Kitabı oku: «Миры во вселенной. Вопросы без ответов, или Трагедия века», sayfa 2

Глава 2

Дилан Шэллмэн проснулся от яркой вспышки перед глазами. Он не мог разобрать, произошла ли она во сне, или же это было наяву. Словно рыба выброшенная на берег, и задыхающаяся от нехватки кислорода, Шэллмэн пытался вернуться к действительности, хватая ртом воздух. Нисмотря на внезапное осознание всего происшедшего сейчас, ужас, тем не менее, продолжал держать его ледяной хваткой. Проклятый сон терзал его уже несколько дней подряд, и нисмотря на всю невероятность каких-то неподдающихся нормальному восприятию пейзажей (сродни фантасмагории), Дилан почему то верил, что этот сон обязательно сбудется в ближайшем будующем. Он верил в это более на уровне подсознания, и ощущение какой то смутной тревоги постоянно не покидало его, с того самого первого дня, как этот идиотский сон (а может ни такой и идиотский, поскольку Шэллмэн знал наверняка, что он где-то уже видел на карте подобное место, но никак не мог вспомнить где и когда), начал завладевать им целиком и полностью.

Шэллмэн медленно провёл рукой по лбу, и тот, как он и ожидал, оказался влажным (ещё бы, находиться в каком то непонятном месте… ведь во сне всё окружающее нас всегда кажется явью), затем протёр глаза, от души зевнул, и встав с кровати, шатаясь словно пьяный, направился на кухню заварить кофе. «Это надо срочно выбросить из головы. В конце концов не подобает учёному, как малолетнему ребёнку, бояться всяких там причудливых снов, – думал Шэллмэн». 0н не спеша наполнил кофейник и включил газ. «А всё же детали этого сна очень подозрительны, точнее подозрительно похожи… похожи на что-то… на что-то реальное, так что-ли, – не найдя другого объяснения, продолжил мысленное рассуждение Дилан, возвращаясь на круги своя». 0н стал наблюдать, как по только-что поставленному на огонь кофейнику сбегают мелкие капельки влаги, падая на плиту. Для своих 42-х лет Шэллмэн был довольно подтянут, крепок, с правильными чертами лица, однако, с проступившей кое-где сединой на голове. Сейчас он в очередной раз напрасно пытался заверить себя в том, что это был всего лишь сон. Какой то твёрдый и упрямый голос, какая то часть его самого (словно в нём сидел второй Дилан Шэллмэн) пыталась переубедить его в обратном. Шэллмэн выглянул в окно, с прежней задумчивостью глядя на разворачивающуюся там во всю жизнь: десятки машин словно соревновались одна с другой по скорости, и повсюду сновали люди, торопясь на работу. Но Дилан больше на неё не торопился, более того, он и вообще казалось не замечал ничего происходящего за окном, его мысли сейчас были о другом: «Кэрол Линдси… Её дядя… Да, он ведь тоже видел этот сон… Несколько людей видят одно и то же, чертовщина какая-то, да и только. А потом её дядю, Рика Морриса, как какого то полоумного идиота заперли в психушку, – что сильно беспокоило Дилана и само собой Кэрол, как беспокоило бы и любую другую добропорядочную племянницу». Дилан никак не мог понять чрезмерной, «болезненной» преданности некоторых людей своей работе: несколько человек убеждали врачей в естественном поведении и абсолютно здравых рассуждениях Рика Морриса, а сам он утверждал, что был ТАМ (он мог бы поклясться в этом хоть на Библии), но им хоть бы хны. Теперь вот и его, Дилана Шэллмэна, может ожидать печальная участь, оказаться в палате с каким нибудь «Наполеоном», ляпни он хоть слово об этом сне. Всего лишь жалкое словечко может в корне изменить, если не сказать поломать, всю его дальнейшую судьбу.

Он вдруг посмотрел на кофейник и понял, что за размышлениями не заметил, как вода в нём закипела, и с громким шипением полилась на плиту. Он не медля выключил газ, насыпал в кофейник кофе, и снова, как было совсем недавно, посмотрел в окно. Ему на мгновение показалось, что жизнь за ним резко изменилась, люди теперь стали двигаться заметно медленней, как какие-то зомби, или скорее это напоминало кадры из замедленного кино, а машины наоборот стали нестись ещё быстрее. Солнце постепенно поднимаясь с востока, уже вовсю осветило город, и в данный момент ослепительно сверкало на оконном стекле. Шэллмэн зажмурился, а затем встряхнул головой, как бы освобождаясь от остатков назойливого сна. «Сколько ещё времени всё это будет продолжаться?…Что означает этот сон?…Не может же эта фантастическая реалия, оказаться реальной по настоящему?…Конечно не может, – теперь уже уверенно повторил себе Шэллмэн, и даже усмехнулся, как бы доказывая своему второму „я“, что оно заблуждается, и напрасно спорит с первым, уверенным в себе „я“». 0н быстро взял кофейник, налил себе кофе в кружку, и спустя какое-то время уже наслаждался его бодрящим ароматом. Он действительно взбодрился, терзавший его сон сразу куда-то улетучился, и Дилан сделал очередной глоток, как неожиданно зазвонил телефон. Дилан вздрогнул, чуть не подавившись ещё горячим напитком, а затем медленно подошёл к трубке, и сняв её лениво произнёс: – Ало, я слушаю! —0н произнёс это ещё до того, как трубка коснулась уха.

– Дилан, – сразу послышался в ней взволнованный голос, – это Лиза, узнал? У меня к тебе срочный разговор, ты сейчас не занят?

– Нет, сегодня свободен, – мрачно ответил Дилан, и так же мрачно продолжил: – только не говори о чём у тебя ко мне разговор? Попробую угадать… сон!

– Что сон? Ах да, да. Вот уже несколько дней подряд меня продолжают мучить эти кошмары. Мне снится одно и то же место, и я ни на шутку встревожена, понимаешь? 0днако я никак не могу найти его ни на одной карте мира, а ведь ты кажется находил его на какой то особой карте?

– Да, ты будешь смеяться… на карте из сна, – с грустью выдохнул Шэллмэн.

– Что?

– На карте из сна с названием параллельный мир, – завершил собеседник.

– Параллельный мир, – как робот повторила Лиза.

Глава 3

Москва. Институт скорой помощи им. Склифасовского.

– Вот, вы только полюбуйтесь на него, – оживлённо воскликнул высокий молодой человек в белом халате, обращаясь к медсестре стоящей рядом.

Он быстрым жестом правой руки, указал на бесчувственное тело на больничной каталке.

Всё плечо «больного» было в крови, и она уже успела сильно просочиться сквозь белую простыню, накрывающую его тело. По виску «больного» медленно стекала ещё свежая, алая струйка крови.

– Вы только полюбуйтесь, и попробуйте угадать в чём здесь прикол? – Высокий молодой человек в белом халате, говорил подобное настолько спокойно, и даже с лёгкой долей холодного юмора, будто это его только забавляло. – Его ранил в плечо сотрудник милиции, вскоре после этого он упал, потеряв сознание, и ударился головой. И кстати результаты наверняка будут не утешительные: снимок черепа, насколько вы знаете показывает в таких случаях серьёзные повреждения височной части, что впрочем понятно и без этого, по его виду, однако подлечим и он будет рассуждать вполне здраво. Разве что плясать не сможет. В конце концов в нашей практике были случаи и пострашней. Его к нам доставили прямо из центра города, с «Цветного бульвара». – Всё это высокий, молодой врач рассказывал сейчас другому врачу, идущему рядом, который в этот момент быстро повёл каталку с «больным» к больничной палате.

– Ну а какого тогда чёрта его привезли сюда к нам в «Склиф», можно узнать Андрей? – на ходу, резко спросил тот доктор.

Девушка, медсестра, поспешно, молча следовала за ними, с любопытством внимая каждое слово.

– Я отвечу на ваш вопрос Дмитрий Сергеевич. – Высокий врач, которого звали Андрей сделал паузу, открывая дверь в палату и пропуская в неё врача, с медсестрой. Врач вёзший раненного, сказал медсестре, чтобы она вместе с двумя другими врачами в палате немедленно приступала к операции, а сам вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

– Ну и в чём дело Андрей?

– Этот чудак утверждает, во всяком случае утверждал, пока был в сознании, что попал в какой то другой мир. Понимаете меня Дмитрий Сергеевич? – Андрей сделал жест у виска. – Этот горе учёный, ни с того ни с сего, вдруг начал палить из «ТТ-шки» по мирным прохожим.

– Тааак! – другой врач, Дмитрий Сергеевич сильно нахмурился. – Так значит он учёный… мочёный?

Андрей рассмеялся.

– Дак вы не любите учёных?

Но Дмитрий Сергеевич проигнорировал его реплику. Вместо ответа на неё он мрачно произнёс:

– Это только лишний раз подталкивает меня к повторному вопросу, на который ты мне сейчас и хотел ответить (второй врач обращался к первому на ты, вследствии разницы в возрасте). – Он задержал паузу. – …Какого чёрта его привезли к нам, а не прямиком на «Канатчикову дачу», или лучше в институт им. Сербского?

Андрей едва сдержал смешок, и Дмитрий Сергеевич это заметил.

– И я даже перефразирую, – добавил он. – Всё это мне конечно «до лампочки», но какого чёрта им не занялись следственные органы, если он устроил такую заварушку? А вдруг он и до этого…?

– А ответ напрашивается сам собой, – бесцеремонно вставил Андрей, прерывая собеседника. – Крыша!… У этого учёного есть влиятельные адвокаты, а как следствие наверняка и громкое имя. – Он бросил беглый взгляд на коллегу, и по выражению его лица понял, что тому не терпится узнать всю историю до конца, просто ради спортивного интереса (любому ведь на его месте было бы любопытно узнать, что побудило учёного, ни какого-нибудь забулдыгу, или наркомана, а именно учёного с большой буквы, открыть стрельбу на улице, да ещё в центре города, а ни где нибудь в подворотне). – Он утверждал буквально недавно, что оказался в другом мире, – повторился Андрей, – и увидел вдруг каких то странных существ из лучистой энергии, – тут же продолжил он, удовлетворяя любопытство своего коллеги. – Ещё он сказал, что точно знает, где находится вход в эти другие миры. Вот вобщем то и вся история, правда без «хэппи энда»! Он успел уложить двух бедолаг прохожих, и троих сильно ранил, их как раз сейчас тоже доставили в одну из ближайших больниц города.

– М-да, – только и смог проговорить Дмитрий Сергеевич, а чуть помолчав добавил: – случай запущенный, если не сказать запущеннейший. Он наверно там помешался на своих опытах и экспериментах в лаборатории, и теперь небось изобрёл нечто подобное глайдеру, как безумный учёный из «Человека паука». Мой сын как-то смотрел этот фильм на диске. – Дмитрий Сергеевич пытался пошутить, однако Андрей вполне серьёзно продолжил:

– Кстати об опытах и экспериментах. Он упорно утверждает, что совместно с американской стороной учавствовал в одном эксперименте… с подобными последствиями. Только так я и могу объяснить это его внезапное умопомрачение, впрочем и любой здравомыслящий человек, только так это и может объяснить.

– Что за эксперимент? – не замедлил себя с вопросом Дмитрий Сергеевич.

– «Телепортация».

– Что, что?

– Название эксперимента.

– И в чём он заключался?

– А вот этого господин учёный так и не пояснил людям, или не успел, он быстро потерял сознание. Может как придёт в себя им займутся специальные службы, может… Им ведь тоже небось интересно будет узнать, что за эксперимент там производили американцы, совместно с нашей стороной, и, разумеется, раз результаты его такие плачевные, если судить по одному учёному, то об этом явно умолчат наши Российские СМИ, предпочитая не портить отношения с политиками, а те, в свою очередь, предпочтят не портить отношения с дружественной американской стороной. Ну как вам а?

Дмитрий Сергеевич удивлённо пожал плечами:

– Странно всё это.

– Да, но мне почему-то кажется, что этот учёный сказал нам далеко не всё.

Второй врач усмехнулся.

– Но ведь ты же совсем недавно утверждал, что он сумасшедший.

– Нууу, это как посмотреть.

– Интересный ты тип Андрей, то называешь человека психом, то тут же меняешь мнение, как женщина одежду, и считаешь его уже нормальным.

– Пока рано делать выводы коллега, – неожиданно сухо отрезал Андрей, ни смотря на то, что тот был его старше. – Время покажет, вот тогда и будем говорить с уверенностью псих он, или нет.

– Да псих конечно, и дураку понятно… – Неожиданно Дмитрий Сергеевич задержал паузу, задумчиво посмотрев на Андрея. – Скажи Андрей, а ты вообще веришь в разные там потусторонние силы и другие миры? Лично я не верю ни в барабашек, ни в зомби, ни в вампиров, вурдалаков, оборотней, и прочую живность… и уж тем более ни в существ из лучистой энергии, а ты?

– Я верю в удачу, и во всевозможные прогрессирующие страшные болезни, и злокачественные опухоли. Такова уж специфика моей работы Дмитрий Сергеевич, как впрочем и вашей.

Тот снова внимательно, сосредоточенно посмотрел на Андрея, словно пытаясь глубоко понять сущность этого человека. – А может ты и прав, время покажет, – задумчиво повторил он недавние слова своего коллеги и добавил: – остаётся только ждать благополучного исхода операции, чтобы удовлетворить своё любопытство до конца.

– А говорили, что вам всё «до лампочки», – засмеялся Андрей и закончил: – я думаю операция пройдёт более менее успешно, надеюсь придётся обойтись без трипанации.

Глава 4

Сотрудник Стэнфордского линейного ускорительного центра (СЛАК; Стэнфорд, штат Кентукки) Ллойд Коув, в данный момент просто места себе не находил, снуя то и дело по небольшой, специально созданной им лаборатории. Он готовился к серьёзному эксперименту. Эксперимент конечно был не смертелен, но тем не менее, Коув сильно волновался, и его волнение было заметно даже невооружённым глазом, по его напряжённой походке. Учёный-экспериментатор в лаборатории был один, и уже успел задёрнуть все шторы: двух выходящих на юг, и одного выходящего на восток окон. Почти вдоль всей северной стены прямоугольного помещения, располагалось сложное оборудование со множеством мигающих лампочек, кнопочек, видеотерминалов, камер слежения, и проводов. Рядом находились, как бы дополняя картину: реагирующий на звуковые вибрации осциллограф, оптический интерферометр, и специальная аппаратура, для наблюдения за микролептонными полями. Учёный словно чего-то выжидал. Он продолжал нервно ходить по лаборатории, сцепив руки за спиной в замок. Сотруднику недавно исполнилось 39 лет, и Коув в этот момент со скорбью подумал, что он как раз и выглядит на свои года. «Работа обязывает к этому, – мелькнула ещё более прискорбная мысль в его голове». Хотя для некоторых (возможно более выдержанных сотрудников) этот возраст не был пределом, от которого можно было смело начинать отсчёт старости, но Коув его уже начал. Ллойд был коллегой Кэрол Линдси, даже можно сказать её лучшим другом, если не считать Кена Брауна, и поэтому он сейчас переживал вдвойне, и за её, и за свои неудачи. У Кэрол ничего не получилось с экспериментом (который всем казался бредовым, как и вышло на самом деле), хотя в последний момент Кэрол отказалась от своего замысла, и в эксперименте учавствовали другие. Её дядю отправили в психушку, не поверив ни единому его слову, и плюс ко всему неизвестно выгорит ли очередное желание Кэрол прославиться, получить мировую известность за счёт изобретения своего прибора, или нет. Коув почему-то подумал что нет, словно что-то, помимо воли, толкало его к подобной мысли. Он бы конечно очень хотел верить, что у Кэрол сейчас всё должно получиться (недаром ведь они учились вместе на одном факультете, где и познакомились), но тем не менее, в его голове непроизвольно возникала мысль о том, что Кэрол родилась под несчастливой звездой, и эта возникающая мысль была ничем иным, как элементарным здравым смыслом. Однако назвать Кэрол неудачницей, или даже просто подумать об этом, Ллойд не допускал под влиянием их почти родственных отношений. Кэрол всегда доверяла Ллойду свои самые сокровенные тайны, так сказать из недр души, на что подчас согласится не любая женщина, даже с близким, или родным ей человеком… Коув вдруг отвлёкся от роя мыслей-пчёл, и бросил мимолётный взгляд на мигающие красными и зелёными лампочками сложные приборы. Они пока не показывали ничего, никакого даже лёгкого намёка на присутствие инородного кластера. «Тишина». Вот это и пугало учёного. Ничего, кроме обычного мигания лампочек, и равномерного, тихого гудения приборов, похожего на урчание. «Чёрт побери! – про себя взорвался Ллойд. – Да что там все приборы с ума посходили что-ли? Почему они ничего не показывают? Должно же быть здесь присутствие чего-то постороннего, так сказать не от мира сего. Хоть что-то то должно здесь присутствовать». Он ведь недаром создал в этом помещении вакуум. А насколько известно любому, мало мальски разбирающемуся в биологических процессах мира учёному, именно вакуум и является тем камнем преткновения, той Ахиллесовой пятой, которая связывает наше пространство, с пространством иным. Коув почему то вдруг подумал о йогах и медитации: «Ведь им то как то удаётся (нарушая биологическое равновесие мира, и сокрушая все законы здравого смысла), превращать своё тело в почти невесомое, и путём концентрации внутренней энергии проникать в другой мир. У них открываются какие то чакры… Итак-им это удаётся, – повторяясь мысленно подытожил Коув. – Не важно как, главное результат. Но почему мне то это не удаётся? К тому же я не прошу многого. Мне то не нужно проникать в другой мир, в отличии от йогов. Мне нужно только увидеть этих существ, и пообщаться с ними. А может быть и я родился под несчастливой звездой?» Ллойд печально улыбнулся, и тут же мысленно осёкся. «Ну уж нет, уж кому как ни мне фортуна всегда благоволила, а значит должна благоволить и сейчас. Иначе и быть не может. Ведь если судьба постоянно готовит тебе подарки (не исключено, что это даже подвох), всё равно за чёрной полосой после этого, обязательно последует солнце, освещая путь». Довольный таким жизненным сценарием Коув про себя улыбнулся, и снова глянул на приборы. Словно в подтверждение последней мысли о грядущем звёздном часе, Ллойд заметил на осциллографе какое то лёгкое движение, что-то мелькнуло на его экране, подобно молнии и всё, снова «тишина». Но даже этот факт сейчас уже радовал Ллойда. Всё же хоть что-то, чем ничего. «Это означает, что в лаборатории присутствует посторонняя сущность. Ну само собой она здесь присутствует, а может быть и не одна. Но тогда почему, опять же, специальные приборы не фиксируют это загадочное нечто, и не передают информацию на экраны видеотерминалов?» Ллойду показалось, что он вот вот сойдёт с ума от напряжённого ожидания. Это хуже всего, ждать и не получать взамен ничего, ничего кроме странного, мимолётного мелькания на экране осциллографа. Причём, что ещё более странно, мелькания не скачкообразного, как должно быть по законам звукового колебания, а мелькания в виде прямой линии. «А может это потому, что звук исходит из мира частиц, и воспринимается на их уровне? Ну конечно, – Ллойд улыбнулся, однако спустя несколько минут понял, что улыбка эта была напрасной». Приборы не замечали ничего, абсолютно никакого намёка на присутствие иной формы жизни. Тем не менее Коув то был твёрдо уверен, что иная, или иные формы жизни здесь точно присутствуют, просто приборы не фиксируют это из-за того, что где то отошёл контакт. Вот и всё. Хватаясь за последнюю надежду, как за соломинку утопающий, Коув быстро подошёл к приборам, осмотрев все до единого. Он проверил каждый контакт, каждое соединение, но всё как назло было в порядке. «Лучше бы что-то отошло, – в сердцах подумал Коув, уставившись в полумрак помещения на краснозелёное мигание, тогда бы он так не волновался». Но теперь невольно вкрадывалась мысль, что какой то прибор, или что ещё хуже несколько приборов, просто напросто «полетели». Учёный уже с психу собрался было ударить по рубильнику, чтобы включить свет и устроить наконец приборам «сладкую жизнь», как вдруг тихое до этого гудение трансформатора справа от него, резко переросло в низкий, почти свистящий звук. Коув замер, держа руку возле рубильника, и колеблясь включать его, или нет, как вдруг за первым сюрпризом незамедлительно последовал второй, несколько искр взмыло в воздух от прибора, расположенного в дальнем конце лаборатории, и Коув тут же почувствовал каким то особым, шестым чувством учёного, что сейчас обязательно что-то должно произойти… Но как нарочно ничего не происходило, разве что только возобновилось это дурацкое искрение, и вся аппаратура потухла.

«Значит мои недавние догадки оказались не беспочвенны, чёрт бы их побрал, – с негодованием подумал Ллойд. – Всё дело в приборах, где то, что то замкнуло, и теперь я, как полный кретин, должен вызывать электрика, после чего отправляться отсюда восвояси, без какого либо результата… А ремонт ведь может затянуться, к тому же, выйдя из лаборатории, я разрушу созданный вакуум». И тут же, внезапно, он сменил мнение на противоположное: «А собственно говоря, с какой такой стати, я должен чинить эту старую рухлядь. Да пусть хоть вся лаборатория взлетит на воздух вместе с ней. Какое мне дело до груды железа, которая не показывает ничерта путёвого». Учёный поправил кислородную маску на лице (всё это время он был в ней, поскольку, как было уже упомянуто создал в лаборатории вакуум), затем задумчиво повернул голову в сторону искрящихся звуков, а в следующий момент его словно осенило. Он собрался с мыслями, трезво оценил обстановку, и в конечном счёте пришёл к первому мнению: – Да, именно так, – неожиданно для самого себя произнёс он вслух. – Сейчас я приглашу сюда специалиста, он починит эту дурацкую проводку, пусть даже пройдёт несколько часов, и тогда я смогу продолжить свой эксперимент, каких бы титанических усилий мне это не стоило. – Хладнокровие, упорство и выдержка, каким то образом взяли вверх, поборов пессимизм, и учёный воспрял духом – Пока что это вопросы без ответов, – снова произнёс он вслух, пристально вглядываясь в темноту помещения, на возникающие словно ниоткуда искры, – но вскоре я найду ответы на каждый из них. С этими словами он не медля вышел из лаборатории, притворив за собой дверь, и поспешно направился к телефону. Приборы за его спиной, как прежде уже не отвечали ему своим монотонным, тихим гудением… Они отвечали ему тишиной…