Kitabı oku: «Выдох синевы», sayfa 4

Степи

возведенные в высшую степень

бесконечной глубокой

тоски

развернулись русские степи

от Урала до Волги

реки,

взвоет воздух, земля запоет,

горизонт пригласит

к разбегу,

поле плавно вольется в полет,

и века задрожат, словно

веки…

05.12.15

Исповедь

по слогам отдаю долги,

словно Божий кредит

доверия,

не убий, не умри, не солги,

если хочешь грехов

отпущение…

с каждым словом легче душа,

словно камни кладешь

в основание,

выше, выше плотина. Дрожат

облака

на крутых перевалах

дыхания…

06.12.15

Амнезия

«Не помню»

скажет мне, замявшись, Амнезия –

ни строчки, ни пол точки –

ни-че-го –

к чему тревожить урожай

озимых,

который в закромах уже

давным-давно,

всю ярость брось

на яровые,

когда весенним взрывом

гром

напомнит о страде,

о потной вые,

и о зерне, что в поле

неземном…

07.12.15

Медный всадник

контур скульптуры замкнут,

взгляд тяжелый

застыл,

неприступный холод

на флангах,

на фронт работает

тыл,

но обманчива

сна неподвижность –

гипнотически давит, лжет –

осторожно – военная хитрость,

и засады коварный

расчет!

09.12.15

Нева и Дамба

но не гнется, не отступает

под ударами стали

Нева,

брызги гнева,

наотмашь бросая,

как перчатки – прямо

в глаза…

передернет затвором Дамба,

задохнется водой

дуэлянт,

выстрел в небо… и, слава

Богу –

спор хотя бы на время

замят!

09.12.15

Руины

хмуро смотрят на мир руины

исподлобья замшелых

камней,

вспоминая деньки иные,

когда теплые лики

огней

озаряли залы с колоннами

и танцующих вальс

людей…

нынче только земля холодная

приглашает на танец

теней,

лишь змея приползет

подколодная

из далеких лесов

и полей,

прошуршит по осенним

листьям –

словно бальное платье

на ней…

09.12.15

Дефиле в лесу (Софии и Фелиции)

по старинной традиции ели

зеленые платья надели,

важный столетний дуб

примеряет барский тулуп,

ностальгические березы

согревают не шубы, а грезы,

ну а стройные дамы осины

предпочитают лосины,

изящная гибкая ива

в ожидании индпошива,

рыжий разлапистый клен

безнадежно влюблен в лен,

хоть платочек набрось, липа,

чтобы не слечь от гриппа,

посмотри как модник вяз

в шарфе вязаном увяз,

согласилась на шляпку пихта,

но, увы, не надеть без лифта,

выбирай авангард, сосна –

корабельные паруса,

не теряйся и ты, тополь,

нарядись-ка а-ля «стропаль»,

а задумчивый робкий ясень,

пожалуй, и так прекрасен!

10.12.15

Пароль

полосатым стремительным

тигром

по арене колодца-двора

рвется, мечется в огненном

вихре

молодая самка весна,

ей бы вырваться впору

на волю,

ей бы в лес,

в заливные поля,

но, пока не услышат

пароля,

стерегут, не пускают дома…

10.12.15

Соловей

узелки серебра глотая,

аж зашлись в безудержной

пляске,

неужели уже оттаяли

голосовые

связки…

то в протяжном звонком

шпагате,

то в прыжке,

мелко-мелко кружа,

над безмолвной мраморной

гладью

голосится душа соловья!

11.12.15

Ворона

картавые речи вороны,

о том, что корма

в закромах…

в карманах прячет патроны,

а карму – в ущелье

рта,

красуясь в раскованной позе,

раскачиваясь, как пират,

карает любого, кто

спросит:

сколько в глазах

карат!

11.12.15

Малороссия

развернув антикварный свиток,

попадаешь под власть

узлов

вылезающих белых ниток,

разошедшихся черных

швов,

между строк холодные раны

от свинца огнестрельных

слов,

в первозданных руинах

храмы,

словно ключ

пульсирует кровь…

время лечит, порою, как нож –

все уж в прошлом,

не правда ли,

ложь?

11.12.15

Колокол

раскололся колокол неба –

слишком сильно ударил

язык,

прокатилась по небу нега

эхом небыли

и тишины,

задрожали трещины

сводов,

потекли, серебрясь, ручейки,

словно талые звонкие

воды

на пороге веселой

весны…

12.12.15

Янтарь

растекаясь по древу смолой,

пеленая патокой

солнца,

бронзовеющий вязкий

стронций

изливает волнами зной,

что – века, что – столетия

мрака!

И сейчас, как тогда,

как встарь

без упрека и копоти

страха

на ладони пылает янтарь!

12.12.15

Голосование (Франсу Снейдерсу)

разносолы морских

сокровищ

на прилавок вывалил

Снейдерс,

возмущению диких

чудовищ

нет предела – запахло

смертью!

Эта снедь сверкает

глазами,

чешую с плавниками

топорщит,

голосуют клешнями крабы…

есть надежда, что это

поможет!

12.12.15

Новая жизнь

стелятся сочные травы

с шелестом

по земле,

телятся в теплых амбарах

тысячи тысяч

Ев…

мир материнского счастья,

патриархальный

хлев…

новая жизнь как причастие

смоет любой

грех!

13.12.15

Сизиф

что касается графомании…

да, сочувствую, крест

тяжел,

но не Бога крест в Гефсимании,

а, скорее – Сизифов

взвол,

не по собственной воле, но истово

он одним и тем же

путем

громоздит булыжник как истину

на вершину горы,

но подъем

перечеркивают падения

раз за разом на то же

дно,

он с бесплодным остервенением

снова вверх толкает

ярмо…

13.12.15

Паутина

кропотливы усилия… четки

пассы цепкого

паука,

звенья цепи в лапах как четки,

да и лапа ли это –

рука!

Вьет и вьет империю нитей,

паутина растет

как мишень,

не промажешь мимо наитий,

упоительных, словно

тень!

14.12.15

Потеха

обмирая от страха,

кругами,

спотыкаясь на каждом

шагу,

время шло

на стрелку с часами,

поминутно кляня

судьбу…

разве будет

не унизительно

мелкой белкой кружить

в колесе

циферблата зубодробительного

день за днем, на потеху

себе…

15.12.15

Шелкопряд

пытаясь убедить себя

в закономерности нелепых

превращений,

в осмысленности боли, ожиданий

и движений,

похожих на конвульсии

огня,

мохнатый изнуренный шелкопряд

пытается расправить

крылья,

рвет тутовые нити, порывая

с прошлым

прожорливой личинки.

Былью

становится иная ипостась!

15.12.15

Город-побратим

за ширмой неба – глубина,

в которой тонет,

как в болоте, тайна!

Она непостижима,

недоступна,

холодна,

словно невидимый

краеугольный

камень,

на нем построены ветра

и облака,

на нем воздвигнуты дожди,

снега и горы

сомнений и надежд.

Под ним течет, течет Нева,

под ним раскинулся, как побратим,

гранитный город.

16.12.15

Осы-альбиносы

роятся,

кружат осы-альбиносы,

мутанты стужи

с генами

огней,

мерцают царственно

их шубки на

морозе,

то величавы…

а то – промчатся в вихре

ослепительных

идей,

то вдруг зависнут северным

сияньем,

то жалят в исступлении

людей,

то пожирают память, время,

расстоянья,

то превращаются

в холодный пепел дней…

17.12.15

Слеза

реакция зрачка

мгновенна –

из точки превращается

в провал

бездонного колодца.

Коркой плена

страх, словно льдом,

его сковал,

сверкает в столбняке

затменья,

не в силах разглядеть

лицо врага,

на дне покоится осадок

удивленья,

а на поверхности

блестит, блестит слеза…

17.12.15

Водопад

отвесно, звонко, серебристо

бросает фразы

водопад,

веками тараторящий,

и присно

он торит истину

баллад,

не сбить его

ни с панталыку,

ни с курса – с севера

на юг,

напористо,

но избегая крика

литые афоризмы пробует

на слух!

17.12.15

Клякса

в черных-черных щупальцах ночи

бледной-бледной медузой

луна

рвется, рвется ко мне,

что есть мочи,

но давит

и давит тяжкая тьма!

Заговор крови могучего спрута,

словно цепная реакция

сна,

кляксой чернильной

небо опутав,

тащит в бездну даже

слова!

18.12.15

Добыча

строка вцепилась в лист

когтями

острейших запятых,

как коршун в зайца-беляка,

дрожащего в снегу…

завидев жертву уж давно,

еще паря,

решая на лету его судьбу,

спикировала и вонзила

все

свои стальные

смертоносные крюки…

и в небо поднялась, и вознесла

добычу, как молитву,

на свои круги…

18.12.15

Карта

выпала карта неведомой

масти,

в каждом ее углу,

у каждой границы сплошные

напасти,

словно входишь во мглу…

там реки чернеют

как черви,

там пики воткнуты

в степь,

там бубны шаманят

обугленным

чревом,

уставшие пеплом

потеть,

ползут берега, словно змеи,

в них тонны

бездонной мести,

отпеты черные земли,

а по окрестностям –

крести!

19.12.15

Тлен

цепочек серебряных звенья

на солнце сияют,

звенят,

в них кроется ужас затменья,

по ним растекается

яд

паучьих лесных похождений…

засады стремительный

плен…

ни жалости, ни снисхожденья…

серебряных куколок

тлен…

21.12.15

Простые вещи

обвинения время снимает,

как стружку,

вместе с плотью –

пластами листов кораблей,

вместе с черепом,

с мозгом – наружу,

вместе с коркой некрополя –

до костей,

до резьбы от стволов

дальнобойных

пушек,

до земного ядра,

что летит и летит

в галактической лавке

дымящейся тушей

по орбите забвения

самых простых

вещей…

21.12.15