Kitabı oku: «Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты», sayfa 48
Вот еще отрывок из книги Е.Ю.Львовой «Защита по уголовному делу»:
«Вот пример формулировки вопросного листа по делу Чумакова, обвинявшегося по ст.102 п. «а», «д», «н» УК РСФСР, в рассмотрении которого в Московском областном суде под председательством судьи М. Н. Елычева автор принимал участие.
1. Доказано ли, что 8 октября 1993 г., в начале восьмого утра, у д.5 по ул. Машиностроителей г. Подольска Московской области из автомашины ВАЗ-2108 были произведены выстрелы из автомата в гражданина Губкина В. Л., в результате чего последнему были причинены – сквозное ранение левой височной области, сквозное ранение задней поверхности нижней трети левого бедра, сквозное ранение задней поверхности средней трети правого плеча, касательное ранение межлопаточной области, слепое ранение поясничной области, проникающее в брюшную полость с повреждением второго поясничного позвонка околопочечной клетчатки, стенки желудка и малого сальника, что вызвало травматический шок, от которого Губкин скончался по пути в больницу, а также доказано ли, что часть пуль в результате произведенных выстрелов попала в обшивку балкона и дверь одной из квартир д.5?
2. Если на 1-й вопрос дан утвердительный ответ, то доказано ли, что Чумаков А. Н. за обещанное ему вознаграждение, действуя совместно с другими лицами, подъехал утром 8 октября 1993 г. вместе с этими другими лицами к д.5 по ул. Машиностроителей г. Подольска на автомашине ВАЗ-2108 и из переданного ему ранее автомата из салона данной машины через открытый задний багажник произвел выстрелы в Губкина В. Л., в результате чего наступили последствия, указанные в 1-м вопросе?
3. Если на 1-й и 2-й вопросы даны утвердительные ответы, то виновен ли Чумаков А. Н. в совершении действий, указанных в этих вопросах?
4. Если на 2-й вопрос дан отрицательный ответ, то доказано ли, что Чумаков А. Н., боясь расправы в отношении членов его семьи, 8 октября 1993 г. произвел выстрелы из автомата при обстоятельствах, описанных во 2-м вопросе, но стрелял не в Губкина, а в землю?
Пример этого дела интересен тем, что председательствующий в напутственном слове разъяснил присяжным, что они могут отвечать на вопросы «развернуто», т.е. не все признать доказанным, либо сделать оговорки относительно виновности.
В результате этого, хотя присяжные и не согласились с позицией защиты, выраженной в четвертом вопросе, зато на второй вопрос ответили: «Да, доказано, кроме факта вознаграждения», а на третий: «Да, виновен, но боялся расправы в отношении членов его семьи».
Это дало возможность исключить в приговоре квалифицирующий признак корыстных побуждений и учесть при назначении наказания смягчающее обстоятельство, указанное присяжными при ответе на третий вопрос о виновности».
Соответственно, вопросы, выходящие за пределы перечисленных выше тем частных вопросов, в вердикте фигурировать не могут. В частности, именно такая правовая позиция отражена в Апелляционном определении ВС РФ от 23 декабря 2015 г. №11-АПУ15—34СП:
«Большинство вопросов, которые предлагали включить в вопросный лист перечисленные выше участники судебного разбирательства со стороны защиты, выходили за рамки положений ч.1 и ч.2 ст.339 УК РФ, либо касались достоверности тех или иных доказательств, исследованных в судебном заседании. Например, осужденный Мольков В. Ю. предлагал включить следующие вопросы: доказано ли, что в период с 1998 года по середину сентября 1999 года семья Д. выплачивала денежные суммы именно Молькову? Доказано ли, что вечером 27 марта 1998 г. Мольков вызвал потерпевшего из дома и перевез Д. в неустановленное место? Доказано ли, что Мольков летом 2002 года, находясь в исправительной колонии, дал указание иному лицу, хранившему огнестрельное оружие группы "<…>», передать исполнителям пистолет, снаряженный патронами?»…
На этом мы логично переходим к рассмотрению отдельных проблем, возникающих при постановке частных вопросов. Судебная практика ВС РФ тут, как обычно, неоднородна. И, конечно, она имеет достаточно серьезные перекосы в сторону обвинения.
19.5.1 Незаконный отказ в постановке частных вопросов
Незаконный отказ в постановке частного вопроса сравнительно часто приводит к отмене судебных решений. Одним из многочисленных примеров того может служить Кассационное определение ВС РФ от 22 ноября 2006 г. по делу №81-О06—93СП. В нем был установлен незаконный отказ председательствующего в постановке дополнительных вопросов, направленных на установление доказанности факта совершения преступления в результате принуждения одного подсудимого другим подсудимым (вопросный лист был сформулирован исключительно с учетом позиции обвинения).
Аналогичное решение об отмене обвинительного приговора из-за незаконного отказа в постановке дополнительных вопросов принято в Кассационном решении ВС РФ от 11 января 2007 г. по делу №32-006-58сп, а Определением ВС РФ от 16 сентября 2003 г. №6-кпо03—28сп был отменен приговор, а дело направлено на новое рассмотрение – по причине отказа суда первой инстанции в постановке вопроса на основе которого могла быть установлена виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления (укрывательстве).
В Апелляционном определении от 28 ноября 2013 г. №44-АПУ13—47сп ВС РФ признал незаконным отказ защите со стороны председательствующего в постановке частного вопроса о наличии по уголовному делу фактических обстоятельств, исключающих ответственность подсудимого за содеянное или влекущих за собой ответственность за менее тяжкое преступление:
«Как усматривается из материалов дела, подсудимые как в ходе расследования, так и в судебном заседании утверждали, что Белоусов и Лушин произвели выстрелы в воздух, а Лопатин произвел случайно выстрел в потерпевших.
При обсуждении вопросов вопросного листа от адвоката Логиновой поступило ходатайство о постановке перед присяжными заседателями вопроса о том, доказано ли, что огнестрельное ранение, повлекшее смерть А., и ранение Д. причинены в результате одного выстрела, произведенного Лопатиным в результате неосторожного обращения с оружием.
Однако председательствующий, в нарушение требований уголовно-процессуального закона отказал адвокату в постановке вопроса о наличии обстоятельств исключающего ответственность одних подсудимых и влекущих за собой ответственность Лопатина за менее тяжкое преступление».
Кроме того, следует отметить одно принципиальное требование к постановке частных вопросов. Согласно позиции ВС РФ, изложенной в Апелляционном определении от 24 апреля 2014 г. №93-АПУ14—3сп, вопросы стороны защиты являются обязательными лишь в том случае, если в них идет речь о фактических обстоятельствах, исключающих ответственность подсудимого за содеянное или влекущих за собой его ответственность за менее тяжкое преступление.
При этом необходимо сказать и еще об одном важном условии постановки частных вопросов – их постановка не является обязательной в случае, когда вопросный лист допускает фактический ответ на них, путем исключения соответствующих обстоятельств из основных вопросов. Такой позиции, в частности, придерживается ВС РФ в Апелляционном определении от 5 августа 2015 года №11-АПУ15—17сп.
Но не все так радостно на юридическом небосклоне. Известны Верховному суду и лазейки, позволяющие при определенных обстоятельствах не расценивать отказ в постановке частного вопроса в качестве нарушения, влекущего отмену приговора. Так, в Кассационном определении от 14 марта 2007 года №93-о06—25СП Верховный суд РФ, с одной стороны, признал, что защите было отказано в постановке дополнительных вопросов, но с другой посчитал, что сформулированные вопросы и так давали возможность присяжным заседателям при недоказанности вины Б. в убийстве потерпевшего – путем исключения определенных обстоятельств из основных вопросов – дать отрицательный ответ, поскольку у присяжных заседателей было право выбора при ответах на вопросы. Поэтому, согласно мысли ВС РФ, в данном конкретном случае нельзя говорить о нарушениях председательствующим требований ст.338 ч.2 и ст.339 ч.3 УПК РФ. То есть ВС РФ, получается, требует от присяжных заседателей юридических знаний и опыта, позволяющих им понять, что именно надо исключить из основных вопросов, чтобы сформулировать свое отношение к доказанности, путем внесения в вопросный лист юридически правильных исключений.
А вообще в борьбе за интересы обвинения суд может зайти весьма далеко, в том числе незаконно отказать стороне защиты в постановке частных вопросов. К сожалению, в ряде случаев решения ВС РФ по таким поводам носят весьма загадочный характер, поскольку не содержат внятной аргументации. Например, систематически приходится сталкиваться с решениями ВС РФ мотив которых иначе как «так захотелось» и не сформулируешь. В частности, можно сослаться на кассационное определение ВС РФ от 27 марта 2006 года №46-о05—58, когда довод о незаконном не включении в вопросный лист частного вопроса суд парировал следующей фразой:
«Что же касается доводов жалоб о необоснованной формулировке некоторых вопросов присяжным заседателям, а также о том, что вопрос №188 был по существу отвергнут либо сформулирован не так, как надлежало сформулировать, то и с этими доводами согласиться нельзя по тем основаниям, что вопросы присяжным заседателям, как это видно по делу, постановлены в соответствии с требованиями ст.339 УПК РФ».
Тут нам остается только дивиться способу мотивирования своей позиции, избранной судьями ВС РФ, больше свойственной художникам-авангардистам, нежели служителям Фемиды: «Мы так видим».
А иногда, видимо, при отсутствии подходящих аргументов, ВС РФ предпочитает просто «не замечать» аргументы защиты, либо отвергать их, не вдаваясь в мотивацию своих решений. За примерами далеко ходить не надо. Вот выдержка из Апелляционного определения ВС РФ от 24 апреля 2014 г. №46-АПУ14—15сп:
«В апелляционной жалобе и дополнении к ней в защиту осужденного Елистратова, адвокат Кузнецов И. С. выражает несогласие с приговором, указывает, что судом были допущены нарушения уголовно-процессуального законодательства, в частности ст. 338, 339 УПК РФ и неправильно применен уголовный закон. Председательствующим не было рассмотрено ходатайство защиты о внесении в вопросный лист вопросов, которые она хотела поставить перед присяжными. Вопросы №№2, 3 поставлены неверно. Вопросный лист содержит незаверенные исправления, отсюда вердикт неясен и противоречив. В вопросе №3 сведены воедино два вида соучастия, и поэтому нельзя согласиться с квалификацией действий его подзащитного. (…)
Вопросный лист по делу составлен с соблюдением положений закона, на который ссылается в жалобе адвокат Кузнецов И. С. Так, из материалов дела видно, что стороной защиты внесены предложения по формулировке и постановке вопросов, которые, сами по себе, нельзя назвать ходатайствами и которые были переданы председательствующему и приобщены к материалам дела. С учетом этих предложений судьей в совещательной комнате окончательно сформулированы вопросы, подлежащие разрешению присяжными заседателями. Полагать, что вопросы №№2, 3 сформулированы неверно, нет оснований, также как и то, что вопросный лист содержит незаверенные исправления. То обстоятельство, что председательствующий покидал зал судебного заседания с вопросным листом, как указывается в жалобах, само по себе, не свидетельствует о какой-либо фальсификации».
В итоге, остается только догадываться почему «нет оснований полагать», что вопросы 2 и 3, вопреки доводам защиты, сформулированы не верно, также как осталось неясным и то, содержит ли вопросный лист незаверенные исправления. Судьи ВС РФ не увидели исправлений? Не посчитали их исправлениями? Пришли к выводу, что они все-таки заверены?
Однако, чтобы не заканчивать рассмотрение данного вопроса на такой грустной ноте, сошлюсь на Кассационное определение ВС РФ от 08.08.2007 г. по делу №67-о07—22СП. Обвинительный приговор тут был отменен и дело направлено на новое рассмотрение в связи с тем, что подсудимый указывал, что намеревался только связать потерпевшего для облегчения совершения разбоя, и не мог предполагать, что потерпевший страдает заболеваниями, которые в результате действий по его связыванию могут вызвать смерть. Защита ходатайствовала о постановке перед присяжными частных вопросов, направленных на отражение указанной позиции по делу, однако суд в их постановке защите незаконно отказал. При этом ВС РФ обратил внимание, что «некорректная (правовая) постановка защитой ряда вопросов не является причиной, по которой суд не мог привести эти вопросы в соответствие с требованиями законодательства и, в переформулированном виде, поставить их перед присяжными заседателями».
В общем, иногда чудеса все же случаются…
19.5.2 Недопустимость ухудшения положения подсудимого частными вопросами
В соответствии с ч.3 ст.339 УПК РФ, допустимы вопросы, позволяющие установить виновность подсудимого в совершении менее тяжкого преступления, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту. Правда, вот с понятием «нарушение права на защиту» законодатель не определился, оставив его на судейское усмотрение… или произвол… уж кто с чем столкнулся. В итоге известны ситуации, когда поставленный вопрос затрагивает обвинение по составу или эпизоду, отличающемуся от официально предъявленного обвинения, что вынуждает защиту в последний момент пытаться защититься от нового, по сути, обвинения по которому защита не давала объяснений и не предъявляла своих доказательств.
Названная ситуация достаточно редкая, но тем не менее знать о ней надо. В частности, указанная ошибка была выявлена Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 03.08.2004 г., дело №51-о04—61сп. В этом случае, ВС РФ, отменяя приговор и направляя дело на новое судебное рассмотрение, указал следующее:
«Согласно предъявленному обвинению, Ч. из ружья „Сайга-20“, снаряженного дробовым зарядом, произвел три выстрела в стоящую у дороги группу людей. В результате стрельбы Д. причинены ссадины, не повлекшие вред здоровью, а М. – смертельное ранение в голову. В судебном заседании подсудимый Ч. пояснил, что он один выстрел произвел вверх, а два – в опору линии электропередачи. Адвокат, исходя из данной позиции подсудимого, в прениях говорил о попадании дробины в Д. и в голову М. в результате рикошета от опоры. При обсуждении сформулированных председательствующим вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, адвокат предложил поставить альтернативный вопрос о наличии обстоятельства, исключающего ответственность подсудимого за содеянное или влекущего за собой его ответственность за менее тяжкое преступление, в следующей редакции: „Ч. вышел с ружьем, предупредил, чтобы все расходились, после чего произвел один выстрел в воздух и два выстрела в опору“. Однако председательствующий вопреки позиции защиты изменил вопрос по существу и значительно его расширил, указав в девятом вопросе: „…произведя два других выстрела, Ч. направил ружье в сторону опоры линии электропередачи у дороги, недалеко от которой стояла группа вышеназванных лиц, среди них были Д. и М.?“ и тем самым ухудшил положение обвиняемого».
Так что, исходя из позиции ВС РФ, постановка частных вопросов может быть направлена только на улучшение позиции подсудимого. Да иное и законом не предусмотрено. Или вот еще пример. В Кассационном определении от 13 апреля 2007 г. №93-007-1сп, рассматривая представление прокурора, в котором он сетовал, что суд дескать не изложил позицию государственного обвинителя, высказанную в ходе судебного заседания и в прениях сторон, о том, что потерпевшие Р., Р. и К. – не избивали Власенко в автомашине в пути следования, Верховный суд пришел к выводу:
«Государственный обвинитель в судебном заседании не отказался от поддержания предъявленного Власенко обвинения. Утверждение государственного обвинителя о том, что потерпевшие не избивали подсудимого, фактически является изменением обвинения в сторону его усиления и влечет за собой нарушение права на защиту подсудимого, которому обвинение было предъявлено с учетом противоправного поведения потерпевших, явившегося поводом для преступления.
Это обстоятельство, как смягчающее наказание обвиняемого Власенко, указано и в самом тексте обвинительного заключения.
По мнению государственного обвинителя, положения ч.3 ст.339 УПК РФ позволяют ставить частные вопросы об обстоятельствах, которые как уменьшают степень виновности лица, либо изменяют ее характер, так и увеличивают их. Такое толкование положений ч.3 ст.339 УПК РФ противоречит буквальному ее изложению и смыслу уголовно-процессуального закона».
19.5.3 Нарушение формальных требований к постановке частных вопросов
Нарушения при постановке частных вопросов могут носить и формальный характер. Примером тому может служить Кассационное определение ВС РФ от 28 апреля 2003 г. №8-о03—17. При формулировке вопросного листа по данному делу, судом были поставлены частные вопросы №№14 и 15, однако в вопросе №14 не было указано к какому основному вопросу он относится. Помимо этого, вопросы №14 и 15 были заданы не в отношении каждого подсудимого отдельно, как того требуют нормы ч.7 ст.339 УК РФ, а в отношении всех подсудимых сразу. Естественно, что указанные нарушения повлекли за собой отмену приговора…
Характер частных вопросов, по смыслу ч.3 ст.339 УПК РФ, должен быть направлен на уточнение степени виновности подсудимых, либо обстоятельств, изменяющих характер виновности, включая освобождение подсудимых от ответственности. И при этом председательствующий судья должен указать – к каким именно основным вопросам эти частные вопросы являются дополнением. Отсутствие в основном вопросе сведений о совершении подсудимым части деяния, без включения этих обстоятельств в вопрос о доказанности самого деяния и в вопросы о виновности или невиновности каждого подсудимого в совершении этого деяния, является недопустимым.
Хорошим примером нарушения формальных требований к постановке частных вопросов может служить Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 25.07.2006 г. по делу №64-о06—27сп. Вот как это нарушение сформулировано в тексте Определения ВС:
«В ч.1 и ч.2 ст.339 УПК РФ говорится о том, что вначале председательствующий обязан поставить три основных вопроса по каждому деянию, которые указаны в п.п. 1, 2 и 4 ч.1 ст.299 УПК РФ, исходя из полномочий присяжных заседателей, зафиксированных в ст.334 УПК РФ, либо один основной вопрос, соединяющий три основных вопроса, указанных в ч.1 ст.339 УПК РФ. После этого, как указано в ч.3 ст.339 УПК РФ, возможна постановка частных вопросов. Из смысла данной нормы следует, что частные вопросы направлены на улучшение положения подсудимого. Вопросы должны ставиться в понятных присяжным заседателям формулировках.
Данные положения закона судом не соблюдены. Председательствующий необоснованно исключил из основных вопросов мотив преступления (по версии обвинения), выделив его отдельно в 3-й частный вопрос. Однако, даже после этого, не был поставлен вопрос о виновности подсудимого (по версии обвинения).
В следующем 4-м частном вопросе речь идет о доказанности нанесения подсудимым ударов ножом потерпевшим в ходе обороны (этот вопрос увязан на 1-й и 2-й основные вопросы по версии обвинения, за исключением мотива, которым руководствовался подсудимый). В 5-ом вопросе речь идет о доказанности вины подсудимого. Изначально в этом вопросе заложены неясности и противоречия. Вопрос сформулирован следующим образом: «Если на первый и второй вопрос, а также на третий и четвертый даны утвердительные ответы, то виновен ли Б. в совершении действий, признанных доказанными?». Из вопроса следует, что он сформулирован так, что решать вопрос о том, виновен или невиновен подсудимый, нужно в том случае, если даны утвердительные ответы на все 4 предыдущих вопроса. Однако необходимо отметить, что третий и четвертый вопросы – взаимоисключающие друг друга (в 3-м вопросе – версия обвинения, в 4-м – защиты). На третий вопрос присяжные заседатели дали отрицательный ответ, а на четвертый и пятый – утвердительные ответы.
Из указанного выше вытекает неясность вердикта, так как невозможно понять, в чем же признан виновным Б.».
В итоге, оправдательный приговор был отменен, а дело направлено на новое рассмотрение… Посмотрим также Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 28.04.2003 г. №8-о03—17:
«…Председательствующим был избран порядок составления вопросного листа, регламентированный ч.1 ст.339 УПК РФ, т.е. три основных вопроса поставлены каждый отдельно. Первый вопрос председательствующий поставил о доказанности деяния, по которому обвинялись С. А. А., С.П.Ф. и Ш. При этом формулировка вопроса начата с действий, выполненных несколькими мужчинами в отношении потерпевшего С. Д. В., выразившихся в том, что в вечернее время они приехали в квартиру С. Д. В., ввели его в заблуждение и предложили проехать с ними посмотреть двухкомнатную квартиру, на которую можно будет поменять его квартиру, с чем С. Д. В. согласился. Далее описаны их действия по применению насилия к потерпевшему, причинению ему смерти, а также последующие действия по сокрытию трупа потерпевшего. После этого вопроса председательствующим были заданы вопросы о доказанности совершения этого деяния каждым подсудимым и об их виновности.
Далее, как следует из вердикта, председательствующим были сформулированы вопросы №14 и 15 о том, доказано ли, что С. П. Ф. и С. А. А. договорились убить собственника квартиры С. Д. В., обратились с этим предложением к Ш., который согласился с ним, спланировал и организовал совершение убийства С. Д. В. и распределил роли между соучастниками, и о доказанности совершения ими этого преступления с целью завладения квартирой С. Д. В.
Эти вопросы, как указано в приговоре, расценены как частные, поставленные в соответствии с требованиями ч.3 ст.339 УПК РФ. При этом в вопросе №14 не было указано, к каким именно основным вопросам он является дополнением. Однако характер данных вопросов не является, по смыслу ч.3 ст.339 УПК РФ, частным, направленным на уточнение степени виновности подсудимых либо обстоятельств, изменяющих ее характер, влекущих освобождение подсудимых от ответственности. Данные обстоятельства, касающиеся действий С. А. А., Ш. и С. П. Ф., выполненных ими до появления в квартире потерпевшего, составляют часть объективной стороны преступления, в котором обвинялись подсудимые.
Между тем эти обстоятельства, свидетельствующие о мотиве и цели действий подсудимых, о характере состоявшегося сговора, не были указаны председательствующим при формулировании основного вопроса о деянии, а также вопросов о доказанности или недоказанности совершения этого деяния подсудимыми и вопросов об их виновности или невиновности. Такая постановка вопросов о доказанности совершения подсудимыми части деяния без включения этих обстоятельств в вопрос о доказанности самого деяния, и в вопросы о виновности или невиновности каждого подсудимого в совершении этого деяния, является недопустимой.
Указанные нарушения ст.339 УПК РФ при постановке вопросов, подлежащих разрешению присяжными заседателями, повлияли на содержание трех основных вопросов в отношении каждого подсудимого и, соответственно, на содержание ответов на эти вопросы».
Обратите еще внимание на то, что во втором обязательном вопросе, т.е. в вопросе о доказанности причастности лица к инкриминируемому деянию, не может быть указано обстоятельств, ранее не описанных в 1-ом обязательном вопросе (в вопросе о доказанности самого деяния). В данном случае можно сослаться на Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 28.04.2003 г. №8-о03—17. Так, в отношении подсудимых Ш-в, С-в П.Ф., С-н – в вопросе о причастности их к совершенному преступлению в том числе спрашивалось:
«Доказано ли, что С-в П.Ф. и С-н договорились убить собственника квартиры С-ва Д.В., обратились с этим предложением к Ш-ву, который согласился с ним, спланировал и организовал совершение убийства С-ва Д.В., распределил роли между соучастниками…».
Однако в ранее заданном вопросе о доказанности самого деяния эти действия описаны не были и доказанными присяжными не признавались. В итоге ВС РФ указывает:
«Между тем эти обстоятельства, свидетельствующие о мотиве и цели действий подсудимых, о характере состоявшегося сговора, не были указаны председательствующим не только при формулировании основного вопроса №1 о деянии, а также вопросов №№2, 8, 11 о доказанности или недоказанности совершения этого деяния подсудимыми и вопросов №№3, 9, 12 об их виновности или невиновности. Такая постановка вопросов о доказанности совершения подсудимыми части деяния без включения этих обстоятельств в вопрос о доказанности самого деяния и в вопросы о виновности или невиновности каждого подсудимого в совершении этого деяния является недопустимой».
19.5.4 Смешение общих и частных вопросов
Отказ учитывать юридическую разницу между общими и частными вопросами, также является нарушением, влекущим за собой отмену приговора по делу. Так в Определении ВС РФ от 29 декабря 2004 г. №32004—66сп Верховный суд выявил следующее нарушение при постановке вопросов в вопросном листе:
«Из вопросного листа следует, что при ответе на первый и второй вопросы присяжные заседатели признали доказанным, что Авдеевым были произведены два выстрела из пистолета в ходе оказания сопротивления работникам милиции. И ответом на третий вопрос за данное деяние Авдеев признан виновным.
Следовательно, основной вопрос, подлежащий разрешению присяжными заседателями, был сформулирован таким образом, что из него было исключено описание преступного деяния, свидетельствующее о посягательстве на жизнь работников милиции «с близкого расстояния было произведено два выстрела в Ш.». Указанные обстоятельства были выведены в отдельный дополнительный вопрос №4, однако при ответе на который, не был поставлен вопрос о виновности подсудимого.
Вопрос №4, в части производства Асеевым выстрелов в Ш., нельзя отнести к частному вопросу, поскольку в соответствии с ч.3 ст. 339 УПК РФ после основного вопроса о виновности подсудимого могут ставиться частные вопросы о таких обстоятельствах, которые влияют на степень виновности либо изменяют ее характер, влекут за собой освобождение подсудимого от ответственности».
В данном примере остается только согласиться с позицией ВС РФ.
А в Кассационном определении от 12 июля 2005 года по делу №49-о05—30сп ВС РФ обнаружил, что перед коллегией присяжных заседателей был поставлен основной вопрос (относительно доказанности деяния) в котором, наряду с описанием самого деяния, приведены несколько мотивов действий С. – отомстить судье Г. за деятельность, связанную с осуществлением правосудия, и добиться отстранения судьи от рассмотрения дела. Как установил ВС РФ, содержание вопроса, включающее в себя кроме описания деяния и иные приведенные выше обстоятельства, которые влияют на степень виновности и изменяют ее характер, не позволяет дать на него ответ в виде утвердительного «да» или отрицательного «нет», как это указано в ст.454 УПК РФ. При приведенных обстоятельствах суду, после постановки основных вопросов, надлежало дополнительно поставить частные вопросы в соответствии с ч.3 ст.339 УПК РФ…
19.5.5 Нарушение последовательности постановки частных вопросов
Еще одна формальная ошибка при постановке частных вопросов заключается в их постановке не после разрешения вопроса о вине подсудимого, а перед ним. Кассационное определение ВС РФ от 21 июня 2006 года №74-о06—15сп выявило именно такой случай:
«Отвечая на вопросы №2 и 3, присяжные заседатели дали утвердительный ответ по поводу разных обстоятельств, свидетельствующих об умысле содеянного. В частности, присяжные заседатели, отвечая на вопрос №2 по позиции обвинения, пришли к выводу о том, что С. произвел выстрел в потерпевшего на почве личных неприязненных отношений. А при ответе на вопрос №3 по позиции защиты присяжные заседатели признали доказанным, что выстрел произошел в результате случайного нажатия на спусковой крючок.
При ответе на вопрос о его виновности присяжные заседатели сделали вывод о виновности С. и в производстве выстрела в потерпевшего на почве неприязни, и в результате случайного нажатия на спусковой крючок ружья. Данное противоречие стало следствием нарушение председательствующим судьей ч.3 ст.339 УПК РФ, согласно которой частные вопросы об обстоятельствах, которые влияют на степень виновности, либо изменяют ее характер, могут ставиться лишь после постановки вопроса о виновности подсудимого в совершении инкриминированного ему деяния. Объединение вопросов по позиции обвинения и защиты недопустимо, так как влечет за собой неясность, либо противоречивость вердикта. По данному уголовному делу председательствующий в вопросе №4 допустил такую ошибку и предложил присяжным заседателям ответить на вопрос о виновности в случае положительного ответа на вопросы о доказанности совершения С. деяния по версии обвинения или защиты. Из вопросного листа следует, что присяжные заседатели положительно ответили на оба вопроса по обстоятельствам совершения преступления, как по версии государственного обвинителя, так и по версии защиты».
19.5.6 Постановка частного вопроса, исходя из позиции по делу
При высказывании защитой предложений по постановке частных вопросов о наличии фактических обстоятельств, исключающих ответственность подсудимого или влекущих ответственность за менее тяжкое преступление, ВС РФ систематически учитывает один любопытный нюанс, а именно – отражены ли эти «фактические обстоятельства» в позиции защиты в ходе судебного разбирательства. То есть, например, если сторона защиты отрицает причастность подсудимого к преступлению, нельзя поставить вопрос о том, совершено ли было это преступление под влиянием физического или психического принуждения, и т. п. При полном признании или при полном отрицании подсудимым совершения действий по предъявленному обвинению (например, утверждение об алиби или о том, что его с кем-то перепутали) частные вопросы не ставятся, поскольку их постановка не будет основываться на предъявленном обвинении и результатах судебного следствия. Хотя при буквальной трактовке ч.2 ст.338 УК РФ, это допустимо…
В качестве иллюстрации можно сослаться на Кассационное определение ВС РФ от 29 марта 2007 г. №80-О07—8сп и Апелляционное определение ВС РФ от 3 марта 2014 г. №44-АПУ14—6сп. А вот позицию ВС РФ в Кассационном определении от 12 февраля 2014 г. №7-О14—1сп можно даже процитировать: «Вопреки доводам жалоб, ходатайства адвокатов о постановке дополнительных вопросов обоснованно отклонены, поскольку оснований для постановки дополнительных вопросов, смягчающих ответственность подсудимых, по результатам судебного следствия не было – т.к. подсудимые В. и П. не признавали свою вину и утверждали о своем алиби».
