Kitabı oku: «Багровый папоротник», sayfa 10
– Да что с тобой делать?! – рычит. – Прибить что ли?!
– Я хотела помочь… – от такого напора теряю остатки запала, поэтому оправдания сливаются с гулом побоища.
Джейс встряхивает еще сильнее, да так, что закрываю глаза от страха.
– Замолчи! Когда усвоишь, что мы на работе?! Когда начнешь подчиняться приказам, а не действовать в угоду эмоциям?!
– Если бы не помогла, Кайс погиб! – Набравшись храбрости, ударяю брата по рукам и отталкиваю. – По-твоему, я должна была дать ему умереть?!
Джейс не успевает ответить, между нами вырастает Крис, но он явно не собирался мешать разборкам. Просто пятился, держа на прицеле химер, которые выползают из леса, как тараканы, и окружают. Близнецы встают по краям сбившегося в кольцо отряда, отгоняя собак пламенем, которое, судя по интенсивности, вот-вот закончится, а поменять баллоны не представляется возможным.
Большая теплая ладонь накрывает руку, и поднимаю взгляд на Кайса. В глазах читаю глубокую, абсолютную благодарность вперемешку с отчаянным желанием спрятать от кошмара, защитить. Крепко сжимаю пальцы и ободряюще киваю.
До лепрозория метров тридцать, но их ни за что не преодолеть. Стоит дернуться, как спровоцируем нападение. По выступающим жилкам на висках Джейса понимаю, что думает о том же, и судорожно пытается найти выход. Что угодно, чтобы спасти жизни, но в сложившихся условиях это невозможно. В воспаленном сознании проносится мысль: хорошо, что мы нашли друг друга, а не погибли в одиночестве.
Знакомый голос, уже набивший оскомину, задает любимый вопрос, прерывая потоки несвязанных мрачных мыслей.
– Давай поиграем?
Химеры вдруг напрягаются, замирают на месте и принюхиваются. Уши двигаются, что-то уловив в темноте, а головы одновременно поворачиваются в сторону лепрозория.
– Мне это не нравится, – шепотом замечает Фобос. – Что они делают?
С громким хлопаньем крыльев и посвистыванием пересмешники срываются с веток и кружат над плоской крышей. Присцилла направляет фонарь на птиц, и по инерции поднимаем головы, наблюдая за беспокойным парением.
– Невероятно. – Зрачки Зои двигаются так быстро, будто у нее нистагм. – Джо, ты видишь? Просто невероятно!
Но тут луч опускается и освещает вход в лепрозорий. Перевожу взгляд вслед за светом и присматриваюсь. Химеры по-прежнему стоят, не шевелясь, уставившись в одну точку.
– Вот дьявол! – Деймос подается назад, прижимаясь спиной к груди Криса.
Из дверей выползает длинное человекоподобное существо с розовой кожей и длинными конечностями. Словно жевательная резинка, то растягивается, то сжимается, мотая безглазой головой. Там, где природой предусмотрено лицо, у существа имеется только два маленьких отверстия, имитирующих нос, и белесый огромный рот. Ошалело соображаю, что вопрос прозвучал не от птиц, а задала его жуткая тварь, умело подражающая голосам.
– Перевертыш, – определение камнем срывается с губ.
Существо крадется на четвереньках в нашу сторону, иногда замирая, чтобы шумно втянуть воздух: идет на запах. Химеры нервно топчутся на месте. Скудная шерсть дыбом встает на загривке, спины выгибаются колесом, а сами утробно, угрожающе рычат. Перевертыш останавливается и сжимается в клубок, подобрав под себя длинные конечности. Стою, затаив дыхание, и боюсь издать звук или пошевелиться. Чувствую, как кто-то сзади прикрывает спину.
– Давай поиграем? – скалится чудовище и наклоняет голову, точно приветствует.
Даже на расстоянии легко могу разглядеть острые зубы, расположенные в несколько рядов, как у акулы.
Одна из химер, наверное, альфа, срывается на лай и переходит в наступление. По ошибке приняв существо за отбившегося от группы человека, зверь, вместе с несколькими сородичами, кидается в атаку. В ту же секунду перевертыш выбрасывает длинные конечности и обвивает вокруг глоток собак, сдавливая до хруста позвонков. Животные скулят от боли и дрыгают лапами, издавая булькающие звуки. Вижу, как из пастей брызжет кровь, покрывая розовую кожу багряными разводами. Затем химеры, одна за другой, оказываются проглоченными зубастой тварью.
Закрываю рот ладонью, чтобы не завопить от страха. Оставшиеся животные, наблюдая за жестокой расправой над членами стаи, делают выводы о месте перевертыша в цепи питания и понимают, что он хищник на порядок выше. Однако числом псы по-прежнему превосходят безглазое существо. Будто читая мысли, Зои шепчет:
– Они выясняют положение. Узнают порядок очереди, в котором предстоит питаться.
– Нами? – Марго всхлипывает и трясется, отрицая действительность.
– Это шанс, – Зои хватает Джейса за локоть и яростно шепчет, – химеры нападут, и у нас будет фора, когда обе стороны окажутся слишком заняты, чтобы охранять добычу! Можем успеть!
Джейс медленно кивает, не сводя глаз с Зои. Женщина качает головой в ответ и выпускает руку брата.
А звери действительно теряют интерес к отряду. С нескрываемым любопытством и страхом смотрю, как стекаются к более крупной особи, сжимаясь в плотную зубастую массу. Собаки сложно, необычно ревут: свирепо и опасно, призывая испугаться незваного хищника, сорвавшего охоту. Перевертыш обнажает зубы и втягивает воздух, испуская неприятные, но не менее пугающие звуки.
Доля секунды, и бойня начинается.
– Бежим!
Кайс хватает за руку, и мы со всех ног бросаемся в спасительные двери лепрозория. Все происходит за несколько мгновений. Оглядываюсь через плечо и вижу, как стая набрасывается на перевертыша. Тварь молниеносно отбивается, удушая одну химеру за другой и переламывая хребты. Замечаю, как добравшиеся до розовой плоти псы вырывают куски, покрытые слизью и кровью. Потом хромающий рядом Энди падает и ползет к лепрозорию, протягивая руку и умоляя о помощи. К нему бросается Зои, а Присцилла пытается остановить, но не успевает. Добравшись до товарища, женщина понимает, что часть химер перебита, а другая скрывается с визгом в лесу, спасаясь бегством, и на лице расползается гримаса ужаса от осознания, что безликое розовое существо направляется к ней, вытянув длинные цепкие конечности. Кричу, когда перевертыш хватает Энди за ноги и, подняв над собой, разрывает тело мужчины пополам, обливаясь кровью.
И в последний момент, прежде чем Джейс и Кайс затягивают в лепрозорий и запирают дверь, успеваю увидеть, как Зои предпринимает отчаянную попытку сбежать, но кроваво-розовая рука настигает, обвивает за горло и поднимает над землей. Зои хватается за конечность, верещит, царапается и кусается, пытаясь разжать смертельные тиски, но уже слишком поздно.
Вижу, как перевертыш раскрывает пасть, растягивая туловище, и проглатывает кричащую и размахивающую ногами женщину целиком.
Дверь в лепрозорий закрывается.
Глава 13. Час волка
Говорят, есть час перед рассветом, когда человек остается один на один с неискупленным грехом, а муки совести терзают душу, внушая спутанному сознанию мысли о расправе над собой. Время между четырьмя и пятью утра, когда приступ депрессии проявляется особенно сильно, называют «часом волка». В этот роковой промежуток совершаются самоубийства.
Сижу на полу, опираясь на стену и подобрав ноги. Дрожащий луч фонарика Циллы освещает пустынный коридор лепрозория с высокими грязно-белыми потолками и мраморными бордовыми плитами, испещренными кое-где трещинками-паутинками. В конце прохода одиноко поскрипывает кресло-каталка от порывов сквозняка, гуляющего по этажу. Апатично перевожу взгляд с прогнивших халатов, разбросанных у дубовой стойки регистрации, на разбитую люстру. Рассматриваю осколки стекла и штукатурки, разлетевшиеся по полу выцветшие пластиковые папки и останавливаюсь на перевернутом ржавом штативе для вливаний.
Когда заперлись в лепрозории, хищная тварь ломилась внутрь с неистовой силой, но двери из титана с прочным механическим засовом способны выдержать и не такое. Устав долбиться в неподдающийся металл, перевертыш предпринял хитроумную попытку выманить человеческим голосом, но мы знали, что никто не выжил. Как все стихло, продолжили стоять в тишине, опасаясь привлечь внимание убийцы.
Потом Присцилла с фонариком, близнецы и Джейс осмотрели наспех три этажа, в сумраке которых мог притаиться кто-то еще, но опасения оказались напрасными. Переходы между помещениями устроены так, что снаружи через окна не попасть прямиком в здание или внутренний двор. Только в запертые наглухо тамбуры, огражденные дверями подобно парадной, но, разумеется, вероятность того, что есть и другие лазы, никто не исключал. Да и многие двери оставались открытыми, пока ребята не проверили. Поэтому уповать на абсолютную безопасность глупо и самонадеянно, но особо вариантов нет. После отмашки, что пока все спокойно, выдохнув, опустилась на пол и скрючилась, обхватив колени замерзшими руками.
Так и сижу. Тело бьет мелкая дрожь, но сил не осталось даже на то, чтобы снять мокрую насквозь куртку.
Я виновата в смерти Зои и Энди. Если бы в Джастифай-сити сдержала себя и не напала на ученого, он смог идти сам, а Зои не кинулась на помощь. Они бы выжили, если бы не подожгла их жизненный бикфордов шнур и не запустила череду событий, приведших к фатальной развязке.
Слишком много «бы» теперь лежит на плечах неподъемным грузом, придавливая к земле чувством вины.
– Мы потеряли уже пятерых, – бесцветно говорю, колупая запекшуюся кровь на шве, наложенном Зои. – Не хочу показаться пессимисткой, но, если вернемся домой, нас посадят в Сартификс за профессиональную халатность.
– Правильно заметила. Если, – вздыхает Блю.
– Не нас нужно сажать, а тех, кто создал тварей, – взрывается Деймос. – Тех, кто затопил целый район! Кто руководил деятельностью лепрозория и спонсировал дикие опыты?!
– Капитолий? – Пожимаю плечами. – Какая теперь разница. Мы уже здесь, и на наших глазах погибли люди.
– Нужно покончить с этим и возвращаться к Периметру, – в разговор вмешивается Крис. – Уничтожим лепрозорий, свяжемся с Реверсом и дело с концом. Вот наша задача, так?
– Серьезно, умник? – Цилла складывает руки на груди. – Хочешь пройтись обратно до Периметра через химер, перевертышей и прокаженных из Джастифай-сити?
– А у тебя есть другие варианты, умница? – огрызается брат. – Может, самолет припрятала в кармане?!
– Я хотя бы не предлагаю самоубийство!
– Хватит, – голос Марго выбивает из эмоционального вакуума, и я от удивления отрываюсь от бесполезного занятия. – Мы должны быть заодно, а не собачиться по пустякам! Погибнет кто-то еще, если не соберемся.
– Прости, а что конкретно называешь пустяком? – Поднимаюсь с пола. Разговоры стихают, и взгляды устремляются на нас. – Упавший самолет, кончающиеся припасы, живых мертвецов или чудовище, только что сожравшее двух человек?
– Не цепляйся к словам, Рокси. Ты поняла, что имею в виду.
– Нет уж, поясни, – злость набирает обороты. – По-твоему, это пустяки, и мы должны оставаться спокойными? Ты как, Фобос? – Поворачиваюсь к парню. – Нормально относишься к тому, что нас обрекли на смерть в проклятом районе, не снабдив даже мизерными сведениями? – снова обращаюсь к Марго, метая гром и молнии. – Самолет разбился, большая часть оружия и припасов, рассчитанных без малого на пару-тройку суток, пострадали и непригодны к использованию, а пятеро человек уже мертвы. – Глубоко дышу, сглатываю слюну, чтобы смочить охрипшее от длинной тирады горло, а потом добавляю: – если сложишь два и два, Марго, то догадаешься, в какой мы заднице! И, как думаешь, нам позволено немного выйти из себя?
– Я не имела в виду, что нам следует игнорировать это, – Марго повышает голос. – Но поддаваться бессмысленному гневу тоже не выход!
– Ох, ну что ты, конечно!
Снимаю рюкзак и швыряю на пол, затем пинаю ногой так, что отлетает на пару метров. Марго широко раскрывает глаза не то от удивления, не то от злости и безмолвно хлопает ресницами.
– Не смей успокаивать, Марго! Не смей говорить, что мой гнев бесполезен, иначе, клянусь, ударю тебя!
Тут Крис хватает за локоть и оттаскивает подальше от Марго вглубь коридора, съеденного наполовину темнотой. Не сопротивляюсь и молча позволяю брату вести за собой, мысленно готовясь оправдываться. К нам присоединяется Джейс: руки по-недоброму скрещены, а на переносице пролегает глубокая морщина.
– Ну, давайте, – зло щурюсь, обращаясь к обоим, – заводите шарманку об ужасном поведении.
Крис притягивает к себе и крепко обнимает, положив подбородок на макушку.
– Прости, что оставил одну. Мне так жаль. – Сдавливает крепче. – Я идиот!
От неожиданности теряюсь, не зная, что ответить. Ждала чего угодно: упреков, укоризненных взглядов, но только не сожаления и крепких объятий.
– Все нормально, Крис, правда. – Осторожно глажу по спине. – Ты не виноват. Сама хороша.
– Я не должен был поддаваться эмоциям. Ты все правильно сказала.
– Что сказала? – Джейс поднимает бровь.
Отпускаю Криса и поворачиваюсь к старшему брату. Зеленые глаза смотрят пристально, а губы плотно поджаты. Догадываюсь, чем кончится разговор, но получать взбучку совсем не хочется. Предпринимаю слабую попытку уклониться от ответа, частично признав вину.
– Это неважно, все равно так не думаю. Я неправа, Крис. Прости, что обидела.
Крис открывает рот, но Джейс перебивает, жестом указывая замолчать.
– Не кажется, что ты часто неправа в последнее время? – Вижу, как угрожающе двигаются желваки. – Как насчет обещания слушаться?
– Ребят, успокойтесь.
Крис примирительно встает посередине и расставляет ладони, упираясь в грудь каждому и удерживая на расстоянии. Смотрит то на меня, то на Джейса, тонко реагируя на обостренные эмоции и разрываясь между двух огней.
– Я уже сказала, Джейс, что, если бы в этот раз послушалась, Кайс был бы мертв, – начинаю тихо, чтобы разговор сливался в общем гуле, стоящем в коридоре.
Гарпии что-то обсуждают, собравшись в плотный круг возле единственного оставшегося в живых ученого.
– О, и ты решила составить компанию?! – рявкает. – Ты ничего не знала об угрозе, но все равно ринулась вслепую на помощь! Это ли не глупость?
– Это называется семьей! Если бы на его месте оказался ты, я бы поступила точно так же!
Джейс дергается ко мне, но Крис останавливает. Теперь двумя руками придерживает брата, чтобы не добрался до меня.
– Успокойся, – вкрадчиво пытается достучаться до разъяренного сознания. – Это она в тебя такая упрямая.
– Отстань, Крис. Пусти. – Джейс хочет увернуться, но не выходит. – Оставь, говорю!
– Я хочу, чтобы пришел в себя.
– Я в себе!
– Поэтому так вырываешься? Чтобы опять потрепать за грудки? – Поздно соображаю, что подливаю масло в огонь.
– Заткнись! Закрой рот, Рокси! – Джейс переходит на яростный крик. – Я заботился о тебе, вкалывал как проклятый и таскался по комиссиям, доказывая, что смогу дать все необходимое, чтобы не упекли в реверсский приют, не отобрали! И это не для того, чтобы погибла по собственной дурости! Люби ты его хоть трижды, не позволю умереть мне назло!
– Ох, Джейс, – сглатываю комок в горле, – все не так…
– Хватит! Мне надоело вытаскивать тебя с того света, постоянно рискуя отправиться следом! Уже мозоль на языке от просьб быть осторожнее, которые, в угоду себе, игнорируешь! – Сверлит глазами и тяжело дышит. – Почему решила, что позволю отдать ему жизнь, которую я, черт возьми, так упорно пытаюсь сохранить?!
– Но это неправда! – пытаюсь перекричать Джейса, который все еще борется с Крисом. – И я не просила растить меня, а потом попрекать! Я не виновата, что родители умерли, а ты решил занять их место! Сам не позволял нам быть опорой, а не обузой! – Больно, но не могу остановиться. – И нет моей вины в том, что люблю его. Я не выбирала тебе назло!
– Рокс! – Крис бросает предостерегающий взгляд. – Прекрати.
– Обузой, серьезно? – Джейс перестает сопротивляться. – Ты так думаешь?
– Она не это имела в виду, – Крис старается снять напряжение. – Мы все на взводе, давайте успокоимся.
– Это не я начала!
– Ох, замолчи. Не могу слышать тебя! – Джейс устало закрывает глаза ладонью.
– Ну, все, – Крис сжимает ему плечо, – угомонитесь.
– Отстань, Крис.
– Я тоже испугался, но все прошло. Слышишь?
– Отвалите оба!
Джейс с силой отталкивает Криса, и я едва успеваю подхватить, чтобы не рухнул на пол. Несколько секунд пораженно смотрим друг на друга.
На моей памяти Джейс и Крис дрались лишь однажды, на похоронах отца, и после грубая сила оказалась под негласным запретом. Не применяли даже в самых жарких спорах, каких было немало.
И вот, впервые за столько лет, Крис почувствовал тяжелый кулак Джейса. По глазам понимаю, что для него это удар под дых. Осознав, насколько болезненно Крис среагировал, Джейс заламывает руки и на выдохе произносит губами «прости». Крис медленно кивает.
Краем глаза вижу, что подходит Кайс, и меня передергивает от мысли, что придется объясняться вот так, в разгар семейной перепалки. Наш план полетел в тартарары, захватив надежду на благосклонность брата. Закрываю глаза от стыда и только сейчас замечаю любопытную тишину. Все внимание приковано к нам, и хочется провалиться сквозь землю.
– Джейс, давай поговорим. – Кайс поднимает ладони, демонстрируя мирные намерения. – Я все объясню.
– Ну, попробуй, – стискивает зубы, сдерживая ярость. Даже не поворачивается, продолжая смотреть на Криса.
– Я хотел прояснить ситуацию, но возможности не представлялось.
– Да что ты, – фыркает брат. – Прямо ни одной? Жалость-то какая.
– Но об этом не скажешь просто за ужином или во время тренировки. Как ты себе это представляешь? – Феникс хмурит брови.
– Представляю, что лучший друг подходит и говорит правду, – Джейс, наконец, удостаивает взглядом. – Так сложно набраться смелости и признаться? О, я забыл. Проще встречаться тайком за спиной, а потом смотреть мне в глаза, как ни в чем не бывало.
– Не было встреч, о которых ты думаешь.
– А какие были?
– Джейс…
– Простой вопрос. В чем проблема, Феникс?
– Я не знал, как сказать. – Кайс растеряно разводит руками. – Боялся, что поймешь неправильно, и наша дружба пострадает из-за такой реакции, как сейчас.
– Дружба может пострадать только из-за обмана. И это реакция не на признание, а на попытку оправдаться. Даже сейчас.
– Но…
– Все еще продолжаешь, – Джейс рычит. – Вместо того, чтобы просто сказать правду!
– Но я не лгал тебе. Ни разу! – Кайс вздыхает. – Ты знаешь, что это так.
– Ложь и недомолвки тонко перекликаются между собой. Я все еще не услышал от тебя ни слова.
– Я люблю ее! – выкрикивает Феникс, указывая на меня. – Слышишь теперь?! Люблю! И твои капризы не изменят этого! Мне жаль, что приходится говорить вот так. Честно, я хотел сделать все иначе. Если теперь придется восстанавливать доверие, я готов, но не смей называть лжецом.
Джейс несколько секунд смотрит ему в глаза, выдерживая паузу. Затем тихим, убийственно спокойным голосом задает вопрос:
– Сложно было?
Кайс не отвечает.
– Кому еще мог доверить ее так же, как тебе, лучшему другу? Человеку, который спасал мне жизнь не один раз и ел за моим столом?
– Джейс…
Феникс делает шаг, но брат отступает, отрицательно качая головой.
– Тебе нужно было только сказать. Я знал, но хотел услышать от тебя. Ты же предпочел вешать лапшу на уши Марго и заставлять ее, – кивает на меня, – рыдать по ночам в подушку, страдая из-за тебя и твоей «любви».
Джейс презрительно морщится, отводит взгляд и уходит глубже в сумрак коридора. От удивления открывается рот, не верю собственным ушам: неужели брат знал и наблюдал? Сердце сжимается от понимания, что стала причиной ссоры.
Выбираюсь из-за спины Криса и, несмотря на уговоры, иду за Джейсом, спотыкаясь о старый хлам, раскуроченный после затопления. Нахожу застывшего в любимой позе со скрещенными руками и облокотившегося на стену.
– Чего тебе? – мрачно спрашивает.
– Хочу быть опорой.
– Уйди, Рокс.
– Нет, ты меня выслушаешь, – упрямо выпячиваю подбородок. – Не уйду, пока не поговорим.
– Вроде разговор уже закончился.
– Джейс. – Дотрагиваюсь до плеча. Вздрогнув, отстраняется. – Прости, я не должна была говорить о родителях. Мне стыдно…
– Сказал, уходи.
– Нет, я останусь с тобой. – Нащупываю ладонь и крепко сжимаю. – Поверь, если бы был шанс поменяться местами с родителями, сделала это для тебя, потому что тебе они нужны больше, чем мне или Крису. Я плохо помню маму, и только фотографии помогают не забыть лицо, а отец – худший детский кошмар. – Запинаюсь, окунувшись в обиды прошлого, и прокашливаюсь, скрывая дрогнувший голос. – Мне достаточно тебя и Криса, чтобы быть счастливой, но тебе нужна опора, которой мы не можем быть. Ты скучаешь. И клянусь, что вернула бы их для тебя, если…
– Рокс, я бы ни за что не вернул их такой ценой, – обрывает твердо и уверенно. – Это раз, а два – мне уже достаточно лет, чтобы не цепляться за прошлое. Может, в двадцать разговор и имел бы смысл, но не теперь. Родители умерли, и мне больно, но дело не в этом. – Джейс выразительно смотрит, поднимая бровь. – Их смерти – вечное напоминание, что как бы не старался принимать верные решения, от меня может ничего не зависеть. И ты из раза в раз пытаешься это доказать, что приводит в ужас. Вполне допускаю, что гиперконтроль раздражает и хочется бунтовать, но так уж получается, что мне больше не за кого держаться, и игнорировать безумные выходки не могу, – фыркает.
– Бунтовать не хочется, – шепчу. – Просто иногда взгляды не совпадают. Ты тоже не виноват, что пришлось взвалить тонну ответственности, поэтому гиперконтроль – не худшее, что можешь чувствовать.
– И от этого не легче, – Джейс вздыхает. – Согласен, бывает не получается отделить заботу от диктатуры, Блю одергивает, но сейчас считаю, что абсолютно заслуженно устроил разбор полетов. А вот последствия, к которым подвела твоя выходка, обратная сторона медали и страха за близких. Посмотри, что получилось: набросился на тебя, Криса оттолкнул и не дал шанса лучшему другу. Не могу остановиться, когда теряю контроль, а ты, как специально, провоцируешь.
Обнимаю Джейса, повисая на шее. Вдыхаю запах кожаной куртки и чувствую, как брат утыкается мне в плечо. Молчим пару минут. Никогда не приходило в голову, насколько глубока рана Джейса, оставленная смертью родителей, мы не говорили об этом. Но теперь понимаю, что контроль – побочное явление, которое сопровождает страх потери и одиночества. Будь родители живы, брат бы не держал в голове мысль, что может лишиться остальной семьи. А что это, если не рана?
– Черт, – вздыхаю, – иногда забываю, что ты такой же человек, и у тебя могу быть переживания. Кажется, в детстве мне не хватало йода. Ну, кретинизм и все такое! – Джейс смеется, добрый знак. Продолжаю: – Но, знаешь, мне повезло. Я не чувствую боли или грызущей тоски из-за смерти родителей, не ощущаю, что семья неполноценная, потому что есть ты. И всегда был. А, значит, ты прекрасно справился с тем, чтобы дать все необходимое для счастья и стабильности. И, если вдруг подумал, что не ценю, это не так. Прости за то, что наговорила. И спасибо. Правда. Ты – главная опора в моей жизни.
Джейс отстраняется и внимательно смотрит, что-то обдумывая, а потом улыбается кончиком губ.
– Я горжусь. – Поправляет мне волосы. – Не твоим диагнозом, а тем, что смог стать опорой, в которой не сомневаешься. Потому что первым обычно не гордятся.
Хихикаю, подавляя сентиментальные слезы, и выдавливаю:
– Прости, что у меня не вышло.
– Это не так, – качает головой. – Помнишь, когда допоздна работал, ты могла встать, сварить кофе и сделать бутерброд? Тебе было пятнадцать или шестнадцать, но ты так по-взрослому говорила…
– Сколько можно, Джейсон Лайонхарт, тебе давно пора спать! – цитирую саму себя, изображая серьезность.
– Да-да, – улыбается. – Я выпивал кофе вприкуску с бутербродом, пока стояла над душой и притопывала. Потом ты выхватывала чашку, что-то ворчала под нос и уходила, а я продолжал работать. Но, знаешь, эти ночные бутерброды с кофе – лучшее, что я ел.
Прижимаюсь к нему крепче и закрываю глаза. Тепло разливается густым медом, согревая озябшие конечности. Джейс слегка наклоняется и тихо говорит:
– Я не стал бы разбивать тебе сердце, заставляя выбирать между мной и Фениксом. Если любишь его, я приму это.
– Меньше всего хотела, чтобы узнал вот так, между делом, – заглядываю в глаза. Всю жизнь смотрю на него снизу-вверх и чувствую себя маленькой. – Кайс боялся ранить твои чувства. Мы оба боялись, и потому отвергали саму мысль быть вместе, а когда это оказалось выше нас, признаться никак не выходило. Да мы сами-то только в Джастифай-сити выяснили отношения, поэтому…
Шкрябаю висок и виновато кошусь на брата.
– Ну, – фыркает, – мои чувства как-нибудь справятся.
– Пожалуйста, скажи, что дружба не пострадает. – Умоляюще складываю руки в молитвенном жесте. – Знаю, злишься, я бы тоже злилась, но дай ему шанс все исправить.
Джейс вздыхает, закатывает глаза и улыбается.
– Мы разберемся, Рокс. Не думай об этом, ладно?
– Спасибо, – от волнения пружиню на пятках. – Для меня это очень важно!
– Все будет нормально.
Возвращаемся к остальным. Феникс смотрит с надеждой, и я исподтишка улыбаюсь. Тут же загорается, как мифологическая птица, в честь которой носит фамилию. Главное, чтобы самосожжения не устроил, а то, насколько помню, это не очень хорошее предвестие.
Джейс, смерив товарища долгим взором, наконец, выдыхает и протягивает руку.
– Это твоя головная боль, – указывает на меня кивком. – Не хочу ничего знать о ссорах и обоюдных претензиях, не нужно спрашивать у меня мнения и просить занять чью-то сторону. Это и тебя касается, – Джейс бросает на меня выразительный взгляд. – Это мое условие, если хотите.
– Понял. – Феникс уважительно склоняет голову и тихо добавляет: – я не обижу ее, даю слово.
– А у меня никто спросить не хочет? – взбрыкивает Крис, но в голосе слышу смешок. – Я тоже ее родственник!
– Когда твои дружки придут признаваться в любви, обещаю, разбираться будешь ты, – Джейс ехидно суживает глаза.
Осматриваюсь по сторонам и понимаю, что кого-то не хватает. Подхожу к Цилле и спрашиваю, где Марго.
– Ты шутишь, Лайонхарт? – окатывает ледяной волной и отвечает в обычной саркастической манере. – Она, конечно, мне подруга не больше, чем ты, но даже я представляю, каково было слушать ваши разборки.
– Зараза, – цокаю. – Все должно было быть не так.
– Какая трагедия!
– Ой, – отмахиваюсь.
Несмотря на внешнюю браваду, гложет совесть, которую отчаянно пытаюсь давить, но ее мучительная агония никак не прекратится. Как бы не относилась к Марго, все равно не желала угощать коктейлем из боли с сиропом в виде предательства. В моих грезах мы с Кайсом разговаривали с ней на чистоту, а она достойно принимала ситуацию и уходила в закат.
Разговор слышит Блю и решает вмешаться.
– Джейс в порядке?
Киваю.
– Это было жестоко. – Пронзительные голубые глаза наполнены жалостью. – Марго не заслужила, чтобы от нее отказались в присутствии всех, да еще так, будто ее вовсе не существует.
– Что ты хочешь услышать, Блю? – раздражаюсь. – Думаешь, я хотела этого? Представляла все по-другому.
– С птичками и ромашками? – встревает Цилла.
– Цилла, иди, впрысни яд в кого-нибудь другого, – отвечаю. – Без тебя тошно!
Покачав головой и закатив глаза, оставляет нас с Блю, присоединяясь к разговору Гарпий.
– Погано вышло, знаю, – говорю, заметив выражение лица подруги. – Я поговорю с Марго. И Кайс, конечно, тоже.
– Когда вы решили признаться?
– В Джастифай-сити. Наверное, надышались угарным газом, – глупо хихикаю, но прекращаю, поняв, что смеюсь одна. – Это шутка.
– Несмешно, если честно, – прикусывает губу.
Молча смотрим друг на друга. Отмечаю, что Блю выглядит болезненно: кожа бледнее обычного, руки трясутся, а на лбу испарина.
– А с тобой что? – спрашиваю. – Тебе плохо?
– Нет, с чего взяла? – Прислоняет ладонь ко лбу, вытирая капельки пота. – Просто не могу выкинуть из головы Зои в пасти перевертыша. Мне не по себе.
Мрачнею, услышав имя погибшей женщины.
– Да. Мне тоже.
– Джонатан хотел вернуться наружу, говорит, у Энди остались важные материалы в рюкзаке. – Блю оглядывается на запертую дверь. – Еле уговорили не делать этого. Вряд ли там что-то уцелело.
– Не сказал, что?
– Говорит, касается задания Картера. Больше ничего вытянуть не удалось.
В памяти всплывает разговор с Зои у колеса обозрения, когда штопала мне рану. Что-то о разных точках зрения. Связано ли это с материалами, ради которых можно рискнуть жизнью?
– Ладно, – хмуро говорю. – Пошли к остальным.
Беру Блю под руку, и мы вливаемся в разговор. Речь идет о нижних этажах лепрозория, скорее всего, затопленных водой.
– Я предлагаю добраться до источника электропитания. – Джонатан пальцем водит по расстеленной на полу ветхой схеме с планировкой лепрозория. – Без энергии мы не сможем запустить лифт, а по-другому на нижние ярусы не добраться.
Разглядываю чертеж, стараясь запечатлеть в памяти как можно больше деталей. Помню, как едва не запорола экзамен по картографии, потому что достался план с большим количеством неважных пометок, отвлекающих от ключевых объектов. Вот тогда паники было. А сейчас даже проще.
– Дальше нужно спуститься вот сюда. – Джо перемещает палец ниже на несколько этажей, останавливаясь на схематичном изображении труб и турбин. – Это котельная. После того, как включим электричество, нужно запустить насосы, чтобы откачать воду. Но есть проблема.
– Почему я не удивлен, – Крис поджимает губы.
– Что за проблема? – уточняет Деймос.
– Возможно, котельная затоплена. Когда двери лифта откроются, попадем в так называемый воздушный коридор, который будет отделять нас от воды толстым слоем титана. Но, – Джо обводит этажи выше, – если предполагать, что эти ярусы тоже затоплены, а мы откроем автоматические двери, есть большая вероятность, что вода хлынет в пустоту и будет заполнять ее по принципу сообщающихся сосудов.
– И что это значит? – спрашивает Блю, нервно накручивая прядь волос.
– Это значит, моя дорогая, что вода из затопленных помещений будет прибывать до тех пор, пока уровень не станет равным уровню той воды, что заполнит пустоту. – Джо наглядно показывает на примере рук: одну поднимает над головой, а другую опускает. Медленно соединив на груди, демонстрирует ту самую равновесную степень. – Проще говоря, мы утонем, если этажи над котельной стоят в воде.
– Значит, нужно узнать, есть там вода или нет, – замечает Цилла.
– Повторяю еще раз, – вздыхает Джо, – спуститься можно только на лифте.
– Но ведь лифт как-то обслуживался, – говорит Джейс, потирая бровь. – Если предположить, что поломка требует починки извне, то бригада рабочих должна добираться через шахту, верно?
Повисает молчание.
– Это самоубийство, – Джо мотает головой. – Ты прав, рабочие ходы предусмотрены, – показывает на неприметные створки на схеме, – но у нас нет ни оборудования, ни достаточного освещения, чтобы спускаться в шахту.
