот у нас в зале…
Вновь расселись у стены. Каждый выдвигал свою теорию, начиная от самой идиотской, типа приношения жертвы, заканчивая чуть менее идиотской, о произношении заклинания. Причем Егор выдвинул идею, что произношения не самого заклинания, как чего-то несуществующего, а пароля, комбинации звуков. Да пойди, подбери эти звуки.
– Ничего, ничего не приходит в голову, – Маша ходила из стороны в сторону. – Что-то должно быть простое. обязано должно быть.
– А вдруг эта машина неисправна? – предположил Виктор. – И поэтому не функционирует.
– Должна работать, – убежденно ответил Игорь.
– Да тебе все время все все должны, – завелся Виктор. – То сходи с тобой, проводи тебя, то подскажите что-нибудь.
– Вить, – влезла Маша.
– Да что Вить, Вить, Вить! – злобно передразнил ее парень. – Хватит меня одергивать. Да и с чего это ты его постоянно защищаешь? А? – парень не сдержал накопившейся в нем злости. – Может, мне надо было там, наверху остаться? А вы бы вдвоем пошли? Или может, если бы я вас вдвоем оставил, вы бы никуда и не пошли? Другим чем занялись?
Девушка, сильно размахнувшись, влепила Виктору звонкую пощечину. Тот мотнул головой. Вновь посмотрел на Машу, вскипая от ярости.
– Эй. Да вы чего? – решил вмешаться Илья. – Потом разберетесь кто кому друг. Здесь-то зачем? Другим вроде заняты.
– Да иди ты, – отмахнулся Виктор.
Игорь стоял, молча наблюдая за происходящим, но вскипал не меньше, чем и сам Виктор.
– Ты что думаешь? – продолжил парень, обращаясь к девушке. – Я что, не вижу, что ты кругом следуешь за этим героем? Да вообще с чего он герой-то? Из-за того, что пренебрегает инстинктом самосохранения? Хорошего тут из себя строит? Спаситель хренов! Он же на тебя, как на вещь смотрит, причем на свою вещь. Он тебя не то, что взглядом уже раздел. Он тебя, – и парень показал недвусмысленный жест катания на лыжах. – Своим взглядом он тебя. А ты все делаешь вид, что не замечаешь этого.
– А я твоя вещь? – тихо спросила Маша. Глаза ее блестели, но слезы еще не текли. – Я вещь?
– Так, успокойтесь, – влез Игорь, хотя успокаивать следовало и его самого. – Никто здесь никого никем не считает.
– Да заткнись ты, долбанный неизвестный герой.
Илья опустил тяжелую руку на плечо Виктора.
– Хватит, – медленно произнес он.
Антон с Егором стояли в стороне, с удивлением глядя на происходящую перебранку, и готовые влезть разнимать парней в случае драки.
Игорь бросил взгляд на Машу. Девушка плакала. Ее губы мелко подрагивали. Взгляд был готов разорвать своего парня на мелкие кусочки.
– Ты, правда, обо мне так думаешь? – еле сдерживая истерику, спросила она. – Ты думаешь, что все из-за него одного? – она мотнул головой в сторону Игоря. – Какой же ты эгоист, думающий только о себе, о своем спокойствие, о своих вещах. Тебе наплевать на всех кругом. А сюда ты поперся зачем? За мной? За своей вещью? Следить, чтобы я с Игорем не переспала по дороге? Урод! Я же тебя… – девушка начала захлебываться слезами. – Ни единого повода… Ничего. А ты?
Виктор, краснея и чувствуя, что где-то перегнул палку, попытался прикоснуться к Маше.
– Машь, перестань, – сказал он, протягивая руку и сам внезапно успокаиваясь. – Не так. Я не то имел ввиду.
Девушка отшатнулась. Отчего-то вспомнила, как однажды примерила Игоря на роль своего парня. Испугалась. Что если Виктор прав? И подсознательно, она только и делала, что шла за Игорем, как за мужчиной? И никакие инопланетные страсти тут ни причем. Простая человеческая симпатия. Сделала еще шаг назад, отшатываясь и от руки Виктора, и от своих мыслей, споткнулась о пьедестал и села на него, отчего тот слегка опустился вниз.
«Нет», – ревя, девушка вглядывалась в саму себя. – «Нет. Нет. Не Игорь?» – она подняла зареванные глаза на Виктора. – «Он».
Ей стало стыдно за свое сомнение, за то, что сама подумала, что Игорь может заменить ей ее парня. Стыд и раскаяние заполнили душу Маши, и она, уронив голову на руки, разревелась в полную силу. Она сама дала Виктору повод, думать, что Игорь ей нравиться. Вынудила его сомневаться и засомневалась сама.
– Дура, – проныла она. – Какая я дурра! – она с укором посмотрела на Виктора. Раскрасневшиеся глаза были полны грусти и обиды. – Вить, ты думаешь, что я из-за него? Да? – и, не дав тому ответить, продолжила. – Да я тебя только люблю. Только с тобой всегда. А ты? – девушка вновь расплакалась. Она раскаивалась и злилась на себя.
Виктор подошел к ней. Присел на корточки рядом.
– Прости, – сказал он дрогнувшим голосом. – Я не хотел этого говорить, – горькая слеза прочертила на сухом лице яркую линию. – Я тоже только тебя. И сюда только из-за тебя. Но не за вещью, – уже и вторая мокрая линия пересекла лицо парня. – Прости. Я люблю тебя. Только тебя и за тебя готов, что угодно!
Парень обнял девушку. Она его. Виктор присел рядом на пьедестал, от чего тот, чуть качнувшись, ушел еще чуточку вниз. Парень тоже плакал. Стыдился сказанных собою слов и злился за них на себя. Просил прощения у Маши. Просил прощения у своего личного бога.
Над головой у девушки и обнимающего ее парня зажегся яркий желтый свет. Падая сверху вниз, он осветил и сам пьедестал, и пространство вокруг него.
Все замерли, недоуменно крутя головами.
– Что это? – не понял Илья.
– Свет, – ответил Антон.
– А откуда он взялся? – Егор сделал шаг вперед и прикоснулся к постаменту, на котором сидели Виктор с Машей. Ничего не изменилось.
– Стоп, – Антон вскинул руку вверх. Он что-то почувствовал. Интуиция подсказывала ему, что разгадка появления света, да и в принципе работы машины, вот-вот раскроется ему. – Мы же на инопланетной машине? Но законы физики, по крайней мере, в нашей солнечной системе, более ли менее выполняются.
Все обернулись на него. Маша, переставая рыдать и вжимаясь в грудь своего парня, тоже повернула голову. Зареванное лицо было все красное.
– Какие законы? – спросил Игорь, которого весь произошедший концерт несколько смутил, заставив чувствовать себя лишним. Как будто бы он стал случайным свидетелем чужого полового акта.
– Любые, работающие на Земле, – продолжил Антон. – Нам нужна энергия? Так ведь?
Все кивнули.
– Как выражается эквивалентность энергии и массы? – он с усмешкой посмотрел на лыбящегося, как будто только что выигравшего миллион Виктора. – По теории Эйнштейна, конечно!
– Массой тела, чью энергию определяем, помноженной на квадрат скорости света, – ответил Егор.
– В точку! – глаза у Антона начали сиять от догадки. – Вот вам мы – масса есть. Вон, – и парень указал на пьедестал. – Весы. Не хватает света в квадрате.
Все посмотрели на зажегшийся свет над площадкой и на Машу с Виктором.
– Что вы сделали, когда сели сюда? – спросил Антон.
– Плакали, – все еще всхлипывая, улыбнулась Маша.
– Нет. Не это. Еще что-то?
– Может просто нажали куда-то? – предположил Илья.
Антон внутри поежился. Все-таки, занимаясь развитием тела, стоит не забывать и про мозги.
– Да нет же, – Антон обошел площадку кругом. Посмотрел на молодую пару. – Вы простили друг друга. И раскаялись за свои мысли и слова.
Виктора, что-то кольнуло в сознание.
– Свет, – произнес парень. – И тьма, – и вдруг вспомнил, свой сон, где он искал Машу, блуждая в странном туннеле. – Я знаю! – выкрикнул парень. – Знаю! – и затараторил, боясь потерять мысль. – Так. Как же там было, – вспоминал он. – Достичь света можно только из темноты. Раз. Отличить свет от темноты легко, это как разграничить добро и зло или белое и черное. Как-то так. Это два. И. Нет ничего в мире темнее, чем душа человека. Это три.
– Ты не бредишь случаем? – влез Илья.
– Нет! Нет! Нет! – почти кричал парень. – Смотрите. Нам нужен свет. Наш свет нужен, так как и масса наша. Но не просто добро наших помыслов и мыслей. Мы должны очиститься духовно.
– Свет в квадрате, – подхватил его мысль Антон. – Раскаяние! Лишь в этом спасение и просветление! Просветление!!!
Ликование от догадки распространилось на всех. Виктор нежно целовал глаза Маши, та отвечала ему чуть ли не кошачьим мурлыканьем. Егор дружески хлопал по плечу то Илью, то Антона. Игорь просто радовался, чему-то. Чему? Да и сам бы не сказал.
Поняв, что от них требуется, молодые люди взобрались на пьедестал. И замолчали. Вдумываясь. Находя то единственное, что мешало им жить, что грызло их ненавистью к самим себе. Всматривались в свои души.
Егор, и ему было легче всего в этом плане, все корил себя за свои мысли в отношении Антона и Ильи, высекал невидимым кнутом у себя на спине кровавые борозды, гнал самого себя, как чумного, откидывал прочь грязные мысли.
Вновь стало светлее. Яркий круг над головами разошелся шире.
Антон вспоминал метро и свою физическую слабость. Корил себя за неспособность дать отпор гопникам. И за то, что его друг, прикрывая и спасая его, поймал ту самую пулю из травмата.
Стало еще ярче.
Илья обвинял себя в своей заносчивости по отношению к другим, которая нет-нет, да и проскакивала в общении.
А Игорь даже не понял, успел ли он мысленно попросить у отца прощения, когда овальная комната взорвалась светом.
