Kitabı oku: «Испытание», sayfa 5

Он на прощанье нам подарен,

Один, один

Как лист печально опадает

Под ноги нашим молодым.

Им – быть счастливыми! Все чаши –

За их союз и вечный мир!

Нам – соучастниками счастья

На миг, на миг,

Который вспыхнет и растает…

Прости, прости,

Что так фатально не хватает

Твоей

фаты.

Падаю

Улетайте без вины,

Лайнеры.

Отцепляю от спины

Крылья планерные.

Камнем падая с небес,

Радуюсь,

Потому что я к тебе

Падаю.

С высоты любви, с моста,

С па́годы,

Каждый может полетать,

Падая.

Над преградами, над Кар-

патами

Я взлетел, но как Икар

Падаю.

Этот трюк – полёт за рас-

платою,

В жизни нам даётся раз –

Падая,

Но такое испытать

Надобно!

Всё о чём мечтал – летать!

Падаю…

Что бескрыл я – это чушь,

Правда ведь?

Я в тебя лечу, лечу,

Падаю.

Белая ночь. Фонтан в тумане

Ночь как ватный тампон,

Где в тумане – фонтан

Как прозрачный фантом,

Как в жасмине фата.

Нет не ночь, а кефир.

Не фонтан, а факир.

Он звенит как эфир,

Как ключи от квартир,

Тех, в которых очаг

И уют на двоих…

Две струи на плечах,

Словно руки твои.

Зашаманит Восток.

Как комета сама

Ты взлетишь и хвостом

За тобою – туман.

Мне ж – Танта́ла стезя,

Буду вечность гореть,

Сам себя истязать

На хрустальном костре.

И не сможет помочь

Мне ни Дьявол, ни Бог, –

Я смотрю в эту ночь

Как в пустой потолок.

Белые стихи

Я вспоминаю молодость и день,

Когда я провожал тебя сквозь рощу

И сквозь густой туман в соседний дом,

Где ты остановилась ненадолго.

И повторяя наш туманный путь,

За нами по траве следы стелились

И покрывали мокрую тропу,

Как буквицы пергамент покрывают.

Легко надвинув капюшон плаща,

Ты на меня доверчиво смотрела,

А я, предвосхищая новый день,

Смеялся, расставанья не боясь.

Я возвращался тою же тропой,

Шагая торопливо и беспечно,

Хмельной и очарованный тобой,

А буквицы бежали мне на встречу.

Шёл дождь и я следить не успевал,

Как он смывает знаки препинанья.

И вот уже ни текста, ни названья,

Дождь смыл и ту тропу, и лес, и день.

Что теперь добыванье руд

Что теперь добыванье руд? –

В рудники превратилась грудь…

Мне – любить один в жизни труд

И одна награда за труд.

А нужна ль другая, скажи?

Буду ль в жизни здрав и богат?

За любовь выпиваю жизнь

И бросаю о́б пол бокал!

ПОСВЯЩЕНИЯ

Посвящение Русской бане

1

Клокочет огненная печь

Кипящей плáтиной,

Горячий пар заводит речь

Ушещипательную.

И через миг, наверняка,

Покинут души,

Тела распаренные как

Парные туши.

Ударом веника почтим

Их вознесение,

Тушеспасение – почти

Душеспасение.

И вот тогда нам сам Господь,

Под видом банщика,

Нальёт по-божески "из-под"

по пол стаканчика.

Он в грешных нас не раз вливал

Такую силищу,

Что содрогался филиал

Его чистилища!

2

Когда в глухую старину

Жил-был мой предок,

Он, поклоняясь валуну,

Был так же крепок.

За жизнь стоял не на живот,

А насмерть,

И веровал в огонь и в дождь, –

Не в Богоматерь.

Он пил по праздникам не квас –

Хмельное варево,

И шел грехи свои смывать,

А не замаливать.

От слёз не пролитых потел

И в дымном мареве

Он все обиды из костей

Своих выпаривал.

Не с одержимостью Христа,

А с вдохновением,

Он за людей себя хлестал

Дубовым веником.

И свой благословя удел,

О, чудо мимики,

Он только крякал и кряхтел:

– Наддай, родименький!

А чужеземец Геродот,

Так думал, нежась в ванне:

– Хороший венеты народ,

Да больно странный…

Посвящение Российскому кирпичу

1

И невелик, и неуклюж,

Заброшенный давно,

На пустыре, средь грязных луж

Валяешься ты, но…

Как некогда с колен – колон

Во весь гигантский рост!

Вставал и ты в длину колонн –

Воистину колосс.

Взлетали в небо купола,

Их ты держал, атлант!

2

От лёгких храмов сводчатых

И до простых печей, –

Фамилия заводчика

На каждом кирпиче.

И Петербург встал теремом,

Двухсаженным плечом,

Надёжным и уверенным

Российским кирпичом.

-Эй, кто там лжепророчит:

"Быть Питербурху пýсту." –

Все зубы древоточцы,

Раскрошите здесь с хрустом!

"…Ежели кто впредь будет чинить

Кирпичному делу какую помешку, –

Без рассмотрения персоны

И безо всякой пощады будет повешен…"

Не в слове государеве

Горячем обожжён, –

В бушующем пожаре

Бунтующих времён,

В угольях поколений,

В ладонях мужика,

Чья грудь из-под колена

Наполнила меха!

3

Во ртах – восторга кляпы,

Застыв, мы ввысь смотрели,

Роняя наземь шляпы

Перед судьбой Растрелли.

– Россия, мать и мачеха,

Быть русским по натуре,

Скажи, что это значит?

…Я весь оштукатурен.

С колоннами под мрамор

И с башнями под небо,

Мне быть насущным храмом,

Тебе – великим хлебом…

Так от восторга немы,

Смотрели мы, застыв,

Как оседает небо

На Смольный монастырь.

Моему деду

Колотову Семёну Леонтьевичу

Ты был самозабвенно молод,

Как сквозь рассветы шёл сквозь пламя ты,

Но был тебе вживлён осколок

Как биостимулятор памяти.

Ты был самозабвенно молод,

Но так давно, что и не верится…

Но как болит, когда шевелится

В нас памяти стальной осколок.

Ветеран

У пивларька по вечерам

Перевернёшь одну-другую…

Как поживаешь, ветеран,

Всё допингуешь?

Какая сила спрессовала

Выносливость в душе и теле,

Когда в окопах стрессовал ты

В дожди, в туманы и в метели?

Когда усталость одурманивала,

Когда баюкал свист осколков,

Свой спирт отдав сержанту раненому,

Курил махорку…

А нынче как тебя скрутило:

К чертям обыденную трезвость,

Не злой огонь и вражья сила –

Привычка к стрессу.

Пусть жизнь клокочет и ликует,

Да не вернутся дни атак!

Но если вдруг случится так,

Держись, ещё подопингуем.

Я ко времени этому

Я ко времени этому

Пристёгнут и вдавлен

Ускорением в десять "Жэ",

Но случись возможность

Оказаться в давнем,

Выпав на нечаянном вираже,

Не хочу ни в Грецию

Афродит и граций,

Ни в Семирамиды

Райский сад,

Только б ненадолго

На площади Красной

Оказаться сорок лет назад.

Постоять с минуту,

Не поняв, зачем я

Здесь? Награда это

Или же вина?

Не осознавая

До конца значенья

Слов: "Война окончена.

Кончена война".

1985

Остров Большой Тютерс

Здесь осколки и пули так густо посеяны,

Но ни всходов, ни отзвуков песен чужих –

От туристов остались лишь банки консервные,

Вперемешку с зубами, жевавшими их.

К этим зёрнам войны не слетаются птицы,

Как бы их не тянуло прошедшее вниз,

Им ни мхом зарости, ни в песок провалиться –

С них сдувает песчинки безжалостный бриз.

Строго смотрит маяк на гранит и на пристань,

Охраняя забытый людьми островок.

Здесь надолго закрыт был сезон для туристов,

Здесь лишь ветер, да вереск, да ржавый песок.

Гениям

Ставите жизни сплошные не́уды

В книгу реальности.

Ниже не можете. Выше – некуда.

Грань гениальности.

Грань на стыке таланта и смерти,

Нам не постичь её –

К миру земному иные мерки

С полёта птичьего.

А вы взлетите, плюя на почести,

Забыв про крайности!

Выше – некуда. Ниже – не можете.

Грань гениальности.

Наука подходит к вопросу о гениях

На уровне генном.

Итак, о гениях. Вместо введения:

"О расширяющейся Вселенной".

Человеку

В кутерьме катаклизмов Вселенной,

Повторяясь в заученном такте,

Жизнь себя возрождала из пены,

Как из пепла угасших галактик.

В мезозойском зелёном экстазе

Обретала она чувство меры,

Чтоб химеры незрелой фантазии

Схоронить под обломками эры.

Только время зубастым калекам

Подарило проклятое завтра

И торчит из двадцатого века

Хвост лох-несского плезиозавра.

Это молча взывают реликты:

– Ты забыл, человек, что велик ты…