Kitabı oku: «Назад в каменный век», sayfa 11
– Всё равно нам придётся распотрошить какую-нибудь аптеку.
– Это ещё зачем?
– Витамины. В капсулах и драже.
– А-а, это ты – к тому, что свежих фруктов и овощей не видать нам теперь, как своих ушей?
– Точно.
– Логично, конечно. Но если честно, меня больше напрягает не то, что мы будем есть. (В городах наверняка найдутся запасы на несколько лет!) А то, где мы будем жить!
– Ну… В каком-нибудь подземном бункере. Или тёплом доме. С толстыми стенами.
– Ничего не забыл?
– А что?
– Это же, кажется, ты рассказал мне, что все «бункеры» и прочные дома с толстыми стенами разрушены нашими шустрыми друзьями. Взломавшими все эти конструкции в поисках арматуры!
– А ты права. Вот, кстати: мне интересно: плотину Гувера, и другие плотины они тоже – того? В-смысле – раздолбали в поисках арматуры? Тогда у нас все плодородные и населённые долины затоплены. И жить там точно нельзя!
– Ну, положим, не все, а только те, где имелись дамбы. Или электростанции. А вот мне интересно – они уран из ядерных реакторов – тоже сожрали?
– А что: очень даже может такое быть. Металл же!
– А как мы узнаем, в каких сволочах теперь он «содержится»? Чтоб уж не «контачить»? А то ещё облучимся?!
– Э-эх, надо было счётчик прихватить из лаборатории дяди Эрика. А-а, нет: не получилось бы. Его тоже наверняка сожрали! В-смысле – счётчик!
– Вряд ли. Вспомни: там же отрубили свет! Так что думаю, и счётчик, и ещё много чего полезного там, на глубинных уровнях, сохраняется. Но возвращаться…
– Твоя правда! – Колин передёрнул плечами, – Не хочется. Да и «не сохраняется» там больше ничего.
Разбомбили же!
– Твоя правда. Забываю всё время об этом, – сестра помрачнела – похоже, снова вспомнила родителей, – Ладно. А пока – давай-ка займёмся туалетом, благо, бумаги у нас теперь – три упаковки по шесть рулонов. Да и завалимся спать! А то я устала.
Проснулся Колин от рывка. Машина, идущая под ними, вдруг встала.
Быстрое вскакивание на ноги оказалось своевременным: на них снова налетали сверху, и приближались нападающие быстро. Серый сумрак, похоже, легко «усваивался» фотоэлементами что блинов, что разбивах. Колин растолкал Сару:
– Хорош дрыхнуть. Подъём! И заодно – зарядка!
Отбиваться от ещё восьми «волн» оказалось ничуть не труднее, чем от первых летунов. Колин даже находил возможность переговариваться с сестрой, и комментировать:
– Ух ты! А вот эта низко пошла! К дождю, что ли…
Сестра как обычно злилась:
– Оставь свой дебильный юмор на потом! Махай давай!
– Не махай, а – маши!
– Да плевать, как правильно! Маши давай!
Звуки смачных ударов и хруст перемалываемых крыльев-фотоэлементов перекрывал глухой рокот и грохот: манипуляторы и старых и новых блинов легко крошили и ломали лёгкие «воздушные» каркасы и оболочки летучих, и теперь старались сразу привести тех в неработоспособное и неремонтопригодное состояние: учатся, значит, чёртовы железяки, как отметил себе Колин.
Плохо.
Потому что если Землю захватит «искусственный интеллект», им, людям, ничего не светит. Кроме Марса. Да и то – только до тех пор, пока мошки и туда не долетят…
Отмахивались минут пять. Ни одна волна не отступила. «Уложили» всех. У Колина оказалась порвана рубаха, Сару умудрились поцарапать. Но йод у них в аптечке имелся – царапина на плече щипала, конечно, но сестра мужественно терпела.
Пока блины делали из добытого «материала» пять новых блинов, Колин с сестрой занимались самолечением и завтраком. Туалет сегодня справляли на всякий случай – не слезая с поверхности «своего» блина. Его уже выделяли из общей массы, по «шрамам», и особенностям конструкции, и звали нежно: «наш»!
Справились с монтажом новых «луноходов» блины быстро. И оказались новые машины ещё крупней – чуть ли не в два раза. Вернее, это плоская крышка с фотоэлементами стала куда крупней. А остальные детали конструкции остались почти неизменными.
– Давай-ка кончай с завтраком побыстрее, – Колин, приложивший на всякий случай бинокль к глазам, чтоб рассмотреть получше появившееся прямо по курсу пятно из пыли, поторопился встать.
– А что там?
– Похоже, предстоит нам новая драчка. На этот раз – с кем-то вроде собратьев наших блинов. Во-всяком случае, движутся они по поверхности. Значит, и оружие у них может оказаться помощнее!
– На что похожи хоть? – сестра уже стояла рядом, с битой в руках.
– Даже не знаю… На, посмотри сама! – Колин передал бинокль.
18. «Муравьи»
Похожи новые противники оказались на муравьёв.
Нет: не так. На муравьиных маток. Длинное, приплюснутое, чёрное, и более толстое в кормовой части туловище с шестью лапками, и двумя огромными крыльями. Собственно, примерно таким и был изначальный внешний облик мошек. Единственное, что раньше они были более короткими: походили на «классических» мушек-дрозофил. И не было у них «перетяжек-сужений» между сегментами тела.
Колин проворчал, когда сестра вернула ему бинокль, и он снова глянул в окуляры:
– Спорим, членики-лапки у них – как у разбивах. То есть – заканчиваются острыми и крепкими остриями! И электросварка теперь – на концах вон тех антенн. Или излучателей? Неважно. Но наверняка они теперь могут резать металл дистанционно. С большого расстояния. Давай-ка убираться с крыши «наших». Со всем нашим барахлишком.
Чувствую я задницей, что наваляют бедным блинам!
– С чего это ты так запаниковал?
– А с того. Что уж больно их много. Штук пятьсот. И атакуют не только по дороге, а широким фронтом. Грамотно. Давай, лезь сюда, и помоги передвинуть наш узел к краю!
Узел Колин всё же стащил вниз сам. Сара в это время бегала к «соседу» – забрать баклажки с водой. Забрав свой нехитрый скарб, они стали быстро волочить брезент от полотна дороги, чтоб не «попасть под горячую руку». Сара, пыхтя, как паровоз, сказала:
– Вообще-то нам бы нужно помочь нашим колёсным! Чисто по-совести: везли же нас! Да и из практики: потому что если победят ползучие, вряд ли они согласятся везти нас верхом! А если победят – как раз ползучих же и наделают!
– Мысль в целом здравая. Однако! Если ввяжемся – нас могут и прибить! Не потому, что «добыча – с кровью», а потому, что – непрошенные помощнички врагов!
– Ну и …рен с ним! Пусть-ка попробуют «прибить» меня!
– Думаю, за этим дело не станет. – Колин приложил ладонь козырьком ко лбу, затем приложил и бинокль, указав пальцем, – Смотри!
Из толпы движущихся по дороге и обочинам сплошной лавиной агрегатов-муравьёв вылетела словно туча каких-то маленьких и явно острых предметов! И летели они очень кучно. Туча не то стрел, не то – дротиков должна была накрыть все блины, спешно принявших снова защитное построение в виде круга. Наверняка при этом оказалась бы уничтожена масса фотоэлементов!
Колин знал, что страшнее арбалетного стального болта – только пуля! Но чтоб её выпустить, нужно обладать технологией. Порох, капсюли, нарезные стволы, и так далее. Ну а длинные заострённые прутья из стали, и пружины для их выталкивания по полой гладкой трубке, сделает и дурак. Особенно, если у него полная пасть орудий для обработки как раз – металлов…
Однако и блины оказались не лыком шиты: не успели первые стрелы-дротики упасть на их фотоэлектрические поверхности, как колёсные разъехались в стороны, сделав залп абсолютно неэффективным!
Однако он оказался эффективен в другом смысле: разъехавшиеся машины тут же подверглись атаке забрасываемых с туловищ муравьёв какими-то катапультами мелких и явно очень оперативных тварюшек, издали похожих на птиц! И летели они вперёд не только благодаря приданному им начальному импульсу, а и самостоятельно: руля и «хвостами», и направляя свой полёт небольшими заострёнными крыльями-фотоэлементами!
Приземлившись на спины блинов, такие мелкие, не больше сороки, «птицы», работали очень быстро: буквально пулемётно выклёвывали фотоэлементы клювами, разбивая и превращая в труху! Блины, конечно, отбивались манипуляторами, но сразу всех многочисленных тварей убить не могли: те и отвлекли их от основной лавины нападавших, и сильно замедлили, попортив, как прикинул Колин, сразу до половины фотоэлементов!
Так что к тому моменту, когда подоспели «основные силы», движения всех, особенно новых, блинов, уже сильно замедлились. И пусть с первыми рядами нападавших «муравьематок» они ещё как-то справились, разбивая их тела, и вколачивая в поверхность земли и дороги мощными ударами клешней, остальная часть вскоре задавила: просто наваливаясь сплошной массой! Карабкаясь по трупам уничтоженных и разбитых сородичей, и пуская в ход то, что Колину с первого взгляда не понравилось: электродугу!
Которая в виде молнии, или коронного разряда, била теперь запросто на пару метров! Превращая за буквально долю секунды и фотоэлементы, и даже манипуляторы блинов – в огненно-красное полужидкое месиво, текущее подобно лаве под колёса блинов! И даже попытки некоторых блинов сбежать не помогли: очень быстро им «отъели» колёса!..
Колин с сестрой, укрывшиеся за какими-то невысокими кустами, сжав кулаки и закусив губы, смотрели, как уничтожают их недавних союзников. И транспорт.
Колин вздохнул. Он не боялся, что занятые уничтожением конкурентов машины примутся за людей. Да они с сестрой и не могли привлечь их внимания: «протектор»!
Сестра покачала головой:
– Знаешь, братишка… А я рада, что ты не дал мне остаться защищать наши блины. Против тучи стальных стрел я много не навоевала бы!
– Да. Ведь у нас нет даже щитов, как у древне-римских греков. Которыми они прикрывались от лучников.
– Точно! Да и на кой нам щиты? Ведь они тяжёлые. И их тащить нужно! А с такими тварями… Мы прежде не встречались! И против «птичек» и щиты не помогли бы!
– Думаю, с «такими» и никто прежде не встречался. Мало ли как идёт эволюция у мёртвых машин?! Сама видишь: совершенствуют тактику и средства нападения! Наверняка ведь эти блины – не первый вид машин, которые они уничтожают! И, раз выжили, значит – именно их внешний вид, оружие, и применяемые способы войны – самые надёжные!
– Я, конечно, рада, что ты в таком восхищении от наших новых «друзей»…
Однако что нам дальше-то делать?!
Колин почесал многострадальный затылок. Вздохнул в очередной раз.
– Думаю, ничего мы пока делать не будем. Посмотрим, как наших бывших друзей разделают и превратят в муравьиных маток. Или птиц. Или – в стрелы. И подождём, пока вся эта новая толпа не уберётся туда, откуда набежала. То есть – на свою базу.
И спокойно двинемся дальше.
– По дороге?
– Ну да. Нам же бояться нечего: те, кто мог нас «заложить», то есть – стрекозы-птеродактили – все перебиты. Металлов у нас с собой нет. Да и протектор, надеюсь, ещё работает.
– Не знаю, не знаю… – сестра поправила чёлку, – Думаю, протектор вскорости действовать перестанет.
– Это почему ты так решила?
– А всё потому же! Как ты говоришь, «эволюция»!
– В-смысле – эволюция?
– Нормальная. Потому что зачем бы им в долговременной памяти лишняя программа? Которая не позволяет убивать существа, которых теперь на поверхности просто – нет!
– Хм-м… Логично, как ты говоришь. С другой стороны – даже без протектора и его программы им нападать на нас смысла нет. Чем бы они у нас поживились?
– Ничем. Но! Они могли бы посчитать нас потенциально опасными. Врагами.
– Это – только если бы мы попытались, вот именно – помочь блинам. Ну, или сами напали на всех этих гадов!
– Мы можем сделать это, конечно. Вот сейчас отследим, где их «база», и ночью коварно нападём, и перебьём всех, кого найдём!
– Дурацкий план. Месть мёртвым машинам за гибель наших блинов не имеет смысла. – Колин продолжал рассматривать происходящее там, на дороге, в бинокль. Он видел, как скрупулёзно оказался подобран каждый дротик. И как мелкие «птицы» понаделали ещё несколько птиц же – явно чтоб оснастить ими более крупных, только что изготовленных муравьематками – муравьематок же, – Поскольку им явно чужды такие чисто человеческие понятия, как порядочность, или справедливость. Зато им отлично знакомы понятия эффективности, рациональности и солидарности: грамотно они нападали! Не оставили врагам ни шанса!
Но имеет всё же твой план одно рациональное звено.
– Это какое же? – Сара вглядывалась в удалявшуюся по дороге и пылящую процессию из победивших механизмов, сжимая кулаки – явно злилась за то, что те уничтожили такие удобные транспортные устройства.
– А такое, что пройти мимо их базы мы сможем безопасно только, вот именно, ночью! Поэтому давай-ка двинем сейчас за ними. Не попадая, впрочем, в поле зрения!
Думаю, там, где они обосновались, найдётся что-нибудь интересное и для нас.
План этот очень быстро доказал свою безопасность и потенциальную полезность.
Вдоль дороги, по обочине, и прямо в степи, нашлось очень много валявшихся вещей и предметов, которые могли бы пригодиться в путешествии, если б Колин и Сара уже не были нагружены под завязку этими самыми вещами и предметами. Сара сказала:
– Даже боюсь предположить. Наверняка расколошматили какую-нибудь колонну беженцев, пытавшихся удрать и где-нибудь спрятаться.
Колина поразил одиноко валявшийся красный сандалик – явно с ноги девочки не старше трёх лет. Но он промолчал. Хотя и сам чувствовал, как липкий холодный пот выступает на спине, когда глядел на остальные вещи, разбросанные как попало, и явно в панике. Он не слишком-то хотел представлять себе картины разгрома такой колонны:
– Похоже на то. Но поскольку нам ничего не надо дополнительного, предлагаю не останавливаться для осмотра.
– Почему же не останавливаться?! Смотри: вон и волокуша!
– Ух ты. Твоя правда! – Колин перестал тащить сильно упиравшееся на рыхлом пепле полотнище с их барахлишком, и утёр пот со лба, – Ну-ка, посмотрим! Вещи оставим прямо здесь: вряд ли их кто-нибудь тронет!
Сара только иронично усмехнулась:
– Вот уж точно!
Волокуша как раз и оказалась волокушей. Вернее – санями. Сделанными, разумеется, из дерева. И, если честно, больше всего напоминали эти сани – эскимосские нарты. Разумеется, вместо гвоздей их сочленения были сделаны и закреплены с помощью канатиков и верёвочек из кожи, явно сыромятной! По какой-то древней, дедовской, технологии!
– Слушай, вот это повезло, так повезло! Их явно делал какой-то эскимос!
– Ага. – Колин прошёл к носу нарт, – Опытный. Тут есть даже упряжь. Под собак.
– А вон валяется и что-то вроде кухлянки!
– Точно, – Колин невольно сглотнул, представив себе незавидную судьбу обладателя кухлянки, – И нам придётся её взять с собой!
– Это зачем ещё?
– А затем, что сегодня – точно холоднее, чем вчера. И свет как будто тусклее.
– Ну, с этим трудно спорить.
– Вот и не будем. А просто возьмём её. Для тебя. Ну, и для меня – вообще для любого, кто из нас будет выходить на поверхность, когда землю завалит снегом!
– И откуда же это мы будем «выходить»?
– Думаю, из какой-нибудь хижины, или убежища. Которое мы себе построим. Найдём. Или выроем, когда из-за мороза и снега идти дальше на юг не сможем! Поэтому давай-ка прошустрим. И дотащим нарты до нашего узла. Да и перегрузимся.
На перегрузку и надёжное увязывание их узла верёвками из их запасов и ремнями упряжи к нартам, ушло с полчаса: Колин настоял, чтоб узел они так в виде узла и оставили. А ещё на передке нарт отлично, словно там и родилась, вписалась упаковка с баклашками воды.
Зато все усилия полностью оправдались: полозья из прочной древесины куда легче скользили по шершавой поверхности пепла, оставляя, разумеется, выдающие их следы. Которые сейчас накладывались сверху на хаотичные вмятинки и ямки от остреньких конечностей муравьематок. Вот только вряд ли б нашёлся тот, кто стал бы их выслеживать!
– А знаешь, Колин, – он заметил, что теперь она почти не задыхается, да и сам дышал куда спокойней и ровней, – Мне кажется, нас Бог любит!
– С чего это ты взяла?
– Ну как же! Па достал нам – только нам! – протектор! И трубки для дыхания! А ещё нам повезло с насосной станцией – где бы мы отсиживались, когда они жахнули бомбой?! Если б не подвал и бетонные стены – просто испарились бы мы! Ну и, конечно, вовремя мы оттуда убрались – а то потонули бы, как крысы. А ещё нам повезло с заправкой. Понабирали продуктов и воды. И с блинами – те провезли нас километров пятьдесят!
– Скорее, даже, шестьдесят. – Колин покивал, – Но ты сплюнь три раза, а то – мало ли! Нам, конечно, грех жаловаться, но… Нет, не буду. – он унял все рвущиеся на язык претензии к тому, кто их «оберегал», посчитав, что на высказанные вслух претензии этот Небесный Покровитель мог бы и обидеться, – Главное, мы – живы! И даже волочим своё добро в «комфортных» условиях! Готов поспорить на свою долю еды за месяц против дохлого кузнечика, что это – единственные настоящие нарты на ближайшие пару тысяч километров! Нет, вру – их нигде нет вплоть до самой Аляски!
– Ага. Только уж больно унизительно и стыдно тащить этот ремень, – Сара показала на лямку, проходившую поперёк её тощенькой груди, – я в ней чувствую себя собакой! Упряжной!
Колин, и сам перемещавший по груди вверх-вниз, чтоб не натирала, точно такую же лямку, криво усмехнулся:
– Аналогично. Только вот ты – скорее, щеночек. А старая и вредная собака тут – я!
Тащили они свои нарты до темноты. Делая перерывы на десять минут каждые полчаса. Часов, кстати, Колин так пока нигде и не нашёл. Но стемнело, как ему показалось, намного раньше, чем вчера, и, тем более, позавчера.
А ведь сейчас – начало июня. То есть – день должен прибавляться!..
Вместо этого небо становилось день ото дня черней, и даже в полдень нельзя было сказать, что посветлело. Что не могло не радовать: все «фотоэлементные» твари из, судя по-всему, обширного и разнообразного парка машин, не смогут двигаться! И сдохнут!
Если только так можно сказать про уже изначально неживые механизмы.
За ужином Колин высказал такую идею:
– Знаешь, мне кажется, сейчас у них, ну, у машин, идёт передел собственности. И делёж территории. На зоны влияния. Ну, почти как у животных – те тоже закрепляют за собой «охотничьи угодья» – как медведи, волки, львы… И они из принципа убивают всех вторгшихся – чтоб те не создавали конкуренции!
– Что-то я не поняла твоей мысли. Ты же, вроде, говорил, что все мало-мальски соображающие механизмы должны сейчас не организовывать себе эти… «угодья», где они всё равно шишь чего поймают, а тоже – сваливать! На юг. К солнцу!
– Ага, я так говорил. Но теперь обнаружилось, что вот конкретно здесь, в этой жуткой пустыне, где нет ни ресурсов, ни даже поселений, которые можно было бы продолжать раскапывать, в поисках хотя бы крупиц металла, обнаружилась стоянка «муравьематок». Их территория, которую они явно хотят закрепить за собой. И жить здесь!
– Да и …рен с ними, пусть себе живут! Нам бы просто – пройти мимо, и дойти, как ты предлагаешь, до экватора!
– Ну да. И я предполагал только недавно, что там, на экваторе, у нас как раз будет целая куча конкурентов и соседей: то есть, будет буквально не протолкаться от обилия разных механизмов! Бьющихся за каждый лучик солнца! А оно – вон оно как. Получается, есть «принципиальные консерваторы». Домоседы. Которые предпочитают никуда не таскаться в поисках лучшей жизни, а стараться выжить и здесь!
– Ну и что ты думаешь по этому поводу? Они не верят, что там, – она кивнула в сторону цели их путешествия, – будет хоть как-то лучше? И светлее?
– Именно так я и думаю. А ещё я думаю, что как бы мы, или даже такие профи, как дядя Эрик, или наш отец, ни ломали головы по поводу этой ситуации, точно теперь узнать, как происходит процесс мышления у чёртовых агрегатов, и о чём конкретно они думают, и во что верят – никак не узнать!
– Да и …рен с ними! – набив желудок, Сара явно не хотела предаваться всяким там «философиям» – Давай лучше полежим хоть полчаса. А то я так нажралась, что сил нет!
Колин усмехнулся: сам он старался есть поменьше, понимая, что им сейчас предстоит тяжкая работа. До низких развалин, за которыми скрылась толпа нападавших, как он прикидывал, тащиться было ещё километра три. А и потом – чтоб отдалиться от «базы» противника нужно было бы прошагать не менее пяти-шести кэмэ. Так, на всякий случай. Например, хотя бы для того, чтоб постараться пересечь условную границу участка, «застолблённого» за собой муравьематками. Хотя…
Кто знает, кто обосновался там, дальше по дороге? И кто поджидает их в ближайшем городе?
На «радушный» приём и фанфары рассчитывать уж точно не приходится.
– Ладно. Полчаса можешь поспать. Я разбужу. Отсыпаться, судя по всему, мы теперь будем днём. А двигаться по ночам. Во избежание «близких контактов». Спи.
– Угу. – она повернулась на бок, закрыв глаза. Он накрыл её спину курточкой, продолжая сидеть на своих запасных штанах, уложенных прямо на верх упаковки с бутылками, – С таким сторожем, как ты, я ничего не боюсь!
Смотри только – сам не усни!
– Уж постараюсь. Для этого на бутылках и сижу. В задницу колют – не заснёшь!
А то не светит нам никакой поход. А только обход. Или – очередная днёвка. А нам тормозиться нельзя.
Зима наступает!
