Kitabı oku: «Выдох синевы», sayfa 2

Аничков мост

запрокинули головы

кони

на Аничковом, на

мосту,

вот уж кто совсем

не тихони –

так и рвутся из рук

в синеву!

Не Пегасы, вроде,

и все же

вдохновением окрылены,

и бурливым нравом

надежно

от наездников защищены.

30.10.15

Божья коровка

глубина этих луж –

заблуждение,

высота этих гор –

горизонт,

если в венах течет

вдохновение,

а свобода – вместилище

од!

Не огульным гулом

падения,

не ротацией вздохов

рот…

Скрипнут створки

Боготворения,

чтобы крыльям открылся

полет!

02.11.15

Дракон

Эх вы, листья

осенне-залетные!

Закружились драконом,

разя

все вокруг

багрянцево-желтыми

язычками живого

огня,

но для паники нет

оснований

и святого Георгия

пыл

преждевременен.

Дни беснований

сами кончились –

воздух остыл.

02.11.15

Линия полета

стремительная линия полета,

то словно планер, в ветер вплетена,

то реактивным самолетом,

точно алмазным лезвием

по лазуриту неба

вдруг вырезает узелки и вензеля!

а то, сорвавшись в резкое пике,

очертит контуры, границы

лесов, полей, заглянет в города,

и увлечется набросками соборов,

мостов и улиц,

затем без передышки, без запинки

подробно прорисует каждую деталь –

от тротуара и идущих по нему

родителей, детей –

до завитка волос в крылатой дымке

у ангела на шпиле,

и снова унесется в даль…

03.11.15

Патриархальное

от парного дыхания

хлеба,

от тепла домашней печи

один шаг до седьмого

неба

и рукой подать до мечты –

чтобы счастья вкусили вволю

дети, внучки, внуки,

далее…

без напастей и происков хвори…

чтоб с собою не были в ссоре…

да, и чтобы меня

вспоминали!

04.11.15

Вьюга

за пределами спелого

круга,

за границами тонкой

стены

завивает локоны

вьюга,

словно ведьма седая

в ночи…

на свидание, что ли,

собралась,

или шабаша близится

срок…

вот осталась самая

малость…

вот уже позади

порог…

05.11.15

Арифметика

округляя до целого

числа,

упрощая картину

вещей,

мы считаем замысел

чистым,

несмотря на тени

щелей,

эти трещины

разойдутся

постепенно, не сами

собой,

под давлением ли

контрибуций,

или новой гражданской

войной…

05.11.15

На скалах Терийок

на укатанной лунной

дорожке

от скалистого берега

вдаль

оставляет ножки да

рожки

козерожья ржавая

сталь…

и с упорством достойным

прилива

поднимаются волны

в душе,

заливая слова

торопливо –

те, что брошены в море

уже…

05.11.15

Сигналы

настойчивы, но не вполне

понятны

сигналы ветра, солнца

и луны,

не менее противоречивы

пятна

теней от замешательства

листвы,

а в воздухе таинственные

знаки –

то ли туман, то ли дыхание

земли,

а под ногами камни, словно

злаки –

намеки всходов мраморной

зимы…

06.11.15

Линь

созвучия – отличный

повод

прислушаться к законам

бытия:

спешит, спешит ершистый

овод

на зов журчащего

ручья…

сосна – хоть не девица

у красного крыльца,

но может удивиться

прибытию гонца,

когда детина-дятел

начнет долбить кору,

укором теме вмятин

изобразит слезу,

и поведет ветвями,

и окунется в синь…

чтоб вместе с окунями

разведать:

не слинял ли линь…

06.11.15

Офорт

закручивают гайки

небеса,

все ниже по резьбе сползают

тучи,

еще немного и они

получат

офорт: Нева, Фонтанка,

Летний сад,

в Юсуповском – снегов

набеги,

на Невском – эхом

голоса,

мосты, сомкнувшие

уста,

застыли в черно-белой

неге…

06.11.15

Нота тишины

магическая нота

тишины

застыла в высшей точке.

Словно солнце,

что отражается от зеркала

луны,

и наполняет серебром

колодцы…

Магическая нота

Тишины

великодушно утоляет

жажду

спокойно, в меру сил

отважно

ответить на молчание

души…

07.11.15

Родительская суббота

и тянутся гравийные дорожки,

как жилы пожилого кабана,

когда его разделывают. Что ж ты

мог ожидать еще от кла-

дбища при посещении могил

любимой мамы, великого отца…

дошел… а там… трава…

из-под земли…

пропалывая… память… с начала

до конца…

восстановил…

останки… кресты… перекрестил…

07.11.15

Свет

в окружении этих духов,

что кружат и кружат

над Невой,

под влиянием воздуха звуков

остановишься.

Сам не свой…

вот и Зимний – душа

Растрелли,

вот Михайловский – Павла

оплот,

Петропавловка, ангел

реет…

словно свет

его плавный полет!

09.11.15

Бригантина

запрягая тягловый

ветер,

в дышло белых, как звон,

парусов,

бригантина к Новому

свету

рвется вдохом, не чуя

узлов,

а на выдохе – дом за

кормою,

а на выдохе – волны

вспять,

когда шторм с головой

накроет,

и на волю отпустит

опять!

09.11.15

Секрет

опрокинуты в Мойку

колонны,

отраженье дрожит,

словно свет,

открывает натруженным

волнам

легкой жизни весомый

секрет:

не зависеть от прихоти

ветра,

ускользать из объятия

льдов,

к донным доводам быть

безответным,

и вообще – не иметь

берегов!

09.11.15

Буквы (Е. Мельниковой)

и на бумаге проступают буквы

пришельцами с обратной стороны

листа,

минуя мины контрапунктов,

степенно превращаются

в слова,

не эволюцией в естественном гарнире,

но лишь таинственной мелодией

любви

выстраиваются в этом диком мире

и буквы, и слова, и даже

ты…

10.11.15

Скульптура

резец вгрызается в прожилки

на теле мрамора. Кусок

отколот,

за ним другой, и третий…

Нет ошибки –

между стихиями раскол как рок…

стальной боек то медленно,

то шибко

находит болевые точки,

эти трагические сшибки –

доисторический инстинкт,

когда по капле,

по глоточку

незримый сок пространства

пьешь и пьешь,

пока со временем изменчивая

форма

не совпадет. Когда из глыбы камня

отсечешь

последний лишний мускул…

Что ж –

останется скульптура,

не только вечности, но и тебе

покорна…

10.11.15

Огонь

законы сохранения огня

не изменились…

с тех самых первобытных пор,

когда его подкармливали

днем и ночью,

заглядывали

с суеверным ужасом в глаза,

стараясь угадать его желания,

и не вступали в споры…

то веточку, а то – деликатес

смолы

подобострастно предлагали в пищу,

чтобы тепло его души

не отвернулось, не истаяло…

так ищут

близости влюбленные… в тиши

полночного последнего свидания,

так огненные языки

открыто,

не таясь, чуть заплетаясь,

пускаются в горячие признания…

11.11.15

Воздушные закрома

за наполнением воздушных

закромов,

за легкостью и плавностью

дыханья

лишь ветер может уследить,

оков

не существует для его

скитаний…

гранитной грудью сделать

вдох,

что отзовется в сердце

далью…

и новый мощный выдох,

словно ток,

пронзит Санкт-Петербург

до основанья…

11.11.15

Стрижи

закладывая лихо виражи,

словно лассо

на бреющем полете,

резвятся лезвия – стрижи,

углы срезая – не воротишь…

ни плавность мысли,

ни стихи,

что в ненадежном переплете

осенних листьев…

поспеши –

нельзя застаиваться на болоте!

11.11.15

Икар

останется осадок

на губах

от выпитого залпом

неба…

не то, чтоб горечь

или страх,

но – пустота после

побега…

от ветра, что улавливал

в словах,

от снега с раскаленной добела

печалью,

от лезвий слез в моих

глазах,

от легкости полета

за плечами!

11.11.15

Тишина Юсуповского сада

за ширмой шума – тишина!

Ни оглушительных демаршей от машин,

ни шлейфа тормозящих шин,

лишь

пруд, кусты, деревья и трава…

и нимб пленительного неба

до земли,

под ним – ни ноты, только тени

ползут безмолвно, по-пластунски,

будто дни…

и птицы, словно листья,

приземлились и… взлетели!

11.11.15

Мост через Фонтанку

кованый говор ограды

эхом стоит на мосту,

гордо, немного

картаво

ноты растут и растут,

ветер усилил

натиск –

в аргументации крут,

не отстает

и Фонтанка –

гонит и гонит волну,

что же вам, граждане,

надо,

грех – клеветать на судьбу,

ведь Петербург

Ленинградом

больше не станет!

Не вру!

12.11.15

История

в кандалах кладовые.

Смирись!

Не взломать ни засовы, ни двери!

То, что можно было,

Улисс

уже взял: пространство и время…

остальное скрыто

от глаз,

от сознания сна, от потери,

ни тогда и уже

не сейчас

что, как было – никто не проверит…

13.11.15

Жук-Носорог (Фелиции)

позолоты не нужно

крыльям,

с нею лишь тяжелее полет…

вот они, как объятья,

раскрылись,

вот уж ветер в них сладко поет,

рассекаю единственным

рогом

темноту уходящего дня,

с ним не страшно в любую

дорогу –

не пытайтесь сдержать меня!

13.11.15

Париж (13.11.2015)

время впало в глубокую

кому…

пояса часовые смяты. Что теперь?

Нестерпима кровавая вата

лазаретов, рваные раны…

уточняется горечь потерь…

неужели больше не святы

ни свобода, ни равенство с братством?

Белый свет за стеной теней…

поминальные свечи объяты

словно нимбами.

Пепел дней

до конца еще не развеян…

пояса, часовые смяты,

шапка скинута с головы,

прямо в пропасть черной метелью

уже брошена горсть Земли…

засыпает Париж… черви трещин

все ползут… и тревожная тишь

все дрожит,

словно пояс шахида

уже в сонный экватор

вшит…

14.11.15