Kitabı oku: «Легко видеть», sayfa 69
Водораздельный хребет быстро ушел назад. После недолгих предгорий появились равнинные места, на которых сразу стало меньше лесов, больше открытых болот, полей и лугов, появились дороги, мосты через речки, деревни, поселки. Близился и сам областной центр, через который проходила главная авиамагистраль страны от Москвы до Дальнего Востока. Михаила отчего-то удивляли все эти начальные приметы цивилизации. Сперва он даже не мог понять – почему, но потом догадался – отвык.
Он не очень часто, но все же поглядывал и на спутниц. Галя сидела рядом, чуть ближе к пилотской кабине, а Ира с мужем находились визави у противоположного борта. Разговаривать из-за шума было бы невозможно. Если хотелось показать на что-то внизу, приходилось кричать. Когда потянулся полет над равниной, любопытство у всех угасло. Кое-кто уже клевал носом, утомленный шумом и тряской.
Биплан заскользил на снижение, заложил вираж и после поворота зашел к посадочной полосе. По бетону он мог бежать себе вдоволь, сколько надо и хочется – не то, что на затерянных аэродромчиках или галечных косах, обнажающихся в межень вдоль таежных и тундровых рек. Любимый «Ан-2» снова хорошо сделал свое трудное дело, непосильное для современных суперсамолетов, доставив их почти из дикости в цивилизацию, из первобытного мира в мир, который вот-вот придется именовать «последнебытным».
После переноски вещей от места посадки до аэровокзала («сервис» «Аэрофлота» никогда не простирался дальше обслуживания магистральных линий, поэтому пассажиры местных рейсов, как встарь, все делали сами), большинство пошло узнавать насчет рейсов и билетов до Москвы. Михаил остался сторожем у вещей. Новое здание аэровокзала, которое, как он помнил, начали строить еще пятнадцать лет назад, все еще стояло недостроенным. И скверик, на котором когда-то стояла их с Мариной собственноручно пошитая перед тем походом палатка, тоже сохранился без изменений – хоть снова палатку на прежнее место ставь, только другую. А та, самая любимая, все-таки состарилась через десяток лет, успев послужить им в самых интересных и сложных маршрутах. Весила она всего один килограмм двести граммов, правда, не считая веса колышков, стоек и полиэтиленового тента. И в ней под крышей из светло-бежевой «болоньи» почему-то даже в пасмурную погоду казалось, что снаружи светит солнце, и за это они с Мариной еще больше любили свой рукотворный походный дом, в котором им всегда хватало уюта для полноценного отдыха, бесед и любви.
Примерно через час после ухода вернулись Ира и Галя. Их руки были заняты сумками с едой. Они сказали, что ребята еще ждут билетов в очереди, правда, она небольшая, и есть шанс улететь рейсом из Хабаровска, то есть уже часа через три. Он решил, что когда все с билетами прояснится, сразу позвонит Марине по телефону, а пока с удовольствием принялся за еду. По его рекомендации дамы купили бутылки с местной минеральной водой, которая когда-то показалась очень вкусной и ему, и Марине. Теперь этой водице воздавали должное уже в другом кругу, и этот круг объединял их не только по общности гастрономических интересов, но и по праву преодоления одного и того же маршрута, чего никак нельзя было сбрасывать со счетов. Впрочем, к Игорю это не относилось. Но даже его отношение и враждебность больше не имели значения. Еще одна вражда ушла у Михаила в прошлое, как и многие другие, возникшие без повода с его стороны, ныне уже старика, а когда-то более горячего и нетерпимого молодого человека. Чего-чего, а толерантности в его характере все-таки прибавилось. Михаил давно смирился с тем, что ему совсем не обязательно было самому создавать казус белли, чтобы с ним начинали воевать. Для этого бывало вполне достаточно простого факта – что он есть, что он существует. Остальные компоненты вражды или войны возникали и прикладывались как будто сами собой.
От него долго ускользало, в чем суть постоянного стереотипа – и, стало быть, закономерности возникновения конфликтов, казалось бы, без повода, когда он еще никого сколько-нибудь серьезно и задеть-то не успел. Но нет – оказывается задевал! В нем постоянно видели того, кто обязательно заденет, с чьей экспансивностью обязательно придется считаться, а потому лучше заранее, в превентивном порядке, попробовать подавить ее, а, коли не получится, то, по крайней мере, обеспечить ей постоянное и мощное противодействие. Со временем Михаил осознал, что ему совсем не обязательно наказывать за агрессию самому. Гораздо лучше получалось тогда, когда он занимал только оборону, а воздаяние определял и осуществлял Невидимый Суд.
Вот Его приговор приводился в исполнение неукоснительно и в полной мере – в отличие от приговоров, выносимых друг другу людьми, причем не только в судебной практике, но и в жизни вообще. Недаром Тайная Доктрина устами Высоко Посвященных предупреждала всех о недопустимости мщения – и этому тоже было объяснение: оценивать поступки (включая мысли) и воздавать за них благом или карой – прерогатива исключительно Создателя всего и всех сущих, и только Он может знать, в какой степени данный индивид или сообщество людей или целый народ соответствует или не соответствует тому Его Промыслу, который относится к каждому из них. Этой Прерогативы Господь Бог не желает передавать никому и сохраняет ее только за собой. На страже этой Божественной Монополии стоит Принцип Недопустимости Вмешательства в Прерогативы Всевышнего, который был осознан Михаилом как всеобщий фундаментальный закон Бытия, гарантирующий устойчивое сохранение в мире только того, что соответствует Промыслу и Воле Божией.
Игорь мог сколько угодно винить Михаила в своих сексуальных несчастьях, случившихся в этом походе. На самом же деле его любовный альянс с Галей был разбит не Михаилом, а Рекой, то есть стихией, управляемой только Волею Небес. Но человек предпочитает не соглашаться с Богом, правда, обычно не заявляя об этом с должной прямотой, и в своих бедах винит другого человека, которого Создатель всего лишь использовал как орудие осуществления Воли Своей. Но ведь кто-то в глазах человека, обездоленного страдальца, все-таки должен был быть виновным в его страданиях, раз уж они имели место. Значит, виновным может быть признано и орудие Господа Бога – себя-то пострадавший виновником собственного несчастья почти не признает – и тогда ему все становится ясно. На вопрос, виноват ли был Михаил в том, что распалась долгая связь Игоря и Гали, был дан ответ: разумеется, был. Поскольку оказался на маршруте в одно время с компанией. Поскольку показал себя в походе более компетентным, чем кто-либо из компании. Поскольку в своем возрасте и в сексе, оказывается, еще кое-что значил. И этого даже хватило для ублажения Гали, чего сам Игорь так и не смог достичь. За все это мало было просто ненавидеть Михаила, за это полагалось стереть его в порошок как физически, так и морально. Игорь поступал в соответствии со своей ментальностью и моралью, а к непримиримости его властно подталкивала уязвленность.
До всего этого Михаилу не было никакого дела до тех пор, пока Игорь не перешел к действиям, вполне определенно угрожающим благополучному прохождению маршрута и даже жизни «паршивого старикашки». Пришлось принимать защитные меры (вполне правомерные с точки зрения Законов Бытия), но мстить Игорю у Михаила не возникало ни малейшего желания. Единственное, в чем он был заинтересован, так это в том, чтобы перестать даже видеть его. Но до Москвы это было нереально.
От этих мыслей Михаила отвлек вопрос Гали, не хочет ли он погулять перед отлетом вдоль аэродрома. Михаил встал и молча пошел рядом, предоставив ей самой начать разговор.
– Теперь мы и впрямь накануне расставания, – наконец, сказала она. – А я уже так свыклась с тобой! Ты увидишься со мной в Москве?
– Вероятно, если всем захочется вспомнить этот поход и посмотреть слайды, снятые вами и мной.
– Это все?
– А разве мало?
– Меня интересует другое.
– Это пока еще тебя интересует. Дальнейшее никому не известно. Ни тебе, ни мне. Твои желания могут легко измениться. И тогда твоя голова будет занята совсем другим.
– Я не легкомысленна на самом деле, если ты этого не заметил.
– А я и не имею в виду чьего-либо легкомыслия. Говорю тебе просто по опыту жизни. Я ведь не из первого похода возвращаюсь домой после знакомства с новыми спутниками и попутчиками, обычно очень приятными людьми. Продолжения сложившихся было отношений после похода почти никогда не бывало.
– Да, я, в общем-то, тоже об этом знаю. Но исключения все-таки могут быть, и у тебя они тоже, наверно, бывали.
– Даже если бывали, то что? – возразил Михаил. – В прежние времена бесценная искренность и откровенность, появившаяся в походе, могла перейти и в секс, и в любовь. Но сейчас не будет того продолжения, которое тебя пока интересует. Мне уже ближе к семидесяти, чем к шестидесяти – романтический возраст прошел, а тебе тридцать пять, и у нас совершенно разные ближайшие перспективы. Тебе жить, надеюсь, еще достаточно долго. Мне же – отнюдь не долго. И у меня нет никакого желания портить итоги своего и без того небезгрешного земного существования и осложнять себе переход в мир иной. Но все равно я останусь тебе благодарен, можешь не сомневаться. Вспоминать о такой женщине, безусловно, приятно, тем более, когда она дарила себя тебе.
– Спасибо хоть на этом.
Галя шла, глядя себе под ноги. Михаил понимал, насколько ей неприятно слушать все это, но у него не возникло сомнений в том, что вскоре у нее все перемелется и вернет ее на круги своя.
– Ты меня многому научил, – продолжила она после паузы. – Хотя специально для этого как будто ничего не делал.
– Я и не делал.
– Нет, делал, пусть даже и незаметно для себя. Мне бы хотелось узнать от тебя еще больше. Могу я на это надеяться?
– Если понадоблюсь для совета – пожалуйста! Но решать-то все равно придется тебе.
Галя посмотрела на него долгим взглядом, словно пыталась найти в его лице какие-то признаки опровержения того, о чем он сейчас сказал. Потом они повернули назад.
В кресле «Ту-154» Михаил, наконец, ясно ощутил, что может скоро оказаться дома. Перед вылетом он поговорил с Мариной по телефону и предупредил о времени прилета. Марина пообещала встретить его в Домодедовском аэропорту. Самолет из Хабаровска прибыл по расписанию, и теперь оставалось надеяться, что они не застрянут в промежуточном уральском аэропорту. Тогда почти в тот же час, но по совсем другому часовому поясу, он смог бы увидеть Марину, а не просто услышать ее.
Когда самолет заходил на посадку в Домодедове, Михаил подумал: «Если не стукнется здесь, действительно увижу Марину». Он никогда не имел особой уверенности в мастерстве пилотов – прежде всего потому, что кто-то другой, а не он сам управлял самолетом. Ему были очень понятны мотивы нескольких знакомых летчиков-истребителей первого класса, которые всеми силами старались избегать полетов на борту чужого корабля.
Однако сейчас «Ту-154» зашел идеально, выровнялся и, отработав закрылками и щитками, очень плавно спарашютировал на бетонную полосу без крена и перекоса по курсу, так что касание колес двух главных ног шасси к полосе отозвалось в самолете лишь легкой дрожью, и это был сигнал, что путь по воздуху в аппарате тяжелее воздуха остался позади. – «Слава Богу!» – подумал он.
Михаил первым увидел Марину среди встречающих. Ему бросилось в глаза, как она волнуется. После первых объятий и поцелуев он увидел по ее глазам, что она счастлива, как в тот раз, когда он впервые поцеловал ее. Правда, тогда она мгновенно зарделась всем лицом, а сейчас – выглядела скорее как человек, у которого гора свалилась с плеч. Ему стало ясно, чего ей стоил этот поход, в который она его отпустила. Михаил пообещал себе, что больше без нее никуда не пойдет.
– Маринушка, любушка моя, теперь все! – сказал он, счастливо улыбаясь.
– Слава Богу! Ты вернулся! Я так боялась за тебя!
– И я по тебе страшно истосковался! – сказал он, не отрывая глаз от ее лица. Марина улыбалась ему той особенной любящей улыбкой, какой не одаривала больше никого, даже Свету. За нее он готов был устоять против любых других чар.
Он заметил, что Галя пристально наблюдает за ними, и подвел Марину познакомить ее со своими неожиданными спутниками. Его при этом уже совершенно не волновало, что сейчас или потом скажет Галя, заметит ли Марина что-либо подозрительное в ее глазах. Он успел почувствовать себя внутри цитадели, в которой он был с Мариной вдвоем недосягаемым для кого-то еще. Марину никто не мог затмить – ни Галя, ни любые другие дамы, как бы они ни были хороши и до какой бы степени ни были познаны им. Познавать хотелось только ее и ее достоинства, дарить и получать от нее любовь, стремиться вместе с ней в вечность. Марина одна могла своей лаской, красотой и умом воодушевлять его настолько, чтобы хватало на все – на любовь, на творчество и походы. С ней он казался представляющим собой НЕЧТО. Без нее он был бы просто опустошенный сосуд.
Вместо эпилога
(post-scriptum)
Уже после окончания работы над романом «Легко видеть» я прочел «Мемуары» Карла Густава Маннергейма. Лично мне этот человек представляется самым выдающимся и эффективно действующим политическим и военным деятелем двадцатого века, сохранившим органически присущие ему честность, принципиальность, смелость и благородство на протяжении долгих лет в тяжелейших и опаснейших коллизиях, порожденных амбициями и параноидальными стремлениями главных политических фигур того времени, прежде всего, Сталина и Гитлера, которые ввергли мир в мировую бойню. В заключительной главе воспоминаний и, если угодно, завещания этого великого человека, я наткнулся на абзац, поразивший меня тем, насколько сходными у маршала Маннергейма и у меня оказались мысли о прожитой жизни. Я позволю себе с некоторой купюрой привести здесь текст фрагмента «Мемуаров» нашего бывшего российского соотечественника, а потом главы соседнего теперь уже независимого и как будто дружественного государства. Он написал:
«Частному лицу, бросающему взгляд назад, в прошлое, ЛЕГКО УВИДЕТЬ (курсив мой – А. У) те факторы, которые способствовали формированию его жизненного пути. Ему нетрудно констатировать, где и когда он поступил правильно, а где ошибался и насколько он сам был созидателем своей судьбы. ЛЕГКО УВИДЕТЬ (курсив мой – А. д назад, в прошлое, том главы соседнего теперь уже дружественного и на абзац, поразивший меня ти
…Народу, как и отдельному человеку, бывает неприятно сознаваться в собственных ошибках. И все же должна иметься возможность совместно взглянуть на прошлое, чтобы увидеть и уяснить для себя ошибки и упущения, которые в жизни оказались пагубными. Прогресс не стоит на месте, будущее – перед нами, со всеми его требованиями, и нужно пытаться встретить его разумно и с должной прозорливостью. Из опыта, приобретенного прошлыми поколениями дорогой ценой, будущим поколениям следует извлекать лучшее и не повторять ошибок своих предшественников. Знания, приобретенные отдельной личностью в какой-либо период времени, следует накапливать и передавать в наследство грядущим поколениям». (Карл Густав Маннергейм. «Мемуары». М. Вагриус – 2003 с. 568…569).
К этим словам больше ничего не хочется добавить.
Автор.
Словарь специфических терминов
Бакштаг — курс парусного судна относительно ветра, когда тот дует в борт с кормы.
«Белая стена» — высокая стоячая волна (см. «стояк») с крутым встречным фронтом и белопенным гребнем, обрушивающимся навстречу сплавщику.
«Бочка» — водоворот с горизонтальной осью вращения ниже водослива или водопада, поверхностный слой воды в котором направлен против основного течения.
Булинь — морской и альпинистский узел для обвязки веревки вокруг какого-либо предмета
Веревка основная альпинистская — веревка, рассчитанная на максимальные нагрузки, какие встречаются в практике альпинизма.
Выпор — вспученный участок поверхности реки, к которому вырываются из глубины сталкивающиеся подводные течения.
Дека — палуба судна или её часть.
Ерник — плотные заросли карликовой растительности в высокогорье (из березки или ивняка), чрезвычайно трудные для прохождения.
Завал — мощная баррикада из деревьев, принесенных рекой и скопившихся в месте крутого поворота или разделения реки.
Инкарнация — воплощение духовной сущности в плотном (материальном мире).
Казус белли — дипломатический термин, означающий подвод к войне.
Камин — тесный кулуар (см), в котором можно продвигаться вверх и вниз в распоре.
Каминное лазание — движение, при котором отжимаются от стенок (без захвата зацепок) и перемещаются, отталкиваясь от стенок руками, ногами или «пятой точкой» (см. ниже).
Категории сложности туристских маршрутов — эталоны для оценки сложности спортивных туристических походов по мере её возрастания от «единицы» до «пятерки» и «шестерки».
Кильсон — продольная донная ферма над килем внутри корпуса судна от его носа (форштевня) до его кормы (ахтерштевня).
Кокпит — открытое пространство внутри корпуса судна, ограниченное запалубленными участками, в котором размещается работающий экипаж.
Контрфорс — относительно недлинный крутой поперечный хребет или гребень, подпирающий основной протяженный хребет.
Кулуар — узкая расщелина или ущелье в горном склоне.
Курум (курумник) — крупноглыбовая относительно устойчивая каменная россыпь, напоминающая каменный поток в распадке на горном склоне.
Литораль — заливаемая морем во время прилива и обнажающаяся при отливе прибрежная полоса суши.
Лома̀ — участки тайги, захламленные беспорядочно падавшими после пожара или ветровала стволами деревьев, представляющие собой трудно преодолимые баррикады.
Марь — заболоченная луговина, обычно в горной местности.
Махариши – «великий мудрец (святой)» — звание, даваемое в индуизме великому человеку, достигшему высокой степени духовного и мыслительного просветления.
Махатма – «великая душа» — звание, даваемое в индуизме великому человеку, достигшему высшего понимания Божественной мудрости.
Межень — состояние уровня реки после окончания весеннего половодья во время летнего обмеления.
Мидель — середина корпуса судна или место расположения самого широкого шпангоута (см. ниже).
Нирал — трос, закрепленный за верхний (топовый) угол паруса и предназначенный для облегчения уборки паруса.
Обстановка — навигационная обстановка судового хода в русле реки или акватории озера (моря), в пределах которого безопасность навигации обеспечивается специальными знаками (вехами, бакенами, буями, створными, ходовыми и перевальными).
«Оплеуха» — устройство типа водяного парашюта (обычно из разлапистой ели), позволяющее превратить напор глубинного течения в тяговую силу для судна.
Осыпь — склон, покрытый некрупными обломками камней
Пальма́ — эвенкийское копье-секира.
Привальный брус — продольная часть каркаса судна, соединяющая нос (форштевень) и корму (ахтерштевень) по стыку верней части борта с палубой.
«Пятая точка» — пятая точка опоры (после рук и ног), т. е. ягодицы.
Реинкарнация — перевоплощение духовной сущности после предшествовавшей смерти в плотном мире в новом материальном теле.
Релинг — ограждение периметра палубы судна стойками и поручнями в виде труб или тросов.
Репшнур — вспомогательная альпинистская веревка, выдерживающая разрывное усилие 500…700 кг.
Рыбины — решетчатый настил поверх днища лодки.
Связчик — напарник таежного охотника в их общем промысле.
Свальное течение — местное течение поперёк основного течения реки, устремляющее судно к берегу.
Стрингер — продольный брус в каркасе судна между кильсоном и привальным брусом.
Стояк (стоячая волна) — волна ниже любого перепада уровней воды в реке, гребень которой не смещается вдоль потока.
Траверс — 1. в альпинизме – движение поперёк склона или наискось по отношению к нему, а также прохождение хребта по гребню. 2. в водном туризме – передвижение судна поперек реки.
У́лово — водоворот с вертикальной осью вращения за выступом берега или в крутом повороте реки, где часть основного потока становится противотечением.
Уклон реки — относительная величина, характеризующая крутизну падения русла реки на определенном участке и измеряемая как разность уровней воды в ней в метрах на протяжении одного километра.
Фал — трос для подьема верхнего (топового) угла паруса.
Фалинь — трос для швартовки (причаливания) судна.
Фальшборт — продольные планки, ограничивающие кокпит (см. выше) судна.
Фордевинд — курс парусного судна относительно ветра, когда тот дует точно в корму.
Цирк — природное горное крутосклонное сооружение, ограниченное частью основного горного хребта и двумя контрфорсами по бокам.
Шивера́ (ши́вер, шивёр) – участок реки с большим уклоном, дно которого сложено крупными надводными и подводными камнями, между которыми дробящиеся струи потока образуют множество сливов – фактически непрерывную цепь небольших порогов.
Шпангоут — поперечная рамная часть каркаса судна, соединяющая между собой кильсон, стрингеры и привальные брусья.
