Kitabı oku: «Большая Связь», sayfa 5
Глава 12. У реки
– Была в вашей церкви, и она мне не помогла! – с ходу, не пряча упрека, сказала Алексею Майя, словно в бесполезности опиума для народа отечественного разлива был виноват он. Миха, которого также отпустили на выходные, и Муха, дежуривший на КПП, едва ли не по команде заулыбались. Но девушка на них даже не посмотрела.
Она была в своей неизменной длинной юбке и пуританской кофте. Одна радость, хоть надела кожаную куртку – правда, явно с чужого плеча. Все же весна еще недостаточно вошла в свои права, было довольно прохладно.
– Ладно, проехали, – сказала она спустя мгновение, осознав, что ведет себя не совсем адекватно для местных обычаев. – Идемте!
И они пошли неспешным шагом по лесной дороге в поселок. Запах свободы просто одурял сержанта. Целый год не ходил вот так – спокойно и раскованно, не чеканя строевого шага. Да еще с девушкой под руку. Миха шутил, Леха не отставал, Майя смеялась. Весна, молодость, солнышко. Что может быть лучше такого сочетания?
А ведь начинался сегодняшний день не лучшим образом, и прогулка могла бы не состояться. В увольнение уходили только с обеда, до обеда предстояло произвести традиционный армейский ПХД – то есть, генеральную уборку. На утреннем построении Тетеря устроил разнос, потому что Темрюков опять чего-то накосячил с приведением в порядок пожарного танка, который ржавел в своем боксе уже лет десять без дела и света белого не видел, кроме редких профилактических выездов.
Вдобавок портило настроение командиру части происшествие у кинологов: одна из сторожевых собак пропала во время ночного дежурства. Перегрызла провод шлейки и была такова. Лови ее теперь. Мы уже думали, что Тетеря взбеленится, устроит парково-хозяйственный день и уборку с выносом мебели на плац до ночи. Однако он быстро отошел от злости, выдав Темрюкову порцию заслуженных вербальных тумаков перед всем составом. Тот стоял и только моргал в растерянности, не зная, что ответить. А что тут отвечать. С одной стороны, его было жаль. Разве виноват человек, что таким дурачком уродился. С другой – в военном деле все его косяки могли стоить жизни и здоровья сослуживцам. Поэтому, в конечном счете, Тетеря ругал себя – за то, что еще не нашел причины выпнуть из части этого «воина».
У небольшой речушки остановились. Миха ждал свою кралю, с которой познакомился на дискотеке. Еще накануне он Лехе по секрету поведал, что в сегодняшней программе развлечений у них два пункта: вино и любовь. Как раз у его Танечки родители куда-то уехали, хата свободна.
Миха тогда спросил – а вы? «А мы, – вздохнул Киселев, – посидим у речки, почитаем Есенина вслух, поговорим о Бродском. Вечереет еще рано, поэтому, может, успеем и на луну полюбоваться. А затем по точкам локализаций. Она домой, я – в казарму».
– Наверное, и не стоит торопиться, – дипломатично кивнул Миха, хотя по лицу видно, что не поверил в нашу целомудренность. – Все-таки что-то в ней есть. Еще спугнешь.
Танечка обещалась встретить у моста через небольшую речушку, которая текла по деревне. Но пока ее не было, отпускники решили подождать все вместе, чтобы не оставлять Миху скучать в одиночестве.
Увидев воду, Майя оживилась, оставила парней, сообщив, что ей интересней коротать время, перебирая камешки, которых на берегу было полно. Военнослужащие стояли сверху, она была внизу и деловито рассматривала гальку под своими ногами. Явно со знанием дела. Вот подняла один окатыш, оглядела его со всех сторон, словно врач пациента на приеме, положила обратно. Подняла другой. В нем все устроило, и она аккуратно положила его в карман.
– Зачем тебе камни? – спросил Алексей громко, чтобы услышала. Майя подняла лицо, хитро улыбнулась.
– А вдруг да пригодятся.
В чем они могли пригодиться, Алексей не понимал. Но часто такое бывало, когда Майя не отвечала прямо. К примеру, даже как ее зовут пришлось узнавать через довольно странную словесную формулу: «Мне будет удобно, если вы будете звать меня Майей». На вопрос откуда она. Майя отвечала: «Я издалека. Там не так солнечно, как здесь и не было таких библиотек, как у вас». На попытку уточнить, не из Сибири ли? «Да все равно трудно точно объяснить. Условимся так, что я из Новосибирска». «Будь по-твоему», – решил Алексей, сдавшись. Потом, как говорила Алиса из Зазеркалья, все пошло страньше и страньше. Какие-то потусторонние разговоры про проклятья чего только стоят.
Через некоторое время тетя Валя из столовой проболталась, что Майя ее протеже. Живет у нее в летней кухне. А появилась там совсем недавно – на дороге подобрали. Ехала из своего… Новосибирска, наверное. Вышла не там из автобуса. Или поезда. В лесу заплутала и еле к дороге добрела. Там на обочине ее и встретили случайно. Голодную и продрогшую. Согрели, накормили, приютили. «Девочка хорошая, таких сейчас и не делают», –подытожила тетя Валя свой рассказ, напоследок подмигнув Киселеву: мол, не зевай, солдатик, а то упустишь!
– Хочешь, и тебе камень на память какой-нибудь подберу? – вернула сержанта Майя из мира воспоминаний. Он вздрогнул и пожал плечами. Камень. На память. Как будто такую без камня можно забыть.
Она смотрела на него, улыбаясь. Глаза сияли, волосы расплескались пышной волной медового цвета из-под шапки. Вся фигура была преисполнена неземной грации. Даже в этом одеянии, которое больше подошло бы набожной иеговистке.
Только теперь, увидев ее, словно впервые, он с удивлением ощутил, как учащается сердцебиение, когда она смотрит на него.
Только сейчас он осознал, как же она прекрасна.
Глава 13. Проклятие на двоих
– И совсем это не просто камешки, – настойчиво уверяла Майя, перебирая собранную гальку в ладонях. Они вдвоем сидели на лавочке у берега говорливой речушки. И беседа их шла в тон этому переливчатому шуму воды: тихо, неторопливо.
– Вот смотри: этот, в крапинку – он и не камень, как таковой. Геологи зовут его «нэцке». Он образуется в мягких горных породах. Смотри, какой причудливый. На собачку похожий. А вот окатыш гранита. Но дело не в том, что он окатыш. Видишь, какой у него цвет? Это «рубашка» камня. Бывает, камни одной породы, а внешность у них разная…
Внезапно она замолчала, заметив, что разговоры о камнях собеседника не впечатляют. Это ее слегка задело. С другой стороны, также читалось, что винит Майя в том, что Алексей не полюбил ее увлечение, себя. Мол, плохо объяснила.
Она посмотрела на реку, не переставая перебирать камни. Галька в ее ладони время от времени постукивала друг о друга. Внезапно Леха уловил, что это уже и не стук вовсе, а отдельные слова. Пусть и непонятные, но предельно четкие. Словно говорил робот. Такой же технический голос. Майя обожгла его светящейся улыбкой, заметив, что он заинтересовался-таки камнями.
– Здорово. Как будто кто-то говорит!
«Чек-чек-чек», – произнесли камни в ее руках, а затем вывели более причудливо, – «Черорваукаи».
– Черорваукаи, – повторил Леха, чуть запнувшись, все-таки слово было из разряда тренировок от логопеда. – А что это?
Майя смущенно улыбнулась и указала на себя.
– Тебя же Майя зовут, – напомнил ей сержант. Она отмахнулась.
– У меня много имен.
– И ты не из Новосибирска, это точно, – подытожил тот. Камни в ее руке засмеялись. Не знаю, как такое вообще можно выжать из простой речной гальки. Наверное, требуется долгая тренировка и абсолютный музыкальный слух.
– Да, вообще с другой планеты, – улыбнулась она.
– Иногда складывается такое ощущение, – согласился Леха. – Временами ты своя в доску, а иногда тебя и не поймешь толком, будто с Луны свалилась. Но как ты можешь быть с другой планеты, у тебя ни антенн на голове, ни летающей тарелки, ни зеленой кожи?
– А что, инопланетяне только такие бывают? – глаза ее, закрытые очками, расширились от негодования за всех гуманоидов Вселенной. Алексей кивнул.
– Ведь чисто технически не может на другой планете развиться такая же форма жизни, как у нас, чтобы тютелька в тютельку. Если там, в Космосе, и есть разумная жизнь, то слава Богу, если она без чешуи, клешней и о двух ногах. Условия ведь разные, сила притяжения, состав атмосферы и многое другое.
– А что, на Земле гомо сапиенс только в одном месте появился или сразу в нескольких?
– Только в одном. Оттуда и разошлись по всей планете. Поэтому современная наука человекообразных пришельцев не одобряет.
– А я одобряю, – упрямо отвечала Майя. – Будь мы одни такие во всей Вселенной, она стала бы очень скучным местом.
Майя еще раз усмехнулась и подсела поближе. Теперь она была практически в объятиях сержанта. Часто билось ее сердце, и он чувствовал кожей это биение.
– И вообще, может, хватит умных разговоров? Мы же не в библиотеке. Не пора ли поцеловать меня?
Дважды просить не пришлось.
– Очки мешают, – прошептала она, когда они оторвались друг от друга перевести дыхание.
– Так сними, – сказал Леха и прежде, чем она успела среагировать, сам снял их, сложил и засунул ей в нагрудный кармашек куртки. А когда вновь посмотрел в ее лицо, просто ахнул. Почему раньше этого не замечал? У Майи были необычные глаза. Большие, с пышными ресницами, небывалого цвета – ярко-фиолетовые. Может, это такие цветные линзы? Но зачем тогда носить очки, если носишь контактные линзы?
– Что-то не так? – спросила Майя, заметив его замешательство.
– Все так, – кивнул Леха. – Все даже лучше.
И вновь привлек ее к себе. Майя целовалась несмело и неумело. Классическая библиотекарша. Прекрасный цветок, занесенный книжной пылью. Неужели это действительно она, та девушка, которая мылась в душе? Тогда все становится на свои места, и сержант не дошел до галлюцинаций. Правда, у той были серебряные волосы. А у Майи – светлого медового цвета. Естественно, перекраситься ничего не стоит. Спросить прямо? Хм.
И тут он вспомнил еще одну примету – шрамы на спине. Такое трудно изменить. Не отрываясь от ее губ, обнял еще крепче, ладони скользнули под ее куртку, лаская спину.
Его имя в нашем языке будет означать Кей. Кей Сей. С ним я согрелась после холода Космоса и долгих лет одиночества среди чуждых мне созданий. Столько времени не чувствовать рядом близкого, такого же рода. Как я скучала по простому теплу тела аграи. Пусть тогда это была мама. Пусть. Мне снова тепло. Я счастлива, и будь дальше что будет. Кей Сей. Я еще не встречала ему подобных. Как же он прекрасен.
Пока я счастлива, буду пить это счастье полными ладонями, как изможденный путник воду из реки.
– Как изможденный путник воду из реки, – прошептал Леха вслед за ней, едва оторвавшись. Сквозь любовный транс где-то на задворках сознания мелькнула запоздалая мысль – интересно, как она говорит, если губы ее заняты поцелуем?
Да, шрам был, и он сейчас находился непосредственно под рукой сержанта. Майя вздрогнула и замерла от этого прикосновения. В ее глазах сверкнул страх, она внезапно вспомнила о чем-то очень плохом. И напугалась – но не за себя. В это же время перед глазами все вспыхнуло, хлопнуло, ударив по ушам резким звуком. Их разметало в разные стороны от лавочки.
Придя в себя, сначала Леха хотел посмотреть, как там Майя, но едва пошевелился, правую руку мгновенно скрутила сильнейшая боль. Кисть затряслась, непослушная, парализованная неведомой силой. И Леха распахнутыми от ужаса глазами стал наблюдать, как нечто без формы, цвета, но все же явственное и реальное входит в его правое предплечье, как шипит кожа от жара. Хотелось орать, будто попал под раскаленный утюг. Но в легких не нашлось достаточно воздуха, он издал только легкое сипенье. Майя уже была рядом, умело закатала ему рукав, начала проводить какие-то непонятные манипуляции. Она от волнения сбилась на полную тарабарщину. И опять же, говорила, не шевеля губами. Но в данный момент пострадавшему было не до этого фокуса чревовещания.
Прошло минуты три, прежде чем полегчало. Леха нашел себя лежащим головой на коленях Майи. Попробовал сесть с ее помощью. Удалось, хотя слегка пошатывало.
– Что это было?
– Проклятье, – просто сказала Майя.
– А больше походит на удар током в 380 вольт, – ответил он.
– Если бы ты получил такой удар током, ты бы не юморил. Все очень плохо. Это ведь только начало. Оно действует как яд. На мне было два Проклятья. Одно перешло к тебе.
– У тебя было два Проклятья? То есть, ты вот это получала в два раза сильнее? – Лехе досталось крепко, но в доармейские годы он фанател от рукопашки и довольно часто участвовал в уличных разборках. Впрочем, в учебке также приходилось драться едва ли не каждый божий день. Поэтому боль была делом привычным. Она как пришла, так и ушла, доставалось и крепче. Хотя ожог на правом предплечье продолжал саднить. Но представить себе, как могла это выдержать хрупкая девушка, да в двойном размере…
Майя перехватила его сочувственный взгляд. На ее глазах блеснули слезы. С упреком вскрикнула, причем, обращаясь явно не ко мне.
– Мироздание! Я не просила избавить от Проклятия подобным способом!
– Я, конечно, не все понимаю, но мне даже слегка нравится такая интрига, – поспешил Леха успокоить Майю. Она хмуро посмотрела на меня, не разделяя легкомысленный тон. – А что такого, если ты выдерживала два этих самых Проклятия и не отравилась в хлам, то неужели я, здоровый парень в расцвете сил, одно не сдюжу?
– Нужно много времени все объяснять, – ответила Майя. – Если говорить коротко, ты теперь отравлен неизвестно чем. Было два Проклятья. Одно я распознала – это Проклятье Бешенством.
– Ты не похожа на бешеную.
– Пока – да. Проклятье действует не сразу. Сначала приступами. Потом… Не хочу об этом думать. Второе Проклятье не могу опознать. Но я это сделаю. Я поймаю ту, что это наложила, и… она все расскажет.
В ее фиолетовых глазах сверкнула стальная молния.
– Майя.
– Что?
– Ты, когда говоришь, почему не шевелишь губами?
Майе, как было видно по лицу, оказалась досадной такая забывчивость. Но пораздумав, она махнула рукой, решив говорить прямо.
– Чтобы общаться, мне не нужно издавать звуки и шевелить губами.
Леха уже видел в своей жизни многое – неведомых существ, поедающих снаряды, голых девиц, исчезающих из душа, Проклятья вот эти. Потому просто кивнул.
– Ты точно не из Новосибирска. Там еще в моде традиционная форма общения. Вернемся к тому, от чего отвлеклись?
Он жестом пригласил ее продолжить вечер поцелуев на скамейке. Майя распахнула от удивления свои бесподобные глаза и восхитилась его невозмутимостью, ласково обозвав невероятным дурачком.
Глава 14. ЧП на складе
Степанов ждал Киселева и его спутницу, как озабоченная мамаша загулявшую дочку, едва ли не на крыльце административного здания части.
– Как хорошо, что вы вместе! Надо будет поговорить с обоими. Пошли ко мне.
Когда они зашли в его кабинет, офицер сразу же включил камеру видеонаблюдения за складами. Тот совет Майи пришелся кстати. Видно было, как неспешно ходит Муха с пулеметом Киселева в полной выкладке по огромному помещению, в широком коридоре между двумя высокими пирамидами из снарядных ящиков. Муха светился от удовольствия и важности, поскольку просто обожал разное оружие. А тут ему целый пулемет доверили – чего технике простаивать, если хозяин в увольнении.
Степанов повернул к парочке экран рабочего компьютера.
– Очень интересная видеозапись была вчера ранним утром. Майя, ты ее можешь объяснить?
Майя поправила очки и вздохнула: мол, что там еще, показывайте.
Степанов щелкнул клавиатурой, стартовала видеозапись. Картинка показывала четвертый склад. Тот самый, где караульные столкнулись со снарядоядной тварью. По коридору посреди склада, образованного высокой пирамидой наставленных друг на друга ящиков с боеприпасами, чинно шагает с автоматом на плече белобрысый веснушчатый солдатик – Миха. Ну да, он как раз после дежурства в увольнение и отправился.
Вот он прошагал далее. Внезапно от снарядных ящиков отделилась тень. Киселев даже привскочил с места, приникая к монитору. Монстр? Нет. Майя. Она была только пару мгновений, легко и бесшумно промелькнув за спиной Михи, так, что он даже не заметил. Ловко вспрыгнула на гору ящиков. Исчезла из вида.
Запись остановилась.
– Я больше не буду, – только и сказала Майя, слегка покраснев.
– Ты просто объясни, что ты там делала? Библиотекарь в три часа ночи на охраняемом объекте? Как? Зачем? А если бы тебя пристрелили?
Было заметно, что у Степанова все это просто не укладывается в голове.
– Леша мне сказал, что вы неизвестное животное ищете. И вот я пробралась, чтобы его найти.
Степанов вперил в Киселева прожигающий взгляд.
– Ты что, охренел, такие вещи рассказывать?!
– Какие такие вещи? – парировал сержант так же грубо. Все же не с духом разговаривает, ему до дембеля считанные дни. А там гражданская жизнь и офицер Лехе никто. – Майя знает, что это за тварь.
Тут уже Майя посмотрела на него с удивлением.
– Я тебе этого не говорила.
– И так понятно, что знаешь, – уверенно сказал он ей. Угадал. Майя, вздохнув, пояснила.
– Судя по тем следам, что я нашла на складе, там поселилась личинка Пожирателя Звезд. Ее бы по уму вообще не трогать. Отъестся, окуклится и улетит дальше, за пределы Солнечной системы.
– Так она, пока отъестся, нас без снарядов оставит! – взорвался Степанов. – И присядем мы с Киселевым на несколько годков!
Он прошелся туда-сюда возле окна. Выдохнул.
– Я даже не спрашиваю, откуда ты все это знаешь.
– Так ведь она библиотекарь, – пришел Леха на помощь подруге. – Им положено все знать.
Его слабая попытка не была зачтена ни Степановым, ни Майей. Они ее восприняли как шутку.
– А как убить эту личинку Пожирателя Звезд?
– Да в чем вопрос, ну дадим ей отожраться, и пусть дальше летит! А документы опять смухлюем! – вновь возразил Киселев. Когда упомянул про мухлеж с документами, Степанов опять страшно вытаращил глаза, мол, сдурел такие вещи говорить при посторонней. Но Лехе было все равно, Майе он доверял. – Может, вообще этот склад перевести на хранение неисправных боеприпасов? И пусть себе кушает на здоровье.
– Личинку лучше не пытаться уничтожить, – авторитетно сообщила Майя. – Есть риск попутно уничтожить вашу планету.
– Вашу планету? Вашу?! – переспросил Степанов, сощурив в подозрении глаза. – Кстати, а почему ты не двигаешь губами, когда говоришь?
Майя на ходу попыталась что-то придумать, но, бегло бросив взгляд на все еще включенную камеру видеонаблюдения, забыла о заданном вопросе. Расширила от удивления глаза. И крикнула Мухе, который, разумеется, не слышал ее.
– Нет, не делай этого!
Все резво повернулись к монитору. Муха, отступая, дрожащими руками снимал с плеча свой пулемет. А перед ним, метрах в пяти, небрежно охватив загребущими конечностями снарядные ящики, сидел тот самый монстр. С нашей встречи он немного подрос. Но на вид оставался таким же отвратительным.
Зрители смотрели, остро предчувствуя беду. И не могли ничего изменить. Муха без размышлений нажал на спусковой крючок, выпуская рой пуль в космического зверя. Кажется, боец что-то орал и даже зажмурился от дикого страха.
Часть смертоносного металла ушла в снарядные ящики. Часть – в существо. Было видно, как они высекают искры из его шкуры. И, кажется, один или два ударили в какое-то болезненное место. Монстр разъярился. Его единственный глаз вспух, расширяясь в размерах и накаливаясь ярким красным цветом.
– Беги! – закричала Майя.
Конечно, Муха ее не слышал, суматошно перезаряжая пулемет. А если бы и слышал, уже ничего не успел бы сделать. На миг обзора не стало – все утонуло в ослепительной вспышке. А когда склад снова был виден, на полу лежала рука с пулеметом, догорал кусок сапога и чернел на полу силуэт превращенного в пепел человека.
– Твою мать, – выругался Степанов, побледнев от ужаса. Майя вскрикнула от ужаса, закрывая лицо ладонями. Леха матюгнулся.
Монстр же стал медленно отступать в залежи ящиков. С его шкуры капали огромными каплями куски чего-то, горящего жирным желтым пламенем. Еще пара мгновений, и эти капли, сопровождающие уход зверя, стали разрастаться, охватывая деревянные доски снарядных ящиков.
Степанов среагировал первым, рванув трубку стационарного телефона.
– Дежурный?! Бегом поднимай пожарных, склад горит! Откуда? От верблюда! Бегом, я говорю, сука!
По всей части завопила тревожная сирена. Степанов бросил трубку и посмотрел на меня потерянным взглядом.
– Пожарные укатили тушить Дом культуры в Орловке. Солдатню, кроме караульных, увезли в кино, остальные в увольнении…
Еще бы, раннее утро воскресного дня. Кого ты тут еще найдешь. Все плохие дела против отечественных войск всегда начинаются ранним утром в воскресенье.
После секундной растерянности глаза Степанова блеснули вспышкой пришедшей идеи. Он сгреб связку ключей со стола и на ходу рявкнул.
– Киселев, за мной! Заводим пожарный танк и рвем на склад, попробуем разбросать снаряды, прежде чем они начали взрываться. Бегом! Каждая секунда в цене!
Киселев устремился за ним. Идея, при всей опасности ее исполнения, была здравая. Пожарный танк с водометом – самое то, чтобы прорваться к очагу возгорания и пресечь распространение огня в зародыше. Будем еще надеяться, что не полыхнут другие склады, что земляная обваловка вокруг склада защитит округу от разлетающихся боеприпасов.
– Ребята, – подала голос Майя, на сей раз, старательно выговаривая губами каждое слово. – Ваша авантюра опасна и бессмысленна. Огонь, который распространяет личинка Пожирателя, простыми средствами не потушить.
Степанов на миг остановился, затем легкомысленно ответил.
– Да плевать. Делай, что должно, и будь, что будет. Следуем инструкции. А ты давай, быстрее дуй в деревню. На складе есть такие опасные штуки, если они рванут, от нашей части только воронка останется. Киселев, за мной, говорю!
В голове у сержанта неотвязно крутилась песенка «Я люблю тебя, жизнь» Марка Бернеса, она как раз недавно играла по громкоговорителю, нарушая тишину безлюдной части. Самый уместный саундтрек, когда идешь на смертельно опасное дело.
Майя встала, вздохнула, затем картинно уронила стул. Степанов и Киселев рефлекторно обернулись на этот звук и застыли, как вкопанные. Тела не слушались. Что еще за штучки?
Майя пела. По крайней мере, это походило именно на песню. И слова-то вроде непонятные, набор плавно переходящих один в другой звуков. Однако смысл на удивление четко впечатывался в сознание.
– Огонь горит и плавит все вокруг. Дайте ему гореть, бессильные перед стихией. Дайте ему взять свое. Отдайте ему мертвое и спасайте живое, отдайте ему вещи, уводите людей.
– Все правильно, – послушно согласился Степанов. – Надо бежать отсюда и уводить людей. Наша попытка будет бессмысленной. Надо уносить ноги. Спасаться самим и спасать людей.
Офицер сразу же вышел прочь из кабинета.
– Дежурный! – слышался его голос внизу. – Бегом собирай всех, кто сейчас в части и уводи в ближайшую деревню! На складах пожар, тушить уже поздно!
Леха повернулся к Майе.
– А ты?
Та удивленно воззрилась на него.
– Погоди, на тебя что, Грустная Песня не подействовала?
– Какая еще Грустная Песня? – прищурился тот.
Она не ответила, только в очередной раз зардевшись румянцем. Леха заметил, что окно за ней было настежь распахнуто. Когда это случилось? Упустил момент, а ведь Степанов категорически не любил его открывать. От ветра постоянно со стола на пол улетали важные документы, ищи их потом. И еще одну странность он заметил, но теперь уже во внешности подруги.
– Что у тебя с волосами?
Майя испуганно схватилась за голову и посмотрела на него с вопросом в глазах.
– Что?
– Они теперь черные! Не могла же ты их покрасить прямо здесь!
Она испугалась не на шутку. Потемнение волос было каким-то страшным симптомом. Правда, распространяться о нем Майя не стала. Отступив на шаг, повернулась к Киселеву спиной и вдруг резко разорвала на себе кофточку, обнажив кожу.
– Что у меня на спине? – поинтересовалась она.
– Шрамы. Черные паутинки вокруг них.
– Шрамы? Сколько?
– Два.
– Должен быть только один. Ведь одно Проклятие перешло к тебе. Такого не может быть. Если только… Кей Сей, прикоснись ко мне!
– Кей Сей?
– Да, теперь это будет твое имя, – уверенно ответила Майя. – Нравится?
И не понять, то ли фамилию «Киселев» так переиначила, то ли имя «Алексей». А может вообще что-то свое имеет в виду. Но в любом случае, уговаривать прикоснуться долго не пришлось. Нежная кожа, приятные глазу формы – ее тело просто звало обнять и приласкать. Вспомнив, каким ударом закончилось прошлое прикосновение к ее шраму, Леха осторожно положил ладонь на область чуть ниже него. Перед глазами вспыхнуло и поплыло разноцветье пятен. Он поспешно отдернул руку. В предплечье будто вонзили кусок раскаленного железа. Как раз туда, где после переноса Проклятья теперь набухал ожог, подернутый замысловатой черной паутинкой.
Майе тоже досталось. Было видно, как один из шрамов внезапно засиял ярко-красным, а затем стал неспешно угасать, отбрасывая тонкий черный дымок. Запахло паленым мясом.
– Что это?
– Похоже, Проклятие Разлуки, – обреченно сообщила Майя, оборачиваясь. – Одно из высших Проклятий. Налагается на двух любящих друг друга. Так, чтобы они не смогли испытать никогда физической близости и всегда оставались на расстоянии. А если они попытаются презреть это условие, шрамы их просто спалят заживо.
– Есть выход? – деловито спросил Леха, разглядывая причудливый шрам на своем предплечье, величиной с пятирублевую монету. Потрогал – горячий.
– Я постараюсь найти проклявшего меня и поговорить об этом с пристрастием, – сказала Майя, и в глазах ее пронеслось нечто убийственное. В прямом смысле. Видимо, убивать ей уже приходилось и не раз. – Сначала мне придется выманить с вашей планеты личинку Пожирателя, уведу ее прочь из Солнечной системы. А затем надо будет спешить на поиски. Пока я еще в силах себя контролировать. Поцелуй меня на прощание.
– Но…
– Я вытерплю, я сильная, – уверила Майя. – И ты сильный тоже.
– Прекрасная парочка, – кивнул Леха. – А что делать мне?
– Я – Возлюбленная Мироздания. И ты постоянно проси у него дать нам новую встречу, – сказала Майя, добавив менее уверенно, что возможно, она и состоится.
Потом она прильнула к нему и поцеловала прямо в губы, нежно и страстно, не обращая внимания на тут же вскипевшие раскаленным огнем шрамы. На ее глазах были крупные слезы.
– Кей Сей, – сказала она, утирая слезы. – Прощай, Кей Сей.
Леха провел ладонью по ее темным волосам, которые еще помнил серебряными.
– До свидания, Черорваукаи.
Ведь запомнил же это странное сложное имя. И не зря – глаза Майи потеплели при его звуках. Она легко вскочила на подоконник, не оглядываясь, прыгнула вниз и пропала.
Напоследок Леха уловил только, что теперь ярко-красным горели оба ее шрама. И что она при этом чувствует, даже боялся представить. От такой постоянно жестокой боли поневоле станешь этим самым Бешеным…
Со стороны складов что-то громыхнуло, докатился удар взрывной волны, зашатались деревья во дворе, посыпались прошлогодние ранетки. Испуганно заголосили собаки в кинологическом питомнике. Леха бросил взгляд на монитор видеокамеры и застыл.
В помещении склада потемнело, погас огонь – это после детонации одного из снарядов ящики раскидало по стенам, сбив пламя ударной волной. Только местами еще горели небольшие огоньки: тлели те самые неугасимые выделения личинки, про которые говорила Черорваукаи.
Черорваукаи уже находилась там. И монстр также. Они стояли друг против друга. Девушка была безоружна.
Точеными жестами она вскинула руки вверх, сделала из них домик над головой, после чего резко провела ладонями вдоль тела. Нечто невидимое откинуло монстра прочь, куда едва доставал обзор камеры. Прямо астральное карате какое-то. Хотя нет – если приглядеться, никакой мистики. У Майи в ладонях, оказывается, был камень, который она и метнула. Вот потянулась в кармашек за следующим… Блин, интересно, что она в эти камни напихала?!
Еще одна неуловимая игра жестами, склад тряхнуло, видеокамера закачалась, давая дерганую картинку. Монстр получил вторую оплеуху. Отправив противника в нокдаун, библиотекарша крутнулась на месте, словно фигуристка, исполняющая тройной тулуп. Нечто темное начало сочиться с ее тонких пальцев, будто она черпала саму тьму ладонями. Мгновение – и ее это темное нечто окутало с ног до головы. Начали вырисовываться черты некого портала. Видимо, именно в него хотела заманить монстра Черорваукаи, надавав оплеух, после которых тот должен был взъяриться и кинуться за ней в погоню.
А затем оказалось, что личинка не какой-нибудь мальчик для битья. И умеет постоять за себя. Едва Черорваукаи отвлеклась на создание портала, как на миг пропала картинка от яркой вспышки – сердце у Киселева оборвалось, поскольку все это напоминало сцену гибели Мухи. Леха успел заметить, как руки Черорваукаи в последний миг вскинулись в отвращающем жесте. Полыхнувший огонь наткнулся на невидимую преграду, ушел в стороны. Но следом чудище ударило уже своей длинной конечностью, удар пришелся по плечу Черорваукаи, в воздух яркой алой взвесью взлетела кровь из ее раны. Леха увидел, как открылся ее рот в немом крике боли.
Вскочил и бросился вниз. Едва не сбил с ног дежурного, который, увидев его, сделал круглые глаза.
– Ты разве не в увольнении? Бегом из части, склады полыхают!
Тоже новость.
– Где пожарный танк?! – заорал Киселев бешеным голосом, даже не слушая его.
– В боксе. А какого…
Леха уже скакал вприпрыжку в сторону бокса.
– Киселев! – раздался командный рык Степанова со стороны КПП.
На окрик он не среагировал, однако через некоторое время услышал сзади громкое пыхтение Степанова, приостановился, поджидая. Кстати, офицер будет нужен. Танк сержант водить не умел. А Степанов водит, несколько раз уже катался по части.
– Ты куда?! Немедленно возвращайся! Всех солдат эвакуируем в военную комендатуру! Документы…
Леха резко обернулся и вмазал ему в челюсть. Степанов шлепнулся на задницу, растерянно глядя вокруг. Уже и каску натянул, воин, блин, полутораметровый.
– Ты… – начал он.
– Очухался? – участливо поинтересовался Леха, подавая руку. – Тебя Майя загипнотизировала, вот и тянет быстрее убежать из части.
Степанов растерянно смотрел на протянутую руку.
– Наш первоначальный план был такой: взять пожарный танк, закатить на горящий склад, раскидать там все ящики и залить пеной, чтобы погасить огонь, – пояснил Леха, но заметив, что Степанов плохо слушает, проникновенно спросил. – Как гипноз, действует, или еще вкатить?
Степанов сплюнул кровавую слюну.
– Не н-надо. Я в норме.
И непонятно было, то ли ему хватило выйти из гипноза одного удара, то ли он просто решил не испытывать судьбу и согласился лишь бы его не лупили по морде.
Танк стартовал довольно грузно. Зарычал двигателем, загремел гусеницами по бетонке, потом скатился на грунтовую дорогу и полетел, набирая скорость, в сторону складов. На территорию самих складов дорога шла через еще один КПП, а у него проезд перекрывался расставленными в шахматном порядке бетонными блоками: хочешь – не хочешь, скорость снизишь, поскольку меж ними нужно лавировать змейкой. Степанов, матюгнувшись, вломился справа от ворот, свалив забор.
