Kitabı oku: «Приключения режиссера», sayfa 3
Успех
Честно говоря, я боюсь успеха. После него каждый раз нужно что-то, что будет лучше. Сегодня часто успех – это умение сочинить скандал. Зритель хочет скандала, импровизации – почему мы не должны его удовлетворить?!
Это очень серьезное искусство. На Западе ни один проект не начинается, прежде чем не будет просчитана формула успеха. И это верно. Только наша безалаберная русская жизнь позволяла до недавнего времени безоглядно тратить государственные средства и репетировать годами. Станиславский последние годы своей жизни «зарубил» так называемый репетиционный период за столом. Окружающие думали, что старик спятил. А Константин Сергеевич был уверен, что за этот период актеры становились как рахиты. Настолько углублялись в книги, что башка перевешивала, они начинали ходить на тонких рахитичных ножках, им было страшно вставать из-за стола и выходить на площадку. Именно поэтому в финале жизни на Станиславского снизошло гениальное прозрение – этюдный метод. Заключается он в том, что, даже если еще ничего не получается, актеры встают, пробуют играть с текстом, без текста, иногда говорят своими словами, ходят по площадке, чтобы, как мы говорим, размять, «протоптать» по действию ту или иную сцену. То есть понять логику персонажа своим нутром, своей «физикой». В результате после таких бесконечных разминок и создается цельный образ героя.
Режиссер, естественно, вынужден угадать то название, которое будет резонировать, которое именно сегодня будет интересно. Это чистая интуиция – чутье режиссерское. Безусловно, при распределении ролей важен выбор актеров. Распределение должно быть очень точное – это половина успеха. Иногда при неверном распределении может развалиться конструкция спектакля, постановки. Я честно могу сказать, что просчитываю формулу успеха. Тут много компонентов. Но главное, конечно, интересное название. Как правило, я ставлю то, что уже успели забыть или никто никогда не ставил…
Те режиссеры, которые говорят, что им наплевать, сколько человек сидит в зале, что они работают на элитарную публику, – блефуют. Потому что это неправда. При полном зале спектакль идет в другом энергетическом режиме, у актеров горят глаза, происходит потрясающий энергообмен со зрителем, спектакль идет лучше. И понятно, что он не имеет ничего общего со спектаклем в пустом зале. Какой может быть энергообмен между актером и пустым креслом? Да никакого.
Уильямс
Как-то Артур Миллер, знаменитый американский драматург, на вопрос журналиста, кто останется в драматургии на все времена из XX века, назвал Антона Чехова и Теннесси Уильямса. Заметьте: сам себя вычеркнул! Пьесы Чехова и Уильямса вечны. Я беру пьесы Уильямса, которые зритель не мог видеть раньше. И не просто потому, что они не были переведены. Тогда было в принципе запрещено переводить и играть Уильямса. Ведь он обвинялся в патологичности, в том, что пропаганду насилия и секса делает достоянием театра. Но это неправда. Советские идеологи искореняли все эротическое, втайне просматривая откровенную порнуху. Сейчас, когда нравы стали свободными, мы, переключая каналы телевизора, то там, то здесь, в кино и в театре видим эротику, замешанную на подлинном чувстве. Это тончайшее искусство. Добиться именно такого качества эротики сложно, особенно в сценических условиях.
Я Теннесси Уильямса люблю очень давно и считаю его гениальнейшим драматургом. Мне кажется, что когда к понятию гениальности драматурга мы привыкаем, то уже не вкладываем в это слово его истинного тотального содержания. Все знают три-четыре пьесы Уильямса, к примеру «Трамвай “Желание”», «Стеклянный зверинец», «Кошка на раскаленной крыше», а остальные затрудняются назвать. Однако Уильямс написал свыше тридцати пьес, очень много стихов, новелл, эссе. Существует его замечательный дневник, который настолько откровенен, что, думаю, нескоро будет опубликован в полном объеме.
Я впервые в России поставил многие пьесы Уильямса – «Старый квартал» сначала шел в «Современнике», потом долго шел в «Табакерке», «Внезапно прошлым летом» – в театре Моссовета, где Валя Талызина замечательно играла мать-миллионершу, у которой ужасным образом погибает сын. Когда этот спектакль вышел в Америке, он вызвал скандал, а газета «Правда», ничего не проверив, напечатала, что вот, мол, до чего доизвращались на Западе – на сцене съели человека. Тогда Уильямса и обвинили в пропаганде насилия. Страшная пьеса, и я ее поставил в России. В ней есть момент каннибализма, потому что в финале героя нетрадиционной сексуальной ориентации, как часто бывает у Теннесси Уильямса, разрывают подростки.
Если говорить о пьесе «Старый квартал», то эта пьеса – сон, воспоминание, в ней есть мотивы всех последующих произведений Теннесси Уильямса. Это сам молодой Уильямс (его играл молодой Сергей Безруков) находится в меблирашках французского квартала Нью-Орлеана, из-за стен которых и слышит истории непридуманной жизни. Потом он их переведет в пьесы. Кстати, в «Старом квартале» явно прослеживаются и элементы из «Внезапно прошлым летом…»
Для меня Уильямс – это фрейдизированный Чехов. Многие пытают, почему я не ставлю Чехова. Помилуйте! В одной Москве четыре «Вишневых сада», три «Чайки», два «Иванова», два «Дяди Вани» и т. д. – грустно от количества повторов и трюизмов.
Чехов изобрел подтекст. Уильямс пошел дальше. Уильямс, опираясь на психоанализ, доказал, что даже Слово с его подтекстами ничего не значит – оно может врать, как и всё в этом мире. Тело – не врет… Человек может говорить: «Я тебя люблю», но при этом ковырять в носу. И вы поверите такому объяснению в любви?! Думаю, нет.
А Чехова я, конечно, когда-нибудь поставлю. Но, наверное, это будет такой спектакль, что Министерство культуры его зарубит, потому что я не могу прикрывать глаза на невероятную гиперсексуальность Чехова. Туберкулез все-таки плюс наркотики. Любой врач объяснит, что это за дикая смесь! И знаменитые чеховские пять пудов любви – отсюда же. Чехов был тайным эротоманом, и это прекрасно, это та здоровая витальность, которая помогала превозмогать жуткую боль, предательства, депрессии и ужас подлинного одиночества. Он закодировал в пьесах ТАКОЕ, что, конечно, школьникам не объясняют и что сумел шестым чувством почувствовать Уильямс – его духовный наследник с другой ориентацией и застенчивой русской душой…
Тусовки
Никогда не играю в своих спектаклях. У меня есть компенсация: иногда я веду богемный образ жизни – люблю хорошую тусовку, компанию, мне нравится проводить время за хорошей водкой и виски – это потом помогает работать. Меня можно часто встретить на различных светских раутах. Хотя вообще-то на тусовках я работаю. Огромное количество контактов, предложений, даже спонсоров возникает именно на тусовке. Находясь внутри этой орбиты, я невольно играю. Любые контакты – это, как правило, всегда поиск новых возможностей, поиск денег на постановки, ведь театры не всегда финансируют мои проекты, особенно когда я выпускаю спектакли в «чужих» театрах. Вот я и нахожу деньги. Рад, что меценаты стали понимать: лучше поместить свою фамилию на программке рядом с актером-звездой, чем купить еще один «мерседес»…
Терехова
В дирекции Театра Моссовета мне сказали: «Даже не думай уговаривать эту сумасшедшую Терехову на возрастную роль! С ней вообще лучше не связываться…». С одной стороны, в театре привыкли, что на спектаклях с Тереховой зал – битком, публика на колосниках висит. Если она играла с кем-то в очередь, телефон на вахте в день спектакля обрывался – кто сегодня будет: Терехова или нет? И при этом среди режиссеров она не пользовалась популярностью, у нее случались длительные паузы между ролями. Я все не мог понять почему.
У меня в Театре Моссовета уже вышло к этому времени несколько спектаклей, но там работы для Тереховой не было, а тут – ее роль! Но меня сразу стали отговаривать от идеи пригласить в спектакль Риту. Ее поступки многим казались необъяснимыми. Например, мне рассказали, как из-за нее пришлось закрыть одну постановку. Терехова упала на сцене. После чего пошла к директору и сказала: «Я человек мнительный. Почувствовала недоброжелательную атмосферу, потому и упала. Закрывайте спектакль, без психологического комфорта я все равно не смогу ничего сыграть».
Недоброжелатели у нее и правда были, что неудивительно при ее резкости. Один раз на банкете она, указав на одного известного актера, довольно громко сказала: «Это гэбэшник, он стучит на коллег!» В другой раз, на гастролях, когда директор одного из театров произносил пошловатый спич с анекдотцем, Рита резко встала: «Мне здесь не нравится! Пойдемте отсюда!» Процокала перед изумленным, раскрывшим рот оратором на своих высоких каблуках – и была такова.
Разумеется, ей мстили. Или просто не решались иметь с ней дело. Но меня это не остановило, я сказал в дирекции: «Мое дело. Вы просто не вмешивайтесь, не вызывайте ее, не отправляйте ей пьесу, я сам».
На другой день я случайно встретил Терехову в «кишке» – узком коридоре на третьем этаже театра. Мы двигались навстречу друг другу, из окна разливалось солнечное сияние, и она тоже сияла – ярко-рыжая, второе солнце, просто булгаковская Маргарита… Я ее остановил: «Маргарита Борисовна, добрый день…» И сразу, без паузы: «Вы понимаете, что Мопассан без Тереховой – это как кран без воды? Я ставлю “Милого друга”, там героиня возрастная, вы мне очень нужны…». Она ушла, ничего толком не ответив. А вечером позвонила: «Я получила знак». Оказалось, что она случайно нашла дома антикварную открытку, купленную много лет назад в Париже. Перевернула и увидела надпись: «Мопассан, “Милый друг”». Это решило дело. Так начались наше общение и дружба.
Энергетика у Риты бешеная. Я сам видел металлические бокалы, на которых она в сцене с Сашей Домогаровым, исполнителем роли Жоржа Дюруа, своими хрупкими пальцами оставляла глубокие вмятины. Ну и знаки она получала постоянно. Вспомнить хотя бы потрясающую историю, как у Тереховой на плече проступило странное пятно, когда она готовилась играть Миледи. И когда пятно обвели, получилась та самая лилия знаменитая, клеймо… А ведь роль Миледи досталась ей не сразу, должна была играть Елена Соловей. И только после того, как та отказалась, режиссер Юнгвальд-Хилькевич решился позвонить Рите – он-то изначально видел в этой роли именно ее. Но до этого между ними произошла неприятная история. Когда-то на пробах к картине «Опасные гастроли» Юнгвальд-Хилькевич, поддавшись давлению Госкино, выбрал не Терехову, а Лионеллу Пырьеву, хотя роль уже была обещана Рите. И вот теперь, спустя много лет, он звонит ей и говорит: «Рита, спаси! Заставляют брать на роль Миледи какую-то Пенкину. Ну какая же она Миледи?!» – «Ах ты сукин сын!» – отреагировала Терехова. Но сниматься все-таки согласилась. Режиссер был счастлив. Он утверждал, что у Маргариты грудь точно такая, как у Марии-Антуанетты. А волосы! Это же главное богатство Риты. Ее коронный жест – резко опустить голову, так, чтобы волосы водопадом закрыли все ее лицо. Это потрясающе! Знаю, о волосах она всю жизнь очень заботилась, втирала собственноручно приготовленные бальзамы из каких-то трав… Мне кажется, что, как у библейского Самсона, в волосах Тереховой есть какая-то мистическая сила…
Готовясь к роли Миледи, Рита разыскала информацию о прототипе, много читала, даже переписывала сценарий. Рита вообще умница…
Даже путь Тереховой в актрисы необычен. Вот жила девушка в Ташкенте, все у нее было хорошо, она успешно училась на втором курсе физмата, играла за юношескую сборную республики по баскетболу, со сценой никак связана не была, нигде актерским мастерством не занималась. И вдруг – рванула в Москву поступать в театральный. Без подготовки, без какого-то элементарного представления о том, что требуется абитуриенту. Естественно, она провалилась везде! Последним был ВГИК, в общежитии которого у нее, в довершение всех бед, украли деньги.
Чтобы подзаработать на обратную дорогу, она пошла в массовку на «Мосфильм», снималась там в роли бессловесной лаборантки в научно-популярном фильме. От кого-то из актеров она услышала, что Юрий Александрович Завадский делает добор в свою студию при Театре имени Моссовета. Причем это был редкий случай, он же набирал курсы только раз в 12 лет! Рита поехала в Театр Моссовета.
Документы на прослушивание принимала режиссер Ирина Вульф, подруга Раневской. Абитуриенты ее боялись, многих она разворачивала с порога. Но Рита смело вошла и показала золотую медаль, с которой окончила школу. «Такая красавица, да еще и умница, давай сразу на второй тур!» – решила Вульф.
На прослушивании Рита прочла монолог Натальи из «Тихого Дона», точнее, не прочла, а практически прокричала. Педагоги были уже порядком утомлены, слушали невнимательно, а ей нужно было хоть как-то обратить на себя внимание. «Деточка, а потише что-нибудь у тебя есть?» – устало спросил Завадский. И она уже очень тихо, интимно прочитала стихи Кольцова. Он кивнул: «Ладно, иди». Было понятно: не зацепила. Рита повернулась, махнула пышной копной рыжих волос и гордо, как королева, пошла к двери своей волнующей, манкой походкой. Это было всего лишь мгновение, но оно решило ее судьбу. В итоге Терехова стала одной из самых блестящих выпускниц Завадского…
И вот мы начали репетировать «Милого друга». Характер Тереховой проявился сразу. Она нервно спрашивала: «А эту роль кому? А вот можно этот человек не будет играть?» – «Но почему?» – «Он на худсовете так обо мне говорил…» Оказалось, у нее был непростой период в жизни, когда ее уволили из театра. Это произошло потому, что ее внезапно поставили на замену заболевшей актрисе, а Маргарита была на съемках, на которые честно отпросилась. В общем, она не успела приехать. Ее это увольнение здорово подкосило. Сначала она держала удар: собрала небольшую труппу, с которой гастролировала по стране. Но потом за нее заступился сам министр культуры. «Вы что, с ума сошли? – сказал министр, позвонив в театр. – Верните гениальную актрису на сцену, где она, по сути, родилась! Еще девочкой она пришла к вам – как можно было ее выгнать?»
После этого был худсовет, где обсуждался вопрос, что делать. Многие актеры выступали против: «Почему ей можно, а нам нельзя? Зачем она нам?..» Но директор не мог не подчиниться министру, и Тереховой было предложено вернуться. И слава богу, что Рите хватило мужества это сделать! Она со всеми здоровалась спокойно, доброжелательно. Но никому не простила. Помнила всех, кто против нее выступал, и не хотела выходить с ними на сцену…
Со временем я понял: это не звездные заморочки, Терехова действительно не может работать, не доверяя партнерам. У нее просто не получится! И вот когда Рита мне как режиссеру доверилась, дело у нас пошло.
Думаю, тут сыграло большую роль то, что я обожаю Тарковского. Когда Рита это выяснила, ее отношение ко мне изменилось. Это ведь был для нее совершенно особенный человек, и часто наши репетиции превращались в беседы о Тарковском. Особенно по памятным датам: в день его рождения, в день смерти, в день их знакомства… Тогда она приносила красное вино и очень простые полевые цветы, как он любил…
Тарковский стал снимать Терехову не только за ее боттичеллиевскую красоту (я сам видел фрески Боттичелли, где изображены женщины, очень похожие на нее, вплоть до родинки на шее), но и за этот ее мистицизм, таинственность. Он был в нее влюблен и как мужчина, и как художник, она стала его Галатеей. А уж как Терехова была влюблена в Тарковского! Ей нравилось в нем все: его манера речи, его стиль в одежде, она ему даже подражала. Это была прочная духовная связь, которая не прервалась даже после его ухода.
Был ли у них роман? Многие уверены, что да. Но когда я как-то раз заговорил на эту тему, Рита сказала: «Андрей, то, что у нас было, – лучше романа!» Многие привычки, предпочтения у Риты – от Тарковского. Например, вслед за ним она полюбила красное вино. Еще переняла у него смешную фразу: «А по хохотальнику?» Помню, я спросил: «Это как?» – «Не знаю. Но когда я к Андрею со всякими расспросами приставала и он уже готов был меня убить, говорил: “А по хохотальнику?” – и я понимала: пора остановиться».
Я уж не говорю о том, что он привел ее к вере. И это в разгар повального атеизма советского времени! Еще Тарковский очень много открыл ей в живописи, в литературе. В сущности, Терехова стала другим человеком после встречи с этим мужчиной. И еще потом много лет жила тем, что он ей дал.
Кстати, Тарковский запрещал ей делать грим. Ему нужна была только ее чистая кожа в ее первозданном сиянии. Он даже перед тем, как включить камеру, просил ассистентов проверить: она ничем лицо не намазала? И что вы думаете? С тех пор Рита в обычной жизни совсем перестала пользоваться косметикой – так сильно было его влияние…
Единственное, что Тарковский не смог заставить ее сделать, – это убить живое существо. Для знаменитой сцены, где героиня Риты отрубает голову петуху, привезли на площадку несколько птиц – самых упитанных, самых красивых. Предполагалось, что ей, может быть, придется рубить головы не в одном дубле. Тарковский даже не думал, что Рита в чем-то ему откажет. Но это было выше ее сил… И тот кадр в итоге снят при помощи дублерши. Рита только смотрела, и этот ее крупный план с каким-то неземным лицом вошел в сокровищницу мирового кинематографа.
Когда началась травля Тарковского и встал вопрос об эмиграции, Андрей Арсеньевич только Рите мог позвонить даже ночью, и она утешала его, уверяла, что он останется в вечности, а вся эта шелуха пройдет. Рита оказалась права. Но вот из-за этой «шелухи» и ей, чей экранный образ в «Зеркале» покорил мир, довелось до обидного мало погреться в лучах успеха. Ей полагалось бы объехать весь земной шар с этим фильмом, но не сложилось.
Рита, правда, побывала на фестивале советского кино в Будапеште, но там вышла нехорошая история. В той поездке на нее положил глаз всесильный председатель Госкино Ермаш. Перед этой фамилией в 70–80-е годы трепетали так же, как в свое время перед Пырьевым, и актрисе, которая ему понравилась, лучше было проявить покладистость… Но когда поздно вечером Ермаш появился на пороге гостиничного номера Тереховой, она отвесила ему пощечину и вытолкала прочь. Слава богу, что дело не кончилось полным запретом на съемки в кино! Но когда из Голливуда пришел запрос на Терехову (ее хотели снимать в фильме «Петр Великий»), в Госкино решили: нецелесообразно. Как обычно в таких случаях, ответили американцам, что актриса больна или у нее елки, съемки… А сама Маргарита об этом даже не знала.
В Америку Рита все-таки попала – через много лет, с нашим спектаклем «Милый друг». Беспрецедентный случай для Театра Моссовета – американские гастроли… Причем мы вывезли туда сорок человек, включая массовку. Ездил с нами и Алеша Макаров, сын Любови Полищук, тогда начинающий актер, игравший у нас газетчика в крошечном эпизоде.
Своему же собственному сыну Рита тогда привезла какое-то неимоверное количество подарков. Помню, как она дала продюсеру огромный список вещей, которые ей нужно купить. Там были дорогие игрушки, музыкальные диски, современная техника… «Это же выйдет очень дорого…» – предупредил продюсер. «Не имеет значения. Это для моего сына». В результате, разыскав для нее все эти вещи, продюсер от себя еще купил ей огромный чемодан, чтобы Терехова могла свои покупки увезти.
На тот момент Рита одна тянула двоих детей, а мать она очень любящая. Но вот для замужества она, возможно, не была создана. Олег Янковский, который с ней снимался, как-то сказал: «Терехова не может быть женой. Только другом или любовницей».
Первые два ее брака были короткими. С болгарским актером Саввой Хашимовым все вообще вышло случайно, судя по тому, что она мне сама рассказывала. Вернувшись со съемок из Болгарии, где у нее случился роман с этим актером, Рита поняла, что беременна, и не хотела, чтобы ребенок родился без отца. О том, чтобы сделать аборт, и речи не шло. Хотя в театре именно этого от Тереховой и ждали, поскольку ее только-только утвердили на роль в «Живом трупе». Рите даже звонила Фаина Раневская: «Деточка, как это вы собираетесь рожать, если вы наконец дождались такой роли?! Это же раз в жизни бывает!» На что Рита ответила: «Разве ребенок не дороже любой роли?» Раневская помолчала, подумала и согласилась: «Пожалуй, вы правы». Сама она всю жизнь была одинока и страдала от этого…
Так на свет появилась чудесная дочка Тереховой – Анечка, которая потом выросла, сама стала замечательной актрисой и не раз играла в моих постановках. Ну а брак Риты с болгарином быстро распался, потому что ни она не хотела эмигрировать, ни он не собирался переезжать в СССР.
Кто отец второго ребенка Риты – я не знаю, по-моему, это вообще никому не известно. Рита дала Саше свою фамилию. Он, кстати, унаследовал ее сложный характер. А тут еще обычные проблемы актерского ребенка, на которого вечно не хватает времени и в качестве компенсации его слишком балуют…
В общем, отношения у матери с сыном-подростком были непростые. Помню, Терехова как-то сказала с грустью: «Саша со мной сегодня не разговаривает. Я звоню, а он вешает трубку». Чувствовалось, что она все пытается загладить перед ним какую-то свою вину. Отсюда и лучшие игрушки, лучшая школа. Неудивительно, что Терехова для себя ничего не нажила – ни автомобиля, ни дачи. Что тоже многие считали одним из ее чудачеств. Быт она презирала и выходила из себя, если кто-то за кулисами обсуждал, например, рецепт капустного пирога…
Иногда я и сам решал, что Рита ведет себя слишком странно. Правда, потом, когда выяснялась причина, мне оставалось только корить себя за такие мысли. Помню, на одном из представлений «Милого друга» Рита… поколотила своего партнера, Владимира Стеклова. Он играл Вальтера, мужа ее героини. Я его специально пригласил на эту роль. Причем Стеклов с опаской вошел в труппу, он был уже наслышан о жутком характере Тереховой и относился к ней с предубеждением. И вот появляются они оба на сцене, как и положено, в ночных рубашках, с подсвечниками в руках… Тут Рита вдруг как ударит Стеклова по голове! Он даже не задумался – сразу же влепил ей в ответ! Началась драка, Рита колотила партнера по плечам, по спине…
Зрители в восторге аплодировали, все выглядело так, будто это такая режиссерская задумка. Но я-то знал, что ничего подобного не предполагалось, и думал: «Она что, с ума сошла? Срыв какой-то… Нет, не зря меня предупреждали, началось…» И тут я наконец заметил! Стеклов этого не видит, а кисточка его ночного колпака попала в пламя свечи и занялась, вот-вот загорится весь колпак. И Рита, не прерывая сцены, просто сбивает своими ударами пламя. Стеклов, вообще не выносивший никаких отступлений от четко отрепетированной сцены, из-за чего у них с Тереховой уже не раз случались конфликты, вылетел за кулисы в бешенстве, мат-перемат: «Я ее убью, я убью эту суку!» Я подвел его к зеркалу и показал обгоревший колпак. Он вскрикнул от изумления и на коленях перед Тереховой стоял: «Рита, прости!..»
Когда-то Терехова по праву была секс-символом целого поколения. Многие женщины носили такие же юбки, потом брюки, потом снова юбки. Распускали и заплетали волосы – по-тереховски. Секс – это Эманация. Рита излучала нечто, что не поддавалось объяснению.
Открою тайну: многие режиссеры боялись Маргариты. То ли магия имени булгаковского, то ли несвойственный актрисам интеллект создавали неприятный режиссерам дискомфорт. Существует даже расхожий миф: Терехова неадекватна. Простите!!! А Грета Гарбо – адекватна?! А Марлен Дитрих?! А Анна Маньяни, в конце концов?!
