Kitabı oku: «Письма к незнакомцу. Книга 6. Брак», sayfa 6

Подруга для Вас подобрана по аюрведическому принципу дополнительности: женщина привносит то, чего не достаёт мужчине. Пара «жених и невеста//тили-тили тесто», система «инь-ян» становится устойчивей к вызовам, которые каждодневно бросает внешний мир.

А теперь, Серкидон, думайте. Время у Вас есть. Вы же не завтра под венец собрались?.. Да, да, собрались, собрались! И не сомневайтесь! Вы даже не заметили, что мы, хоть и с грехом пополам, ответили на первый вопрос: нужно ли вступать в брак. Решили, что – нужно. Я был за брак, Вы – «воздержались». Не примите за злой намёк, воздержались в смысле – не голосовали. Но с перевесом в один голос решение было принято. Однако, если Вы меня спросите: «Где моя любимая?» – ничего Вам не отвечу, потому что такие вопросы следует задавать ясеню⁹⁷.

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

-20-

Приветствую Вас, Серкидон!

Ни шатко ни валко, но дела-то наши идут. Вопросов к браку стало меньше. Мы уже знаем – «Надо ли это мужчине?..». В ряде эпизодов, урывками мы пытались ответить на вопрос – «Зачем это надо?» Вопрос кажется простым только на первый взгляд, на самом деле он напоминает загадку Михаила Векслера: «Не аист – а ест?», где вопрос один, ответов много. На все эти «зачем?» мужчине нужно ответить, дабы после женитьбы ни один из этих «зачем» не возник. Иначе аист не прилетит.

Ещё один из нами поднятых вопросов – «На ком?», и Ваш прилежный письмосоветчик угодливо предложил Вам дополняющую невесту. В этом письме, в дополнение к дополняющей, получите вдохновляющую Вас подругу. На этот раз от Леонардо да Винчи. Итальянский гений на все руки рекомендует выбирать женщину для каждодневного общения (жену) следующим образом.

Заповедь первая:

«Не увлекайтесь женщинами с тонкими и длинными ногами, худым телом, узким задом, сколь они привлекательны бы ни были на лицо. Не глядите на таких, а увидев, скажите: «Такая женщина в постели подарит мало радости, зато много потребует, ибо у неё ненасытная утроба».

А я Вам что говорил! Худая женщина – не для Вас. Она – худая, Вы – тощий. Что же у вас получится? Вечный шум, два скелета на жестяной крыше?.. И про ненасытность утробы Леонардо да Винчи пишет совершенно справедливо. Вы будете подтаскивать ей пирожки, она будет их есть, есть, есть, не полнея при этом… Тут уж, как говориться, не в коня корм.

Вторая заповедь:

«Остановите свой выбор на женщине крепко сложенной, но ниже среднего роста, с толстенькими ногами и бёдрами, широким тазом. Она годится для постели. У неё есть то, что нужно нормальному мужчине – страстность тела…»

Тут цитату своевременно оборву. Если решите стать врачом-гинекологом, сообщите мне, тогда получите всю правду-матку…

Приятно мне, что с ножками чуть полнее обычного и ростом чуть ниже среднего мы с Леонардо совпали. Очень льстит, когда выражаешь одни и те же мысли не с каким-то полудурком либо олухом, а с Леонардо да Винчи. Думаешь: а может быть, и твоя, в смысле моя, Мона Лиза ещё каким-либо образом тайно завечерится…

Вот что подумалось: каждый мужчина-художник, и не обязательно масштаба итальянского гения, носит в себе очертания своего идеала. И как только видит свой идеал реализованным в земной женщине, в душе происходит короткое замыкание: «Она!»

Только не надо торопить события, надо, как в песне поётся, «выучиться ждать». Лев Николаевич Толстой, неглупый ведь человек, если судить его по романам, свою личную жизнь форсировал нагнетанием романтики, излишне понадеялся на прелести первой брачной ночи, а в результате всего сделал поутру дневниковую запись: «Не она».

Сколько таким, не знавшим броду залезшим в койку, хотелось убежать, возвратив всё на круги холостяцкие… «Но жена – не рукавица: // С белой ручки не стряхнёшь //Да за пояс не заткнёшь…»⁹⁸

Ещё одна невеста для Вас. Вот какой я сегодня добрый! На этот раз образ призывающий. Его автор теоретик живописи – Арменини… Что Вы говорите, Серкидон? Нет, он не из Армении. Джовани-Баттиста Арменини⁹⁹, как и положено быть живописцу, – итальянец. Наставления из трактата о правилах живописи: «Девушку пиши смиренной, скромной, умиротворённой, с ангельским выражением лица. Она должна быть цветущей, свежей, мягкой и нежной, с распущенными светлыми блестящими волнистыми волосами».

Замените слово «пиши» на слово «ищи» и устремляйтесь на поиски подруги, волосы у которой распущены, а сама она – скромная. Кстати говоря, тех наглых девиц, которые распущены, а сами – лысенькие, итальянский маэстро рекомендовал обходить стороной. Позвольте мне к этому совету присоединиться.

Какой Вы счастливый, Серкидон, сразу две невесты от двух искушённых итальянцев в одном письме!.. Устал я Вас женить… Давайте мы пока отставим брак с его вопросами, отдохнём в поэтическом лесу. Стихотворение Юрия Мошкова¹⁰⁰ «Лукошко»:

Нам было вместе двадцать семь.

Судьба – судачили соседи.

А мы не думали совсем

Разгадывать намёки эти.

А мы ходили в лес густой,

Одетый в рыжий мех подпалин,

И, утомившись, под сосной,

Раскинув руки засыпали.

И возле нас, касаясь плеч,

Лукошко с днищем берестяным

В траве лежало, словно меч

Между Изольдой и Тристаном.

Какой мощный образ! Не менее мощный, чем средневековый рыцарь Тристан – герой кельтского сказания. Не менее красивый, чем юная ирландская принцесса Изольда… Времена короля Артура не оставляют нас… Давно пора было Вам узнать о Тристане и Изольде. Но лучше поздно, чем никого… чем никому…пардон, никогда.

Тристан вёз принцессу своему господину королю Марку. Сказать, что довёз целой и невредимой – нельзя, хотя был дан ему меч сюзерена, который нужно было положить между собой и чужой невестой в случае, если придётся в дальней дороге возлечь на ложе для отдыха. Свадьба Марка – короля Корнуолла – на дочери ирландского короля была скорее актом политическим, чем любовным. Изольда никогда не видела пожилого короля Марка. Только знала о нём, что он – заклятый враг ирландцев. Девушка была голубкой мира, посланной на заклание. Вот эту голубку и затоптал Тристан.

Всё получилось не по злобЕ, а по недоразумению. Плыли на корабле. Мать Изольды перед отплытием дала служанке Бранжьене чудодейственное любовное зелье. Мудрая женщина предполагала, что без него страстная любовь у короля Марка может не состояться. При посадке на корабль служанка то ли замешкалась, то ли её укачало, то ли просто была она растяпой, но только вышло так, что зелье выпили Тристан и Изольда. Была б Изольда изо льда, так ведь нет… Опомнились молодые люди в постели, когда уже подплывали. Уже был виден берег, уже жених-король махал рукой, словно он не пожилой Марк, а юная Ассоль…

Кто виноват? Ясно кто – Бранжьена. Что делать?.. На счастье служанка Бранжьена оказалась девственницей (точно – растяпа), это всех и спасло… Попросили короля погасить все свечи (сказали – госпожа стесняется, волнуется, сама не своя), а на брачное ложе вместо Изольды возлегла служанка. На неё со средневековым рычаньем, словно Ричард Львиное Сердце, набросился король Марк и – грубо лишил девственности…

Серкидон, утомился Ваш сказитель, верите ли, нет, не меньше короля Марка, хотя и не рычал, был кроток. Пока переведу дух, меня заменит поэт Готтфрид Страсбургский¹⁰¹:

Король потребовал вина.

Обычай строг, коль скоро он

В далёком прошлом заведён,

Нам не дано его менять.

Уложишь девушку в кровать,

Сорвёшь цветок любви,-

Что ж, виночерпия зови:

Восслед утехам славным

Вина испить как равным.

Вот тут по задумке мудрой королевы-матери Марк и должен был испить зелье совместно с Изольдой, а ему поднесли едва побродивший виноградный сок. Пока он его с отвращением пил, Бранжьета уступила место на брачном ложе своей госпоже. Изольда втайне надеялась, что король, утомлённый уже проделанными любовными трудами, уснёт.

Но не тут-то было. Средневековый немецкий поэт с бесстыдством, свойственным поэтам, продолжает:

Он в раж вошёл от бурных ласк

И вновь приникнул к телу.

А то ли тело? Эко дело!

Во тьме все девы хороши¹⁰²..

А что далее у кельтских Ромео и Джульетты? Они попали в роковой любовный треугольник. Тристан чувствовал себя виноватым перед своим дядей, королём Марком, и страдал от любви к королеве Изольде, которая каждый вечер ложилась на королевское ложе. Марк с лёгкой душой отпустил бы Изольду к Тристану. Зачем ему в его-то годы молодая Изольда в таких немыслимых количествах? Но придворные шепчут: «Ваше королевское величество, нужен наследник…» Но хуже всех приходилось Изольде…

«Брак без любви – каждодневная каторга» – говорила Жорж Санд. А уж она-то знала, о чём говорит. Положение Изольды отягощалось тем, что сердце её рвалось к возлюбленному Тристану, который был не за тридевять земель, а поблизости…

Чем сердце её успокоилось? Оно остановилось. Как и при каких обстоятельствах, Вы, Серкидон, узнаете, прочтя труд Жозефа Бедье¹⁰³. Название этого труда можно было бы и не оглашать, но я, на всякий случай, это сделаю. Вдруг Вы не догадаетесь. «Тристан и Изольда».

Так, а какой же вопрос мы собирались рассмотреть следующим? К чему была рассказана средневековая история? Мы поговорим о том, в каком возрасте мужчине следует вступать в брак. В возрасте Тристана? Или в возрасте короля Марка? Поговорим, но не сегодня.

Крепко жму Вашу руку, и до следующего письма.

.

–21-

Приветствую Вас, Серкидон!

Сделаем так: о возрасте мужчины на момент его первого брака мы поговорим позже. Какие наши годы, Серкидон!.. В прошлом письме как-то без акцента и всуе прозвучали слова французской писательницы Жорж Санд… Женщины дерзкой, решительной, энергичной – вот тот мужчина, которым Вы, Серкидон, должны стать¹⁰⁴.

Жорж Санд – она открыла для нас большую женскую тайну: брак без любви – вечная каторга. В основном, из-за вовсе беспламенного секса. Говорят, что секс без любви – грязь. Но для мужчины это грязь – целебная, он изваляется в ней, как поросёнок, и доволен, как слон.

Женщина устроена совсем по-другому… Что Вы говорите, Серкидон?.. Поросёнок ли Вы? Да, конечно, и не сомневайтесь… Поросёнок ли я?.. Пока не готов Вам ответить на этот бестактный вопрос… Сейчас некогда… Верещагин уже заправил папиросу.

Да-да Верещагин (наконец-то!) заправил папиросу в мундштук… Мы с Вами оставили героя романа Владимира Краковского – изобретателя Верещагина – в опасном окружении множества девушек. Оставили на том месте, когда он, достав спички, папиросу и мундштук, занялся с папиросой и одновременно продолжал с девушками разговаривать.

«Они спрашивают, верит ли Верещагин в любовь, они говорят, что любви, наверное, нет, а есть одна привычка, но при этом смотрят выжидающе, надеясь, что Верещагин их опровергнет. «А как лучше выходить замуж? – спрашивают они. – По любви или по расчету?»

Девушки смотрят Верещагину в рот. Тогда Верещагин берет мундштук в этот самый рот… прикуривает, выпускает клуб дыма, вглядывается в девушек и видит: они смотрят ему в глаза.

«Если цель вашего замужества – блага человечества, тогда выходите замуж по любви… Если же – личное благо, тогда по расчету».

Ну что мне Вам сказать, Серкидон, Верещагин – учёный, генератор идей, такие люди по-простому не говорят. Мы ещё к его словам вернёмся, попытаемся с ними согласиться или дерзнём опровергнуть. Пока оставим Верещагина с его безумной мыслью о благе человечества. Тут самого бы себя облагодетельствовать… А что касается девушек… Уж и не припомнить мне, когда в последний раз встречалась мне девушка, которая задумалась бы о благе всего человечестве. Молодая девушка – создание конкретное: «По любви или по расчёту?»

Положим, брак по любви. Значит, он счастливый и солнечный?.. И вовсе нет! Любовь лишь к счастью предпосылка. Но не само счастье. А потом сильное чувство привлекает пакостников и завистников, который хочется вмешаться, поломать, забрызгать грязью… «У меня не сложилось, и у тебя не будет!» – таков их подлый девиз.

Расскажу одну историю о браке по любви.

«Человеческие чувства часто сильнее возбуждаются или смягчаются примерами, чем словами. Поэтому, после утешения в личной беседе, я решил написать тебе, отсутствующему, утешительное послание с изложением пережитых мною бедствий, чтобы, сравнивая с моими, ты признал свои собственные невзгоды или ничтожными, или незначительными и легче переносил их».

«Откуда это?» – спрашиваете Вы. Эх, Серкидон, более ста писем назад я настоятельно рекомендовал Вам прочесть исповедь Пьера Абеляра: «История моих бедствий». Абеляр решил высказаться дабы увековечить своё имя. Умный человек, он понимал: научными заслугами человечеству не запомниться, а вот скандальной историей… Про якобы имевшую место быть личную беседу с другом (несуществующим) написано для большей убедительности.

Также отмечу, что факт написания этого послания выдаёт тоску о несостоявшейся дружбе. Беспощадный спорщик и риторик Абеляр имел редкий дар обретать врагов, а вот большим количеством друзей похвастать не мог. Раз, два – и обчёлся.

Ну что, Серкидон, долго Вы упирались, но всё же придется Вам ознакомиться с историей любви и супружества мятежного мыслителя. Попытаемся возбудить Ваши добрые чувства и смягчить пагубные… За многочисленные отступления (прошлые и будущие) попрошу прощения сразу. Виктор Плотицын – поэт и поэт-песенник – однажды сподобился на прозаический труд, озаглавленный: «История с многочисленными отклонениями, в том числе и от нравственности».

Мы с Вами не имеем права на такую роскошь, как отступление от нравственности, ибо воспитываем мужчину в молодом человеке. «А для чего мы с Вами создаём нравственного мужчину и достойного мужа?» – спросите Вы. А для того, чтобы ему (то есть – Вам) не пришлось писать сочинение подобное абеляровскому.

Первое нравственное отступление позволю себе ещё до вступления. Оно касается названия. Мне оно с первого взгляда не понравилось. Я подумал: « За подобные названия надо лишать высокого звания – философ, поскольку нет у философа права жаловаться на жизнь, а есть святая обязанность радоваться жизни, как бы тяжело и нелепо она ни складывалась. Без стонов нести свой крест, как бы тяжёл он ни был. А случиться супружество, и его перенести достойно». Но, ознакомившись не только с названием, но и с текстом, понял я, что поспешил с выводами. Да, написано – «бедствий», но ведь не – скорбей, не – печалей, не – горестей. Суть жизни человека не события суетной жизни, а его отношениях к ним.

И, кстати сказать, историю Абеляра, если взять только первую её часть, легко переписать так, что впору будет давать ей название – «История моих побед и наслаждений». Ну да заболтались…

Пьер родился в Бретани, на северо-западе Франции, неподалёку от славного города Нанта. Родился в семье рыцаря. Отцу мечталось, чтобы его первенцем был мальчик, чтобы родился он, если не в латах, то хотя бы в рубашке, чтобы ребёнок одержал множество славных побед.

Ожидания отца-рыцаря оправдались частично. Сын Пьер прославился, правда, не на ристалище, многочисленные победы он одерживал в учёных диспутах. Первенец и любимчик, Пьер вобрал в себя всю восприимчивость и смекалку рода, и скажу Вам больше, мало в ком так полно воплотилось то, что позднее было названо – «острый галльский смысл…»

Пьер рано осознал, что военное поприще – не его призвание, и «отрёкся от участия в совете Марса, ради того, чтобы быть воспитанным в лоне Минервы»¹⁰⁵. То, что Минерва – богиня мудрости, Вы, Серкидон, безусловно, помните, простите мне это ненужное напоминание. Не забудем воздать отцу-рыцарю за то, что выбору сына он не препятствовал, а, напротив, оказал всяческое содействие и в путь благословил.

Не будем ждать пока пытливый юноша Пьер на пути познания истопчет шесть пар кованых сапог, изведёт в пыль железный посох, а скажем, как в сказках говорится, долго ли коротко ли… И увидим Абеляра в двадцать пять лет. У него уже своя школа с множеством учеников, он уже смело навязывает научные споры своих недавним учителям.

Слова своего первого учителя, Ансельма Ланского¹⁰⁶, «победитель –ученик» Абеляр уподобил огню, который наполнял комнату не светом, но дымом. Воистину: учитель, воспитай ученика, чтоб было от кого потом отбиться.

Об Абеляре-философе Вы, Серкидон, легко можете узнать и без меня. Найти «галльского Сократа» несложно, с него начинаются все философские справочники. Тут, пожалуй, и добавить больше нечего.

Абеляр-мужчина. В этой ипостаси не всё так грандиозно. Так уж получилось, что умственности подавили мужчину почти полностью. Продажная любовь претила Пьеру, а за порядочными дамами нужно ухаживать, волочиться, хитрить, отрываться от учёностей, от учеников. Не хотелось. До поры до времени Абеляр – монах без монастыря. Его сексуальность закрыта надёжной плотиной нравственности и благочестия. Либо скажем так: тигр сидит в клетке.

До тридцати восьми лет оставался человек, по сути говоря, девственником и ничего, не умер, не делал из этого трагедии. А Вы, Серкидон, сразу после двадцати стали психовать, да на других кивать. А может быть, Вы не такой, как другие?.. Но вернёмся к нашему средневековому мыслителю. Ещё одно его проявление – богослов… И тут всё не слава Богу. Святое Писание, если начинать в нём разбираться, то лучше в нём не разбираться. Но тогда зачем дан разум человеку?

«Первый ключ к мудрости, – говорит Абеляр, – это умение усердно и постоянно задаваться вопросами… именно сомневаясь, мы приходим к необходимости вести исследования, именно исследуя, мы постигаем истину».

Кредо Абеляра «понимать, чтобы верить», в то время, как вся церковь стояла стеной за слова, сказанные ещё Святым Августином: «Я не пытаюсь понимать, чтобы верить, но я верую, чтобы понимать».

Бернард Клервоский¹⁰⁷, наиболее последовательный и принципиальный противник Абеляра, претензии к нему конкретизировал: «При помощи своих мудрствований он пытается исследовать то, что благочестивый ум воспринимает посредством живой веры. Вера благочестивых верит, а не рассуждает. Но человек этот, относясь с подозрением к Богу, согласен верить только тому, что он ранее исследовал с помощью разума».

Если подытожить разногласия, возникшие между Абеляром и его многочисленными недругами, то в первом приближении можно сказать так: они считали, что Святое Писание настолько совершенно, что глупы вопросы, подвергающие его сомнениям. Абеляр считал, что сомнению надо подвергать всё. В том числе и Слово Божье. Добавим сюда дерзкое поведение, высокомерие и, что греха таить, тщеславие, не соответствующее смиренному служителю церкви. Вкупе всё это взятое и было миной замедленного действия на жизненном пути пытливого мыслителя.

На сегодня всё, Серкидон. Вы, наверное, ждали письмо о любви. Но «первым делом самолёты, ну а девушки – потом»¹⁰⁸. А поскольку мы речь ведём о богослове, в нашем случае вместо самолётов – ангелы. Их крылья. В следующий раз, клянусь Небесами, напишу о любви.

С пожеланием поскорее встать на крыло жму Вашу руку, и до следующего письма.

-22-

Приветствую Вас, Серкидон!

Помню, помню, любовная история. Сообщаю, что в качестве первоисточника у нас будет переписка супругов – Абеляра и Элоизы. Но и это не всё. Познакомьтесь с нашим гидом по Средневековью – мадемуазель Режин Перну¹⁰⁹.

Удивительная, самоотверженная женщина бойким пером написала более двадцати книг, посвящённых не слишком светлому отрезку человеческой цивилизации: одна из этих книг называется «Элоиза и Абеляр». Надо ли говорить, Серкидон, что именно к ней, к этой книге, мы с Вами будем то и дело припадать, как измученные зноем путники припадают к ручью.

Ну, так бодрым шагом – вперёд! И если наша уважаемая «средневековедка» считает, что в любовной паре Элоиза должна быть указана первой, то, значит, так тому и быть.

Элоиза. Прекрасное создание семнадцати лет. В этом возрасте девушки часто смотрят в зеркала, предпочитая открытые наряды открытым книгам. Но не такой была Элоиза, в ней рано проявилась неженская тяга к познаниям, которая удачно соединилась с завидным прилежанием. К семнадцати годам Элоиза прослыла самой образованной девушкой Парижа и его окрестностей.

Узнал о ней и некий молодой монах далеко за пределами Парижа:

«Я прослышал о том, что некая женщина, еще скованная узкими рамками нашего времени, посвящала себя изучению грамоты, обретению учености и, что особенно было редкостью, постижению мудрости; я слышал также, что все удовольствия мира, все его легкомысленные пустяки и все его соблазны не могли отвлечь ее от мыслей об учёбе».

Позже нарекут этого человека Петром Достопочтенным,¹¹⁰ и будет он одним из тех немногих отцов церкви, которые с симпатией относились не только к Элоизе, что вполне объяснимо, но и к Абеляру, что было редкостью…

Была наша многознайка племянницей одного каноника. Просвещаю попутно: каноник (с древнегреческого – занесённый в списки) – есть член кафедрального собрания, лицо приближенное к епископу, человек благочестивый по определению: добавлю, дядюшка- Фульберт, хотя и слыл весьма прижимистым, но на образование такой способной ученицы денег не жалел. Лелеял племянницу и гордился ею.

И, наконец, напишу то, с чего люди приличные начинают: Элоиза была хороша собой.

«Она соединяла в себе всё, что может подвигнуть к любви», – так высокопарно сказал о ней влюблённый богослов Абеляр.

Теперь рассмотрим, а чем мог этот второй участник любовной баталии, любимец Минервы, подвигнуть к любви прекрасное создание в расцвете нетронутых женских прелестей?

Абеляр. «Риторик славный Абеляр//Богат, прекрасен и не стар».

Всего-то каких-то тридцать восемь лет, а он уже – знаменитость. Мужчина в апогее сил и возможностей. Школа на холме Святой Женевьевы, куда стремились попасть ученики со всей Европы. Они спешили на свет истины, их притягивал магнетизм сильной личности.

Один из восторженных поклонников писал: «Все спешили к тебе и собирались вокруг тебя, словно у самого прозрачного, самого чистого источника философии, потрясённые и вдохновлённые ясностью твоего ума, сладкозвучием твоего красноречия, твоим умением и великой лёгкостью владеть языком, а также твоей проницательностью и твоей премудростью».

Могла ли Элоиза пропустить, не заметить такую знаменитость? Конечно же, не могла. Любознательная девушка, она уже не раз и не два видела Абеляра в толпе учеников, уже поразилась его красотой, насладилась его красноречием. Он напомнил ей Иисуса Христа.

Абеляр впервые мог увидеть Элоизу, когда девица шествовала на занятия в школу при Соборе Нотр-Дам или направлялась на богослужение, наполненная смиренными, богоугодными мыслями… Иными мыслями наполнилось сердце Абеляра, когда он встретил Элоизу, когда он оглянулся. Элоиза увиделась глазами не магистра, но мужчины. Плотина, перекрывающая вожделение, пошатнулась, тигр заходил по клетке, преподаватель записал необычные для себя слова: «Проспрягаем в настоящем времени глагол первого спряжения: я люблю, ты любишь, он любит; почаще будем повторять урок; устроим школу под сенью дерева и будем в ней учиться. Книга – это лицо девушки, и нам надо прочитать эту книгу, ещё совсем свежую, нетронутую».

С этого момента Абеляр действовал так напористо и изобретательно, словно он до этого только и занимался тем, что совращал девственниц…

Абеляр повстречался с дядей девицы, посетовал ему на то, что занятость – уроки, учёные труды – не позволяют тратить время на ведение домашнего хозяйства, а поскольку дом Фульберта находится недалеко от школы, не согласится ли достопочтимый каноник взять его, скромного в быту преподавателя, на постой. У Абеляра сказано – «нахлебником». При этом Абеляр предложил давать частные уроки племяннице и назначил за них такую мизерную плату, что Фульберт едва не бросился на шею знаменитости. Он-то знал почём академический час у Абеляра.

– Конечно, конечно, почтём за честь, учите её, а если не будет стараться, то плёточкой её, плёточкой.

В те времена физическое наказание ученика (ученицы) преподавателем было в порядке вещей. (Возлюбите, Серкидон, времена нынешние, Вы ведь можете неделями лениться-дурковать, при этом никто Вас и пальцем не тронет).

Чем же сердце успокоилось, а вернее, возгорелось? Как писано у Абеляра, дядюшка Фульберг своими руками «отдал нежную овечку голодному волку». Но мы не будем так кровожадны, скажем по иному: козла пустили в огород.

И что же капуста белокочанная (в нашем варианте), что же нежная овечка (по абеляровской версии)? Пыталась ли она оказать сопротивление сексуальному агрессору? И не подумала. Цокать копытцами не стала, а тихо пала. Сразу сбросила сорок одёжек все без застёжек и, растворившись в чувственности, поднялась в переживаниях своих до Небес. А Богом её стал Абеляр.

Далее я немного передохну, дадим слово ему, герою-любовнику:

«Под предлогом учения мы всецело предавались любви; уроки предоставляли нам возможность осуществлять те тайные слияния наших тел, стремление к коим порождала любовь; книги бывали раскрыты, но во время уроков чаще звучали слова любви, чем философские рассуждения, чаще раздавались звуки поцелуев, чем следовали толкования, мои руки чаще протягивались к ее груди, чем к нашим книгам, любовь чаще отражалась в наших глазах, чем наши взоры обращались к текстам. Чтобы отвести от нас подозрения, я иногда даже наносил Элоизе удары, но то были удары, наносимые любовью, а не гневом, нежностью, а не ненавистью, и были они слаще и приятнее любого бальзама. Что сказать? В нашей пылкой страсти мы прошли все фазы любви; все, что страсть может породить в воображении относительно изысканных любовных ласк, мы испытали, исчерпав сей источник до дна»¹¹¹.

Слово Элоизе:

«Вы сочинили множество любовных песен и стихов, и их повторяли повсюду благодаря несравненной приятности и изяществу как в смысле поэзии, так и в смысле музыки, так что имя ваше постоянно было у всех на устах. Сладкозвучие ваших мелодий не позволило даже людям необразованным забывать их, именно это и заставляло женские сердца томиться и вздыхать по вам, и эти стихи, воспевая нашу любовь, не замедлили прославить мое имя во многих странах и возбудить ко мне зависть многих женщин…

Какая королева, какая принцесса не позавидовала бы моим радостям и моему ложу?»¹¹²

Вот какой может быть сила воздействия физической любви, если она пришла вовремя! Но тут нужно учесть, что для Элоизы любимый мужчина был небесным подарком, Спасителем от опостылевшей девственности…

Надо ли говорить, что об этой любовной связи скоро знал весь Париж. Дядя Фульберт узнал о ней последним. Он застукал голубков на месте прелюбодеяния. Картина маслом! В исполнении живописца Жана Виньо¹¹³. Название длинное – «Каноник Фульберт застаёт врасплох Абеляра и Элоизу». Для соблюдения приличий художник посадил любовников за стол и приодел. Но я предполагаю, дядюшка застал их в спальне племянницы… в постели.

Учитель богомерзостей был изгнал с позором. Разъярённый Фульберт отвесил наглому прелюбодею такой пинок, что покатился Абеляр-кобеляр, этот волк в овечьей шкуре, со ступенек дома каноника, с холма Святой Женевьевы и далее – по кочкам, по кочкам бытия к написанию истории бедствий своих.

Пылкие любовники разлучены. Веками позже было написано – «Как больно, милая, как странно// Как больно, милая, как странно// Раздваиваться под пилой…»¹¹⁴

Давайте и мы погрустим-поплачем, дело давнее, но всё равно грустно.

Со слезами на глазах жму Вашу руку, и до следующего письма.

-23-

Приветствую Вас, Серкидон!

Всё смешалось в доме Фульберта. Каноник узнал, что племянница была в связи с бывшим в их доме наставником… ¹¹⁵

Дальнейшие события можно уподобить какой-то странной шахматной игре втроём. Белыми играла непорочная в прошлом Элоиза, зелёными – змий-искуситель Абеляр, чёрными – полный злобою Фульберт.

Первый ход за белыми. Элоиза передала обольстителю весточку: она беременна.

Ход зелёных. Абеляр, улучив момент, выкрал из дома дядюшки объект своих вожделений и отвёз его к себе на родину в Бретань.

Ход чёрных. Фульберт топал ногами, осыпая проклятиями обоих.

Ход за Элоизой. Она родила мальчика.

Это сильный ход, и можно было бы отметить его восклицательным знаком, если бы учёная мамочка на радостях не перемудрила с именем младенца. Она назвала сына Астролябий. И тут вместо восклицательного знака (!)впору ставить знак вопроса (?)…

Пока Абеляр думает над своим ходом, вот что Вам скажу. Завихрения в голове матерей после рождения мальчиков случаются. Примерно такой же случай описан в пьесе «104 страницы про любовь»:

«Меня зовут довольно нелепо… Видите ли, я появился на свет, когда моя мать защищала кандидатскую… У неё было плохо с юмором … Короче, меня назвали Электроном. Электрон Евдокимов».

Думает, думает Абеляр. Он попал в сложную ситуацию. А что касается пьесы Радзинского¹¹⁶, то Вам хотя бы начало надо прочесть. Как Электрон знакомится с незнакомкой, как начинает крутиться вокруг неё, словно вокруг ядра… Мастерски всё было сделано, учитесь, Серкидон! Кстати, отметьте, насколько удачно и с первого раза названы Вы. И не забывайте – кем! Вслушайтесь – Серкидон!.. Ухо веселит! Потому что – звучно, энергично, красиво. Скажите спасибо, что Вы не Астролябий. С таким именем познакомиться с девушкой можно только в открытом Космосе. А вот Вашим именем впору планеты называть.

«Ну вот, ну вот//Абеляр сделал ход!»

Полгода думал магистр и принял трудное решение. Пошёл объясняться с Фульбертом, понятное дело, собрав в кучку недюжинное своё красноречие. То, что оскорблённый воспитатель попранной девственности не убил соблазнителя сразу, а решил выслушать – большая удача для всех участников игры…

Сначала Абеляр перечислил, начиная с Адама, всех мужчин, соблазнённых женщинами, их красотой и формами, принёс глубочайшие извинения и сказал, что во искупление содеянного готов жениться. Вот что пишет сам герой-любовник:

«Чтобы его еще более умиротворить, я предложил ему удовлетворение, превосходившее все, что он только мог ожидать: я сказал, что готов жениться на той, что я обольстил, с единственным условием, чтобы брак был заключен в тайне, дабы он не повредил моей репутации».

То есть, готов спасти честь Элоизы, скрепив с ней отношения законным браком, но просит лишь не разглашать широко весть о своей женитьбе, иначе это означает конец академической карьере. Кто пойдёт на обучение к обремененному семьёй магистру? А ученики – это деньги.

Услышав о деньгах, Фульберт встрепенулся, услышав про венчание сказал, что сделать это необходимо, пусть скромно. На том они и порешили. Абеляр снова собрался в путь. На этот раз дабы вернуть в Париж предмет своих проказ и вожделений.

Элоиза. Неожиданный поворот событий. Она решительно выступила против брака. Абеляр, хочется думать, как истинный француз, коленопреклонённый, сделал предложение матери своего ребёнка, и вдруг он увидел другую Элоизу. Она кристаллизовалась из юного и размягчённого женского нечто в сильную, мудрую, по-прежнему его любящую, но имеющую своё мнение женщину.