Kitabı oku: «Любовь с условием и без…», sayfa 20
Ноги сами понесли к пляжу. Кажется, что шла с закрытыми глазами, буквально, куда ноги ведут, потому что не помню, как попала на пляж. Однако попала на свой пляж, на котором давно не была. Где-то мимо проползли два обморока с синюшным цветом лица и косоглазием десятой степени и, звеня бутылками, застряли за деревянным ограждением. Огни бара-караоке слабо освещали берег, но у забора было светло. Я вынула из подмышки драгоценные бутылки с пивом и одним махом открыла их о забор. От неуклюжего питья залила пива себе в нос и закашлялась.
Фу, вот дурында!
Я расхохоталась и склонилась к коленям. И вдруг увидела на песке перед собой чьи-то ботинки… брюки… рубашку…
О-о, это был Стас!
– Фу-у!– выдохнула брезгливо.– Ты, бревно, чё надо?
– Чё, добилась своего?– злобно прогундосил амбал.
– Ты чё, я с тобой спать не буду?– сморозила я, что сама себе усмехнулась:– Во ляпнула!
Но, по-моему, он и сам был встельку пьян и гнул свою линию. Пыхтя от такого роста и веса, да еще и выпитого, он смачно плюнул и снова вытаращился на меня.
– Яра-то меня уволил. Я всего-то рассказал Вике про счет, который вы с Ярой в банке открыли. Ну, это ж просто бабки за шлюху?
– Туда тебе и дорога,– усмехнулась я.– Дегенерат. А за шлюху – ответишь!
Я была пьяна, и было серо-буро-малиново, что и как роняет мой рот. Но вот попытка дать амбалу оплеуху была напрасной. Он больно отбил мою руку, а потом оттолкнул назад.
– Ручками-то не маши, коза драная! Щас ты меня выслушаешь, ца-ца!
Потирая запястье, я начала смеяться, как ненормальная, но Стас так резко шагнул навстречу, что тут же замолчала.
– Ха, я ему столько всего… как отцу родному служил. Узнай все про эту девочку: узнал. Последи за ней: следил. Вот теперь из-за этой бабы я потерял работу!
Это снова рассмешило, и я продолжила смеяться, но уже ему в лицо. Сил не было остановиться. Не знаю, что было смешного в этом? Он ведь мог одним ударом ладони размазать по стенке.
Стас резко вскинул голову, зыркнул красными от ярости глазами, качнулся в мою сторону и ладонью припечатал к забору.
– Эй, ты!– еле проворочала языком.
– Это ты виновата… Ты, сука, разрушила мою жизнь…
Я оцепенела не от страха, а оттого, что мне вдруг стало трудно дышать.
Он еще сильнее прижал к забору, уперся локтем в мою шею и, хрипя что-то нечленораздельное, сверлил тупым взглядом.
Я давилась слюной и задыхалась от боли и нехватки воздуха. А потом он начал кричать матом, брызгал слюной, а у меня все больше темнело в глазах, в руках не было сил, чтобы отбиться. Обе бутылки пива выпали из рук и разлились у ног, а сама начала медленно оседать на песок.
– Стас, ты что, охренел!– послышался глухой голос откуда-то со стороны.– А ну, щас же отпусти ее!
Только тогда сообразила, что произошло, когда упала лицом в мокрый от пива песок. Кто-то оттянул Стаса от меня и далеко отшвырнул.
Открыла глаза, прищурилась, смахнула песок с щек и носа и увидела Серегу.
– Я всегда знала, что эта сволочь когда-нибудь меня тронет. Ублюдок! Пошли все вон с моего пляжа!– заорала, как резаная, и начала кидаться песком.
– Эй, Полина, успокойся! Все, успокойся. Мы уходим,– прокричал Серега, забирая с собой пьяного амбала.
– Пошли вон!– прошипела я и закашлялась.
Песок набился в волосы, за пазуху, лицо начало чесаться от смеси пива и песка, все пальцы тоже были в песке. Но меня это не раздражало, только еще больше насмешило, что жутко захотелось реветь. Громко и отчаянно реветь.
Но как-то не ревелось, а истерично хихикалось.
Дунул ветер с моря, и так похорошело в мозгах, что буквально побежала к воде. Запрыгнув в прибывающую волну, я с писком окунулась с головой. Однако, ощутив, что не стою на ногах, и волны сбивают, попятилась, вернее, поползла назад на берег.
– Фр-р-р!– растрепала волосы, как Сенька после мытья шлангом.
И вдруг меня качнуло, и я упала на что-то, что не было песком или камнем.
– Ой!– с удивлением оглянулась, когда кто-то теплыми руками помог подняться.– Ты кто?
– Человек,– спокойным голосом ответила девушка.
– Ага… Я тут села на тебя, прости.
Я села рядом и уставилась на море, как и она.
– Тебя как зовут?
– У меня нет имени…
– Человек без имени – это странно?!– усмехнулась я, старательно выговаривая слова, чтобы не показать вида, что неприлично пьяна.– А я Полька – не портовая девка. Ну, девка, но не портовая. Вот!
О, боги, какая чушь!
– Ну, тогда я Алиса,– равнодушно пробормотала девушка.
– Хм, Алиса, из страны чудес, что ли? Ик… ой, прости, я тут немного выпила… Чё-то так паршиво на душе…
Девушка оглянулась и посмотрела такими странными глазами, как будто за ними пряталось что-то зловещее и в тоже время беззащитное: жажда мистического перевоплощения, вопросы, гнетущая тоска, дикий холод, усмешка… и тут же ледяное равнодушие. И слеза. Тонкая. Прощальная.
Уф, жуткий взгляд! По коже побежали мурашки.
– А ты чё здесь?
– Кто-то привел,– чудаковато проговорила Алиса.
– Кто? Ты чё, потерялась?
– Да, наверное…
– А меня вот… все бросили,– рассмеялась я, и вдруг стало так горько и досадно.– А еще, наверное, у меня отберут все деньги. Ой, а я столько потратила… Теперь даже не знаю, где их взять. Вот дура-то!
– О-о, это полбеды,– загадочно заметила та.
– Какие такие полбеды? Это вообще не беда!– возразила, стараясь четко выговаривать слова.– Просто я теперь снова свободная, немножко потрепанная и совсем капельку пьяная. А так все в поряде. Ты думаешь, меня легко поломать, как веник, что ли? Не-е-ет! Я такая… ух-х!
Слова закончились. Внутри что-то начало булькать, и к горлу стали подкатывать тошнотики.
– Как же я устала от такой жизни!– продолжила девушка на своей волне, как будто разговаривала не со мной, а с кем-то незримым.– Кто-то там писал: «Рожденный ползать, летать не может» – мудрое изречение, осмысление которого оставляет тебя наедине с жалостью к самой себе, потому что смириться с чем-то гораздо больнее, чем просто не существовать…
И после этой странной фразы она отвернулась, встала и пошла по кромке воды в темноту.
Я нахмурилась и недоуменно проводила ее взглядом. Когда фигура девушки перестала различаться на фоне темного неба и песка, я отвела глаза и тупо уставилась на прибывающие волны воды.
Смириться больнее, чем не существовать?! Темнота!
Только несколько минут спустя поняла смысл этой фразы. Теперь до меня дошло, о чем говорила эта странная.
И что-то вдруг сжалось в груди до боли, что невыносимо было терпеть эту боль, вдруг стало до безумия жалко себя и как-то стыдно за все, что сделано, будто броня спала и открылась истинная суть вещей. И вовсе я не была той, кем всегда себя считала: стальной, несокрушимой, жесткой, способной преодолеть любую обиду. И еще этот гадкий поступок с Антоновной…
Ну для чего надо было вываливать на нее такую грязь? Кто дал мне на это право? О-о, боги, какая же я бездарность, безнадежность, сплошное недоразумение!
Вот и все. Это были мои последние мысли. Вот и весь рассказ. Какая мелодрама! Ха, какой чушью маются люди!
О, боги, и так тошнит! Все внутри переворачивается и обдает огнем.
Вода! Где вода?!
О, вода, да…
Еле волоча ноги, я вхожу в воду и иду… иду… иду…
Вижу темные круги на воде, свет остается за спиной и медленно меркнет. Чувствую, как холод подбирается к горлу, гасит огонь и захватывает в свои цепкие объятия.
Пьяна в стельку так, что хочется держать голову руками, чтобы она не слетела с шеи… Мне не страшно… Нет, не страшно. Так легче думается, когда все вокруг кружится и на все наплевать. Волны несут. И это такое блаженство! Я уплыву отсюда! Знаю, что осмелюсь, решусь, потому что больше не чувствую земли под ногами, потому что устала идти с совестью и самолюбием на сделки. Это разрушает изнутри. Нет ничего больнее и унизительнее на свете, как перестать уважать себя из-за слабости и отчаяния, позволившим другим решать твои собственные проблемы. Нет ничего обиднее, как глушить чувства вины и жалости всеми доступными способами. Разве виновата я в том, что не могу справиться с наступающим на горло миром? Конечно, могла бы еще сопротивляться, возражать, идти напролом, но все это было бы равносильно трепыханию рыбки, выброшенной на берег. И на последнем вздохе она поймет, что плаванью конец, что блеск ее чешуи – жалкая подделка, а она так и осталась рыбкой, которая всегда была подчинена только прихотям судьбы…
Открыв глаза, сквозь пелену морской воды в расплывшемся образе я узнала человека, который нес меня на руках. Широко открытыми тревожными глазами он смотрел на меня, и губы его дрожали в шепоте. Не могла понять, откуда он взялся и что происходит, если я уже умерла…
Должно быть, это остаточные явления затухающей работы мозга? Он посылал образ, который на руках сопровождал меня в ад.
Ад! Какое пустое слово! А есть ли разница между жизнью на земле и в аду?
Сейчас все было едино. Я закрыла глаза, смиренно ожидая суда, надеясь, что все еще физические ощущения только проявления фантома.
Сознание почти отключилось. Чувствовала, как плавно несет меня подводное течение: вверх-вниз, вверх-вниз… Такое странно-безмятежное состояние. И все же глубоко внутри что-то зашевелилось, заставив усомниться в реальности ощущений и в собственной смерти…
Резкий толчок вызвал невыносимую боль за грудиной. Сердце бешено заколотилось, эхом отдаваясь в ушах. Захотелось кашлять и дышать.
Мертвые дышат? Не понимаю, зачем? А боль? Откуда боль?
Я снова открыла глаза. Яркий свет ударил в зрачок, и я зажмурилась. Кашляя и рывками вдыхая воздух, стала озираться вокруг, смутно представляя, где нахожусь. Вернее, не хотела верить в то, что видимое есть реальность.
Я еще пьяна. Мне все только кажется… Игра сознания перед смертью!
Я открыла глаза. Вокруг белым-бело. В животе такой ураган, что казалось, меня снова уносит. Закрыла глаза и снова открыла.
Эти стены мне знакомы! И это урчание под боком?!
О, Призрак? Ты откуда?
Я еще какое-то время лежала и пыталась понять, где нахожусь, как сюда попала и что со мной такое.
Медленно открылась дверь. Потянуло свежим воздухом. Окно было открыто. Утро… Или день?
– Ты как?– спросил Ярослав.
Ух ты, я же опять у него! Как-то не по себе, жутко неуютно… Уф, голова кружится! Смертельное состояние!
– Это что, кошмар?– спросила, разглядывая вошедшего мужчину.
– Нет,– улыбнулся Ярослав.– Ты меня так напугала! Не ожидал, что ты способна на такое!
– На какое – такое?
О чем он?! Что вообще происходит?!
– Ты что, ничего не помнишь?
– Я что, кого-то убила?!
– Да нет,– уже засмеялся он.
Я нахмурилась и ощупала свои тело, руки, голову.
– Ты напилась, как сапожник, и пыталась утопиться.
– Что?!– возмутилась я.– Что за ересь? Я такое не могла сделать!
От возмущения попыталась подняться, но в голову так ударило, что это тут же повалило на постель.
– Вот-вот,– беспокойно сказал Ярослав и сел на край кровати.– Лежи и не поднимайся. Мне сказали, что ты бутылку виски выпила и еще пива прихватила? Вот тебе таблетка и сок…
Он приподнял мне голову и положил в рот жутко горькую таблетку. Я глотнула сока, упала на подушку и нахмурилась:
– Ты за мной следил, что ли?
– Если бы Серега вовремя не позвонил, хоронили бы тебя через два дня,– серьезным голосом проговорил Ярослав.
– Фу, дурак! Ты что такое говоришь-то?– ударила его кулаком по руке.
– О, вот уже и силы появились,– засмеялся он.
Я зажмурилась, а когда открыла глаза, то внимательно рассмотрела лицо Ярослава. Он был такой свежий, как огурчик, гладко выбрит, выглажен, пахло от него приятно, мягко улыбался, заботливым взглядом разглядывал меня, был таким уравновешенным… Странно, как будто и не было между нами ссоры…
– Полин, отдыхай. Я позже загляну. Когда будешь готова позавтракать, позвони по внутреннему?– заботливо сказал Ярослав и поднялся с кровати.
– А что ты со мной так любезничаешь?– подозрительно прищурилась я.
– Я переживаю за тебя.
Как-то искренно у него это вылетело!
– Я за себя сама попереживаю… А вот одежду верни. Я домой пойду.
– Полин, успокойся, мы же не чужие друг другу. Что ты опять иголки выпустила?– с ноткой обиды сказал Ярослав.
Фу ты, ну ты! Он что, опять за свое?! С меня хватит! Я больше не играю!
– Слушай, не проблема… поиграли, успокоились, забыли! Все нормально. У меня нет к тебе никаких претензий… Я просто хочу уйти!– выпалила я.
– Полина, послушай меня, не уходи …
– Нет, Ярослав, хватит!– резко оборвала его и возмущенно скрестила руки на груди.
– Ну почему ты меня никогда не слушаешь?!
– Все это слова, слова, а дела нет. Только друг у друга на нервах играем. Со мной ничего не случится… Обо всем, что узнала о тебе, о твоем бизнесе, я никому не скажу. Можешь не беспокоиться… Только мне сейчас не нужна твоя компания… Совсем не нужна.
– Полин,– выдохнул он с такой тяжестью, что даже меня проняло,– зачем ты так со мной? Я же к тебе со всей душой…
– Да нет здесь никакой души: постель, деньги, фарс, блеф и наша идиотская сделка. Твою налево, и как я до такого дошла?!– снова не удержалась я.
– А мне нравилась наша с тобой авантюра,– ответил он и отвернулся к двери.
Хм, звучит расстроено!
– Прошу тебя оставить меня в покое,– подчеркнула еще раз.– Хоть и положенный срок не вышел, но тебе нужна новая пассия. Я верну тебе оставшуюся сумму. Я взяла немного, кое-что в дом купила, маме на лекарства… Мне больше ничего от тебя не нужно. Слишком заигрались мы в эти игры со сделками.
Ярослав взялся за дверную ручку, оглянулся и невозмутимо ответил:
– Деньги можешь оставить себе. А твоя одежда в ванной… Прощай.
Дверь захлопнулась, и я зажмурилась от боли в голове.
О, боги, куда вы меня завели?!
Я поднялась, немного посидела на краю постели, пришла в себя от головокружения и отправилась в ванную.
Хм, смутно помню, как меня привезли в дом Македонского, его лицо и лицо Сергея, каких-то людей, но ясно помню, как меня полоскало в этой ванной. Я уделала весь пол и полотенца в итальянской джакузи… Но сейчас здесь было чисто и пахло лимоном. Я вздохнула и усмехнулась:
– Ну что ж, прощай райская жизнь!
За неделю, которую взяла за свой счет и которую провела в Ялте у маминого брата, дяди Коли, в Алуште накопилось столько сплетен для меня одной, что уши свернулись в трубочку, когда все их прослушала.
Я вышла на работу. Все, что было до этой недели, осталось за бетонной стеной. Я запретила всем своим выяснять, что со мной произошло.
Помирилась с Татьяной Антоновной. Хоть и жутко стыдно было смотреть ей в глаза. Неважно, что она уже догадывалась о своей дочери, я не имела права говорить с ней в таком тоне.
Снова пошли дни моей обычной беспечной жизни.
Думаете, горевала?! Фу, ну и зря!
Я выкинула из головы всякую муть и зажила припеваючи. Завела несколько новых знакомств, открыла для себя новые места для ночной жизни и веселья, как оказалось, дело не в убранстве и качестве обслуживания, а в настроении. Я больше не показывалась в тех местах, где провела почти год своей жизни. И пляжи новые нашлись, правда, далеко от дома, но тоже очень ничего.
Немного поразмыслив о банковском счете, перевела половину суммы на другой счет, оформила его на маму, а оставшуюся сумму оставила Ярославу до востребования. И с Македонским было покончено.
Но нашлись доброжелатели, которые регулярно, между делом, напоминали о нем, сообщали во всех подробностях и красках его жизни. Сначала это забавляло, потом стало раздражать, а затем просто перестала открывать уши всем сплетникам.
И что эта за идиотская привычка лезть в чужую жизнь, в чужие отношения и навязывать свое мнение? Кому было нужно это грязное белье? Научились бы свой мусор разгребать!
А если хотите знать, что там была у Македонского за жизнь, то очевидным было одно – Ярослав не скучал.
И я тоже.
После странного неосознанного поступка, я словно повзрослела лет на пять. Уже не хотелось мыслить теми понятиями, которые существовали до и во время Ярослава. Вообще не знаю, чего хотелось. Хотелось остановиться и переосмыслить все, что накопилось за этот год. И, конечно, в самый-самый последний раз поклялась себе не прикасаться к спиртному.
И пока у меня это получалось!
В середине августа по почте пришел конверт на мое имя. Это было приглашение от Петра Алексеевича Загвоздского. А я и забыла про прием, на который он лично приглашал.
Я уважала этого старика, поэтому и собиралась на него пойти. Но в этот день мы повезли Сеньку в ветеринарку, и я так распереживалась за песика, что про Загвоздского забыла напрочь. Но чтобы сохранить дружбу с ним, позвонила на следующий день и извинилась за отсутствие. Петр Алексеевич был великодушен и пригласил иногда чаевничать в его доме, как только появится желание: он уходил на так называемую в их кругах пенсию и уже начинал скучать. Правильнее было бы сказать: прекращал активно заниматься делами, но продолжал курировать молодых партнеров.
В сентябре в отпуск прилетела моя Верочка. Я так радовалась ее появлению. Что мы только не перетерли за первый вечер, удобно расположившись в беседке в саду за чаем и маминым пирогом. Сначала Верка долго разорялась на меня за то, что я не вернулась с Кириллом, что снова упустила свой шанс. Затем крутила пальцем у виска, что бросила Ярослава. А потом махнула рукой и сказала:
– А-а, ну и правильно! Пошли они все! У меня тоже ни фига не выходит по-человечески.
На том и порешили. Ну их! Другой жизни можно радоваться.
Вот мы и радовались.
Но если бы на этом можно было закончить одну историю моей жизни, пожалуй, я не посвятила бы вас в самое любопытное ее продолжение.
А продолжение было такое…
Не успела очухаться от разрыва со всеми моими рыцарями, как на горизонте снова замаячил один из них.
Ровно через день после Веркиного отъезда нах хаус на крыльце моей почты появился Белохвостов. Я была бы покорена, если бы вслед за ним выстроилась вся его семейка (но это мои саркастические фантазии).
Он, как и всегда, был красив, ухожен, но не светился, как лампочка. А я-то думала, чего ему не хватает? Нимба над кудряшками!
В его руках был банальный букет. А мне вдруг стало так смешно, что всю обиду, которую он нанес, развеяло бессердечной улыбкой.
– И долго ты тут стоишь?
– Пару минут,– слишком скромно ответил он.
Наверное, испугался моей странной реакции на него? Я была спокойна, не кидалась с выпущенными когтями и не орала благим матом.
– А где твои чемоданы?
– В такси. Я только что из Симферополя.
– А-а, так ты мимо проезжал?– равнодушно пожала плечами и стала спускаться с крыльца.– А цветы кому? Потому что хризантемы я терпеть не могу, и ты об этом прекрасно знаешь.
– Уже поздно, ничего другого не было,– растерянно ответил Кирилл и расстроенно покачал головой.
Эх, ничего-то у него не получалось! А что он приперся-то? Загадка прямо-таки!
– Полин, ну дело же не в цветах, ты же знаешь?– догнал он.
– А в чем дело?– прикинулась дурочкой я и наивными глазами заглянула ему в лицо.
Кирилл был очень терпелив. Он взглянул на свой букет, отшвырнул к урне и подвел меня к такси.
– Поехали домой, поговорим по-человечески…
– Э-э, нет. Домой я тебя не повезу!– притормозила я, аккуратно вынула локоть из его пальцев, расправила волосы по плечам и строго проговорила:– Кирилл, скажи мне все сейчас одним предложением, в котором не будет больше десяти слов.
– Ты все-таки не можешь запереть свой характер,– разочарованно заключил Белохвостов.
– Это все?!– удивленно подняла брови.
– Полина!
– Я же четко сказала: коротко и по сути, пожалуйста. Мне некогда!
– Хорошо!– разнервничался ангелочек.– Не хочешь домой, давай пойдем в ближайший ресторан, сядем, поговорим по-человечески?
– А я по-кошачьи или по-собачьи и не умею,– съязвила незлобно. Ну не держался язык за зубами!
– Как всегда, с тобой не сладить,– потер щеку Кирилл и задумчиво уставился себе под ноги.
Отчего-то я сжалилась. То ли хотелось потешиться, послушав его бред, то ли настроение было всепрощающее, то ли хотелось есть, в конце концов?
– Ладушки… хм, вот прицепилось же словечко! Короче, едем в ресторан, а там я тебе ничего не обещаю.
– Надеюсь, тут появились приличные рестораны?– усаживая меня в такси, проворчал Белохвостов.
Ах, ему еще и моя Алушта не нравится! Снобоватый буржуй!
И решила доказать ему, что в Алуште я имею куда больше, чем имела рядом с ним, что Алушта вся у моих ног, как Екатеринбург у него. Правда, как это сделать, плана еще не было. Но, пока мы ехали в такси, надеялась, что что-то наклюнется.
Я повезла Кирилла в самый лучший ресторан, который знала. А это был «Инь-Янь». Я не кривила душой. Кто-кто, а уж наверняка знала, сколько в него было вложено.
– Мы приехали, выходим,– нарушила молчание, когда такси остановилось у китайского ресторана.– Ты выходи, забирай чемодан, а я посмотрю, есть ли свободный столик.
Как ужаленная, выскочила из такси и влетела в ресторан. Охранник сразу узнал меня и заулыбался. Тут же подошел портье и уважительно поприветствовал:
– Добрый вечер, Полина Алексеевна. Желаете у нас поужинать?
– Да желаю, желаю,– протараторила и, сложив ладони вместе, умоляюще продолжила:– Парни, выручайте, я потом расплачусь!
Не успели парни сообразить ответ, как сзади на меня налетел Серега, водила Македонского.
– Полин, а ты чё тут?
– Ой, Сережка,– обрадовалась я.– Слушай, сделай так, как будто я здесь свой парень, а? Ну мне очень нужно! Я тебе потом объясню! Ну, выручи, а?
– Да ладушки, не проблема! Чё надо-то?– дружелюбно ответил Серега.
– Ну, пусть меня все облизывают, типа: я тут важная персона? Справишься?
Охранник и портье подмигнули и засмеялись.
– Ну, все…– успела бросить я, как в холл ресторана вошел Кирилл.
Серега тут же умотал в зал. А портье мгновенно среагировал, как и было задумано:
– Полина Алексеевна, мы рады снова видеть вас. Прошу, ваш столик всегда свободен.
Кирилл недоуменно нахмурился. А я скорее отвернулась от него, округлив глаза от распирающего грудь смеха.
– Благодарю, Степан Андреевич,– наконец сосредоточилась я.– Мы поужинаем у вас сегодня?
– Добрый вечер, Полина Алексеевна!– снова учтиво поприветствовал охранник.
– И вам добрый, Сашенька,– растянула улыбку до ушей.
Мы с Кириллом прошли в первый зал. К нам тут же подлетел официант Федор, который тоже меня знал, и вежливо проводил нас на второй этаж.
Поднимаясь по лестнице, а потом, проходя и между столиками по залу, я поздоровалась с еще несколькими людьми, все мужчины поочередно поцеловали мне руку.
Ну, что вы хотите, народ-то интеллигентный тут собирался!
– Такое ощущение, что ты здесь хозяйка?– ревностно притягивая к себе за локоть, проговорил Кирилл.
Н-да, а могла бы ею стать!
– Ну что ты, дорогой,– ответила колким тоном,– просто меня здесь очень ценят.
– Как будто тебя в Екатеринбурге не ценили?– возмутился Кирилл.
– Ты, как старый ворчун,– засмеялась и неожиданно замерла.
За круглым гостевым столом сидел Македонский с партнерами из Китая. Вот почему здесь ошивался Серега.
И надо же было Ярославу оглянуться на зал. Я быстро опустила глаза и сделала вид, что не заметила его.
Черт, почему именно сегодня он должен был оказаться здесь? Но не уходить же мне после такого спектакля?!
– Ваш столик, пожалуйста,– хитро подмигивая, сказал официант.
– Спасибо, Федор,– ответила деловито и села спиной к гостевому столу.– Принесите нам сок для начала?
– Сию секунду,– заулыбался Федор и с поклоном ушел.
Эх, играл клёво!
Кирилл продолжал пребывать в замешательстве, озирался вокруг, оценивал обстановку, вопросительно косился на меня. А мне хотелось и проучить Белохвостова, и скорее уйти, чтобы, не дай черт, Ярослав не решил меня поприветствовать. А вдруг тут бомбы начнут взрываться?
Нам принесли сок и меню. Кирилл стал его изучать.
– Ты есть пришел или поговорить по-человечески?– скосила глаза на него.
– Я хочу что-нибудь заказать. Будь терпеливее, пожалуйста.
Ах, скажите, пожалуйста!
Но на удивление была спокойна как удав, пила сок, разглядывала его и думала: я была такая глупая, не сумев сразу просчитать последствий нашего с Кириллом союза. Я никогда не была в шкуре светской дамы, ответственной за имидж всей семьи Белохвостовых, а не только за свой собственный. Я оказалась нештатной, неформатной, короче – не соответствовала внешнему и внутреннему устройству этой семьи. Каким бы ни был замечательным сам Кирилл, но влияние матери сделало свое дело. Я поняла это один раз, но почему-то снова собиралась забраться в кишащий клубок? И тогда была еще глупой. А сейчас что? Поумнела? Да, наверное, поумнела. Ведь смотрю на него, а в груди даже не ёкнет?! Удивительно! И, по-моему, он испортился? Стал каким-то заносчивым…
– Полина, я сам не понимаю, что между нами произошло,– неожиданно отложил меню Кирилл.
Н-да, разговор у нас будет короткий. Опять это «не понимаю»! Не хочу его слушать! Я только полюбопытствую немного.
– А зачем же ты так поспешно собрался и уехал?– язвительно перебила его.
– Знаешь, когда я случайно увидел у твоей Веры фотографии с тобой и каким-то мужиком, подумал, что потеряю тебя навсегда. А когда приехал, увидел тебя, понял, что ты до сих пор моя, и даже не стал упоминать о фотографиях. Хотя такая жуткая ревность захлестывала. А тут этот мужик появился во дворе у твоей матери, начал что-то болтать, что не виноват и любит тебя…
Хм, он мог такое кричать?!
– …кричал, как недоумок, пьяный был в стельку, тебя собирался искать… В общем, я психанул и уехал. А потом подумал и решил: может, и не было ничего, просто очередной неудачник запал на тебя…
– А зря ты так подумал,– ответила с усмешкой, но с серьезным выражением лица.
– Что подумал?!
– Ты вообще слишком много думаешь. Во-первых, это не какой-то мужик, во-вторых – не неудачник. А в-третьих, как ты, наверное, догадываешься, ты меня действительно потерял.
– Полиночка, что ты такое говоришь?– взволнованно проговорил Кирилл и взял за руку.
– И скажи-ка мне, милок, кто есть такая Виктория Крэнус?– снова язвительно перебила.
– Вика?!– вполне убедительно удивился Кирилл, но доверие уже навсегда было вычеркнуто из моей инструкции по эксплуатации Белохвостова.
– Значит, Вика!– заключила я.
– Откуда ты ее знаешь?– слегка напрягся он.
– А это уже неважно, дорогой.
Неожиданно раздался звон бьющегося стекла, и я резко оглянулась.
Все, кто сидел за гостевым столиком, затихли. А Ярослав пристально щурился в мою сторону. У его стула валялись осколки фарфоровой чаши.
Наши взгляды перекрестились, и несколько секунд мы, не моргая, смотрели друг на друга. А потом меня позвал Кирилл, и я растерянно вернулась за столик.
– Ну, что тебе еще?
– Ты никогда не говорила со мной таким тоном!– обиженно и возмущенно сказал Кирилл.
– Слушай, Белохвостов, а не приходило ли в твою замечательную, умную, симпатичную голову, что ты осточертел мне по самое не могу?– выпалила сквозь зубы, зажмурилась на миг, что все-таки послала бывшего мужа куда подальше, хотя не собиралась делать это так резко, и на одном дыхании поднялась и вышла из зала.
Почему-то охватила такая досада, что нас увидел Ярослав! Было что-то во взгляде, что убедило в его искреннем разочаровании во мне. Не случайно и чаша оказалась на полу.
Я выскочила в холл, благодарно пожала руки Степану и Сашке и выбежала из ресторана.
Как назло, движение на дороге было сумасшедшее, а пешеходная дорожка была метрах в пятнадцати от крыльца. Я не удержалась и с горем пополам, под возмущенные сигналы машин перебежала на другую сторону. Там я остановилась, отдышалась и, чтобы снять напряжение, умыла лицо ладонями.
Подняв глаза на ресторан, увидела на другой стороне Ярослава. Он стоял на краю тротуара и пытался перейти дорогу, но парад машин не дал ему это сделать.
Мы смотрели друг на друга и молчали.
Загадочный взгляд. Странная досада и неуютность в теле. Что бы еще он сказал, если бы перешел дорогу? Все ведь уже сказано. Спросить, с кем я была? А зачем? Я ведь уже не с ним! Тогда зачем эта перестрелка глазами?
Я моргнула, и тут же за спиной Ярослава нарисовался Кирилл, который решительно кинулся перебегать дорогу ко мне.
– Полина, что ты творишь?– разозленно крикнул Кирилл и уставился мне в лицо.
А я молча продолжала смотреть на Ярослава.
– Полина!
Кирилл тряхнул меня за плечи, а потом оглянулся по направлению моего взгляда. Я равнодушно перевела глаза на Белохвостова и стала рассматривать его лицо.
Боги мои, и где я его откопала?!
Кирилл резко схватил за руку и притянул к себе так близко, что его дыхание сдувало мою челку со лба.
– Я не понял, а это кто?!– недоуменно высматривая что-то в моем лице, спросил Кирилл.– Почему он так смотрит на тебя?!
– У тебя плохая память на лица!– усмехнулась, выдергивая руку из его пальцев.
– Хватит шутить!
– Я с ним сплю,– пулей вылетели слова.– А он делает мою жизнь богатой и интересной. Так тебе все ясно?!
Лицо Кирилла медленно вытянулось, пальцы на моей руке разжались. Вот уж чего он не ожидал, так не ожидал.
– Я тебе не верю!– оскорбленно заявил он.
– А это уже твои проблемы, голубчик. Я свободная женщина и сплю, с кем хочу. Вчера с тобой, сегодня с ним.
– Ты хоть понимаешь, что сделала?!
– Слава богам, ты научился орать во всю глотку!– усмехнулась я.
– Я никогда не приму тебя после другого!
О, боги, Бразилия, Мексика, руссо туристо! Какой пафос!
Я округлила глаза, отшагнула назад, склонилась к коленям и так громко рассмеялась, что Белохвостову стало неловко перед проходящими людьми. Он начал оглядываться и недоуменно размахивать руками.
– Это я тебя не приму после другой!– смеясь, ответила я.
– У меня не было женщин после тебя!– еще больше возмутился он.
Ну, это я не собиралась проверять.
– А твоя мамочка – великосветская стерва?
И хорошо, что стояла на достаточном расстоянии, чтобы успеть отклониться от его попытки дать мне пощечину. Таким разъяренным я не видела его никогда.
Господа боги, он же был больным человеком! Что же я так злилась на него раньше?
Его поступок окончательно отрезвил ум, память и сердце (уф, как сказанула!). Я окончательно осознала, что между нами все давно закончилось.
И что это была за любовь, которую нужно было делить между матерью и мной? Это не любовь, а глубокое умопомрачение.
Дальше Кириллу не нужно было говорить и даже делать резких движений: он смотрел на меня, как на подвальную крысу, паскудную собачонку, мразь, которую нужно было растоптать и сравнять с землей. Никогда не думала, что взгляд может быть таким красноречивым и навевать такие образы!
Но я просто усмехнулась, сунула руки в карманы бридж, отвернулась и быстро ушла прочь.
Я нигде и ни с кем! Я свободна!
Отъезд Кирилла в безвозвратное прошлое ознаменовал новую эпоху в моей жизни. Открылось вдохновение, и я занялась устройством личной жизни. Если исполнение собственной мечты – открыть салон – можно было назвать личной жизнью.
