Kitabı oku: «Фокус на миллион», sayfa 2
Глава 3
В аэропорт Коломбо, крупнейшего города и неофициальной столицы Шри-Ланки, мы прибыли с Машей и Никитой часов в восемь утра и оттуда ещё два с половиной часа ехали на автомобиле до Хиккадувы. Мы проехали насквозь задымлённый выхлопными газами Коломбо и ещё немного по его пригороду. Я вглядывалась в жёлтые здания, людей в ярких одеждах, кривые ограды. Так получилось, что я встречаю все азиатские страны с недоверием.
– Здесь чище, чем в Индии? – поинтересовалась Маша.
– Да, вроде почище, – свалок, грязи или мусора вдоль дорог не было, но вывески были все выцветшие, окна в основном грязные, повсюду пыль. – Поприятнее в любом случае за счёт количества цветов. Но всё равно на Бали более ухоженные дома, заборчики, и всё как-то украшено. Они ж все творческие люди. У них и храмы красивые, резные статуи часто стоят возле домов, повсюду цветочные жертвенники. Краски делают своё дело. И запахи. На Бали повсюду расставлены благовония. Но главное даже не это…
– А что?
– То, что здесь тепло! Солнце! И я вижу голубое чистое небо! О, да, обожаю тепло! И небо!
Было ещё утро, но мои косточки уже успели прогреться. Утреннее солнце в жарких странах самое приятное. Непалящее, необжигающее. Оно заливает всё розовато-жёлтыми оттенками и ласково согревает. Мы вскоре выехали на автостраду и дружно уснули все… кроме водителя. Проснулись, только когда уже подъезжали к Хиккадуве. Сначала шли тихие деревушки с ухоженными домиками, никаких сумасшедших автобусов, шумных ресторанов или кафе. Редкие магазинчики. Всё в зелени и цветах. Но когда мы выехали к центру Хиккадувы, обстановка резко изменилась. Главное шоссе, которое шло вдоль всего побережья, задымлённое и запылённое, изобиловало бесконечным количеством не очень-то аккуратных лавочек, навязчивых тук-туков, шумело и ревело, как раненый зверь, порождение неудавшегося промышленного прогресса.
Андрей поселился в гестхаусе прямо на пляже, куда мы и приехали. Хозяйка гестхауса в ответ на мою чрезмерную улыбчивость и серию умоляющих взглядов добродушно разрешила мне подселиться к Андрею, а Маше и Никите предоставила соседнюю комнату по низким «оптовым» ценам, хотя мы планировали остаться у неё всего на недельку.
– Какая ты куколка! – она ущипнула меня за плечо и согласилась со всеми тарифами.
На первом этаже гестхауса жила семья владельцев, причём все дела, связанные с арендой, вела исключительно жена. Так же было и во всех остальных гестхаусах, куда мы заезжали позже. На первом этаже располагался просторный холл с кожаным диваном и обеденный стол для постояльцев, но я ни разу не видела, чтобы за ним кто-либо сидел. Второй этаж был полностью занят номерами, их было не так уж много. Вдоль общего балкона располагались входные двери, места там хватало, только чтобы протиснуться к своему номеру, зато в конце этажа было место для отдыха с пластмассовыми стульями и таким же столом для того, чтобы посидеть вечером, поболтать за чашкой чая или покурить и посмотреть на океан, который виднелся сквозь листья пальм.
С того момента, как я вышла из душа, освежившись после пятнадцатичасового перелёта, понеслась наша рутина – сон, океан, музыка, еда, секс. В разном порядке от двух до четырёх раз в день, но обязательно всё из перечисленного.
Андрей ждал, что я помогу ему в обучении сёрфингу, и я старалась дать ему подсказки, следя за его попытками встать на доску, но волны в Хиккадуве были действительно сложные. На рифах они были слишком большие даже для меня, а на бич-брейке слишком неровные, резкие, короткие и быстро закрывались. Для сёрфинга в первый день я выбрала место в переходе от бич-брейка к рифу, и мой милый друг умудрился сломать плавник доски возле берега. Стоило, наверное, ему объяснить всю теорию с самого начала, но я считала, что за неделю его уже успели подготовить местные учителя. Андрей доезжал на пене до самого берега, а так как возле берега были камни и рифы, то его доска быстро лишилась финов2, которые не так уж дёшево стоили в этих краях. Но Андрей несильно расстроился и быстро забыл об этой утрате. К тому же Никита составил ему компанию по несчастью. Он тоже только учился сёрфить и, как ни печально, тоже сломал плавники на рифах.
Всё дело в том, что у владельцев проката, которые сдавали доски напротив нашего гестхауса в Хиккадуве, не было ни учебных софтов3, ни мягких плавников на досках, зато у наших мальчиков было огромное желание ехать на пене от волны как можно дольше… до характерного треска под доской.
После океанических потерь мы пошли заправляться свежевыжатыми соками и пробовать местную пищу – роти, то есть своеобразный квадратный блинчик-конверт с начинкой. В нашем случае начинка была с яйцом, сыром и томатом. А во втором сёрферском заезде после обеда потери терпела я, но не столь существенные. Океан поглотил мою единственную резинку для волос, без которой сложно переживать вайп-ауты: волосы закрывали лицо и лишали возможности быстро набрать воздух в лёгкие после торжественного возвращения из водоворота на поверхность воды.
Мы с Андреем не ленились и сёрфили два раза в день по два часа, тогда как Маша, увы, уже поранила ногу о рифы с утра и теперь сидела целый день в номере с Никитой. Но ужинать мы пошли все вместе. Мы с Андреем зашли за ребятами, чтобы заодно переодеться и привести себя в порядок. Пока Андрей собирался, Маша присела со мной на кровать. Рядом лежал телефон моего любимого друга, на котором одно за другим высвечивались сообщения с предложением провести вместе вечер от «Вика Хиккадува». Маша удивлённо взглянула на меня, но я лишь пожала плечами в ответ. Что тут скажешь?! У нас ведь свободные отношения… У меня не было никакого желания разжигать приступы ревности. К счастью, я ничего не курила в отличие от друзей и поэтому смогла быстро выбросить тревожащие мысли из головы. В одурманенном состоянии это не так-то легко сделать.
Мы спустились во двор, оказавшись под прямыми лучами самой большой звезды в ближайшей округе. Можно было почувствовать, как белая не привыкшая ещё к пеклу кожа начинает подрумяниваться.
– Поедем, я вам всё покажу, – предложил Андрей.
– Может, пешком? – нам втроём хотелось посмотреть округу, на ходу особенно ничего не разглядишь. – Мы не привыкли ловить такси до кафе.
И мы с ребятами рассчитывали на более бюджетный отдых, чем проживающий в центре Москвы Андрей.
– Поехали! Тут хоть и недалеко, но ведь лень идти под этим солнцем.
– Но мы хотим прогуляться… – три против одного, так что Андрею пришлось смириться, что мы пойдём пешком.
Вдоль улицы шли в основном магазины одежды, сёрферской экипировки и кафе. Некоторые дома были увиты цветами, и часто встречалась наша с Машей любимая плюмерия или, как её ещё называют, франжипани. Еле передвигая ноги и глазея по сторонам, уворачивались от проносящихся мимо автобусов, потому что тротуара как такового не было. Пыль, выхлопные газы, тук-туки и цветы. Таким было первое представление о Шри-Ланке.
Мы дошли до небольшого рыбного ресторана, расположенного на берегу. В ресторане было не больше семи столов. От пляжа шириной не больше пяти метров и океана нас отделяла невысокая балюстрада. Посетителей почти не было, никто не болтал и не шумел, четыре вентилятора приятно обдували нас со всех сторон, волосы щекотали мне плечи и шею, а ямайские мотивы, доносящиеся из колонок, ещё больше расслабляли. Андрею удалось уговорить меня потанцевать с ним, пока мы ждали заказанные блюда. Местный мальчик, официант, который принёс наш заказ, явно оказывал мне знаки внимания чуть больше, чем другим. Смастерил несколько фигур из тканевой салфетки, развлекая нас своими навыками, а потом сделал из неё же розочку, подарил мне, и даже спросил у Андрея не женат ли он, указывая взглядом на меня.
– Are you married?
– No, I’m Andrew, – Андрей сначала немного смутился, но притворился, что услышал имя «Marry» вместо «married». И потом признался нам, что ответил так специально. Видимо, чтобы избавить меня от излишнего внимания и в то же время не врать. Дело было, конечно, не в самом факте вранья. Он просто не мог выговорить, что женат, всё его существо было против такой пусть и гипотетической ситуации.
– Слушай, Андрей, нам надо бы закупиться травкой, где ты тут её брал? – Никита поднял насущный для ребят вопрос.
– Там, где я брал, её уже нет… Да, а что париться, прямо у этих парней и спросим, – он принялся искать глазами официанта.
Андрея нисколько не смущало, что на Шри-Ланке за хранение, распространение и употребление наркотиков грозила смертная казнь. Хозяин же кафе выглядел как типичный иссохший на солнце растаман в соответствующей цветной вязаной шапочке и с дредами до пояса. Но он признался, что уже год не имеет дело с травой после того, как его жутко закошмарило и долго не отпускало. По его слегка отъехавшему и безразличному выражению лица казалось, что его до сих пор не отпустило. Он посоветовал обратиться к ребятам в баре возле нашего гестхауса, что наши мальчики и сделали.
Объевшись местными морепродуктами, мы проложили наш обратный путь вдоль пляжа вместо улицы. Иногда частные территории проходили так близко к океану, что приходилось лезть по камням вдоль ограды или вовсе идти по щиколотку в воде. Но оно того стоило! Никогда не видела, чтобы морские черепахи подплывали так близко к берегу и кушали с рук. Они были огромны, около метра в длину. На такой можно пол-океана переплыть!
Пока мы шли, солнце очень поспешно завершило свой рабочий день, уступив ночную смену луне. Строения в Хиккадуве были в основном незамысловатые. Таким же был и бар, в который мы пришли. Деревянный настил, прилегающий к кирпичному строению, в центре стояла круговая барная стойка, вокруг стулья для посетителей, но она была так ярко освещена, что пришедшие сюда гости предпочитали прятаться за столиками в ночном мраке пляжа, едва освещаемые свечами за столами. Мы сели в ожидании за барную стойку. Было очень много местных лиц, не посетителей, а просто ошивающихся рядом бездельников, явно не очень трезвых, которые улыбались нам и говорили между собой на сингальском. Мне было не по себе, хотя я ведь не давала деньги и не получала наркотики. Но я переживала за Андрея. Он хорошо себя вёл со мной последнее время, хотя я знаю, что это временно, потому что для него вокруг больше нет альтернатив. И при первом подходящем случае он снова разобьёт мне сердце, так что привыкать не стоило бы. Но я так и не научилась приказывать сердцу, поэтому сидела и переживала за него. Получив товар, мы отправились на балкончик нашего номера, и ребята поспешили опробовать новинку.
Мы расстелили на балконе между нашими номерами простынь, включили музыку и закурили. Я не планировала курить или потреблять какие-либо другие наркотики, но, раз уж всё такое натуральное и рядом Андрей, который просто выдыхал в меня дым, то я не стала отказываться от общего шабаша. Обычно то, что выдыхал в меня Андрей, едва задевало мой мозг, как правило, настолько незаметно, что я соглашалась «курить», только чтобы составить компанию. Но местная индика оказалась действительно сильной штучкой. Андрей уговаривал нас устроить танцы. Маша и Никита ни в какую не соглашались подняться с пола, а я с удовольствием присоединилась к нему. Мы двигались под медленную лиричную музыку, но мысли растворялись где-то в пустоте, в темноте ночи, повисшей в густом горячем воздухе острова. Немного уютного жёлтого света доносилось из приоткрытой двери номера. Только я, музыка и друзья. Казалось, что каждый звук – это знак. Каждое слово и движение – это символ. Чего? Над этим надо подумать…
– Я не знала, что ты так любишь музыку, – сказала Маша. И для меня это звучало как подтверждение моих мыслей: музыка – это секретное оружие мироздания.
Раньше я почти никогда не соглашалась больше чем на две затяжки, но в этот раз не обратила внимания, как Андрей уже четыре раза окутал меня дымом. Почти сразу ослабели ноги, и пришлось присесть. Я почувствовала, как резко повысилось давление и быстрее забилось сердце. Мне тут же стало страшно за своё состояние. Музыка показалась очень ломанной и неестественной. Никита ушёл к себе в номер, Маша с Андреем о чём-то разговаривали, а я уже не могла ни о чём думать, кроме как: «не умереть бы, а то как-то неудобно будет». Мысли зацепились за глупую идею о том, как некрасиво будет умереть на глазах у кого-нибудь.
«Не хотела бы, чтобы это кто-то видел. Почему-то мне было стыдно за такой вариант развития событий. Не так стыдно было бы оказаться голой в публичном месте, как умереть. Ужас какой-то. Надо прилечь что ли».
К моему удивлению, Андрей очень чувствительно отнёсся к моему состоянию и быстро заметил что-то неладное.
– Как ты себя чувствуешь? Тебе хорошо?
– Не очень. Я, наверное, пойду прилягу, – оптимистично заявила я, осознавая, что едва ли смогу пройти самостоятельно по балкону второго этажа до своего номера с такой слабостью и головокружением.
– Хорошо, сейчас вместе пойдём, – вот уж не ожидала такого понимания с его стороны.
Я была уверена, что он проводит меня под ручку и оставит в номере одну, продолжив общаться с ребятами. Но Андрей устроился рядом, позволив обнять его, и нашёл занятие для себя – решил поработать, полусидя в кровати с ноутбуком, пока я в полусознательном состоянии лежала под боком с закрытыми глазами, выискивая смысл жизни в отрывках фраз из песен, которые играли из его колонок.
– Тебе полегче? Может, сходим за соками? – ласково спросил он спустя некоторое время.
– Давай ещё чуть-чуть полежим, пожалуйста, – я чувствовала, что мне становилось лучше, но ещё не настолько, чтобы самостоятельно ходить. Сердце всё ещё билось так быстро, что невозможно было различать его удары.
– Хорошо.
Как же я была ему благодарна за эту простую заботу, за это мимолетное послабление в пользу моих потребностей, а не его интересов и желаний. Наверное, только благодаря этому меня так быстро вернуло из мира кошмаров в обычный мир любви и взаимопонимания.
Но засыпая позже рядом с Андреем со счастливой улыбкой в свою первую ночь на Шри-Ланке, я крутила повязанную на руке ленточку.
«Где же мне достать 25 миллионов рублей…»
На следующий день волны были неважные из-за ветра, и мы решили отправиться в ближайший город, где по прогнозу «качало», – Галле. Город был покрупнее нашей Хиккадувы, что было неудивительно, учитывая, что голландцы оставили здесь отстроенный ими несколько веков назад форт. Голландцы, а точнее голландка, ещё сыграют в моей истории ключевую роль. А пока это был просто чудесный портовый город.
Утром перед нашей поездкой я отправилась с ребятами поглощать роти в ближайшем кафе, где они были не так сильно зажарены и больше походили на блинчики. Две лавочки со столами стояли прямо на улице вдоль дороги, а рядом, как во многих роти-кафе, была будка с прозрачным застеклённым верхом, в которой ланкиец с огромным пузом и обнажённым торсом лепил эти лепёшки. Андрей от завтрака почему-то отказался и не пошёл с нами, выпив только свежевыжатый сок. Предполагалось, что он подождёт меня в номере, так как мы договорились поехать в Галле все вместе сразу после утреннего перекуса. Мне так не терпелось быстрее вернуться к нему, а заказ делали так долго, что я была почти в отчаянии. Видимо, так на меня всё-таки подействовала его неожиданная нежность и сообщение от Вики Хиккадувы. Да и, зная его характер, не хотелось заставлять его ждать, мало ли что ему ещё придёт в голову. Я взяла свой роти «на вынос» и поспешила в номер. К слову, ключи от нашего номера были только у Андрея, а телефон у меня сломался, как назло, как только мы прилетели. Дома Андрея не оказалось. Я постояла под дверью пару минут и, облокотившись на стену, устало сползла на пол. Просто потому что его изменчивое поведение меня окончательно утомило. Где я должна его искать? Почему нельзя было написать ребятам и предупредить? Ладно, если бы у меня были хотя бы отдельные ключи, но почему надо оставлять без единой весточки человека, который зависит от тебя? Что за социально неадаптированный элемент! И первая мысль, которая посетила мою голову, конечно, была связана с Викой. Где же ещё ему быть?! Мой внутренний романтик был расстроен и обижен, но я его заткнула едой. Откусила очередной кусок от роти, тут же успокоилась и немного порассуждала логически, всё ещё сидя на полу.
«Андрей тот ещё подонок, но не идиот. Ни с какой Викой он не успеет встретиться за это время, и смысла в такой встрече у него нет. Куда бы я пошла, если бы была Андреем?» – к мыслительному процессу подключился прагматик.
Я пошла проверить пляж и нашла его безмятежно дремлющим под крапающим тёплым дождиком на лежаке. Рядом играла его колонка с музыкой, и никакая Вика ему в этот момент явно не была нужна, хотя в целом это не оправдывало его поведения. Я ненавидела его в этот момент, но читать моральные наставления было не в моих принципах, какие бы на то ни были причины. Я села рядом и по привычке провела рукой по его коротким волосам.
– Пойдём собираться?
Изначальная идея взять один тук-тук на четверых не сработала. Никто из водителей не захотел везти нас так далеко с такими серьёзными нарушениями правил безопасности. Вчетвером на тук-туке означало, что мы с Машей ехали бы на коленях у парней, что мы уже пробовали делать, доезжая до ближайшего супермаркета или банкомата. Но никто из водителей не согласился рисковать в течение получаса по шоссе мимо дорожной полиции, и нам пришлось взять два тук-тука. По решению Андрея парни поехали в одной моторикше, мы с Машей в другой. По пути инициативные водители остановились на мосту, чтобы показать нам огромных варанов метра полтора в длину, обитающих возле реки. Через полчаса мы всё-таки доехали до спота в Галле, который представлял из себя небольшую бухту, переполненную сёрферами.
Волны были совсем маленькие, но мягкие и приятные. Они не так быстро закрывались, как в Хиккадуве. Я каталась на доске 7’2’’, а Никита с Андреем смогли, наконец, взять софты с мягкими плавниками. Ближе к концу нашего заезда я поменялась с Андреем досками по его просьбе, чтобы он мог попробовать покататься на моей доске, и, к моему удивлению, он поймал первую же волну и уехал на ней, хоть и опять прямо в берег, не поворачивая… А возле берега были камни. И моя доска лишилась всех трёх плавников! Выйдя на берег, Андрей уговорил меня самостоятельно вернуть мою покоцанную доску в прокат. Он будто знал, что если её буду возвращать я, то владельцы проката даже не заметят пропажи плавников. Они действительно не заметили! Было бы, конечно, обидно, если бы Андрею пришлось ещё раз покупать комплект финов. Пока мы с Машей и Никитой общались с ребятами из проката (пытаясь купить у них комплект плавников для наших арендодателей в Хиккадуве) и потом искали тук-тук, который обещал нас ждать, Андрей куда-то исчез, снова даже не предупредив. Вот так благодарность! Я его избавила от лишних растрат, а он просто исчезает, не сказав ни слова. Каким-то чудом мы отыскали его дальше на пляже. Он пытался узнать у ещё одного пункта проката про набор финов.
– Ты чего сбежал и даже не сказал ничего!
– Вы там что-то тормозили…
– Можно же было хотя бы предупредить, куда ты пошёл! А то исчез и ищи его!
Невероятно, до какой степени у него иногда доходила эта свободолюбивая черта характера. «Я сам по себе, и мне никто не нужен». Да, пожалуйста! Я и сама иногда мечтаю сбежать от всех, но, раз уж ты путешествуешь не один и добровольно оказался в компании, которая так или иначе зависит в том числе и от твоих действий, которая ждёт тебя, когда ты задерживаешься, и учитывает твои предпочтения при выборе мест посещения, то будь добр немного пришпорить свой эгоизм.
В самом Галле мы планировали заехать в уже упомянутый форт. Он был похож на уголок старой Европы: небольшие улочки, каменные строения, черепичные крыши, на одной из них была площадка с лавочкой, повёрнутой к океану. К сожалению, Андрей и там продолжил вести себя так, будто нас и вовсе нет. Позволял себе неожиданно исчезать в каких-то подворотнях и полчаса привередничал в выборе места, чтобы просто попить кофе. С этим поведением я уже давно смирилась, мне только было стыдно перед друзьями. От человека, который планирует встретить свою старость и смерть в одиночестве, большего и не стоит ждать.
Но в отсутсвии особого выбора я с ребятами стояла посреди улицы и зачем-то ждала, пока он сфотографирует стены и двери окружавших нас зданий. Мы только отвлеклись на машину, которая чуть не отдавила нам ноги в очередном узком переулке, а Андрей уже исчез, хотя стоял всего в нескольких метрах от нас. Между нами была только одна дверь, открытая, ведущая в темноту помещений, без табличек и знаков. Мы решили проверить в этом месте. Дверь вела в комнаты в тёмно-пурпурных тонах с сильно приглушённым светом гирлянд, развешенными повсюду. Комнаты были украшены живыми деревьями, лианами вдоль стен и цветами, свисающими в кашпо, старинными потёртыми зеркалами, велюровыми фиолетовыми диванами, тут же рядом стояла пара манекенов без ценников, комоды с античными вазами и простыми лаконично белыми шкатулками, столики со стилизованными под старину креслами с изогнутыми ножками и подлокотниками. Мы будто попали в какое-то волшебное царство, апартаменты аристократа позапрошлого века. Анфилада комнат заканчивалась очень маленьким внутренним двориком, куда попадал солнечный свет. Там находилось несколько более привычных для кафе столиков со стульями и Андрей. Это место оказалось чем-то средним между кафе, магазином и двориком гостиницы. По словам хозяина, вечером в этом месте играла живая музыка, и, судя по обстановке и ценам, собиралась весьма почтенная публика.
По пути домой наши молодые люди были заняты активным поиском табака, в то время как мы с Машей сидели в тук-туке и ждали их. Мимо проехали два парня на скутерах, и первый улыбнулся мне. Я, не задумываясь, улыбнулась в ответ, и спустя минуту он вернулся к тук-туку познакомиться. Маша без грамма флирта поинтересовалась у него практическими сторонами проката скутеров и стоимостью местных сим-карт.
– А тебя как кстати зовут?
– Антон, – улыбаясь, ответил парень, доверительно положив свой Айфон и ключи от байка мне на колени, как будто мы были давно знакомы. Он что-то искал в кармане. – А где вы остановились?
– В Хикке, – так все сокращённо называли Хиккадуву.
– О, мы тоже оттуда. Надо будет потусить как-нибудь вместе.
– Почему бы и нет… – мой любимый ответ сразу после «может быть».
– Какой у тебя номер? – обратился он ко мне. Но мой телефон был сломан, и он записал номер Маши.
С другой стороны подъехал тук-тук наших юношей, из которого высовывался Андрей и зачем-то фотографировал всё происходящее. Я видела эти фотографии потом, уморительно смешные растерянные выражения лиц у меня и Маши. Антон быстро ретировался на наше заявление, что нам пора ехать.
По дороге нам попался «рыбный рынок», который состоял из пяти продавцов, выложивших рыбу на газете, и мы решили купить свежую барракуду, планируя заставить свою хозяйку приготовить её. А вернувшись в Хиккадуву, мы с Андреем не удержались от того, чтобы ещё пару часов провести в океане на досках, после чего он покурил с ребятами в нашем номере, и почти весь оставшийся день мы провели вдвоём.
Сначала мы доехали до банкомата, чтобы снять деньги, быстро подходившие к концу. Андрей остановил тук-тук возле какой-то банковской кабинки. Вокруг не было ни одного магазина или лавки, только заборы каких-то жилых домов и узкие тропинки между этими домами, ведущие куда-то в заросли джунглей. Конечно, в кабинке была камера, там никто не рискнёт, наверное, нападать, но вот выйдешь и тут же получишь по голове тяжёлым предметом, и некого даже на помощь позвать, пока вор с твоими деньгами будет убегать по этим тёмным тропкам в джунгли. Опасно с одной стороны, а с другой… удобно, если ты выступаешь в качестве преступника…
Андрей сказал, что там был самый выгодный курс. Хорошо, что, пока он был один, никто не покушался на него. Что за глупое мучение переживать даже за прошлое человека, который не беспокоится о тебе в настоящем!
Следующая наша остановка была в центре Хиккадувы. Мне надо было починить мой телефон. По пути мы заодно поискали подвеску для Андрея и случайно наткнулись на худо-бедно говорящего по-русски водителя тук-тука, умолявшего из десятка транспортных средств выбрать именно его. Мы согласились и попросили отвезти нас в магазин специй.
– Конечно! Самый лучший магазин! Только местные туда ходят! Хорошие цены!
Крохотный магазин был завален мешками с рисом, крупами, уставлен склянками со специями, переполнен запахами и людьми. Цен ни на одном продукте не стояло, из чего следовало, что цены устанавливаются по цвету кожи. Наш водитель с хитрым прищуром что-то беспрерывно науськивал продавцу на понятном только им языке и украл у последнего мускатный орех, когда продавец отвернулся. Тем не менее, выбора у нас уже не было, и мы накупили местных специй в этом месте: карри, ваниль, перец чили, мускат, корицу, кардамон.
Ближе к вечеру мы пошли искать кого-либо, кто смог бы приготовить нам рыбу, потому как хозяйка нашего гестхауса уже ушла в нижнюю часть дома заниматься личными делами и готовиться ко сну. Все кафе, к нашему изумлению, тоже успели закрыть свои кухни. Всего девять часов вечера, но найти кого-либо, кто смог бы почистить и пожарить рыбу оказалось весьма сложно. Почти все переговоры снова вела я, потому что мой бедный Андрей слегка перекурил. Мы зашли в бар на берегу, где ребята недавно покупали траву. Местный персонал нас сразу узнал и согласился взяться за нашу задачу. Андрей, то жаждал танцевать на пустой площадке возле бара там, где никто не танцевал, то хотел прогуляться до океана, то падал от смеха со стула на песок и выглядел при этом беззащитным, как потерявшийся ребёнок с лёгкой растерянностью и искоркой испуга в глазах. Я чувствовала, что ему сейчас требуется моё присутствие так же, как оно требовалось мне накануне, поэтому танцевала вместе с ним и гуляла с ним за руку до воды, разговаривая о звёздах и волнах. Ночью кажется, что чья-то невидимая рука рисует в океане белым мелом линии на чёрном фоне. На самом деле так выглядят обрушивающиеся волны и пена. А небо усыпано тысячами маленьких бриллиантов разных размеров и яркости.
Когда мы вернулись за стол, нас уже ждали наши блюда. Рыба была приготовлена изумительно, мы заказали к ней ещё жареных креветок в кляре, запивали всё необычно вкусным соком из манго. А перед самым сном сходили на полный массаж тела с ароматическими маслами. Когда мы оставались с Андреем вдвоём, всё было прекрасно. Я даже не смогла вспомнить, с кем бы мне ещё было так приятно и легко проводить отпуск…
Встали с утра без эротических прелюдий в девять часов, чтобы пораньше прийти на лайн-ап. Казалось, это очень рано, но я даже и подумать не могла, что весь оставшийся отпуск я буду вставать на сёрфинг не позже шести утра. Волны были, но сильный оншорный ветер4 их закрывал. Я предложила Андрею прийти попозже, по прогнозу ветер должен был стихнуть к середине дня.
Утро я потратила на поиски нового жилья, потому что вечером Андрей уезжал, и его номер уже был забронирован. Он собирал вещи, а я, недолго походив, а точнее просто перейдя дорогу, нашла подходящую по цене и качеству комнату в третьем попавшемся гестхаусе. Новый дом мне нравился даже больше, чем жильё Андрея. Комнаты находились во внутреннем дворике, поэтому грохота от дороги не было слышно, а все шумные бары и рестораны располагались на противоположной стороне шоссе. Огромная кровать с балдахином и ванная комната самая приличная из тех, что мне приходилось видеть в Азии. Андрей помог мне перетащить чемодан и освоить новую кровать, после чего мы немного погуляли вдоль побережья и перекусили в «Пьяной обезьяне», одном из многочисленных ресторанов на побережье. Я заставила его попробовать два национальных блюда – рис с карри и жареный рис с морепродуктами. После чего мы немного отдохнули от жары в моём номере, насёрфились в его последний день на острове и немного покурили, сидя на балконе гестхауса, где остались жить Маша с Ником. Сидели вдвоём на столе, куда меня затащил Андрей, и смотрели вдаль на набегающие волны.
Странная травка… Я мягко и неожиданно для себя снова погрузилась в свой «бестелесный мир». Без визуальных галлюцинаций, без полной потери памяти. Я осознавала, где я, кто я, с кем я. Но реальность воспринимала двойственно, как будто существовала сразу в двух мирах. Один – обычный, повседневный, материальный. Второй – бестелесный, где только души, где все предметы, звуки, фразы, действия несут гораздо больше значения, чем просто прямой смысл, мир энергии и информации. Фрактальный мир, в котором «всё» заключено в каждом визуально-материальном воплощении, а каждый звук – это подсказка, ключ к картине мира. В таких случаях я всегда слышу фоновую музыку. Возможно, она играет только у меня в голове. А даже если это не так, подсознание уверяет, что всё специально подстроено мирозданием именно таким образом, что я её слышу. Кто-то именно сейчас решил напевать грустную песенку под балконом. Кто-то идёт и отстукивает необычный замысловатый ритм. А кто-то строит по соседству, и молотки с дрелями создают своеобразную мелодию.
– О чём ты думаешь? – Андрей повернулся ко мне, застав мои мысли врасплох. Мы уже минут десять сидели, молча смотря на океан, который виднелся сквозь листья пальм.
– О том, как устроен этот мир… – я попыталась как-то точнее сформулировать свои мысли, но не получилось. Как можно объяснить фрактальную природу мира, я пока не придумала. Смотря на пальму, стала подбирать в голове подходящие примеры, слова и сравнения, но вся суть ускользала, как только я пыталась облачить её в слова. Нельзя придумать конкретный пример, находясь в «бестелесном» мире, – там нет ничего конкретного, там нет пальм, это мир сенсорных мыслей, а не словесных. Мир ощущений.
Там пальмы – это лишь визуальное олицетворение всего нашего материально-телесного мира, за которыми можно разглядеть могущество невидимой, «бестелесной» реальности, изображённой для нас океаном. А ветер, который колышет листья этой пальмы и позволяет увидеть что-либо за ними, пропитан запахом наших самокруток.
Спустя пару минут безуспешных мыслительных попыток мне вдруг стало интересно, о чём в таком случае думает Андрей.
– А ты о чём думаешь? – я взглянула в его серьёзное задумчивое лицо.
– О тук-туке, – он продолжал также глубокомысленно смотреть в океан.
