Kitabı oku: «Основание: ценности XXI века», sayfa 4
Глава 4 Вавилонское столпотворение
Махатма Ганди как-то сказал: «Наша способность достичь единства при существующем разнообразии будет прекрасным испытанием для нашей цивилизации». С этим трудно не согласиться.
История человеческой цивилизации есть история разобщения людей. И чем дальше мы продвигаемся, тем больше возникает противоречий. Мы переплетены тысячелетними конфликтами и, уже не помня их истинных причин, порождаем новые мифы, ради которых готовы идти на смерть или убивать других людей – «чужих» в нашем понимании. Возникает ощущение, что мы живем «на черновик». Это такая форма невроза, при котором у человека – в нашем случае у общества – складывается странное отношение к действительности: чувство, что в реальной жизни он еще не проявлен. Какие бы поиски он ни вел, у него всегда остается ощущение, что это не то, что ему нужно. Его бытие определяет иллюзия, что когда-нибудь в будущем все будет так, как надо. Возможно, поэтому мы испытываем такую тягу к туристическим поездкам, едем в другие страны или незнакомые места в надежде найти там подлинных себя.
Осмелюсь предположить, что многим из нас кажется: когда будут повержены все враги, тогда и наступит время «конца истории», тогда и будет построен тот самый рай на Земле, о котором мы мечтаем. И ради этой цели, на наш взгляд, оправданы любые средства, какими ужасающими бы они ни казались в глазах потомков. Зачастую у тех, кто на своем опыте испытал, что такое война, разрушается представление, что мир неуклонно улучшается. Каким бы высокоразвитым ни было общество, в коллективном заблуждении оно способно на чудовищные поступки. Очевидно: насилие порождает лишь новое и более жестокое насилие.
Нет более опасной иллюзии, чем та, что «завтра» способно коренным образом все переменить. Все, что у нас есть и чем мы способны управлять, – текущий момент. Но мы вместо активного преобразующего действия предпочитаем руководствоваться древними артефактами мышления, строить автоматические умозаключения в спектре «черное-белое», игнорируя факт разнообразия палитры нашего существования. А ведь достаточно осознания одной только истины – за пределами нас самих нет ничего, что сделает нас лучше, счастливее, разумнее. Сейчас мы имеем больше, чем нам нужно, и понятия не имеем, что действительно важно и бесценно. Мы общество одиноких людей, у которых есть все, кроме того, что нам действительно необходимо. Мы живем с чувством внутренней опустошенности, возникающей от ощущения бессмысленности бытия, разделенные, оттого еще более несчастные.
Относительно разделенности у человечества существует хорошо известный миф – о Вавилонской башне. Кратко напомню его. В книге «Бытие», главе XI «Ветхого Завета», рассказывается о том, что все люди, живущие на Земле, говорили на одном языке и прекрасно понимали друг друга. Так было до тех пор, пока не произошло событие, полностью изменившее их жизнь. Дело в том, что царь хамитов Нимрод основал государство на земле Сеннаар и вознамерился стать царем над всеми людьми, но за грехи своего предка Хама весь его народ (хамиты) должен был быть в услужении у других народов. Нимрод забыл об этом наказании и решил построить город Вавилон и башню высотою до небес, чтобы приблизиться к Богу. Строители собрались со всех концов земли. Работа закипела полным ходом, люди быстро и дружно возвели несколько ярусов этой башни, но тут вмешался Всевышний и покарал ослушников. Он смешал между собой все языки, и люди перестали понимать друг друга. Началось Вавилонское столпотворение, закончившееся тем, что все побросали работу и разбрелись по домам.
Как известно, это библейское предание о гордыне – о людях, которые однажды решили приравнять себя к богу, за что были наказаны – разобщены. Бог надолго обеспечил человечество причинами для кровопролития. Ведь именно наша неспособность договариваться друг с другом, привычка делить мир на своих и чужих являются едва ли не единственными причинами для подавляющего большинства конфликтов.
Вместо расширения областей взаимодействия мы строим свои достижения на поражении других, буквально идем по костям. Та же политика пользуется моделями времен «холодной войны», несмотря на очевидное: мир уже иной. «Победа» над врагом способна принести дивиденды (в виде, например, военной безопасности или неограниченного доступа к ресурсам другого государства) лишь в обозримой перспективе. А на то, что будет происходить дальше, за пределами темпорального горизонта, с которым работают правительственные аналитики, на все последствия накопленных проблем попросту закрываются глаза. Отдаленные последствия для нас не очевидны. Но эту навозную кучу (а она как правило возникает; возьмем в качестве примера последствия "холодной войны": происходящее сейчас – ее прямое следствие) придется разгребать будущим поколениям. Мы определенно ничему не хотим учиться у истории. И не скоро большинство из нас поймет: эгоизм ведет к обоюдному проигрышу. Эгоизм привел к тому, что мы живём в ситуации беспредельной непредсказуемости, гиперхаоса. И ответственность за это, – не полная, но она есть, – лежит на плечах уже почивших в большинстве своем лидеров государств.
Мы похожи на разведенных супругов, продолжающих жить в одной квартире в ожидании решения суда о разделе имущества: что-то нас, безусловно, связывает, но вот тепла в отношениях ждать не приходится. Прогрессирующая дезинтеграция (вспомним пограничные стены, упоминаемые во второй главе) дестабилизирует всю мировую систему. Она настолько хрупка, что, пользуясь терминологией финансовой аналитики, можно заявить: теперь даже самый незначительный сигнал способен в корне изменить тренд.
В основе нашей разобщенности (в том числе на уровне государств) лежат классические противоречия.
1. Социальное и экономическое неравенство.
2. Территориальные, исторически обусловленные претензии, войны, политические кризисы.
3. Национальная рознь, национализм, быстро радикализирующийся до крайних форм.
4. Культурные различия, ведущие к насаждению культур более развитыми в экономическом и военном плане странами или государственными объединениями.
5. Противоречия между интересами человека и интересами государства или человечества в целом.
Кроме того чужаками мы становимся под воздействием не самых очевидных факторов.
1. Идейная разобщённость – масса идеологий в мире. Отсутствие единой основы.
2. Потеря доверия и обособление (как на уровне межличностного взаимодействия, так и в более широких масштабах).
3. Виртуализация отношений.
4. Индивидуализация сознания, прежде всего на уровне правящих элит.
5. Разрушение традиционных основ общества – семья, община, род, значимость которых постоянно снижается.
6. Насаждение единообразия и автоматизации жизни.
Кроме этих причин, а также кроющихся в нашей глубинной психологии (эту тему мы обсудили во второй главе), существуют ряд проявлений социального взаимодействия, разделяющих нас на самом глубоком уровне: религия, государство, история и мифологемы.
РЕЛИГИЯ
Религия является одной из потребностей в ориентации человека в мире. Казалось бы, ничто не обладает таким потенциалом объединения людей, как эта форма общественного сознания. По одной из версий, само слово религия происходит от латинского глагола religare, означающего «связывать». Действительно, тысячи мусульман совершают хадж в Мекку; тысячи христиан в Иерусалиме встречают сошествие благодатного огня в храме Воскресения Христова; не меньше буддистов собираются на учения Далай-ламы; адепты Кришны поют песни на площадях больших и маленьких городов во имя синекожего бога. Немногие политики обладают тем же влиянием, что и религиозные лидеры.
Вместе с тем, ретроспективный взгляд и непредвзятая оценка современной социальной практики открывает очевидное: религия имеет тенденцию к атомизации, в связи с чем представляет собой один из самых мощных инструментов разделения общества. Проблема в том, что религии призывают объединяться перед лицом их бога, то есть априори с разной степенью терпимости делит людей на своих, принимающих и поклоняющихся их богу, и чужих – имеющих других богов, или неверующих вовсе.
Сейчас в мире насчитывается около пяти тысяч религий, распадающихся на бесчисленное множество течений. Рассмотрим самые крупные деноминации.
Христианство. Это самая крупная мировая религия как по численности приверженцев (около 2,1 миллиардов), так и по географической распространенности – почти в каждой стране мира есть хотя бы одна христианская община. Последователи Христа разделены на более чем 100 церквей, течений и сект.
Ислам распадается на 7 течений: сунниты, шииты, исмаилиты, хариджиты, суфизм, салафиты (ваххабизм в Саудовской Аравии), радикальные исламисты. Мусульманские общины имеются более чем в 120 странах и объединяют, по различным данным, до 1,5 миллиарда человек.
Буддизм представлен основными течениями Тхеравада, Махаяна и Ваджраяна и множеством различных школ. Например, в России распространение получил буддизм тибетской школы гелуг, последователи которой уделяют особое внимание нравственности, дисциплине и философской подготовке. По разным оценкам, в мире насчитывается от 350 до 500 миллионов последователей буддизма.
Иудаизм распадается на 11 течений: ортодоксальный иудаизм, литваки, хасидизм, ортодоксальный модернизм, религиозный сионизм, консервативный иудаизм, реформистский иудаизм, реконструктивистский иудаизм, движение гуманистического иудаизма, обновленческий иудаизм раввина Майкла Лернера, мессианский иудаизм. Насчитывает до 14 млн. последователей.
Индуизм. Древнейшая в мире религия имеет четыре направления, фрагментированных на 23 основные традиции. Последователями индуизма являются около миллиарда людей на планете.
Религиозные конфликты чрезвычайно жестоки, и они далеко не пережиток древних времен. Можно встретить тезис, что разделяет людей только ложная религия, истинная же – объединяет. В таком случае, все религии ложны, так как ни одна не преследует цели непосредственного объединения людей. Человек для религии не цель, а только средство для достижения целей, которые не сильно отличаются от тех, что были в глубокой древности – власть и деньги.
Система, которая стремится подавлять, навязывая коллективное чувство стыда и вины, по существу лишь препятствует развитию человека, заменяет мышление слепым следованием догматичным установкам. Религия поддерживает в актуальном состоянии то, что мертво: древнюю мораль, древние представления о добре и зле. Мы все еще держимся за прошлое, полагая, что оно имеет великую ценность для настоящего. Это заблуждение – не более того.
Религия неразрывно связана с церковью, а церковь – инструмент политического влияния. Можно парировать: сегодня религиозные свободы достигли таких высот, что верить можно во что заблагорассудится. В таком случае вера как таковая распадается и перестает иметь значение, кроме как с точки зрения монетизации новых верований.
В свое время меня зацепила реклама (будем называть вещи своими именами) одной небезызвестной террористической организации: типичная для какого-нибудь Ирака улочка, две молодые девушки в паранджах с автоматами наперевес, между ними – белоснежный кроссовер BMW последней модели, над которым реет черный флаг с арабской вязью. Подписи под фото нет, и без нее месседж очевидный: если ты с нами, будешь иметь все. Приправленная высокими смыслами идея получить доступ к потреблению через оружие всегда имела ошеломительный успех у молодежи. Особенно у бедной молодежи. Поэтому на удочку пропагандистов той самой терорганизации попались тысячи юношей и девушек Ближнего Востока и азиатских стран. И, поверьте, вопросы построения справедливого общества для них, – за крайне редким исключением, подтверждающим правило, – стояли далеко не на первых местах. Их «благие намерения» – чудовищная ложь.
Ничто не нанесло большего ущерба развитию человека, чем религия. Она вырвала нас из живой природы, лишила дома, превратив в скитальцев, презирающих жизнь. Базис любой, в сущности, религии – идея о том, что существует нечто после нашей смерти: реинкарнация, ад, рай, воссоединение с Логосом, что угодно. Религия манипуляторна. Она спекулирует нашими первобытными страхами, из которых всеобъемлющим является страх небытия. Верой мы протезируем отсутствующую уверенность в себе. Чем ниже уверенность, тем сильнее вера.
Неуверенность коренится в генетической склонности человека к регрессии. Мышление схематизирует проявления жизни, конституируя инертную интерпретацию фрагментов потока реальности. Подавление инертности не обходится без волевого усилия, однако, чтобы его произвести, необходимо как минимум осознание самого факта упрощения восприятия. Но схемы, алгоритмы настолько глубоко укоренились в нашей жизни, что мы не воспринимаем их как нечто чужеродное.
Религия играет с нами ту же шутку. Она претендует на универсальные этику и мораль, а мы даже не подозреваем, что существует масса альтернатив тысячелетним догматам.
ГОСУДАРСТВО
Нас жестоко обманывают, говоря, что процветание зависит от государства. Если разобраться, то государство – это только система сдержек и противовесов, призванная управлять общественными процессами. Полномочиями, в том числе на применение обоснованного насилия, государство наделяют люди.
Но государство вменило нам ощущение собственной незначительности перед его величием, поставило нас в положение безоговорочного подчинения и служения ему. И это касается не только авторитарных режимов, ситуация одинакова практически на любом континенте. Такое положение вещей катастрофически сузило рамки нашего мышления, ограничило взаимодействие между людьми. Государство стало манипулятивным надчеловеческим институтом. Оно извлекает из истории древние конфликты, приспосабливает их к существующим реалиям, разделяет тем самым людей, делая их врагами друг другу. Государство не способно управлять единым обществом, поэтому стратифицирует его, разбивая население на социальные, этнические, религиозные и другие группы. Чем больше разделено общество, тем проще им управлять.
Мы видим, как некоторые государства для укрепления собственной идентичности погружаются во мрак самых примитивных идеологий, основной из которых становится национализм (в разных степенях радикальности), основанных по большей части на мифологии. Все-таки государство, осознавшее свою историческую значимость, должно предлагать идею для человечества. Не хищническую и агрессивную, а ту, что способствует консолидации разных народов и культур без какого-либо насилия.
Государства конкурируют в вопросах того, чье политическое и экономическое устройство более правильное, чья система ценностей более верная, чье оружие более смертоносное, чей народ более самоотвержен и так далее до бесконечности. И эта конкуренция подчас стоит миллионов человеческих жизней. Наших жизней. В таких условиях у нас попросту нет выбора, кроме как создавать внегосударственные объединения для развития Основания и нашего вида. Ведь мы, люди, призваны служить не государству, а человечеству, как и единственному дому – нашей планете.
Государство на современном этапе развития человеческой цивилизации, безусловно, необходимо. Я не собираюсь впадать в анархистский угар, убеждая, что сейчас мы готовы к самоорганизации и государство должно пасть в огне революции. Вовсе нет. Всегда нужны люди, способные управлять. Единственное, мы должны осмыслить государство какого рода нам нужно. При этом следует помнить: страна, преследующая только собственные интересы и совершенно не считающаяся ни с чем, кроме них, – это фашистский режим, каким бы демократичным и либеральным ни был внутренний строй в этой стране. В такой стране, из-за страха перед врагом, образ которого, как правило, навязан пропагандой, люди готовы цепляться за самые примитивные идеи. Самой опасной из них является идея превосходства.
ИСТОРИЯ И МИФОЛОГЕМЫ
Человечество, наверное, никогда не сталкивалось с таким масштабом фальсификации реальности, что мы наблюдаем сейчас. Во время Второй мировой войны руководство нацистской Германии возложило на немецкий народ миссию идти на Восток, чтобы спасти мир от большевизма. По крайней мере так пропаганда формулировала цели войны. И… ничего с тех пор не изменилось. Запад болен практически тем же мессианством: он идет, – да-да, на тот же самый Восток! – чтобы избавить мир от нового тоталитаризма. А по меркам западных элит тоталитарны все те, кто не входит, условно, в топ-100 демократий. Разница между нацистской Германией и современными неолиберальными государствами лишь в пропагандистской обертке. Суть все та же и весьма парадоксальна – подавление (уничтожение) любых проявлений инаковости, как мы уже не раз отмечали. И после этого тот же Сенат США заявляет, что несет мир. Солдаты вермахта ведь тоже верили в свою «правду», как верят в нее безумные последователи Бендеры. Будь у Геринга на вооружении Twitter, думаю, ситуация на фронтах Второй мировой сложилась бы не в пользу антигитлеровской коалиции. Возможно, эта коалиция вообще бы не состоялась.
Небезызвестный Бертран Рассел говорил: «Всякая нация стремится в школьных учебниках истории лишь к самовосхвалению. Когда человек пишет автобиографию, ожидается, что он проявит определенную скромность; но когда нация пишет свою историю, то здесь нет пределов хвастовству и тщеславию. Тем временем вся государственная машина в различных странах направлена на то, чтобы заставить верить беззащитных детей в абсурдные истины, цель которых – вдохновить даже на смерть в защиту чьих-то зловещих интересов, внушая им, что они борются за правое дело. Это только один из бесчисленных способов осуществления образования: не давать истинных знаний, а сделать людей легко поддающимися воле их хозяев».
Как известно, историю пишут победители. Они же лишают ее какой-либо объективности. Мы имеем дело с образами исторических эпох, порожденных исследователями. И нам очень повезёт, если они были беспристрастны. Оглядевшись вокруг, нетрудно убедиться: миф – наихудшее основание для человечества, однако, вполне прочный фундамент для государства. Сегодня именно на истории строится перекодирование общественного сознания.
В наш век мы имеем дело с Великими мифами: американская мечта, китайская мечта, либеральный конец истории, исламское возрождение, русское возрождение и так далее. Ткните в любую точку на карте, и вы обязательно попадете в поле влияния того или иного мифа. Исключение составит разве что Арктика. Едва ли пингвины склонны к мифологизации. В глобальном масштабе взаимодействие контрагентов разных мифов ведет к усилению центробежных тенденций, перекраивая и без того мельчающие лоскуты, из которых соткана человеческая цивилизация.
Еще хуже обстоят дела с погружением в пучины исторических событий. В этих темных водах концентрируется огромное количество деструктивной энергии. И здесь миф обретает невероятную силу. Являясь по существу пустотой, в умелых руках он способен разделять государства, нации, народы, семьи. Пугает то, что миф метастазировался в ядро, некую высшую коммуникативную систему, обращаясь к которой мы интерпретируем знаки и приходим к пониманию взаимосвязей мира. Особенно это проявляется сейчас, в эпоху информационных войн, тотальности массмедиа и тотальности данных вообще.
Вымысел теперь почти не отличим от правды (почти, потому что отличить ещё можно, однако с огромными усилиями, которые редко кто готов прикладывать). Постправда теперь – это не только набор «fake news» в ситуативной игре с массами, когда картина мира меняется так, как выгодно заказчику. Постправда – это ситуация, когда наши представления о мире (истории) оказываются искусной симуляцией, ложью. И на основе этой лжи принимаются решения (они никогда и никем не оспариваются), расплачиваться за которые приходится человеческими жизнями.
Таким образом, мы обязаны начать думать и выбирать свою судьбу самостоятельно. В терминологии психотерапии, человечеству необходимо сепарироваться от существующих форм государства, как детям от родителей. Слово «свобода» не должно быть только лозунгом. А достичь свободы способен Настоящий человек. Именно за счет такой эволюции возможно достигнуть действительно равенства возможностей, потому как для Настоящего человека никакие различия между людьми (расовые, половые, социальные, религиозные и так далее) не ценны, но только степень совершенства и завершенности каждого.
