Kitabı oku: «Барышня-попаданка», sayfa 4

Пиковая дама

– Нужно тебя приодеть как следует, – сразу же после завтрака Марья Ильинична заходит в мою комнату и критично оценивает содержимое платяного шкафа. – На бал в домашнем платье не пойдёшь, так что собирайся, поедем к модистке, а на обратном пути уже заглянем к Прасковье Никифоровне.

– Хорошо, – киваю я, не сдерживая своей бурной радости. Может в гостях у графини получится наконец узнать что-то о подаренных императором часах? Тогда я смогу отправиться домой, и забыть девятнадцатый век и его граждан как страшный сон.

Маринка одевает меня в платье нежно-персикового цвета, красиво сочетающееся с рыжеватым оттенком моих русых волос, прибирает мои растрёпанные патлы в замысловатую причёску, выдаёт пару коричневых туфель на невысоком каблуке, и я несусь вслед за Марьей Ильиничной на первый этаж, чтобы Маринка не успела меня напудрить. Вот ещё, этого мне только не хватало! Буду как мадемуазель Дюбуа осыпаться от каждого чиха.

– Князь Сергей Михайлович по доброте душевной прислал к нам свою вторую повариху, – хвастается Марья Ильинична, когда мы усаживаемся в карету. – Будет нам французские да аглицкие блюда готовить!

– А когда мы увидимся со старым князем? – интересуюсь я, отодвигая шторку от окна. Не то чтобы я очень хотела познакомиться с батей жениха, но лучше заранее узнать, когда придётся поднапрячься и пытаться выглядеть воспитанной барышней с большим энтузиазмом, нежели обычно.

– Через неделю мы отправимся на первый для тебя бал, там ему тебя и представим, – Марья Ильинична кокетливо поправляет шляпку. – Не хочу торопиться, тебя ещё столькому нужно научить… Будет неловко, если произойдёт какой-то конфуз. Мадемуазель Дюбуа и Павлу Аркадьевичу придётся хорошо поработать, чтобы ты не опозорила нашу семью.

Я вполуха слушаю мою названую маменьку, не отлипая от окна кареты, ведь там, за окном – старинная Москва! Невысокие каменные дома с полукруглыми окнами и декоративными колоннами на фасадах, загадочные арки между некоторыми зданиями, кареты и повозки, которые я так вчера толком и не рассмотрела.

Кажется, я начинаю проникаться местной атмосферой, хотя будь моя воля, конечно же сразу же вернулась бы в родной и любимый двадцать первый век.

Модистка, как и мадемуазель Дюбуа, оказывается француженкой. Маленькая, сухонькая, юркая, она не меньше часа измеряет мои пропорции сантиметровой лентой, лопочет что-то по-своему, прикладывает ко мне куски ткани разных цветов, цокает, снова что-то лопочет… Моя голова начинает раскалываться, напоминая о лесном знакомстве с мужиками Елецких, и я жду-не дождусь, когда же всё это закончится.

– Всё верно, восемь платьев для моей дочери и пять для меня, уточняет Марья Ильинична, когда модистка наконец оставляет меня в покое. – Чем раньше будут готовы, тем лучше. Да, мой будущий свёкр князь Орлов доплатит за срочность.

Когда мы выходим от модистки, я надеюсь, что на этом мои муки закончатся, но не тут-то было! Дальше мы идём заказывать обувь, выбирать шляпки, зонтик…Чёрт бы побрал этот грёбаный шопинг! Даже в своём времени не особо его любила, а здесь и подавно – столько времени уходит на измерение бюста, талии и длины стопы! Нельзя было заранее пошить платья и сделать обувь на стандартные размеры и продавать сразу готовое?

Когда мы наконец возвращаемся в карету, порадовав скучающего на козлах Ваську, я уже воспринимаю поездку к графине как избавление от мук во имя моды. Но мои надежды на спокойное времяпрепровождение не оправдываются.

После того, как наша карета останавливается возле роскошного белого особняка, и серьёзный лакей в тёмно-зелёной ливрее проводит нас в довольно многолюдную по моим меркам залу, о покое и тишине приходится только мечтать. Если это камерный вечер, страшно представить, сколько народу приглашают на обычные!

Даже тут, по моим меркам, довольно многолюдно – четыре девицы в светлых платьях возле пианино, компашка из трёх дам постарше и одного господина за большим столом, сонный старичок на диванчике.

– Мари, как долго я тебя не видела! – радостно всплёскивает руками полненькая жизнерадостная женщина лет сорока, по-видимому, та самая Прасковья Никифоровна. – А Дашенька-то как выросла, совсем не узнать!

Ещё бы она узнала Дашеньку, когда Дашеньку поменяли. Интересно, в каком возрасте она её видела, что совсем не заподозрила подмены? Всё же они с Марьей Ильиничной подруги, наверное, близко общались.

– Моя дорогая, как же мне не хватало бесед с тобой! – Марья Ильинична заключает хозяйку в объятья, и в моей голове несмотря на мою небольшую любовь к литературе возникает ассоциация с рассказом Чехова «Толстый и тонкий».

– Дашеньке, наверное, будет интереснее с девицами, чем с нами, старухами. Давайте я вас им представлю, – освободившись из объятий моей названой маменьки, Прасковья Никифоровна берёт меня под руку и ведёт к пианино, которое отчаянно мучает молоденькая девчушка лет шестнадцати.

– Лизонька, вы так порадовали меня своей игрой! Не могли бы вы уступить место своей старшей сестре Аннет, чтобы она спела нам романс, после того, как я представлю вам ещё одну мою гостью? – дипломатично интересуется графиня.

– Хорошо, – нехотя соглашается и девица и морща хорошенький носик, встаёт из-за инструмента.

– Знакомьтесь, это Дашенька, дочь моей доброй подруги Марьи Ильиничны, – представляет меня графиня. – А это дочери княгини Салтыковой – Анна, Наталья и Елизавета, – графиня кивает на девицу, вставшую из-за пианино, и двух девиц чуть постарше, ожидающих своей очереди возле инструмента. – А вот Александра, дочь баронессы, – графиня улыбается темноволосой девушке, вставшей при нашем появлении с диванчика возле окна.

Представив нас другу, графиня удаляется, оставив бедную меня на съедение любопытных девиц, сразу же засыпавших меня кучей вопросов:

– Говорят, у вас уже есть жених? Какой он?

– Вы знаете его младшего брата Владимира?

– Он и правда так хорош собой, как все говорят?

– А правда ли, что он может сегодня к нам заглянуть?

Эх, кажется, мои муки закончатся нескоро, и их новый виток еще хуже предыдущих. Собираюсь с мыслями, и начинаю поочерёдно отвечать на вопросы княжон и дочки баронессы:

– Да, у меня есть жених, но я его пока не видела, он ещё не вернулся из Турции. Зато я знаю его младшего брата, и не могу сказать, что он особенно хорош. Впрочем, вы и сами в этом сегодня убедитесь.

– Так значит Владимир приедет! – радостно восклицает средняя из княжон, Наталья.

– Ещё вчера ты любила гусаров, – подкалывает её старшая, Аннет, усаживаясь за пианино. – Неужели перешла на штатских? Как же ты не постоянна, любезная сестрица!

– И ничего я не переходила, – дуется Наталья. – Сыграй лучше тот романс, который вчера разучивала, поёшь ты намного лучше, чем ведёшь светские беседы.

Аннет начинает играть и петь заунывный романс о несчастной любви, а остальные девицы усаживаются кто на диванчик, кто на стоящие рядом с инструментом стулья, и начинают трещать о разных пустяках.

– Сашенька, у какой модистки ты заказывала это платье? Такой потрясающий фасон! – щебечет младшая дочь княгини, разглядывая нежно-сиреневый наряд Александры. – Тоже хочу такое!

– Мы с маменькой всегда заказываем платья у модистки, которая шьёт для мадам Монпасье, – жеманно отвечает Александра.

– А вы знали, что сейчас в моде почти не использовать пудру? – спрашивает сидящая по соседству от меня Наталья. – Посмотрите, на Дарье её почти нет, не правда ли, это новое веяние моды?

От ответа меня избавляет появившийся на пороге лакей, объявивший, что прибыл князь Владимир. Все девицы кроме допевающей романс Аннет мигом вскакивают со своих мест, и устремляются вслед за спешащей встретить дорогого гостя графиней. А я поудобнее размещаюсь на диванчике, беря пример с удобно развалившегося и дремлющего на соседнем старичка, кажется, мужа Прасковьи Никифоровны. Наконец-то отдохну от общения!

Порывисто вошедший в комнату Владимир первым делом приветствует спешащую к нему навстречу графиню:

– Крёстная, как я рад вас видеть!

– Володенька, а уж как я рада! Сколько лет тебя не видела! Как ты вырос, как возмужал! Дай-ка, я тебя хорошенько разгляжу, – Прасковья Никифоровна немного отстраняется от крестника, любуясь им как чем-то донельзя прекрасным. Было бы на что любоваться, я-то знаю, какой он вредный и противный!

– Знакомьтесь, это мой крестник Владимир, недавно из-за границы, – налюбовавшись как следует «Володенькой» графиня вспоминает о своих обязанностях хозяйки. – Володенька, давай я представлю тебе наше приятное общество – барон и баронесса Албышевы с дочерью Александрой, княгиня Салтыкова с дочерьми Анной – дивный талант, слышите, как она чудесно поёт? Натальей и Елизаветой, супруга генерала Щербатова… С моей хорошей подругой Марьей Ильиничной и её дочерью Дарьей я слышала, ты уже знаком, – графиня представляет Владимиру всех присутствующих в гостиной и ведёт к столу.

– А не сыграть ли нам в карты? – предлагает барон, щеголеватый темноволосый мужчина в асфальтово-сером фраке. – Направленность разговоров дам и кавалеров несколько рознится, а карточная игра сможет объединить всех присутствующих и позволит провести время с удовольствием. Так как здесь собрался узкий круг друзей, не отложить ли нам приличия, и не сыграть ли в дурачка?

– Право, барон, не лучше ли выбрать игру, более подходящую для салонов, такую, например, как штосс, – брезгливо морщится княгиня. – Игра в дурака ведь такая мужицкая!

– А я бы сыграла, – вскакиваю с диванчика и мгновенно оказываюсь возле стола. Наконец-то назревает что-то интересное!

– Дарья, молодым девицам не подобает играть в такие игры, – шипит на меня Марья Ильинична, но меня неожиданно поддерживает Владимир:

– А почему бы ей не сыграть? Если бы мы были на балу, это действительно было бы неприлично, но мы в тесном, почти семейном кругу, – на долю секунды мне кажется, что на лице Владимира появляется ухмылка, но нет, выражение его лицо всё такое же приветливое и серьёзное.

– Не могу отказать своему дорогому гостю, – улыбается графиня, приказывает лакею пододвинуть для меня стул и принести несколько карточных колод.

В детстве мы с братом часто резались в дурака, так что я покажу этим господам, где раки зимуют! Лакей приносит карточные колоды, две из которых барон тасует и раздаёт игрокам. Не одобряющая подобных развлечений княгиня отправляется следить за благонравием своих дочурок, поэтому нас остаётся семь человек – барон, баронесса, генеральша, графиня, её внезапно взбодрившийся, вставший с дивана и присоединившийся к нам супруг, Марья Ильинична, Владимир и я.

Барон раздаёт карты, игра начинается.

– Новичкам везёт, – снисходительно улыбается барон, когда я выигрываю первую игру.

А я только ухмыляюсь про себя. Ну да, конечно. Везёт тому, кто везёт, а я умею считать карты. Так что мне редко когда не везёт.

Когда я выигрываю следующую игру, барон удивлённо приподнимает брови, а сидящий напротив меня Владимир еле заметно улыбается. Что это было? Мне кажется, или в его синих глазах вспыхивает еле заметный интерес к моей скромной персоне? Неужели я заслужила одобрение самого пафосного княжича этой гостиной?

Третья игра тоже складывается не худшим для меня образом. Почти все старшие карты уже вышли, у меня на руках пиковая дама и ещё какая-то мелочь. Если оставшийся в игре туз не у Владимира и не у барона, я могу выиграть даже со своими не сами лучшими картами, дамы оказались не такими матёрыми картёжницами, как я, а некоторые, откровенно говоря, попросту тупящими.

– Как-то невесело стало, давайте прервём нашу партию, – делано-скучающим голосом протягивает графиня, и не раскрывая карт, убирает их в колоду. – Аннет так чудесно поёт, давайте лучше послушаем это прекрасное дитя, и насладимся приятной светской беседой. Правду говорят, карточные игры от лукавого, и так уже немного согрешили.

Все, включая Владимира, с радостью поддерживают предложение Прасковьи Никифоровны свернуться, и только баронесса выражает слабое недовольство. По-видимому, она и была счастливой обладательницей туза. Значит, у меня был шанс её переиграть и выиграть третью партию подряд.

Спорить с хозяйкой баронесса не решается, поэтому вернув карты в колоду дамы, Владимир и барон отправляются к пианино, за которым старшая из дочерей княгини Салтыковой вдохновенно поёт слащавый романс.

– Моя Аннет невероятно талантлива, не правда ли? – интересуется у Владимира княгиня, и он отвечает ей какой-то сдержанной любезностью. Меня забавляет наблюдать, как он пытается отвязаться от матушки «невероятного таланта», и я еле сдерживаюсь, чтобы не прыснуть от смеха.

За окнами гостиной темнеет, наверное, скоро гости будут разъезжаться по домам, поэтому я ищу глазами названую маменьку.

– Пиковая дама? – вполголоса интересуется внезапно оказавшийся рядом Владимир.

– Откуда вы узнали? Вы тоже умеете считать карты? – удивляюсь я.

– Мой брат картёжник, – усмехается Владимир, и едва заметно хмурится, поняв, что сболтнул лишнего. – Ваш жених научил меня ещё в детские годы, – переиначивает он, пытаясь придать фразе «мой брат картёжник» более невинное звучание, и быстро меняет тему, – а вы где такое непривычное для девицы умение приобрели? Да ещё и рисковать не боитесь.

– Мой батюшка Алексей Петрович любит картишки, – подмигиваю я, и в моём ответе нет ни грамма лжи. Ну, разве что немного о том, что Алексей Петрович мой батюшка, а всё остальное – чистая правда.

– Ах да, припоминаю, слышал что-то об этом, – брезгливо морщится Владимир.

Судя по всему, о картёжных подвигах моего «батюшки» многие наслышаны, если даже недавно вернувшийся из-за границы Владимир нос воротит. Но Дарья Алексеевна – преданная дочь, и не позволит какому-то напыщенному княжичу насмехаться над своей роднёй!

– Ходит слух, что многие девицы мечтают заполучить в супруги мужчину, похожего на их отца. Я рада узнать, что ваш брат обладает теми же достоинствами, что и мой любезный батюшка. Не нужно будет опасаться, что проигранные деньги уйдут из семьи, ведь они смогут играть друг с другом, – насмешливо говорю я, желая подколоть Владимира.

И попадаю в цель. Судя по реакции княжича, его братец и правда недалеко от моего «батюшки» ушёл в увлечении азартными играми.

– Вижу, у вас прекрасный вкус на мужчин. Позвольте откланяться, – усмехается князь и отправляется в противоположный конец залы, по-видимому, чтобы попрощаться с графиней.

– Так рано? Владимир, неужели вы нас покидаете? – слышу я разочарованный голос Прасковьи Никифоровны, и довольно про себя ухмыляюсь. Беги-беги, глаза бы мои тебя не видели. Только мне показалось, что мы начали нормально общаться, как этот пафосный индюк снова показал своё пренебрежение!

– Мы же увидим вас на балу? – кокетливо интересуется Лизонька.

– Да, я планирую прийти, – сухо отвечает Владимир.

– И будете танцевать? Пообещайте, что будете! – весело тараторит Наталья.

– Ничего не обещаю, но и не исключаю такого развития событий, – отвечает Владимир, и загадочно удаляется. Умеет же дыму на пустом месте напустить! Теперь эти бедные девушки будут по нему страдать и сохнуть, не понимая, что он обыкновенный придурок с лишними понтами. Хорошо, что я это понимаю…

– Правда же Владимир душка? – интересуется у меня старшая княжна, наконец оставившая в покое инструмент. – Видела, вы с ним говорили, наверное, он сказал что-то очень остроумное?

– Открою вам страшный секрет, князь говорил, что вы прекрасно играете, – улыбаюсь я. Почему бы не порадовать человека? Старалась ведь.

– Правда? Так и сказал? – расцветает Аннет. – Пойду, расскажу маменьке!

Окинув взглядом её удаляющую в другой конец залы фигурку, нахожу взглядом свою «маменьку», и следуя примеру княжны, тоже отправляюсь к ней.

По возвращению домой я желаю хороших снов названой маменьке, у которой разболелась голова, и подхожу по очень важному делу к своему названому батюшке, сидящему у камина.

– Алексей Петрович, научите меня играть в штосс?

– Штосс? Разве пристало девице играть в азартные игры? – хмурится Алексей Петрович, но я вижу разгорающийся в его глазах азартный огонёк, и понимаю, что ему совсем не хочется мне отказывать. – Сейчас возьму колоду, только супруге моей не говорите, что я снова в карты играю, – сдаётся мой названный родитель.

– Да без «б», – обещаю я, и поднимающийся за картами в комнату Алексей Петрович окидывает меня недоумённым взглядом.

Вечерок обещает быть занятным. Надо будет хотя бы у моего названого родителя попытаться узнать, кому император часы дарил, а то у графини я так в карты заигралась, что совсем забыла о своей главной цели.

Первый бал

– Мне точно нужна надевать такое длинное платье? Даже туфли из-под него не видно будет!

– Вот и хорошо, не пристало девице ножки показывать, – хмурится Марья Ильинична. – В наши времена девиц вообще в корсеты так затягивали, что дышать нечем было, и ничего, не жаловались. Так что не возмущайся и позволь уже Маринке себя одеть.

– Ну, как знаете, – нехотя соглашаюсь я. Маринка наряжает меня в длинное кремовое платье с высокой талией и рюшами на подоле, вешает в уши жемчужные серьги, на шею – жемчужное ожерелье, помогает натянуть пару изысканных длинных перчаток. После всех этих стараний из зеркала на меня недовольно смотрит сероглазая барышня с высокой причёской, длинными серьгами, подчёркивающими лебединую шею, и ожерельем, красиво оттеняющим матовую кожу цвета слоновой кости.

– Красавица, – моя названая маменька с одобрением смотрит на то унылое безобразие, в которое меня превратили. – В таком виде не стыдно в свет выйти!

Накинув на меня тёплую шаль, горничная провожает меня до кареты, в которой нас с Марьей Ильиничной уже ждёт Алексей Петрович, и желает хорошо провести этот вечер.

– Спасибо, Маринка, – искренне благодарю я. По сравнению с наставлениями мадемуазель Дюбуа о том, как вести себя на балу, и Павла Аркадьевича о том, как танцевать эти ужасные нудные бальные танцы пожелания Маринки звучат для меня как музыка.

За эту ужасную неделю, на протяжении которой меня усиленно готовили к выходу в свет, я успела основательно возненавидеть французский язык, полонез, вальс и ещё парочку танцев, названия которых не припомню. Зато помню все те ужасные па, из которых они состоят. Разбуди меня посреди ночи и заиграй подходящую музыку – тут же пойду в пляс! Ну, в смысле танцевать, на балах же всё чинно и пристойно.

Пока мы едем в карете, в моей голове строится план действий на сегодняшний вечер. Когда названый батюшка объяснял мне особенности игры в преферанс, то обмолвился, что слышал о вышедшем в отставку старом сановнике, которому кто-то из императоров пожаловал часы. Поэтому моя главная задача на этом балу – выяснить, кто этот счастливчик, и узнать, где он хранит царский подарок.

– Добрый вечер, – приветствую я роскошного седовласого лакея в золотисто-вишнёвой ливрее, встретившего нас у входа в особняк графини, и протягиваю ему руку.

Он смотрит на протянутую мной руку в кремовой перчатке с большим недоумением, а Марья Ильинична краснеет почти до самых корней волос.

– Дарья, что вы делаете, – сердито шипит моя названая маменька. – Нельзя так здороваться со слугами! Надеюсь, никто не заметил вашей оплошности, иначе пересудов не избежать!

– А до скольки продлится бал? – интересуюсь я у лакея, чтобы как-то скрасить неловкую ситуацию.

– Некоторые господа до утра задерживаются, – дипломатично отвечает слуга графини, и провожает нас и ещё нескольких дам и господ в большую залу, на входе в которую нас радушно приветствует хозяйка. Мы обмениваемся с ней незначительными светскими любезностями и проходим внутрь, туда, где играет музыка, и множество восковых свечей в хрустальных люстрах и медных подсвечниках, прикреплённых к стенам, освещают открывающееся нашим взглядам великолепие.

– О, я вижу баронессу Албышеву с дочерью, – радостно восклицает Марья Ильинична. – Пойдём поздороваемся!

Пока Марья Ильинична тащит меня и Алексея Петровича через строй платьев и фраков, я с любопытством оглядываюсь по сторонам. На возвышающихся площадках по обеим сторонам залы стоят столы, похожие на тот, за которым на прошлой неделе играли в «дурака», на столах лежат колоды нераспечатанных карт. Вокруг толпятся мужчины в нарядных фраках, явно интересующиеся игрой куда больше, чем танцами с молодыми девицами, размещающимися в окружении своих маменек ближе к центру залы.

– Пойду поздороваюсь с бароном, – говорит мой названый батюшка, протискиваясь в сторону игровых столов. Марья Ильинична одаривает его таким суровым взглядом, что даже если у Алексея Петрович и было желание перекинуться в картишки, оно наверняка мгновенно улетучивается.

Лица и наряды с непривычки сливаются для меня в одно большое яркое полотно, из которого только с помощью Марьи Ильиничны я вычленяю баронессу и её дочь Александру.

– Дорогие мои, как я рада вас видеть, – жеманно отвечает на наше приветствие баронесса. – Дашенька, вас совсем не узнать в этом наряде, выглядите чудесно!

– Спасибо, – благодарю я, и сразу же перехожу к делу. – Баронесса, в этом зале столько уважаемых персон, а нет ли здесь человека, которого император наградил часами? Батюшка недавно рассказывал мне историю о том, как один сановник оказал неоценимую услугу нашему государству, за что император пожаловал ему часы, а позже ещё и орденом наградил.

– Кажется, князь Измайлов получал в подарок часы, – пожимает плечами баронесса. – Странные вопросы тревожат вашу прелестную головку, вам бы лучше думать о том, кто пригласит вас на первый танец, а не престарелым сановникам косточки перемалывать.

Так, значит этот князь Измайлов старый. Где у нас в зале кучкуются пожилые господа? Кажется, где-то на креслах возле игорных столов…

– Маменька, можно я немного осмотрю залу? – спрашиваю я у своей названой родительницы, заболтавшейся с баронессой о том, какие наряды модно носить в этом сезоне.

– Хорошо, только вместе с Сашенькой, – кивает маменька. – Для неё это тоже первый бал, так что до того, как вас пригласят на танец, держитесь вместе.

Бойкая темноволосая Сашенька, которая я уже видела на вечере у графини, берёт меня под руку, и мы отправляемся в плаванье между дамами и господами, ожидающими первого танца. Надеюсь, танцевать начнут не раньше, чем я успею обделать все свои делишки.

– Извините, не подскажете, где я могу найти князя Измайлова? – интересуюсь я у стоящего возле игорного стола господина, показавшегося мне достаточно старым, чтобы это знать.

– Сидит на креслах под портретом государя, – удивлённо отвечает господин. – А зачем…

Бодро прошмыгнув мимо парочки офицеров в красны мундирах я и немного упирающаяся Сашенька оказываемся возле роскошного кресла, на котором возлежит грузный старик в синем фраке со звёздами на груди. Брат Макса что-то говорил об увлечении хозяина часов магией, но на мага этот дедуля явно непохож.

– Здравствуйте! Извините, а правда ли, что император настолько ценил вашу службу, что подарил вам часы? – нахально интересуюсь я.

– Да, императорской лаской не был обделён, – сонно кивает старик. Интересно, он вообще услышал, что именно я спросила? Чёрт бы побрал эту дурацкую музыку, которая так громко играет, что мешает дедуле нормально расслышать мои вопросы!

– Какой позор! На что только не идут молодые девицы, чтобы заполучить богатого мужа, – вполголоса бурчит себе под нос проходящая мимо дородная пожилая дама, но мне сейчас не до неё. Возможно я совсем близко к возвращению домой!

А вот несчастная Сашенька не знает, куда деть глаза, настолько ей неловко от всего происходящего. Крепись, Сашенька, скоро я отправлюсь обратно в двадцать первый век, и не буду тебя позорить.

– Папенька, хорошо ли вы себя чувствуете? – помощь приходит ко мне в виде худощавого русоволосого молодого человека в небесно-голубом фраке, по-видимому, сына старика. У него-то я всё и разузнаю!

– Извините, не могли бы вы меня просветить насчёт вашего батюшки, – спрашиваю я, сделав самое милое выражение лица, на которое только способна.

Молодой человек пару секунд смотрит на меня с большим удивлением, но быстро приходит в себя, и расплывается в приветливой улыбке:

– Мы не были представлены друг другу, поэтому представлюсь сам – Юрий Измайлов, к вашим услугам. А вас как зовут?

– Даша Елецкая, а это моя подруга Сашенька Албышева, – киваю я на бедную девушку, которая не подписывалась на общение с дедулями и случайные знакомства с их сыновьями, поэтому выглядит не очень довольной.

– Значит, Дарья и Александра, – подытоживает Юрий. – Так что вы хотели узнать о моём батюшке?

– Говорят, что ваш батюшка был настолько полезен государству, что удостоился царского подарка. Правда ли это?

– Да, вы совершено правы. Этот подарок с честью хранится у него в кабинете, батюшка настолько его ценит, что даже слугам запрещает к нему прикасаться во время уборки.

– Вот это да! А…

– Позвольте сопроводить вас к маменьке, пока вы как-нибудь ещё себя не опозорили, – шепчет мне на ухо возникший как чёрт из табакерки Владимир. Его мне только сейчас не хватало! У меня тут расследование идёт!

– У меня всё под контролем, не стоит себя утруждать, – пытаюсь увильнуть я, но пафосный княжич непреклонен.

– Пока мой старший брат не прибыл в Москву, вы под моей ответственностью. Поэтому извольте оставить незнакомых людей в покое, – Владимир разворачивается к Юрию, представляется ему, извиняется за прерванную беседу и сообщает, что вынужден похитить меня для танца. На лице Юрия отражается разочарование, кажется, беседа о царских подарках его забавляла.

Точно, сейчас же первый танец будет, музыка сменилась на одну из тех, под которую Павел Аркадьевич бессердечно истязал меня на этой неделе. Припоминаю танцы, которым он меня учил, какой же из них сейчас будет? Вальс? Мазурка? Котильон? Точняк, бал должен начаться со странного танца под названием «полонез», усилия несчастного учителя, сутки напролёт пытавшего меня разными «па», не прошли даром.

– Позвольте мне иметь удовольствие пригласить вас на танец, – поняв, что просто так отвести меня к маменьке не получится, Владимир идёт на крайние и, наверное, не очень приятные для себя меры.

– Чем обязана такой чести? – ехидно интересуюсь я, подавая Владимиру левую руку. Искоса вижу, что Юрий приглашает на танец Сашеньку, она соглашается, и её хмурое выражение лица сменяется самой очаровательной улыбкой.

– Беспокоюсь, что, танцуя с кем-то другим, вы наступите ему на ногу, и позорите нашу семью. Ведь к моему величайшему сожалению, совсем скоро вы станете её частью, – парирует надменный княжич, закладывая левую руку за спину, как и полагается кавалеру, танцующему полонез.

– Ах, вон оно что, – насмешливо вздыхаю я. – А я-то думала, что вы и правда планировали получить удовольствие от танца со мной.

– Никак не дождусь момента, когда нужно будет обмениваться партнёрами, – Владимир ловко встраивает нас в строй открывающих бал пар следом за Юрием и Сашенькой. – Вот тогда у меня точно появится шанс насладиться полонезом.

– У меня тоже, – довольно ухмыляюсь я.

– Дарья, вы, право, как будто совсем недавно узнали о существовании танцев, – морщится Владимир, когда я случайно наступаю ему на ногу.

– Так и есть, чуть больше недели назад узнала, – честно признаюсь я. – Лучше бы конечно, вообще не узнавала, такое себе удовольствие, – я чинно вышагиваю следом за Сашенькой, стараясь не сильно косячить, и больше не наступать Владимиру на ногу – хватит с него и одного раза.

По завершению первого танца Сашеньку сразу же приглашают на второй, а меня Владимир сдаёт из рук в руки названой маменьке, увлечённо обсуждающей что-то с бароном, баронессой и Алексеем Петровичем.

– Дашенька, а вот и ты, да ещё и в такой прекрасной компании, – радушно улыбается Марья Ильинична. – Пойдём, представим тебя батюшке Владимира.

Я нехотя плетусь за названой маменькой, названым папенькой, бароном и баронессой, с завистью поглядывая в сторону столов, за которыми господа играют в штосс и преферанс. Эх, не судьба мне составить им компанию – незадолго до поездки на бал маменька взяла с меня клятвенное обещание не притрагиваться к картам и никому не говорить, что я вообще умею в них играть. С моего названого папеньки, кстати, тоже было взято обещание не играть, поэтому бедняга, как и я, изредка бросает грустные взгляды в сторону картёжников.

– Князь, позвольте представить вам мою дочь Дарью Алексеевну, – восторженно восклицает маменька, когда мы подходим к креслам, на которых в компании нескольких господ помоложе восседает грозного вида седовласый старец, по-видимому, то самый отец Владимира и моего спешащего из Турции жениха.

Я приседаю в почтительном реверансе, старый князь одаривает меня лёгкой полуулыбкой и тут же забывает о моём существовании, завязав с папенькой и бароном беседу о политике, по-видимому, уже начатую когда-то ранее. Господа, сидевшие на соседних креслах, поднимаются, уступая места нам с маменькой и баронессой, и отправляются к игорным столам. Мы усаживаем свои пятые точки на мягкие подушки и прислушиваемся к разговору – я с любопытством, а маменька и баронесса с нескрываемой скукой.

– Военный гений Наполеона не поддаётся пониманию простого человеческого ума, – разгорячённо выдаёт мой папенька. Немудрено, что он проигрался в карты, с таким-то энтузиазмом в ведении обычных светских бесед! Не замечала за ним дома такого, наверное, нужных собеседников поблизости не находилось.

– Позвольте, Алексей Петрович, неужели наши скромные умы совсем не способны внять его величию? – подкалывает папеньку барон.

Так, если папенька восторгается Наполеоном, значит война ещё нескоро. Во всяком случае, до московского пожара я точно успею добыть часы и свинтить отсюда подобру-поздорову.

– Ваш скромный ум способен только на колкости, – парирует папенька, и обращается к отцу Владимира, – согласитесь, князь, Наполеон Бонапарт – величайший полководец, достойный стоять в одном ряду с Юлием Цезарем и Александром Македонским!

– А как же Австрия, Пруссия, Польша? Алексей Петрович, неужели вам совсем не жаль наших соседей, павших под пятой этого нового Македонского? – вмешавшийся в разговор Владимир к моему удивлению, оказывается пацифистом. Странно, с его любовью говорить гадости я думала, что он с радостью поддержит любое проявление жестокости.

– Господа, давайте отложим дебаты и поприветствуем моего нового знакомого Уильяма, – князь кивает в сторону подошедшего к нам молодого человека в тёмно-зелёном фраке. – Уильям англичанин, посетивший наш северный край с целью побольше узнать о наших нравах и обычаях, давайте я вас представлю.