Kitabı oku: «Тройка мечей. Сборник», sayfa 10

5

Мы продолжили путь. Когда мы отошли достаточно далеко от развалин, Тсали сбавил шаг. Земля вокруг была бурой. Поздняя осень наложила на нее свой отпечаток и лишила этот край всякой растительности. Холод вытянул жизнь из трав; увядшие и сухие, они тихо шуршали на ветру.

Здесь сохранились остатки дороги. То тут, то там виднелись плиты, занесенные землей или вздыбленные корнями безлистных деревьев. Я огляделась, пытаясь найти какую-нибудь приметную деталь, по которой можно было бы ориентироваться, хоть и понимала, что не могу вернуться обратно в Долину, – во всяком случае, до тех пор, пока не освобожусь полностью от воздействия Лайдан.

Меня начали терзать голод и жажда, и мне хотелось знать, куда Тсали меня ведет. Но я не спрашивала. Я шла, словно во сне, повинуясь его указаниям. Вместо этого я искала внутри себя то, что могло быть частью моего Дара. Я была беззащитна перед Лайдан, – по крайней мере, так я думала. Сколько времени пройдет, прежде чем она осмелится выйти из своего укрытия и постарается снова сделать меня своим инструментом?

Инструментом?

Почему-то мое полное тревог сознание зацепилось за это слово. Человек созидает двумя способами: усилиями разума (которые сами по себе не магия) и руками – или продолжениями рук, созданными в незапамятные времена какими-то изобретателями, стремившимися решить какую-то проблему.

Есть инструменты земледельца: плуг, чтобы вспахать землю для сева, мотыга и грабли, молоток и пила, и другие, названий которых я не знаю. Есть и иные известные мне инструменты: горшки, чтобы подвешивать их над огнем и готовить в них пищу, веретено, чтобы прясть нить, игла, ткацкий станок. Ложка, если уж на то пошло, и короткий нож, и…

Но есть и другие инструменты – для войны. Дротикомет – мои пальцы машинально шевельнулись, словно потянулись к оружию в поисках спусковой кнопки. Мечи и копья – мужчины обратились к ним в те дни, когда мы не могли больше делать дротики. Еще щиты для защиты. А в Долине каждый из Зеленого народа носил на поясе силовой хлыст – это были дети молний, прирученные и поставленные на службу.

Все это инструменты – даже разум. Но я терпела поражение из-за того, что не была как следует обучена обращаться с инструментом, доставшимся мне при рождении.

Тсали свернул в сторону от остатков древней дороги и повлек меня на восток. Я брела за ним, потому что другого плана у меня все равно не было.

День был пепельно-серым, как высохшая трава, через которую мы пробирались. Но никаких облаков я не видела. Потом я услышала журчание воды, и мой язык шевельнулся во рту, словно бы забитом пылью. Тсали потащил меня вниз по склону – тот постепенно становился все круче. Но теперь я следовала за ним с нетерпением, потому что увидела ручеек, бегущий по каменистому руслу.

Я опустилась на колени у ручья, вымыла руки – вода оказалась ледяной, – потом зачерпнула полную пригоршню и поднесла к губам. Тсали отошел чуть в сторону, присел и принялся лакать прямо из ручья. Напившись досыта, я огляделась по сторонам уже более осмысленно. Напиться-то я напилась, но хотелось еще и поесть.

Тсали вдруг выбросил руки вперед и встал; с чешуйчатой кожи стекала вода, а в когтях извивалась рыба. Он подождал, пока та затихнет, и бросил на землю позади себя, потом снова присел и стал уже пристальнее всматриваться в воду.

Хотя я давно выбрала путь и решила, что не буду убивать живых существ ради пропитания, сейчас я понимала, что должна думать о выживании и действовать логично и что если добыча Тсали означает жизнь и силу, я должна принять ее.

Но я никак не могла заставить себя прикоснуться к мертвой рыбе. Я лишь смотрела, как Тсали выдернул вторую рыбу из ее среды обитания. Потом он прошелся вдоль берега и вернулся с заостренной палкой, при помощи которой выпотрошил рыбу, и камнем, которым он ее почистил.

Огня у нас не было, да и Тсали все равно предпочел бы свою долю съесть сырой, я это знала. Я посмотрела на врученную мне долю с отвращением. Но я должна была жить, а это была единственная имеющаяся у нас еда. Я заставила себя понемногу откусывать плотное мясо и проталкивать его внутрь. Что ж, это не хуже, чем многие испытания, встающие перед воином. Раз я противостою Лайдан и ее миру, придется воевать, выбора нет.

Тут сверху раздался крик. Он настолько меня испугал, что я чуть не выплюнула очередной кусок, который заставила себя откусить. Подняв голову, я увидела птицу. Она уже разинула клюв для очередного вопля и нагло спикировала, явно целясь выхватить еду у кого-нибудь из нас.

Ее оперение было почти таким же тускло-серым, как небо. Но вокруг глаз красовались ярко-красные круги, и на миг мне померещилось, будто птица смотрит на нас сквозь пятнышки огня. Кажется, такие птицы мне еще не встречались. И хотя я мгновенно напрягла мое избитое и измученное внутреннее чувство, я не отыскала в разуме, с которым соприкоснулась, ничего, противоречащего увиденному. Ну да, это была хищная птица – но она следовала всего лишь собственной свирепой сущности, а не приказам из Тени.

Крики птицы привлекли ее соплеменников. Однако же, пока они поглощали потроха, которые Тсали выбросил подальше, где-то глубоко во мне снова шевельнулось нечто, что не могло быть моим воспоминанием. Я могла поклясться, что никогда прежде не видела таких птиц, но…

Взмахи желтовато-серых крыльев и жгуче-красная маска вокруг глаз казались мне все более важными. Я вдруг обнаружила, что вскочила, прижимая к груди крепко сжатые кулаки.

– Нинутра! – воскликнула я, и мой голос на миг перекрыл даже непрестанные крики птиц.

Нинутра? Что это? Человек? Место? Понукаемая стремлением понять, я неохотно открыла разум и принялась искать – глубже, еще глубже. Это было сумасбродством. Раньше я уходила так глубоко только под присмотром леди Дагоны. А в том месте и времени, где я пребывала сейчас, это было особенно опасно. Но я отмахнулась от этих мыслей. Мне нужно знать!

Нинутра – в голове сформировался смутный образ. Я зажмурилась, чтоб не видеть ни неба, ни птиц, ни знакомого мне мира, и устремила взор вовнутрь. Нинутра, ну же! Я отдала приказ этому фрагменту мысли – или воспоминания. Что такое Нинутра?

У меня закружилась голова. Мысленный образ сделался отчетливее, у меня перехватило дыхание, меня переполнило ожидание, и возбуждение перевесило и страх, и осторожность.

Фигура с аурой цвета пламени, такого же, что вокруг глаз у этих птиц. Если бы только смахнуть завесу ослепительного сияния и рассмотреть все почетче!

Нинутра. Не место – Сила. Из Тени? Что же я тогда пробудила?

Нет, внутренний предостерегающий голос, окрепший благодаря урокам леди Дагоны, молчал. Но я не чувствовала и той уверенности, которая текла бы сквозь меня, если бы вызванное принадлежало Свету. Неужто в этом истерзанном войной краю существует некая третья сила, обособленная и от Тьмы, и от Света, идущая по пути, непостижимому для них обоих?

Я изо всех сил старалась получше разглядеть эту фигуру – или Силу. Но свет слишком хорошо укрывал ее. Однако же оттуда проступило, словно круги на воде от брошенного камня, ощущение энергии. Оно было теплым и делалось все горячее и горячее.

Наверное, я закричала. Знаю лишь, что внутри себя я отпрянула, стараясь теперь изо всех сил убраться подальше от этой фигуры, но у меня ничего не получалось. Жар лизнул меня, но в нем не чувствовалось гнева. Я ощутила, что Нинутре, возможно, любопытно, что мой слабый призыв побеспокоил его, и он оторвался от своих глубоких размышлений. Может быть, это кто-то из адептов?

Если так, все, что в нем было человеческого, давно исчезло. Это была чистая Сила непонятной мне разновидности, такая чуждая…

Потом эта фигура немного отдалилась от моего разума, а с ней и часть жара. Теперь это по ощущениям, скорее, походило на то, как будто я смотрела на длинный проход и видела в его конце чей-то силуэт. Красное сияние втянулось в его тело. (Я говорю «он», но в этой Силе не ощущалось никакого пола. В ней не осталось ничего, кроме Силы как таковой.)

Но, глядя на него, я была уверена, что некогда «я», или внутренняя часть меня, ныне ущербная и давно погребенная – возможно, другими жизнями и прошедшими эпохами, – была связана с этой Силой, и она иногда отвечала мне. Но это было давно, очень давно, и связующая нас нить рассыпалась прахом…

Я открыла глаза и очутилась в сумрачном мире у ручья. Птицы исчезли. Тсали устроился на камнях, устремив на меня взгляд глаз-самоцветов. Я поймала себя на том, что по-прежнему шепчу это имя:

– Нинутра… – А потом я мысленно обратилась к моему спутнику: «Тсали… Что это за Сила? Кто это – или что?»

Тсали качнул головой, но не мне, а словно бы той фигуре, которую я непонятным образом пробудила.

«Один из Великих – но не из твоего народа, и не из моего, и никакого из ныне живущих. Один из тех, кто задержался среди нас на некоторое время – до тех пор, пока те, кто искал худшего во Тьме, не восстали и не попытались призвать…»

«Но почему я сейчас увидела это существо?»

«Я не знаю, дева-колдунья. Могу только сказать, что эти птицы, – он указал на небо, и я увидела вдалеке несколько крылатых силуэтов, – некогда, давным-давно, были созданы в Месте Наособицу, где пожелал обитать Нинутра и с тех пор мало поддерживал контакты с этим миром. Там также жили те, кто открыл свой разум и сердце, и время от времени они говорили о том, что грядет в будущем, и даже адепты прислушивались к ним, когда они выступали как Уста Нинутры».

«Тсали… А что, я когда-то была Устами?»

Он покачал головой: «Не расспрашивай меня о тайнах, дева-колдунья. У каждой расы и каждого народа свои легенды. Правда ли, что мы будем жить снова, пройдя через очищающий огонь? А если будем, сохраним ли мы память? Я не знаю».

– Я видела Нинутру… – медленно произнесла я. – И… – Я обхватила себя руками. – Эта Сила согрела меня. Я…

Я подняла голову. Во мне что-то шевельнулось, на этот раз не память, а скорее часть знания, возникшая в уме так отчетливо, как будто в воздухе передо мной повис свиток, только что записанный хранителем Тайного знания, которое я давно искала. Из-за этих поисков я была открыта, потому Лайдан и сумела проникнуть в эту часть моего сознания, незаполненную и уязвимую для ее коварных предложений. Не знаю, как сработало мое видение в те моменты, когда я предстала перед Нинутрой, но теперь некоторые из этих пустых участков сознания оказались заполнены.

Тсали выпрямился, вскинул увенчанную гребнем голову. Его кожа сменила цвет, а ее складки слегка трепетали, как будто все его тело выражало некое чувство.

«Дева-колдунья, что ты теперь станешь делать?»

«То, что должна», – оборвала я его полувопрос-полупротест.

Оглядев берег реки у нас под ногами, я нашла то, что искала: принесенную водой палку, выцветшую и непрочную, но достаточно прямую. Я подобрала ее и крепко сжала в руке. А потом, словно кистью, нарисовала в воздухе знаки, вложенные мне в разум. Так надо, надо, надо…

Мой рисунок сделался видимым. Сперва проявились лишь тонкие линии. Потом внутри обведенных участков проступил цвет, сделался непрозрачным, обрел плотность. Рисунок засветился, словно угли в наполовину угасшем костре в ночи. Я выронила палку и застыла, глядя на предмет, повисший в воздухе, а губы мои произнесли звуки, не похожие ни на какие слова. Они скорее напоминали хриплые крики тех птиц, что некогда гнездились в обители Силы Нинутры, а теперь явились потрошить остатки добычи Тсали.

Я медленно протянула руку. В душе моей крепла уверенность, что, как только я возьму в руки предмет, повисший между мною и Тсали, мне придется отдать свои силы непонятной пока борьбе.

Красный отсвет стал тускнеть, но контуры становились все отчетливее. К чему колебаться? Ведь на самом деле я знала, что́ следует сделать, знала с того самого момента, как Нинутра ответил мне. Моя рука легла на твердую поверхность, ныне тускло-серую, как небо у нас над головами. И я решительно взяла из воздуха то, что призвало неясное мне самой знание, – меч. По краям он все еще казался нечетким, расплывчатым.

– Так явила себя воля Нинутры, – медленно произнесла я вслух. – И вот он, меч Тени – не Тьмы, но и не Света, и рожден он может быть любой из вер. Но теперь права на него заявляю я – во имя Света!

Я взмахнула чудесным мечом, словно воин, пробующий баланс нового оружия, – на самом деле, так оно и было. Он был легче известных мне стальных мечей, и ни кромки его, ни даже острие не были остры. Его Сила была в другом.

До моего сознания донеслась мысль Тсали: «Свершилось…»

И я ощутила в этом слове тяжесть предвидения.

– Свершилось, – согласилась я. – Для этого я появилась на свет. Так я думаю. Теперь я стала той, кем мне суждено было стать. И пусть Лайдан подумает, какую роль в этом сыграла она.

6

Странный меч медленно терял свою материальность, словно тающие под солнцем клочья тумана, хотя никакого солнца сейчас не было. Вскоре в руках у меня не осталось ничего. Однако же теперь у меня было право и умение призвать его снова. Я изумленно вздохнула. Мой разум… если бы только найти спокойное местечко и разобраться со всем тем, что беспорядочно наполнило мое сознание! Пока же мне приходилось довольствоваться интуицией. А еще знанием о том, что впереди ждет битва, совершенно невообразимая, пусть даже меня и коснулась Сила.

Я посмотрела на свою опустевшую руку и поняла, что стоит мне призвать его, и это сотворенное во имя Нинутры оружие вернется. А Тсали внезапно оглянулся в ту сторону, откуда мы пришли. Он зашипел, и гребень на его голове вдруг сделался красным, как кровь.

«Охотники!» – услышала я его мысленное предостережение.

Я была уверена, что эти охотники пришли не из Долины, а может, вообще не принадлежат к роду человеческому. Я попыталась мысленно нащупать их и на долю секунды соприкоснулась с аурой Темных. К какому бы народу ни принадлежали эти существа, глубже я проникнуть не рискнула. Но в одном я не сомневалась.

«Они охотятся на нас».

«Они вынюхивают наш след. Но пока что не нашли его», – отозвался Тсали. Он выпустил когти и снова зашипел.

Итак, на нас охотятся. Быть может, Лайдан вернулась и выдала нас своим злобным союзникам? Или кто-то заметил нас случайно? Хотя не важно. Похоже, у меня так и не будет времени, чтобы спокойно разобраться с новой пробудившейся во мне способностью, о которой я никогда прежде не подозревала.

«Может, поищем укрытие?»

Тсали закрутил головой, осматриваясь, – человек никогда бы так не сумел. Нас окружали невысокие холмы, но до гор было далеко. Да я и не посмела бы сейчас идти в эти горы. И я не видела нигде поблизости голубых камней, обещающих хотя бы призрак убежища тем, кто ненавидит Тьму. О них говорили как об островках безопасности в этих опасных землях.

«Вода!» – Мой спутник целеустремленно двинулся к ручью, соскользнул по склону и зашагал через медленно текущие воды.

Ну конечно! Давняя-давняя истина. Зло не смеет пересечь струящуюся чистую воду. Я поспешно двинулась следом за Тсали, чувствуя, как вода затекает в ботинки. Юбку-брюки я постаралась поднять повыше, но подол все равно быстро намок. Шаткие камни на дне не давали мне идти быстро, а вот Тсали так и скользил вперед.

Вскоре мои обострившиеся чувства уловили чужие эманации, столь же отвратительные для моего сознания, как для нюха отвратителен запах разложения. Но все же я не могла пока понять, кто нас преследует. Я твердо решила не пытаться больше соприкоснуться с ними, это могло бы выдать нас.

Русло реки было широким, но постепенно оно стало сужаться – подернутая рябью лента воды в центре и полосы гальки по краям. Похоже, временами здесь случались наводнения, но в это время года вода высоко не поднималась. Река была мелкой и почти прозрачной. Я видела, как кидались прочь спугнутые нашим приближением рыбы и какие-то ползающие по дну существа в панцирях. Но кое-что серьезно меня беспокоило – Тсали шел прочь от гор, которые, возможно, ограждали Долину. Хотя это могли быть и не они… Я приняла решение и потянулась разумом к своему спутнику.

«Тсали, воин из воинов, я приняла возложенную на меня судьбу, но это – не твое бремя. Ты можешь вернуться…»

Я не договорила. Человек-Ящер оглянулся на меня поверх узкого чешуйчатого плеча и зашипел. И я почувствовала, как в нем вскипает гнев.

«Мы идем вместе, дева-колдунья! Не подобает одному из братьев-родичей Рето, чья мудрость удерживала даже Великого Змея на расстоянии двух ударов сердца, так, чтобы его можно было уничтожить, поворачиваться спиной к древнему врагу и говорить: „Это не мое дело“».

«Прости, воин. – А что еще я могла ответить? – Но понимаешь, я приняла на себя неведомое бремя, которое может меня подвести, когда мы столкнемся с врагом. Мне не следует втягивать другого в сети злой доли».

«Кто может говорить о свободе выбора, когда Великие пробудились? Наши легенды почти ничего не говорят о твоем Нинутре. Не говорят даже, принадлежал он Тьме или Свету. Но я думаю, он был из тех, кто отвернулся от обеих сторон и ушел туда, где хозяином был лишь он сам. И…»

Я так и не узнала, что еще хотел сказать Тсали, потому что снова услышала пронзительные крики и увидела у нас над головами тех серых птиц с огненными отметинами. Они кружили над нами и время от времени с криком пикировали, и в эти мгновения я начинала верить, что теперь они вступили в союз с каким-то выслеживающим нас Злом, что они – разведчики и их задача – не дать нам сбежать.

Я попыталась не обращать внимания на их вопли, но птицы все равно отвлекали меня, и в конце концов я споткнулась на скользких камнях, упала на колени и промокла до пояса. Вода оказалась обжигающе холодной. Тсали застыл, глядя на этих летучих вредителей так же пристально, как перед этим смотрела я. Я заметила, как он почесал когтем голову у основания гребня.

Казалось, будто он внимательно к чему-то прислушивается, как будто непрестанные вопли птиц несли в себе какой-то смысл. Я ничего не могла в них разобрать, хотя прежде мне с легкостью удавалось установить контакт с любым живым существом. Когда я осторожно попыталась прикоснуться к их сознанию, то не нашла ничего, даже тех зачатков инстинктивной хитрости паучих, с которыми можно было работать в чародейском зале Лайдан.

Здесь же не было ничего. Я не чувствовала даже мысленного барьера. И оттого, что эти птицы были так защищены, мне становилось не по себе.

Они подлетали все ближе к нам. Мне пришлось пригнуться, когда вопящая птица попыталась кинуться мне в лицо. Я вскинула руки, защищая глаза.

«Наши проводники».

Птицы подлетали так близко к Тсали, что казалось, будто их крылья вот-вот заденут его гребень или лицо. Но он даже не шелохнулся.

«Проводники куда?» – недоверчиво переспросила я, уворачиваясь от очередной атаки.

«Кто знает? – Он пожал узкими плечами. – Но если мы пойдем за ними, они перестанут вопить, а сейчас их крики далеко разносятся над водой».

Я поняла, что придется выбирать из двух зол. Тех, кто служит Тьме, никогда нельзя было упрекнуть в недостатке хитроумия. Шум, поднятый птицами, действительно должен был насторожить всех… не хочу даже думать, в каком радиусе вокруг нас.

Тсали уже побрел к правому берегу. Теперь птицы кружили над его головой, не обращая на меня никакого внимания. Я пошла за ним, но насквозь мокрая юбка замедляла движение. И стоило мне выйти на берег, как вопли птиц прекратились – их словно отрезало. Они продолжали кружить над нами и временами пикировать, но теперь проделывали все это молча.

Мы уже далеко ушли от развалин, где я чувствовала себя обессиленной и неуклюжей. Перед нами раскинулся луг на склоне холма. Высокие травы по-прежнему были тусклыми и почти сухими, но теперь среди них встречались островки поздних цветов, ярко-красных или коричневато-желтых. Однако же здесь по-прежнему не было ничего живого, не считая птиц Нинутры, – пустота, раскинувшаяся до самой кромки леса.

Через этот широкий луг мы и шли. Конечно же, за нами оставался след, который Темные могли учуять без проблем. Я приподняла промокшую юбку, присела и вылила воду из ботинок, а то уже тяжело было так идти.

Путь через луг оказался длиннее, чем выглядел на первый взгляд. Казалось, будто далекая полоса деревьев с каждым сделанным нами шагом отступала, словно по волшебству. Птицы Нинутры продолжали безмолвствовать, но так и кружили над нами и пикировали время от времени. Их движения явно подчинялись некой схеме. Они подталкивали нас к этому далекому лесу.

Было очень тихо. А потом я услышала вой – такой далекий, что это больше походило на дуновение воздуха. Знания, полученные во время жизни в Долине, подсказали мне: это был зов серого, порождения Тьмы – не человека, не волка, но нечестивого сочетания того и другого. Зов звучал где-то ниже по течению, подсказывая наконец-то, кто наши враги.

У меня не было ни меча, ни дротикомета, лишь длинный нож на поясе. И у Тсали ножны были пусты – те, кто взял его в плен, отобрали и меч, и нож. Я услышала, как человек-Ящер зашипел и вскинул руки, выпуская когти на всю длину.

Мы помчались вперед изо всех сил. Преследовавшие нас Темные обладали мощными чарами, против которых не помогала никакая ныне известная магия. Стоит им трижды оббежать нас по кругу – и нам не уйти, они разорвут нас сразу, как только пожелают. Но если мы сумеем добраться к этому манящему как никогда лесу, серым будет куда труднее описывать круги.

В этот момент птицы покинули нас. Они поднялись повыше, выстроились клином и на полной скорости полетели к лесу. Возможно, они выполнили свою задачу, в чем бы она ни состояла.

Липнущая к ногам промокшая юбка дважды заставила меня споткнуться, хоть я и старалась поднять ее повыше. Я не оглядывалась, чтобы не терять времени. Охотничий вой зазвучал снова, уже явственно ближе. Тсали, которого не стесняла одежда, мог бы умчаться и скрыться из виду задолго до того, как я добралась бы под защиту леса, но не стал. Вместо этого он дважды быстро наклонился, подхватывая с земли камни. Но, при всем его мужестве, камни не защитили бы нас от преследователей.

Я выбивалась из сил, хриплое дыхание разрывало грудь. Я так измучилась, что осознала, что добралась до леса, лишь после того, как рассадила плечо о ствол дерева. И тогда я ухватилась за эту обтянутую корой колонну и отчаянно вцепилась в нее, чтобы не упасть. Ноги больше не слушались меня.

Тсали схватил меня за руку и разорвал мою судорожную хватку. «Вперед!»

Он был прав, только я сомневалась, что смогу бежать дальше. Но тут позади взвыли в третий раз, уже в полный голос, совсем близко, и вспыхнувшей во мне паники хватило, чтобы заковылять вперед, вслед за волочащим меня Тсали.

Я больно билась о деревья, одежда цеплялась за низкорослый колючий кустарник и рвалась, когда я выдиралась из его хватки. Вперед и снова вперед. Здесь царил тусклый серый полумрак. Я начала понимать, что эти деревья не сбросили листву – или, скорее, иголки: почва у меня под ногами была покрыта слоем опавшей хвои, и эти порыжевшие иголки были длиной с мое предплечье. Когда мы прорвались через внешнюю полосу, подлеска стало очень мало, даже этих колючих кустов.

Теперь я снова увидела птиц. Они сидели на ветках и перепархивали вперед по мере нашего мучительного продвижения. В лесу стояла тишина. Кроны деревьев не шуршали под ветром. И птицы не издавали ни единого крика. Слышно было лишь мое хриплое дыхание – с ним я ничего не могла поделать.

Я снова споткнулась, чуть не упала и схватилась за огромный вертикально стоящий камень. И только когда мои пальцы погрузились в мох, я осознала, что это не природный столп, его некогда украсили разумные существа. Когда я ухватилась за него, чтобы перевести дыхание, я заметила, что это лишь первая из череды таких колонн, уходящих вглубь леса. А резьба у меня под пальцами изображала птицу с углублениями на месте глаз, в которых даже мох не рос.

Еще один фрагмент моей не-памяти подарил мне мгновение видения: эти камни, свободные от мха, просто серые и расцвеченные яркими красками по резным участкам. Я поискала признаки Тьмы – ведь здесь не было синего камня. Но нет, ни Тьма, ни Свет не оставили тут отпечатков. И тогда я, кажется, догадалась, что́ лежит перед нами – совсем Иной мир, и все, что беспокоило мне подобных, тут не имело никакого значения. Может, это владения Нинутры?

Вой раздался снова, на этот раз совсем близко, – должно быть, серые уже шли по лугу. Я огляделась в поисках укрытия. Мы можем встать спиной к камню, но результат предсказать нетрудно. Нас быстро сомнут.

Или…

Моя рука поднялась сама собою, изготовившись принять что-то из незримого. Я открыла в своем сознании дверь в то место, куда хаотично влились все знания, в которых я еще не разобралась.

Что-то коснулось моей ладони. Я быстро сжала пальцы, ухватилась покрепче. А потом возникло сияние – ярко-красное, как будто очерченное текущей кровью. Меч Тени снова был у меня в руках.

Во мне вскипело нечто, не присущее моему народу, нечто такое, с чем мне придется бороться, чтобы овладеть этой Силой. Оторвав взгляд от меча, я посмотрела на Тсали.

«Это еще не то место. Идем!»

Откуда-то я знала, что это правда.

Теперь уже я повела его вдоль линии столбов. Птицы Нинутры вились у нас над головами, а позади по нашему следу шла ужасная – это я знала – смерть.