Kitabı oku: «Банда беспалых», sayfa 2
Он кое-как поднялся, доковылял до бочки. Заглянул внутрь, воды оказалось едва ли треть объема. Зачерпнул первую пригоршню – мутная вязкая жижа испачкала ладони, изменив цвет крови. Разогнав масляные пятна, принялся отмывать руки. «К черту всё! Всё к черту!» – мысленно повторял Сифаров, старательно натирая ладони. Затем очередь дошла до майки. Он стянул ее с тела, окунул в бочку и тер до тех пор, пока не решил, что этого достаточно. Надев майку, почувствовал жуткую слабость, вот-вот потеряет сознание. Двумя пригоршнями загреб воду, вылил на голову. Вода потекла по длинным несвежим волосам, освежая сознание. Повторил процедуру несколько раз, пока не уверился, что обморок ему уже не грозит.
Отмывшись, снова сел на асфальт, оперся спиной о стену и задумался. Что произошло? Кто мог так жестоко разделаться с Орехом? И что теперь делать ему, Сифарову? Ответ казался очевидным: нужно идти в полицию. Но как? Он ведь весь в крови друга! Как пить дать, сразу его загребут, даже минуту на размышления не потратят. Нет, с Орехом так не поступят. Он ведь не какой-то там бомж с подворотни, его убийцу наверняка станут искать. «Надо идти, – принял решение Сифаров. – Друга в беде бросать нельзя, пусть и мертвого. До участка недалеко, если напрямки, так совсем рядом. Дойду, а там будь что будет». Он поднялся, дошел до перекрестка, свернул в переулок и быстрым шагом направился к отделению полиции.
Глава 2
Автомобиль «Рено» бодрым темпом катил по трассе Е-101. Путь лежал через Наро-Фоминск, Обнинск и дальше, почти двести верст от столицы. За рулем сидел полковник Лев Гуров, его напарник Стас Крячко дремал на заднем сиденье. Минувшую ночь ему пришлось провести в круглосуточной стоматологической клинике, зуб «мудрости» в очередной раз устроил ночной фейерверк. Утром он с трудом разлепил глаза, чтобы не опоздать на службу, и теперь, пользуясь возможностью, добирал часы, которые не удалось доспать ночью. Гуров его не беспокоил. Зачем? Вводная, полученная на планерке, оказалась настолько скудна, что и обсуждать нечего, а болтать о погоде не было настроения.
Рабочая неделя началась не самым лучшим образом. Не успел Гуров перешагнуть порог Главного управления на родной Петровке, как подскочил дежурный и заявил, что генерал Орлов срочно ждет его и Крячко у себя в кабинете. «Срочно» на языке генерал-лейтенанта значит именно срочно. Лев даже в кабинет заходить не стал, сразу поднялся к Орлову. Тот пребывал в раздраженном состоянии, пробурчал приветствие, отчитал за отсутствие напарника, ткнул пальцем в сторону дивана и велел ждать.
Пока ждали Крячко, генерал присутствия Гурова словно не замечал. Сидел в своем генеральском кресле и копался в бумагах, всем своим видом показывая, что занят неотложными делами. Повезло еще, что Крячко не опоздал, явился ровно в восемь ноль-ноль. Орлов демонстративно взглянул на часы, хмыкнул и сообщил наконец причину столь срочного вызова. Ни Гурова, ни Крячко сообщение не обрадовало. По окончании инструктажа, который длился от силы минут пять, на лицах полковников появилось точно такое же выражение, какое раньше было на лице генерала: ну почему всякое дерьмо вечно достается нам? Ворчать, возражать, а уж тем более спорить не стал ни тот, ни другой. Козырнули и откланялись.
Спустя десять минут машина Гурова выехала со стоянки в направлении Калуги, куда в срочном порядке отправил оперов генерал. Суть проблемы заключалась в следующем: в городе произошло убийство, циничное по своей жестокости, но совершенно банальное. Небанальным было то, что убитый являлся лицом, представляющим власть, и это в корне все меняло.
Будь то простой смертный, калужская полиция и не подумала бы дергать московских коллег; в рабочем порядке провели бы следственно-розыскные мероприятия, собрали улики, составили список подозреваемых, в общем, занимались бы обычной работой. Здесь же дело совсем иное. Шутка ли, на их земле «замочили» начальника Управления по связям с органами законодательной и исполнительной власти Правительства Москвы. Кому охота держать отчет перед всеми мыслимыми и немыслимыми «шишками» столицы? Уж лучше сразу вызвать «тяжелую артиллерию» в лице оперов-важняков с Петровки, пусть они и отдуваются.
Несправедливо? Еще бы! Сам факт необходимости работать на чужой земле – ни в какие ворота, а уж контроль, который наверняка устроят высокопоставленные начальники погибшего, вообще всю охоту заниматься расследованием отобьет. Хорошо еще, если ребята на выезд толковые ездили, есть надежда, что улики собрали грамотно и опрос свидетелей успели провести. Но надежды на это мало. Опыт подсказывал, что всю грязную работу местные оставили столичным операм.
Судя по вводной, рассчитывать на удачу не приходилось. Все, что на текущий момент было известно Гурову, – это факт убийства гражданина Орехова Андрея Васильевича, пятидесяти четырех лет, уроженца Калуги. Убили начальника управления прямо возле подъезда отчего дома, куда он, по словам соседа-алкаша, приехал отдохнуть от трудов праведных. Неизвестное лицо (или группа лиц) напало на управленца в промежутке с пяти до пяти тридцати утра. Что Орехову понадобилось во дворе в столь ранний час, предстояло выяснить, а вот тридцать восемь ножевых ранений – факт подтвержденный.
«Тридцать восемь раз воткнуть и вынуть нож из тела! Представить сложно, что осталось от убитого, – размышлял Гуров. – И сколько времени на это понадобилось? Если даже по десять секунд на удар, получается шесть ударов в минуту. Больше шести минут кололи. Это ж настоящие мясники». Иметь дело с отбросами общества полиции не привыкать, и все же некоторые случаи заставляли содрогнуться даже видавших виды оперов. Гуров подозревал, что случай Орехова окажется как раз таким.
Свернув с Киевского шоссе, он миновал населенный пункт Мызги, притормозил у обочины и начал теребить Крячко:
– Вставай, лежебока, до Калуги меньше тридцати километров осталось.
– Отстань, Гуров, – спросонья недовольно стряхнул руку друга со своего плеча Стас. – Дай поспать, завтра поговорим.
– Просыпайся, это тебе не постоялый двор, – продолжал Лев трясти напарника. – Рабочий день в разгаре.
– Черт, так спать охота… – Крячко открыл глаза, приподнял голову. – Где мы?
– Под Калугой. Разгуливайся давай. Как я тебя коллегам предъявлять буду таким заспанным?
– Проклятье! А мне такой сон хороший снился. – Стас потянулся на сиденье, поправил взъерошенные волосы. – Я в шикарном отеле, на шелковых простынях, а рядом…
– Хорош заливать, – усмехнулся Лев. – Умойся, ловелас, в багажнике канистра с водой.
Крячко выскользнул из салона, открыл багажник, покопался с минуту, достал канистру и приступил к водным процедурам. Через пять минут перед Гуровым предстал совсем другой человек. Лицо, посвежевшее после сна, волосы чуть влажные, рубашка аккуратно заправлена в брюки.
– Расческа есть?
– В бардачке посмотри, – ответил Лев. – А вообще, нужно свою иметь.
– Своей каждый дурак воспользоваться может. – Крячко выудил из бардачка расческу, привел в порядок волосы, энергично дунул на зубья, сдувая волосы.
– Хватит время тянуть, поехали, – поторопил его Гуров. – Местные наверняка уже в нетерпении.
Насчет местных правоохранителей он не ошибся. Не успел припарковать машину возле отдела, как на крыльцо выскочил долговязый парень лет двадцати семи. Одежда по форме, лейтенантские погоны сверкают на солнце, а сам буквально излучает нетерпение. Дождавшись, когда Гуров и Крячко выйдут из машины, он вскинул руку к фуражке и бодро отчеканил:
– Здравия желаю, товарищи полковники! Старший лейтенант Иванов, дежурный по части. Проходите, товарищи полковники, товарищ капитан вас ждет.
– Во как! Одной фразой обошелся, – пошутил Крячко. – И капитан, говоришь, ждет. Тоже неплохо. Что ж он не вышел?
– Со свидетелем работает. – Иванов сделал вид, что не заметил поддевки в вопросе полковника. – Мне приказано встретить вас и провести в его кабинет.
– Раз приказано – веди, – продолжал подтрунивать Крячко. – Чаем не велели напоить?
– Никак нет, но могу организовать.
– Отставить чай, лейтенант. Полковник Крячко шутит, – сдерживая улыбку, проговорил Гуров. – Достаточно и встречи.
Он первым поднялся на крыльцо. Лейтенант открыл перед гостями дверь, дождался, пока те войдут в холл, и только после этого вошел сам. Провел их в кабинет следователя, произнес дежурную фразу, чтобы располагались, и убежал. Спустя минуту в кабинет вошел мужчина постарше, тоже в форме и при погонах. Следователь, а это был он, выглядел изможденным: волосы несвежие, сосульками свисают на лоб, лицо осунувшееся, под глазами круги, рука, протянутая для приветствия, слегка дрожала.
– Здравия желаю. Капитан Игольников. Я веду дело Орехова. – Голос Игольникова звучал хрипловато.
Гуров пожал руку, представился сам, затем представил Крячко. Пока обменивались рукопожатиями, Лев рассматривал потенциального помощника. «Вроде молодой, от лейтенанта далеко не ушел, а выглядит так, будто его катком переехали, причем не один раз. Кто его так измочалил?» – размышлял он про себя. Более непосредственный Крячко раздумывать и предполагать не стал, а, по обыкновению, задал вопрос в лоб:
– Плохо выглядишь, капитан. Бурная ночь или сложности на службе?
– Вторые сутки не сплю, – честно признался Игольников. – Позапрошлой ночью заступил на дежурство, потом этот алкаш в дежурке, а дальше закрутилось. Домой и на час съездить не удалось.
– Значит, информацию получим из первых рук. Для тебя минус – для нас плюс. – Крячко придвинул капитану стул. – Садись, капитан, рассказывай.
– У меня человек в допросной, – замялся Игольников. – Может, я вам папку с рапортами и протоколами оставлю, вы пока ознакомитесь, а я с человеком закончу?
– Что за человек? – вступил в беседу Гуров. – По нашему делу?
– Так точно, у меня приказ: все силы на поимку убийцы господина Орехова, – с плохо скрываемым раздражением произнес капитан.
– Это не всегда плохо, – подбодрил Гуров. – В конце концов, расследование проводить так и так нужно, так что разница невелика. Кто в допросной-то?
– Свидетель. Вроде как свидетель, – поправился Игольников. – По мне, так очередной порожняк, но опросить придется.
– Давайте поступим так: вы человечка своего придержите. Пусть посидит, подумает, – предложил Гуров. – Вам часок отдыха не повредит, пока мы бумаги изучаем. Потом вместе с ним побеседуем, чтобы дважды по одному кругу не ходить.
– Хорошо, так и сделаем, – не стал возражать Игольников и выложил перед полковником папку. – Вот все, что удалось собрать за сутки. Признаться честно, материала много, но по большей части вода. Свидетелей как таковых нет. Представляете? Совсем нет. Мужика во дворе жилого дома на фарш разделали, и никто ничего не слышал. Понять не могу, как такое возможно, но это факт. Мы с ребятами весь дом опросили, может, с десяток жильцов не сумели выловить, а все впустую.
– Не паникуй, капитан, разберемся, – подбодрил Крячко. – Действительно, иди отдохни, а то толку от тебя сейчас, что от комара. По себе знаю, как с недосыпом работать.
Игольников ушел. Гуров положил папку так, чтобы было удобно читать сразу двоим, и открыл первый лист. Вместо привычных «Дата, место, имя» на пустом листе лежала стопка фотоснимков. На верхнем изображена панорама двора пятиэтажного дома, где произошло убийство.
– Жуть какая! Кровищи, как на скотобойне! – присвистнул Стас.
– А ты чего ожидал? Скотобойня и есть, только освежевали не бычка, а человека.
– Остальные снимки и смотреть страшно. – Противореча своим же словам, Крячко начал неспешно перелистывать фотоснимки. Долистав до последнего, вздохнул и протянул:
– Да, зрелище не для слабонервных. Это как же нужно кому-то насолить, чтобы с тобой такое сотворили? – Мог и насолить, не дворником работал, – напомнил Лев.
– Скорее всего, укурки постарались. Обдолбались наркотой и решили повеселиться, – выдвинул свою версию Крячко. – Таких найти проще. Местных участковых подтянем, они нам списки претендентов быстро составят, а там как по маслу пойдет.
– Как знать, – задумчиво протянул Лев. – Давай для начала материал изучим, а уже потом выводы и предположения делать начнем.
На изучение материала ушло гораздо больше часа. Как и предупреждал Игольников, особо важных сведений в папке набралось немного, хоть работу калужские опера провели серьезную. Самым конкретным оказался, пожалуй, допрос заявителя. Гражданин Сифаров, сообщивший в полицию об убийстве Орехова, шел по делу главным свидетелем. Наверняка следователь мечтал о том, чтобы записать его в главные подозреваемые, но эксперты-криминалисты эту идею зарубили на корню. Даже тот факт, что Сифаров перед визитом в отделение смывал с себя кровь, не помог.
О том, что Орехов является сотрудником Правительства Москвы, в органах узнали не сразу. Мозг Сифарова, затуманенный алкоголем, содержал минимум информации. Все, что он мог сказать, это то, что бывший одноклассник Андрюха, по кличке Орех, работает в столице какой-то крупной «шишкой». Следователю пришлось навести справки, чтобы выяснить истинное положение дел. Результат сразу все осложнил; говоря другими словами, заставил работать совсем в другом темпе.
Опрос жильцов дома не дал ровным счетом ничего, и это было странно. По логике вещей, Орехов должен был орать на весь квартал. Эксперты установили, что ни один удар сам по себе не являлся смертельным. Ему не проткнули сердце, оно не остановилось от боли, его не хватил удар. И все же в совокупности ножевые ранения привели к смерти. Предположить, что Орехов стоял и молча наблюдал за тем, как его убивают, казалось невозможным. Но, по всей видимости, так и случилось.
Место, где нашли труп, находилось в десяти метрах от крыльца, где, собственно, все и началось. До газона Орехов добрался самостоятельно, об этом свидетельствовали следы на асфальте, в низкорослом кустарнике, через который он перебрался, и на газоне. Жильцы же ничего не слышали. Даже те, окна которых выходят непосредственно на газон. И это было непонятно.
Еще один непонятный факт: с торца дома располагается продуктовый магазин, и работает он двадцать четыре на семь. Несмотря на то что магазин находится как раз с того же конца дома, что и подъезд Орехова, продавцы никакого шума не зафиксировали. Покупателей с пяти до шести, со слов продавцов, у них тоже не было. Как по заказу. Владельцам автомашин, припаркованных на ночь во дворе дома, также в этот период их транспортные средства не понадобились, и на работу никто не выезжал.
Слабая надежда на камеры наружного наблюдения, установленные над крыльцом магазинчика, торгующего алкоголем, не оправдалась. Стоять-то они стояли, но скорее для острастки алкашей, чем для пользы дела. С полгода назад система вышла из строя, и хозяин магазина решил не заморачиваться ее починкой. Установил мигающий индикатор от простого аккумулятора и успокоился. Камеры стоят, индикатор моргает – хулиганы и пьяницы обходят магазин стороной.
Следующие пять страниц показали, что на притоны наркоманов и антисоциальных элементов надеяться тоже не стоит. За истекшие сутки участковые успели прошерстить бо́льшую часть притонов, но следов «мясников» с улицы Баррикадной пока не нашли. Сведения из областных отделений поступить не успели, и рассчитывать можно было только на них.
Но самый главный «сюрприз» ждал полковников на дне папки. Результаты осмотра тела патологоанатомом почему-то отправили в самый конец. Сперва отчет шел привычным порядком: описание возраста, пола, расовой принадлежности и прочие стандартные параметры. Затем патологоанатом начал описывать повреждения, нанесенные ножевыми ударами. Бо́льшая их часть пришлась на брюшную полость, ее убийцы буквально разворотили, изрезав вдоль и поперек, отчего из брюшной полости выпали все внутренние органы, которые, в свою очередь, были повреждены новыми ударами.
И вот, когда Гуров собирался уже отложить отчет в сторону, на глаза ему попалась строчка, где черным по белому было прописано: средние фаланги пальцев правой и левой рук отделены от кисти вместе с кожей и мышцами. Действие произведено острым предметом типа садового секатора, о чем свидетельствуют следы на оставшейся части мышц и кожи.
– Ты это видел? – поднял он глаза на Крячко.
– Про пальцы? Вижу, – ответил Стас. – Совсем у нариков крыша поехала.
– Боюсь, все не так просто, как хотелось бы… – начал было Лев, но напарник тут же остановил его:
– Да погоди ты страсти наводить! Подумаешь, пальцы отрезали. Пошутили так. Фильмов насмотрелись, решили свое «кино» снять. С картинками.
Гуров перевернул лист с отчетом патологоанатома, проверил тыльную сторону, затем начал перебирать предыдущие листы.
– Что ищем? – спросил Крячко, наблюдая за его действиями.
– Отчет о пальцах, – коротко бросил Лев, не отрываясь от своего занятия. – Должен быть осмотр отчлененных пальцев и соответствующий отчет. Ты его видишь?
– Может, забыли приложить. Посчитали это несущественным и не стали прописывать в отчете. Как могут выглядеть отрезанные пальцы? Как отрезанные пальцы, и ничего более.
– Ты уверен, что они их нашли?
– Хочешь сказать, убийцы унесли пальцы с собой? В качестве сувенира? – нахмурился Стас. Подобный поворот переводил дело в другую плоскость. Это уже не случайное нападение обкуренных или упившихся идиотов, это уже нечто из разряда психических расстройств. – Только этого нам не хватало, чтобы в городе серийные маньяки организовались.
– Или унесли в качестве доказательства выполненной работы, – ответил на его вопрос Гуров, быстро листая снимки. – Смотри, и на фотографиях отдельно фаланги пальцев не представлены. Тут вообще нет снимков ладоней, будто местные криминалисты решили умолчать о данном факте.
– Может, и хотели. Сам понимаешь, на что это похоже.
– Понимаю. Придется задавать Игольникову неудобные вопросы, – вздохнул Лев.
– Не торопись с выводами, Лева, может, еще не все так плохо. Подумаешь, пальцы отрезали.
– Секатором садовым. Так и вижу, как современные наркоманы по улицам разгуливают и секаторы в карманах носят. Просто для прикола.
– Разберемся, – проговорил Крячко и пошел разыскивать капитана.
Спустя десять минут он вернулся вместе с Игольниковым. Лицо у капитана было заспанным. Взглянув на разбросанные по столу бумаги, он потер лицо и присел на свободный стул.
– Ознакомились?
– Досконально изучили, – ответил Гуров.
– В связи с чем возникли вопросы, – добавил Крячко. – Например, насчет отрезанных пальчиков. В рапортах оперативной бригады, выезжавшей на место преступления, об этом ни слова.
– Понимаю, – помедлив, начал Игольников. – Только напрасно вы думаете, что мы об этом добровольно умолчали. Изначально, когда еще не было известно, кем именно является жертва, таков был приказ свыше.
– Так что там с пальцами? – Гурова не интересовали внутренние разногласия начальства и подчиненных.
– На месте преступления их не обнаружили.
– Отлично. Выходит, убийцы унесли их с собой?
– Выходит так, – кивнул Игольников.
– Какие меры предприняты по их поиску?
– Стандартные, – ответил капитан. – Проверили двор, прилегающие территории, подвальное помещение. Следов отчлененных частей тела Орехова не обнаружено.
– На этом и остановились? – уточнил Гуров.
– Да их давно уже собаки сожрали. И что прикажете делать? Вспарывать животы всех бродячих собак? – вспылил Игольников.
– Не стоит кипятиться, – примиряющим тоном произнес Крячко. – Коллега просто интересуется процедурой поиска. Вполне вероятно, что их действительно утащили собаки, в связи с чем вспарывать животы никому не нужно. Просто внести информацию о проведенных розыскных мероприятиях и об их результатах в дело. Так будет проще и вам, и нам.
– Свидетеля пойдем опрашивать? – перевел тему Игольников. Он все еще злился, но далее выставлять напоказ свои эмоции посчитал неуместным.
– Пойдем, – охотно согласился Стас. – Что хоть за свидетель?
– Алкаш местный. Живет в гараже в соседнем дворе. Там была обнаружена кровь, по характеристикам совпадающая с кровью убитого. В незначительных количествах, но все же это зацепка. Сивуха, так все зовут алкаша, ее и обнаружил. Пришел в отдел, мы выслали группу экспертов, потом его на беседу пригласили. Только с ним начали, и вы приехали.
– Где он сейчас?
– В комнате отдыха, наслаждается столовской пищей и халявным телевидением, – улыбнулся капитан. – Ради телевизора и согласился подождать.
Сивуха представлял собой типичного пьяницу, без стабильной работы, социальных обязательств и особых запросов, но не пропойцу, у которого ни стыда, ни совести не осталось. Простой тихий пьяница. Единственное, что отличало его от лиц без определенного места жительства, это то, что жилье у него все же имелось. Своеобразное, удобствами не обремененное, зато есть крыша, постель и электричество. Электричество, разумеется, ворованное, но это уже детали. В усеченном варианте личного жилья Сивуха мог не только укрыться от дождя и снега, он мог приготовить настоящую, горячую пищу, помыться, устроить постирушку и даже пригласить гостей.
На пропитание Сивуха зарабатывал в зависимости от сезона. Летом грибами и ягодами, иногда овощами с огородов трудолюбивых дачников и фермерских посевов. Наберет ведро грибов или огурцов, отнесет на рынок, а то и прямо в собственном дворе торговлю организует. Деньги тут же несет в «алкашку», как ласково называли винно-водочный магазин, и те ему раз в сутки дешевое пойло выдают, пока кредит не иссякнет. На руках деньги Сивуха оставлять не любил, боялся лишнего перебрать, а потом печенкой маяться.
В зимнее время по дворам снег чистил: какому хозяину самому лень лопатой махать, зовет Сивуху. Или дрова колол, на растопку баньки. Тоже в зимнее время дело прибыльное. По понятиям пьяницы, конечно. Еще на рыбалку ходил. Пойдет на реку, дождется, когда лунка после местного рыбака освободится, и садится рыбачить. Как ни странно, клев у Сивухи шел всегда, несмотря на то что вместо крутой удочки он использовал обрубок от клюшки, примотав изолентой к изогнутому концу старенькую леску. У местных рыбаков даже примета сложилась: если в лунке удочка Сивухи побывала, жди хорошего клева. Некоторые особо суеверные рыбаки специально его на свои лунки заманивали. Этим и жил.
Про обнаруженную кровь Сивуха рассказывал с видимым отвращением, но не увиливал, не торопился, вел рассказ обстоятельно, с подробностями. Как выяснилось, покойный Орехов в свои ежегодные набеги в Калугу частенько угощал Сивуху доброй выпивкой. Коньяков, разумеется, не покупал, а любимый Сивухин «Кагор» крымского изготовления в виде презента подносил. Тот его, как дети шоколад, смаковал, пил по рюмочке, для вкуса. Вот поэтому Сивуха в отделение и пришел, отдать долг покойному.
Кровь он обнаружил случайно, когда нужду справить вышел. Туалета на территории гаражного массива не имелось, да и массивом горстку гаражей в количестве двадцати-тридцати штук трудно было назвать. Бо́льшая часть гаражей стояла заброшенной, но некоторые владельцы упорно цеплялись за традицию, бывшую популярной в советские времена, и каждый выходной приходили в гараж покопаться в движке давно отслужившей свой срок машинешки. Благодаря им в гаражах все еще работало освещение, а официальные власти все откладывали снос заброшенных строений.
В тот день в гаражах было особое оживление, почти все из постоянных пришли отметиться, вот Сивухе и пришлось в дальний край идти. Если бы просто отлить, так он бы и не стал утруждаться поиском места, а тут живот прихватило. Не станешь же портки сбрасывать при всем честном народе? Почти дошел до нужного заброшенного гаража, да глаза вниз опустил и увидел кровь. Тонкая линия, как след от трассирующей пули, вела куда-то в сторону посадок. К тому времени Сивуха о смерти Орехова уже слышал, поэтому сразу предположил, что этой дорогой убийца мог уйти. Наскоро справив нужду, он побежал в отделение.
Выехавшая по вызову бригада обнаружила следующее: кровавый след доходил до узкого прохода через крайние гаражи и там обрывался. Пару капель и смазанный след от ботинка нашли чуть дальше в посадках. Что-либо объяснить находка не помогла, но не игнорировать же сигнал. Теперь же задачей Игольникова являлось освежить память гражданина Сивухи.
В комнате отдыха, куда капитан привел полковников, Сивуха чувствовал себя как дома: развалившись на диване, он потягивал чай из бумажного стакана и щелкал пультом, направив его на экран телевизора. Передачи сменяли одна другую со скоростью игрового автомата, выдающего мелочь. При таком темпе зафиксировать тематику каналов было нереально, но Сивуха успевал еще и комментировать увиденное.
– Вот засранцы, снова все леса у них погорят, пока расчухаются, – бурчал он себе под нос. – А ты-то куда вылезла? Рожа страшная, как у дохлой кобылы, а туда же, в модели лезешь. Ну, тут снова копеечные побрякушки по цене золота втюхивают. Фу на вас, и секунды слушать не хочу, пустобрехи проклятые. О! А вот это уже интереснее! Шведский автопром снова удивляет.
– Бросай пульт, Алексей Анатольевич, отдых закончился, – входя, отдал команду Игольников.
– Фу! Какая пошлость, – Сивуха сморщился, точно мокрицу проглотил. – Гражданин капитан, мы же договорились! Я – Сивуха, вы – капитан, и никаких подначек.
– Ладно-ладно, не ершись, надо же мне было тебя старшим по званию представить, – миролюбиво заметил Игольников. – Люди из самой Москвы приехали, по кличке обращаться как-то несолидно.
– А по мне, так в самый раз. Раз уж прилипло, никуда от этого не деться. Вот у вас, гражданин из Москвы, была в детстве кличка?
Вопрос был обращен к Стасу Крячко. Тот усмехнулся, покачал головой, но ответил:
– Кличка была, как без нее? Только моя кличка там, в детстве, и осталась.
– И что, даже школьные приятели не вспоминают по старой привычке?
– Даже школьные.
– Ни за что не поверю! Уж кто-нибудь, хоть говнюк какой, а должен старую кличку на белый свет из глубин памяти при встрече с вами извлекать.
– А ты, брат, психолог, – рассмеялся Стас.
– Есть маленько, – довольно заулыбался Сивуха.
– Тогда ответь мне, психолог, как так вышло, что у тебя во дворе безобразия творятся, а ты ни сном ни духом?
– Так я это, перебрал в тот день чуток. – Выражение лица Сивухи стало виноватым. – За здоровье Ореха и перебрал. Знать бы, что с ним такое случится, оставил бы бутылочку про запас.
– Гараж, где незаконно проживает гражданин Вершков, расположен во дворе дома по улице Баррикадной и отстоит от места происшествия на расстоянии порядка пятидесяти метров, – для полной ясности описал ситуацию Игольников.
– Да какие пятьдесят? Метров сто, не меньше, да еще и наискосок, – поправил его Сивуха. – Двор просматривается не весь, деревья мешают и горки на детской площадке. Вот с осени до весны – другое дело, там деревьев нет, сразу пусто становится. Тогда ореховский подъезд прям с гаража видно, а летом нет. Летом только часть дороги от подъезда.
– Ладно, не видели, что утром происходило, попытайтесь вспомнить то, что видели накануне или после происшествия, – предложил Гуров.
– Это как? – не понял Сивуха.
– Для начала скажите, когда видели Орехова в последний раз.
– Он ко мне в обед подходил, – без запинки ответил Сивуха. – Вернее, мы в магазе встретились. Он кое-что для друзей подкупить вышел. Ну, жрачки там, запивон.
– И алкоголь?
– Разумеется. Я до кассы уж дойти успел, когда он в магаз ввалился. Меня увидел, головой так качнул, мол, сюда иди. Ну, я подошел. Он меня по всем отделам протащил, все пытал, что мне для полного счастья не хватает. А я что, – дурной от подарков отказываться? Пусть, думаю, потешится, дело доброе сделает. А я ему за это машину отмою так, чтоб блестела, как у кота…
– Давай ближе к делу, – перебил его Игольников. – Любишь ты, Сивуха, длинные истории.
– А за что их не любить? Поболтать всегда приятно.
– Когда покупки делали, ничего подозрительного не заметили? – Гуров снова вернул разговор в нужное русло.
– Подозрительного? А чего может быть подозрительного в магазине? Прилавки, жрачка да продавец, – пожал плечами Сивуха.
– Может быть, вам показалось, что за Ореховым кто-то наблюдает или конфликт у него произошел с кем-то из покупателей?
– Не было там покупателей, кроме нас. Он, я да девки-продавщицы, одна в зале, другая на кассе.
– Из магазина вместе вышли?
– Вместе. Я Ореху сумки до подъезда донести помог. Не подумайте, он не требовал, я сам вызвался.
– Пока к подъезду шли, тоже ничего странного не происходило?
– Ничего, – ответил Сивуха. – И в подъезде вроде ничего. Я на крыльце стоял, пока дверь не закрылась. Передыхал. Потом к себе пошел.
Гуров видел, что старается Сивуха изо всех сил, но эффекта от его стараний совершенно никакого. «Значит, действительно ничего не видел. Может, на месте что-то вспомнит? Нам все равно ехать двор осматривать, почему не сейчас?»
– Не будете возражать, если мы с вами до Баррикадной прокатимся? Покажете нам двор, место, где следы крови обнаружили, – задал вопрос Гуров.
– До дома на колесах? Кто ж от такого откажется? – обрадовался Сивуха. – А капитан отпустит?
– Отпустит, – ответил Игольников и на вопрос свидетеля, и на немой вопрос в глазах полковника. – Бумаги подпишешь позже.
– Тогда поехали, что ли? – спросил Сивуха и первым вышел из кабинета.
Во двор Игольников не пошел, попрощался с полковниками у поста дежурного, пообещал звонить, если появятся новые данные, и заверил, что к шести вечера гостям будет обеспечено комфортабельное жилье. Гуров пожал капитану руку и вышел. Крячко и Сивуха ждали у машины. Дождавшись, когда все усядутся, Лев завел двигатель, и машина выехала с парковки.
