Kitabı oku: «Багровый папоротник», sayfa 11

Yazı tipi:

– Но у нас нет выбора, – возражает Джейс. – Искусственный интеллект, запускающий процесс ликвидации, находится на нижнем ярусе лаборатории. По-другому уничтожить это место не получится, так?

– Боюсь, что так, – соглашается Джонатан.

– Тогда, повторюсь, у нас нет выбора. Кто-то должен забраться в шахту.

Снова наступает молчание. Прикусываю губу, погрузившись в судорожные поиски решения задачи, и не замечаю, как во рту появляется знакомый солоноватый вкус. Аккуратно, чтобы никто не заметил, сплевываю кровь на пол.

Неожиданно Марго прерывает раздумья.

– Вы должны это увидеть! – голос отражается от стен эхом, доносящимся из глубины.

Устремляемся на звук. Пройдя по коридору, упираемся в винтовую лестницу, ведущую на второй этаж. Поднявшись, обнаруживаем Марго в ближайшем помещении, сидящую на корточках и склонившуюся над бумагами. Осмотревшись поверх широкоплечих парней, решаю, что находимся в картотеке. У стен громоздятся высокие, заполненные папками стеллажи, несколько столов и покосившиеся от старости стулья, белые халаты на вешалках и треснувшие очки. Все стоит и лежит ровно так, как двадцать лет назад, когда район утопили. По сравнению с первым этажом, здесь сохраняется обстановка прошлого, и я любопытно таращусь по сторонам. Похоже, вода не добралась сюда.

Пока шли от Джастифай-сити, приставала к Зои с дурацкими вопросами. В частности, интересовало затопление района. Женщина объяснила, что система тоннелей в бункерах сообщается с океаном, и при тревожном сигнале вода хлынет по трубам и потопит за считанные секунды все, что под лепрозорием. На вопрос, для чего тогда гробить целый район волной-убийцей, Зои не ответила. Странно покосилась и вздохнула. Но особо разжевывать не надо, если вспомнить про эксперименты, гуляющие по лесу.

Марго, сузив покрасневшие от слез глаза, изучает какой-то лист, близко поднеся к лицу и подсвечивая дисплеем браслета.

– Это кровь, – говорит севшим голосом. – Ее здесь много.

Цилла освещает комнату, и замечаю на полу багровые лужи, точно кого-то распотрошили. Разбросанные по полу папки с листами окроплены брызгами, и одну такую девушка держит в трясущихся пальцах.

– Несвежая. – Фобос ковыряет пальцем темное пятно. – Может, два-три дня ей. Или больше.

– Я, кажется, знаю, чья она, – шепчет Марго.

Поднимается и просит Циллу посветить на документ в руках. Под общий вздох вижу на папке кровавый след ладони. Отпечаток явно мужской, внушительных размеров.

– Тут что-то написано кровью. – Марго раскрывает папку. – Вот здесь, но я не понимаю.

– Дай взглянуть. – Блю наклоняется ближе. – Это какое-то предупреждение. Буквы слишком неразборчивы, но похоже на грамматику страны, купившей 20-й район.

– Отряд внутри? – охает Марго. – Думала, их давно растерзали химеры! Мы не нашли никаких признаков присутствия, кроме того трупа в лесу, – поворачивается к Крису.

– Здесь написано: «Я видел Багровый папоротник. Это хуже смерти», – Блю, наконец, разбирается с текстом.

Чувствую, как вдоль позвоночника начинают бегать мелкие мурашки, и меня передергивает.

– Что это значит? – вопросительно поднимаю брови, встречаясь глазами с Кайсом. – Перевод верный?

– Сама посмотри, – обижается подруга, шмыгнув носом. Выглядит так, будто собирается вырвать прямо на кровавые лужи. – Почерк ужасный, но понять можно.

– Ну-ка, – еще сомневаясь, протискиваюсь мимо братьев и направляюсь к Блю. – Может, не папоротник, а…

– Я знаю, что это, – тихо перебивает Джонатан. – Значит, двадцать лет назад все-таки получилось создать нечто, способное подчинять целые армии и государства, и легенды не врут. – Устало закрывается рукой. – Оружие, не имеющее аналогов, которое поможет избежать ядерной войны, потому что страшнее радиации или неминуемой зимы. Это вирус, названный «Багровым папоротником» из-за того, что при попадании в человеческий организм на конечностях образовываются удивительные и по-своему красивые узоры, напоминающие листья папоротника, из-за разложения гемоглобина.

– Но это невозможно, – Джейс хмыкает. – Гемоглобин не может разлагаться у живого человека таким образом.

Джонатан поднимает голову и окончательно вводит в замешательство обреченным взглядом.

– Ты что хочешь сказать? – Кайс трогает мужчину за плечо. – После заражения человек жив и мертв одновременно?

– Какой-то бред, – соглашается Деймос. – Сам себя-то слышишь, Феникс?

– А что, люди в Джастифай-сити сильно похожи на живых? – огрызается Джо. – Ваши теории про одичавших граждан хороши, но в них слишком много пробелов, не находите?

– Так, стоп. – Джейс поднимает руки. – Допустим, Багровый папоротник существует и в Джастифай-сити мы столкнулись с последствиями. Но откуда иностранцы знают о его существовании?

– Пораскинь мозгами, Джейс, – молчавшая Присцилла решает вступить в разговор. – Откуда у Капитолия столько денег, чтобы запустить исследование подобного уровня? Логично, что заручился поддержкой спонсоров, даже, возможно, устраивал тендер. Наверняка информацию можно найти, если задаться целью. Разумеется, не в общем доступе, но у иностранной разведки есть все шансы.

– Картинка складывается, – фыркает Фобос. – Теперь понятно, что они тут забыли. Ищут Папоротник.

– И нашли. – Присцилла скептично сжимает губы в трубочку. – Боялись, что наши все подчистят перед продажей. Хотели опередить.

– Не зря боялись. Мы ведь за этим здесь, да, Джо? – Фобос подмигивает ученому.

– Думаешь, бедолага хотел предупредить своих? – Блю смотрит на Джейса.

– Не знаю, – отвечает уклончиво.

– Это его перевертыш так? – Марго испуганно хлопает ресницами.

– А успел бы вывести каракули? – Брат отвечает вопросом на вопрос и тут же переключается. – Где отряд? Аверилл говорил о сигнале, который засекли со спутников. Может быть такое, что его подавали из лепрозория? – вопросительно смотрит на Джонатана.

– Теоретически, в лепрозории есть необходимое оборудование для подачи подобной силы сигнала, но…

– Ох, Джо, ты серьезно? – Фобос закатывает глаза.

Ученый смеряет тяжелым взглядом и продолжает:

– Но, как вы уже заметили, лепрозорий обесточен. И, если бы сигнал подавали отсюда, мы бы не стояли в темноте.

– А, может, свет есть? – вдруг говорит Блю. – Никто ведь не проверял.

Она подходит к рубильнику и клацает вверх.

В эту долю секунды молюсь, чтобы лампы не загорелись, ведь тогда каждое произнесенное слово – чистая правда. Вирус существует, одичалые прокаженные на самом деле зараженные, и отряд покупателя внутри лепрозория. Что будет, когда истина всплывет на поверхность? Война?

Комната заливается ярким дневным светом, ослепляющим глаза, и я закрываюсь рукой.

– Вот черт! – восклицает Крис.

Далее следует поток мужских ругательств, изредка сопровождающийся вставками цензурных слов, из которых предельно ясно понимаю, что у нас проблемы.

Да, есть час перед рассветом, именуемый «часом волка», когда люди принимают страшные решения, за которые расплачиваются жизнью. Зои говорила, что это время между четырьмя и пятью утра, когда грешник особенно терзается совестью, варясь в ядовитом соку. Для кого-то роковой час наступает с первыми лучами солнца, а для моей веры в светлое будущее оказалось достаточно лампы, чтобы развалиться на части, подсказывая очевидный ответ: свет горит, послание кровью не врет. Попытки оправдать Капитолий провалились с треском. Ведь нельзя оправдать чудовище, породившее чудовище.

И теперь главный вопрос: смогу ли я стать персональным «часом волка» для своей страны?

Глава 14. Делирий

Лепрозорий строился на болотах и костях. Об этом я узнала, пока шли утомительно долгой дорогой от Джастифай-сити до кукурузного поля. Шутки у близнецов закончились, Присцилла не пускала яд, и мне было необходимо отвлечься, чтобы вязкая, прилипающая к телу тишина не сводила с ума, а мысли оставались светлыми. Стала упрашивать ученых, чтобы пересказали известные байки о 20-ом. Джонатан фыркнул и отмахнулся, пробубнив, что я неугомонная. Крис шикнул, велев быть потише, и тогда повисла на руке у Зои и самым ласковым голоском попросила страшных историй.

– Ну, ладно, – улыбнулась.

Рассказ начался с будоражащего описания тел заключенных, которых согнали на стройку лепрозория. Невольники умирали каждый день десятками, не выдерживая жестких условий, в которых заставляли работать. Но кому какое дело, сколько отбросов общества умрет? Зои говорила, что мертвых было так много, что трупы приходилось вывозить на грузовых фурах. Ноги загнивали от болотной воды, а руки и плечи усеивали гематомы, образовавшиеся от ношения тяжестей. Запах от грузовиков с мертвецами можно было учуять даже на расстоянии.

Сказки, конечно, но слушала внимательно. Зои плавно перенесла мысли внутрь лепрозория, который снаружи казался непримечательным трехэтажным зданием идеальной кольцевой формы, а под ним скрывались катакомбы, уходящие глубоко под землю и разветвляющиеся, словно корень дерева.

– Наверное, это слухи, – неуверенно начала женщина, – но мне рассказывал знакомый, что тех, кто хоть раз видел расположение подземных коридоров, расстреливали во внутреннем дворе. Может, поэтому к строительству привлекли невольников.

Возражать не стала, ведь спорить с каждым часом становилось сложнее, аргументы казались вялыми и не вескими, а влияние мертвого района усиливалось с приближением лепрозория.

Всегда считала себя эмоционально устойчивой и не склонной к душевным излияниям. Оберегаю границы и не впускаю в потаенные уголки сердца, не желая показаться слабой или сентиментальной. Когда близкие заводят разговор про личное, шарахаюсь, как от огня, чтобы не испытывать неловкость. Но теперь все чаще ловлю мысль, что ощутила больший спектр эмоций за несколько суток, чем за всю жизнь, и отчего-то хочется говорить про то, о чем молчала. Думала, что боец, но, может, ошибаюсь, и в критической ситуации бравада испаряется, как капля воды на раскаленной сковороде.

Опускаю глаза на ладони и кручу перед носом, будто впервые вижу. Пристально разглядываю узор линий, гадая, какая отмеряет время. Монотонные голоса на заднем плане жужжат, как рой пчел, и почти поддаюсь порыву закрыть уши, но все стихает. Оказывается, мы разделились на группы, чтобы внимательнее осмотреть этажи, а я даже не заметила. Приступ внезапной рефлексии слишком увлек, вырвав из реальности. Что это: агония или предчувствие? Складываю руки на груди.

– Ты как? – Кайс смотрит исподлобья. – Порядок?

– Угу, – буркаю. – А ты?

– Угу.

Вот и поговорили. Стоим в одинаковой позе со скрещенными руками, разглядывая лес за грязным окном – одном из немногих, что выходит наружу. Дождь продолжает лить, и молнии освещают холодными бликами деревья и полупрозрачную защитную стену, почти смыкающуюся в купол. В каждую вспышку высматриваю розовое тело перевертыша.

Джейс и Крис поднялись на третий этаж. Близнецы спустились на первый, прихватив Циллу. Я же вместе с Кайсом и Блю остаюсь на втором с Марго и Джо в придачу.

После того, как зажегся свет, внутри все заныло неприятной тупой болью, и никак не могу заглушить ее. Даже теплая большая рука Кайса, накрывающая ладонь, не дарит успокоения.

– Разделимся. Я с Рокси и Джо осмотрим левое крыло, а вы – правое, – предлагает Феникс, обращаясь скорее к Блю. – Встречаемся возле лестницы.

– Ну, разумеется, – Марго с презрением щурится. – Как прикажете!

– Нет! – выпаливаю и отрицательно мотаю головой. – Я пойду с Марго. Вдвоем.

Слова вырываются неожиданно, но не жалею о сказанном. Смотрю прямо в яркие глаза девушки без тени сомнения, и она, переняв уверенность, недовольно кивает.

– Только, чтобы появился шанс придушить за углом, – шипит мне на ухо, проходя мимо.

Вздыхаю, принимая злость как данность, и направляюсь следом.

– Постой, – Кайс преграждает дорогу. – Я кое-что сделал для тебя.

С любопытством наблюдаю, как шарит по карманам куртки. Затем достает на свет деревянную палочку, гладкую, прямую и с незамысловатой резьбой на конце, что потолще.

– Заметил, что постоянно поправляешь волосы. – Феникс убирает мне прядку с лица. – Подумал, тебе будет удобно собрать.

– Нет слов, – верчу в пальцах подарок, подавляя восторженный визг. Нагнувшись, скручиваю влажные волосы в пучок и подкалываю, потом быстро чмокаю Кайса в щеку. – Большое спасибо!

– Будьте осторожны, хорошо?

Киваю и ухожу за Марго, она уже успела скрыться за поворотом. Догнав, равняюсь с девушкой и принимаю темп. Марго выше на голову, поэтому смотрит сверху-вниз, разумеется, не скрывая неприязни.

– Не думай, что пошла с тобой только потому, что этого захотела ты, – голос резкий и надменный. – Мне не доставляет удовольствия твоя компания.

– Тем не менее, ты здесь, – спокойно возражаю. – Значит, тебе тоже есть, что сказать.

Марго останавливается и поворачивается лицом.

– Это точно, – растягивая гласные, называет детским прозвищем. – Ро-о-ро.

– Давай без этого, – прошу. – Мы же способны вести адекватный диалог.

Марго закатывает глаза и двигается дальше, а я задумываюсь, как появилась шутливая кличка. Джейс в детстве любил мультик, в котором одну из забавных зверушек звали Зороро, и, по его словам, ребенком я напоминала ее. Мне же казалось, что меня окликали в честь судна для грузоперевозок, потому что была крупной сбитой малолеткой, и когда предъявляла Джейсу обиды, брат только смеялся и не стремился развеять подозрения.

Марго с психом пинает закрытую дверь, и ветхие петли, не выдержав напора, со скрипом поддаются. Хлипкое заграждение падает, поднимая облако пыли. Заглядываю внутрь и одновременно нащупываю выключатель. Свет не загорается, вероятно, лампочка уже непригодна или повреждена проводка, но с коридора освещения достаточно, чтобы рассмотреть просторную комнату. Марго проходит мимо, как бы случайно задевая меня плечом. Делаю медленный вдох и игнорирую провокацию.

Очередная палата на две койки с пожелтевшими простынями и изъеденными молью шерстяными покрывалами, пара тумб и штатив для капельницы. На стене телевизор с треснутым экраном и торчащими разноцветными проводами. Обвожу взглядом каждый метр, затаив дыхание, словно нахожусь в гробнице. Впрочем, от части так и есть.

– Ничего интересного. Идем дальше, – Марго выходит.

– Стой, – окликиваю. – Подожди.

Подхожу к ближней койке: пахнет сыростью и плесенью. Протягиваю руку к блестящему треугольнику, выглядывающему из-под подушки.

– Это фотография, – говорю, поворачиваясь на свет. – Тут девушка.

Разглядываю круглое молодое лицо с россыпью веснушек и глазами-изумрудами, обрамленное рыжими кудрями.

– Дай посмотреть. – Марго выхватывает рамку. – Симпатичная.

– Достань фотографию, вдруг на оборотной стороне что-то написано, – предлагаю.

Марго слушается и аккуратно вытаскивает снимок, переворачивая. Красивым острым почерком выведена дата двадцатитрехлетней давности и подпись: «Ангел моего сердца». Чернила почти выцвели.

– Так красиво, – улыбаюсь.

– Особенно, когда задумываешься, что стало с участниками этой истории, – сарказм Марго жалит, как оса.

Не замечала, сколько у них с Присциллой общего. Как ее выносит Блю? Но что поделать, объясниться нужно, и нахожу момент подходящим.

– Я люблю его, – говорю тихо и вкрадчиво. – Очень давно, Марго. Задолго до того, как ты появилась в наших жизнях и перевернула все с ног на голову.

– Так, это я виновата?

– Здесь нет правых и виноватых. Ровно как победителей и проигравших. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя паршиво, потому что любишь его так же, как я. И мне очень стыдно за то, что случилось внизу, – говорю искренне. – Я не хотела, чтобы вышло вот так.

– Я не люблю его, Рокси. – Выпрямляет спину и бросает быстрый взгляд. – Что ты знаешь об этих отношениях? Мне нравилось смотреть, как он хмурит брови, когда я в очередной раз рассказываю нелепую историю, чтобы увлечь. Или как обнимает, исключая возможность долгих поцелуев. Мне нравилось, что я чувствую рядом с ним, хоть это нездорово и…потенциально ненормально. Вот и все, – Марго ухмыляется, а в глазах стоят слезы. – Кому может понравиться чувство собственной ненужности?

– Марго…

– Не надо, – выставляет руку. – Это было эмоциональным насилием, в которое я сама себя загнала. Мне хотелось быть нужной, даже ценой унижения. Но, спасибо, глаза открылись.

Чувствую, как к горлу поднимается ком. Обхватываю себя руками и растираю плечи, разгоняя холод.

– Сначала я тебя не выносила за то, что постоянно маячишь перед глазами, – Марго болезненно улыбается. – Думала, что, если тебя не станет, Кайс обязательно полюбит меня, ведь я замечательная. Красивая, умная, мои родители входят в привилегированную верхушку, что еще нужно?

Переступаю с ноги на ногу, потупив взгляд, словно нашкодивший ребенок. Вряд ли имеет в виду буквальное исчезновение, все-таки не настолько любовь затмевает разум, чтобы желать смерти человеку, с которым росла бок о бок. Как ни крути, Марго относительно близка даже мне.

– Оказывается, нужно всего лишь быть Роксаной Лайонхарт, – фыркает Марго. – Бедной маленькой девочкой из неполной семьи с кучей комплексов и тараканами в голове. Что в тебе такого, Рокси, м-м? – она наклоняет голову, прицениваясь. – Что особенного, что являлось бы твоей собственной заслугой, а не старшего брата?

– Ну-у, – протягиваю, разводя руками. – У меня черный пояс по сарказму.

– Вот и все, – кивает. – За что тебя любить?

– Потому что я хороший человек, Марго. Как ты можешь так говорить? И семья у меня нормальная, может, получше, чем у других. И у меня тоже есть заслуги! В конце концов, я такой же полноценный член Гарпий, как и ты, и приложила к этому не мало усилий, а это чего-то, да стоит.

– Пф-ф, – шипит, как змея. – Знаешь, чем плохи закрытые общества, вроде нашего? Тем, что каждый знает о тебе больше, чем ты сам. Спроси у брата, чего ты стоишь, Рокси. – Марго строит гримасу и, проходя мимо, еще раз «случайно» задевает плечом.

– Что это значит?! – кричу вслед, но девушка не оборачивается.

Шаги удаляются прочь по коридору, постепенно затихая. Остаюсь в одиночестве и полной тишине.

Какого черта она говорит?

В расстроенных чувствах выбегаю из палаты и направляюсь к лестнице. Взлетаю на третий этаж и прочесываю каждую комнату в поисках братьев. Встречаемся в маленькой каморке, заставленной склянками с микропрепаратами.

– Рокси? – Крис удивленно поднимает бровь. – Что ты здесь делаешь одна?

Битое стекло хрустит под ногами, когда решительно подхожу к Джейсу и всем весом наваливаюсь, прижимая к стене.

– Ты что? – изумляется.

– Чего я стою, Джейс? – почти выкрикиваю в лицо. – Скажи правду!

– Не понимаю, чего хочешь. – Пытается убрать руки, но я с силой надавливаю, прекращая попытки сопротивления. – Успокойся, Рокс, мне больно.

– Скажи, чего стою! – не унимаюсь. – В закрытом обществе, как наше, другие знают про тебя больше, чем ты сам! – злобно цитирую Марго. – Что знают другие, чего не знаю я?

Джейс ошеломленно смотрит в глаза. Сзади подходит Крис и пытается вклиниться, но я шикаю на него.

– Хочу знать правду.

– Нет никакой правды, Роро. Отцепись.

– Сказала Марго, что стою чего-то, потому что Гарпия. И знаешь, что она ответила, Джейс? Что я про себя чего-то не знаю, в отличии от тебя!

Брату надоедает натиск, и легко высвобождается из захвата. Отстранив на вытянутые руки, встряхивает за плечи, приводя в чувства.

– Больше слушай, что болтают другие! – закипает.

– Но… – открываю рот, чтобы возразить, однако Джейс опережает.

– Никаких «но»! Хватит нести чушь.

Беспомощно перевожу взгляд на Криса. Тот качает головой, предупреждая, чтобы не ввязывалась в спор.

– Как скажете, сэр, – демонстративно кланяюсь. – Ты же любишь, когда все ходят по струночке. Весь в отца! Даже Криса построил.

– Э! Минуточку, – взвивается Крис. – Меня никто не строил. Я просто не считаю нужным вмешиваться в то, в чем вы сами способны разобраться.

– Действительно, Рокс, прекращай. – Джейс шумно вздыхает и отпускает меня. – Я не хочу снова ругаться.

– Просто меня достало, что все, что делаю, чего достигаю – это несущественные пустяки. Люди видят лишь то, что я твоя сестра, и в их глазах это мой главный приз в жизни! Будто без тебя ничего не стою, ясно?

– Все сказала? – Джейс не выдает никаких эмоций.

– Все.

Пристально глядим друг на друга. Чувствую во рту привкус горечи от обиды, а в носу неприятно щиплет.

– Боюсь, что так оно и есть, – возникшую паузу нарушает Крис. – И тебе придется с этим смириться, сестренка.

Переводим взгляды на него.

– Что ты говоришь? – возражает Джейс с неожиданной горячностью.

– Правду, – живо отзывается. – Ты всегда будешь тенью на наших с Рокси достижениях, и это факт.

– Шутка такая?

– Да, Крис, это перебор, – встреваю. – Я не то хотела сказать.

– Ты сказала так, как оно есть, – упирается Крис. – Просто не вижу смысла отрицать очевидное. Я же не говорю это в упрек, наоборот, горжусь старшим братом. Это как иметь в родственниках знаменитость, одно и тоже ведь! Просто мои успехи всегда будут чуть менее заметны, вот и все, и я давно с этим смирился.

Джейс не знает, как реагировать на услышанное, поэтому продолжает молча изучать лицо Криса. Я же спешу разрядить обстановку.

– Значит, уже можно просить автограф? – наигранно смеюсь, хлопая Джейса по плечу.

– Может, кто-то хочет поменяться со мной местами? – Джейс не шутит. Обводит взглядом по очереди. – Вперед. Я с удовольствием побуду в тени за вашими спинами.

– Проехали, – Крис поднимает руки. – Я тоже не это хотел сказать.

– М-м, вот оно что, – Джейс сильно обиделся. – Хорошо рассуждать о чужих успехах, не догадываясь о цене. Наверное, я еще должен попросить прощения за то, что крепко спали по ночам?

Разворачивается, не дожидаясь ответов, и выходит из каморки. Переглядываемся с Крисом.

– Интересно, а мы уже успели побить рекорд по драмам за предыдущие годы или нет? – удрученно спрашиваю. – Потому что еще чуть-чуть, и я забью тревогу.

– Расслабься, – отмахивается. – Перебесится и все. Он тоже в последнее время слишком задирает нос, привыкнув, что на работе все выслуживаются. Мы его семья, а не подчиненные! Видимо, считает, что чуть ли не всем обязаны ему, и потому должны благодарить по пять раз на день.

– Отчасти так и есть, – поднимаю бровь. – В любом случае, мы должны извиниться. Правило помнишь? Двое против одного не играют.

– Брось, Рокси, нам уже не по восемь лет.

– Но это наше правило!

Мельком оглядываю полупустые полки с законсервированными препаратами и быстро перебираю папки с документами, никак не относящимися к заданию. Рыжая бумага рассыпается в прах от прикосновений, оставляя только оболочку из канцелярского пластика. Здесь, на поверхности, вряд ли можно найти что-то интересное, кроме следов вторженцев.

Выходим из каморки и направляемся за Джейсом, шагая в ногу.

– Я не считаю себя виноватым, – возмущается Крис.

Понимаю, что в нем тлеет обида за толчок.

– Ладно, хватит тебе. Мы тоже хороши, – возражаю. – Нервы и так ни к черту, а тут еще Марго. Ты бы слышал! Можно подумать, она одна проходила «Предел», а остальные на курорт летали.

– И почему ты всегда так легко ведешься на провокации?

– Неправда! – с деланным возмущением всплескиваю руками. – Просто я чувствительная натура и все принимаю близко к сердцу.

В этой части коридора свет не горит, и становится не по себе. С опаской проходим мимо панорамного окна, за которым скалится проржавевшими перилами балкон и виднеется кусок пожарной лестницы. Открывается вид на внутренний двор: тот самый, где, по слухам, расстреливали заключенных. Останавливаюсь и прислоняюсь к стеклу, складывая руки «домиком»: посреди небольшой круглой площадки растет плакучая ива, на которой сохранилась кое-где листва, а под деревом виднеются угрюмые каменные развалины, оставшиеся от некогда красивого фонтана со статуей девушки с кувшином, чьи руки и низ платья обвивает плющ. Замечаю окно напротив, горящее холодным светом, и прищуриваюсь.

– И как только успел добраться туда? – удивляюсь.

– Кто? – Крис не проявил такого же интереса к пейзажу, поэтому стоит спиной и разглядывает облезлые плакаты на стене.

– Джейс. Вижу его в окне на той стороне.

– Что сказала?

Поворачиваюсь и смотрю исподлобья, улыбаясь.

– Старость – не радость? Говорю, Джейс…

Окончание предложения звучит глухо и невнятно, потому что брат зажимает мне рот ладонью, да так внезапно, что по инерции продолжаю разговаривать.

– Ы фто теаешь? – мычу Крису в руку, одновременно пытаясь отделаться.

Молча поворачивает меня, чтобы улучшить обзор, и я с изумлением замечаю в десяти метрах дрожащую тень на полу. Черный силуэт протягивается из комнаты с дверью нараспашку, в которой тускло мигает и гудит от перепадов лампа. Слышу размеренные шаги, наворачивающие круги.

Хлопаю Криса по локтю, давая понять, что не собираюсь шуметь. Отпускает.

– Мы же были одни на третьем этаже? – шепотом спрашиваю, одновременно нащупывая рукоятку ножа. Пули нужно беречь.

Крис кивает. Бесшумно подкрадываемся и притаиваемся. Скрываясь за дверью, осторожно заглядываю в узкую щель. Эту спину узнаю из миллиона.

– Джейс! – зову, заставляя вздрогнуть от неожиданности.

Брат вылетает в коридор с какими-то файлами и в полном непонимании уставляется на нож в руке. Потом медленно переводит взгляд на пистолет Криса.

– Как понимать? – осторожно спрашивает.

Вопрос выбивает из колеи, потому тупо изучаю нахмуренное лицо, вникая в смысл. Когда доходит, охаю.

– С ума сошел? – прячу нож за спину и злюсь. Крис делает тоже самое с оружием. – Я видела кого-то в другом крыле и подумала, что это ты! Но ты здесь… Кто тогда там?

Джейс еще мгновение заглядывает в глаза, потом глухо выдыхает и фыркает. Вместе возвращаемся к балкону, где видела кого-то пару минут назад. Разумеется, теперь там пусто.

– Может, кто-то из наших поднялся? – Думает в том же направлении. Напоследок просматривает файлы, затем просто бросает на пол и качает головой. – Ничего полезного. Ладно, пошли проверим твое крыло.

Идем молча, каждый думая о своем, и только гул шагов эхом отражается от стен. Серьезно решил, что нападем и… Что? Убьем? Бред какой-то. Сморщиваюсь, прогоняя идиотскую мысль подальше.

Неожиданно Крис останавливается, преграждая дорогу.

– Слышите?

Шаркающие звуки: кто-то движется навстречу. Крепко стискиваю рукоять ножа и нащупываю вальтер, снимая с предохранителя.

Шорк-шорк.

Лампа над головой предательски мигает и гаснет.

Шорк-шорк-шорк.

Из-за угла ломанной походкой вываливается мужчина в чужой военной форме, перепачканной кровью и грязью. Глаза пустые и невидящие, выражение лица отсутствующее – точно такое же, как у зараженных в Джастифай-сити. На плече висит автомат, который придерживает рукой.

– Вот же… – Крис открывает рот.

– Гадство… – заканчиваю, хотя подозреваю, что брат хотел выразиться жестче.

Мужчина замирает и принюхивается. Тоненькая струйка запекшейся крови тянется с губ, переходя в расплывающиеся пятна на воротнике. Реальность предстает хищным зверем, разинувшим зубастую пасть, и до меня наконец доходит, что все происходит взаправду.

Военный молниеносным движением перехватывает автомат и открывает огонь, без разбора стреляя перед собой и издавая дикие вопли. Бросаемся врассыпную и валимся на пол. Вскрикиваю от острой боли, пронзившей левое плечо, машинально дотрагиваюсь и чувствую теплую влагу на пальцах.

Вот черт.

Крис перекатывается по полу и метит зараженному в голову, но из-за хаотичного обстрела не может прицелиться. Джейс нападает с другой стороны, прикрываясь распахнутой дверью, а я укрываюсь за выступом в стене. Автоматная очередь прекращается, однако мужчина продолжает зажимать курок, размахивая оружием с присоединенным штык-ножом. Безумно вращает глазами и брызжет слюной, будто бешеный пес. Действия необдуманные, импульсивные и диктуются… рефлексами?

Резкий рывок, и зараженный с утробным рычанием бросается ко мне, стремительно сокращая расстояние и кровожадно вытягивая руки. Братья одновременно кидаются наперерез, но не успевают: военный оказывается проворней. Даже не успеваю испугаться. Подчиняясь собственным инстинктам, совершаю изящный кувырок и оказываюсь за спиной у нападающего. Тут же беру на мушку и произвожу решающий выстрел в голову. Стены разукрашиваются тошнотворным узором из мозгов и крови.

Сгибаюсь пополам, прислоняясь щекой к холодному полу. Дышать, нужно дышать, иначе стошнит от реальности. В висках стучит, и кажется, что голова сейчас лопнет. Почти уверена, что чувствую металлический запах.

– Рокс, – Крис приседает рядом. – Ты как?

– Плечо задето, – не отрываясь от пола, бормочу. – Ерунда.

Джейс все-таки берет меня под руки, не ведая, что нахожусь на грани выворота желудка, и бережно поднимает. Ойкаю и облокачиваюсь на стену здоровым плечом.

Слышу приближающийся топот. Первой появляется Блю и сразу же метается ко мне, завидев страдальческое выражение лица. Наблюдаю, как глаза постепенно округляются, а затем брезгливо сужаются, когда осматривает труп.

– Вы целы? – спрашивает, глядя на братьев. Те синхронно кивают.

Врываются, словно ураган, Кайс, Фобос и Деймос, за ними несутся Присцилла и Марго. Последним показывается Джонатан, опасливо озираясь по сторонам. Кайс и близнецы одновременно подбегают ко мне.

– Все в порядке, просто царапина, – отмахиваюсь от повышенного внимания.

– У меня были бинты, – Блю снимает рюкзак. – Цилла, посвети. Темновато.

Недолго капается в содержимом, затем выуживает, что нужно. Братья, Кайс и близнецы стоят над душой, будто никогда не видели перевязку. С помощью Феникса снимаю куртку, подставляя Блю ранение. Она бегло ощупывает пальцами кожу.

– У меня есть антисептик, – Джо протягивает флакончик с прозрачной жидкостью.

– Спасибо, – киваю.

– Вечно ты вляпываешься в неприятности, Лайонхарт, – ухмыляется Деймос, демонстрируя ровные зубы. – И как ты дожила до своих лет?

– Не скалься, Кроуфорд, – парирую. – Ты просто всегда оказываешься рядом, когда переживаю не самые удачные моменты жизни.

– Хм-м, – Фобос пожимает плечами. – Звучит, как претензия!

Блю колдует над раной. Практически не чувствую боли из-за адреналина.

– Как человек может превратиться в такое чудовище? – Марго с отвращением пихает труп мыском ботинка.

– Не трогай, – предостерегает Крис. Подходит к телу и обыскивает карманы. – Никаких документов. Полная анонимность.

– Умно! – фыркает Цилла. – А мы ведь с собой носим автобиографию.

– Угомонись, – шикает Фобос.

Джо присоединяется к изучению трупа, заглядывая Крису через плечо. Брат аккуратно закатывает рукава куртки военного.

– Вот они, – Джо наклоняется, указывая на что-то. – Узоры в виде папоротника.