Kitabı oku: «Дороги домой больше нет», sayfa 2
Я ничего не отвечаю. До того момента, когда Дмитрий этого не говорит, я даже как-то не задумываюсь над тем, почему я колдунья, но оказалась в мире людей. И уж тем более мыслей о расставании ко мне не прилетало!
Радость от известия о новом мире частично гаснет, когда я думаю о том, что мне придётся расстаться с моими братом, сестрой, родителями. На сердце остаётся гадкий оттенок соли. Мне сложно назвать нас идеальной семьёй, у нас бывали разногласия и довольно часто, но мне казалось, что мы всё же пытались как-то поддерживать друг друга и заботиться.
Правда, в последнем я не особенно-то преуспела: не умею это делать, также как и общаться с людьми. Ровесники меня либо сторонятся, либо, как бывшие одноклассники не трогают и опасаются; а ещё я просто-напросто не умею хорошо ладить с людьми при долгом и близком знакомстве. У меня никогда не было друзей, и я никогда не стремилась их заводить. Не готова доверять кому-то хоть малую часть своей жизни.
Всегда надо выбирать, так неужели, чтобы быть колдуньей, придётся расстаться со своей семьёй? Осознание этого сильно подпортит общую «картинку» дня, но всё-таки я слишком долго мечтаю изменить свою жизнь, чтобы отказаться. Если бы у меня был выбор: остаться с семьёй, но не быть колдуньей или быть колдуньей, но остаться одной в новом мире, то мой ответ прост.
С тяжёлым сердцем я выбираю последнее. Потому как не могу больше жить в «дне сурка» – это слишком невыносимо, а ещё я слишком плохого о себе мнения. Словно у меня впервые есть шанс найти «настоящую» себя и место в мире. Пускай и чужом.
Если я есть в этом мире, значит, можно найти способ попасть в тот мир, человеческий мир, а если раз и два получится, то почему мне не удастся проворачивать этот трюк, чтобы видеть родных? Однако в случае, если я человек, то мир колдунов для меня, по словам Дмитрия, – смерть.
Глава третья. Сюрпризы приползли из серого прошлого, откуда их совсем не ждали
– Ну, как всё прошло? – взволнованно спрашивает Олег Михайлович, когда только видит меня и Дмитрия на пороге.
– Она та самая, – кивает Дмитрий, прощается с нами до завтрашнего дня, пообещав разобраться с тем, кто мои родители, и уходит.
Внезапно на меня тоже накатывает страшная усталость, несмотря на то что с тех пор, как я покинула это место, прошло не более получаса. Думаю, это скорее эмоциональная истощённость: слишком много мыслей и впечатлений. Слишком неожиданно.
Я сбросаю рюкзак на пол и вновь сажусь на кровать, как и прежде. Олег Михайлович возвращается с какой-то папкой и, уточнив моё полное имя, размашистым почерком вписывает его туда.
– Полагаю, ты не знакома с нашими методами лечения? – с улыбкой спрашивает он и надевает себе на голову дуршлаг. И это не шутка!
Странный прибор, напоминающий дуршлаг, у которого на некоторых местах, где должны находиться дырки, прикреплены какие-то светящиеся шарики: красные, синие, зелёные и жёлтые.
Я не сдерживаю ухмылку. Особенно дуршлаг «подходит» его простому наряду: рубашке с брюками и отставленному висеть на стуле плащу.
Олег Михайлович что-то подкручивает на «головном уборе» с крайне сосредоточенным видом; некоторые шарики сменяют цвет.
– Встать на минутку, – попросил он, закончив приготовления. Я встаю, что-то щёлкает, и ободок дуршлага начинает светиться зелёным. Знаете, уже не удивляюсь: устала.
Через минуты две что-то опять щёлкает, шарики дуршлага гаснут. Когда Олег Михайлович снимает дуршлаг, выглядит колдун-врач встревожено, сокрушённо качает головой и откладывает «головной убор» на тумбочку, когда я решаю узнать, как обстоят у меня дела.
– И что вы смогли узнать с помощью… этого? – осторожно осведомляюсь я, и колдун отвлекается от своих записей в папке.
– Кое-что отвратительное, – следует мрачный ответ. Я хмурюсь в недоумении и неясном предчувствии чего-то неприятного. «Кое-что отвратительное» – звучит не самым обнадёживающим образом, но я, вопреки желанию, стараюсь не делать поспешных выводов. К счастью, он спустя пару секунд добавляет: – Твои способности уже пробудились и определённо давно, однако кто-то очень усердно пичкал тебя зельями, которые временно подавляют эти самые способности.
– Какие именно способности? – удивлённо спрашиваю я. – Ну, то есть… что, например?
Нет, книжки-то я читала и о всевозможных способностях слышала, вот только понятия не имею, что могут колдуны, поэтому непременно надо уточнить! Я вообще очень люблю всё-всё-всё новое, и любопытство – одно из причин, почему моя жизнь всё ещё продолжается.
Меня в школе часто дразнили из-за моей любви к книжкам, книжным червяком обзывали, но мало кто ко мне лез, так как я также обладала не самой хорошей репутацией – люблю распускать руки и… делаю это весьма хорошо, если говорить уж совсем честно.
Олег Михайлович начинает мне рассказывать об особенных способностях колдунов.
Помимо обычной «склонности» к творению чудес и телекинезу, у каждого из них имеется какое-то удивительное умение. Например, кто-то может мысли читать, кто-то может управлять водой или чувствовать эмоции других. Олег Михайлович сказал, что у меня, вероятно, первая из этих способностей – она же самая частая.
Удивительное рядом! Очень интересно было бы узнать точно, какая особенная способность у меня. Олег Михайлович сказал, что на это потребуется время, так как у меня уже много лет они подавлялись и им нужно «оправиться».
На всякий случай, – и весьма своевременно! – колдун-врач меня успокаивает, добавив, что способностей колдуна не лишить, а вот мой случай – выход, если надо от них избавиться. Однако это зелье сильно вредит здоровья, и отражается либо на физическом, либо психическом здоровье колдунов.
Колдун-врач берётся заполнять бумаги. Как я поняла из его слов, мои новые «родители» придут за мной, когда Совет закончится.
Остаюсь пускай и не одна в комнате, зато один на один со своими, спутавшимися в тугой и непонятный клубок мыслями. Лежу без ботинок на кровати поверх одеяла и задумчиво рассматриваю потолок, закинув руки за голову. Мысли то устраивают безумные гонки в моей голове, то всё вдруг кажется удивительно естественным.
Будто бы я каждый день узнаю о существовании колдунов и своей принадлежности к другому миру. Единственное, чего мне хочется – это спать, однако сознательная часть моего разума усиленно этому противится. Я боюсь, что утром всё окажется простым сном. Классным сном. Ведь невыполнимые мечты сбываются лишь во снах.
В моём случае «невыполнимый» означает «волшебный». В своей жизни я могла лишь мечтать о колдунах и их мире.
Я и Олег Михайлович сидим, точнее, он сидит, а я лежу, в полной тишине. Слышно лишь тихое поскрипывание его ручки. Я теряю счёт времени, пока погружаюсь в свои мысли, но из них меня выдёргивает несмелый стук в дверь.
– Открыто, входите! – кричит Олег Михайлович, не отвлекаясь от бумаг.
Интересно, кто пришёл? И тут даже дело не в скуке. Я в другом мире и встретить его обычных жителей – уже целое приключение!
Молодые мужчина и женщина. Они неуверенно топчутся на пороге, я вновь переворачиваюсь на спину и с безразлично-отстранённым видом разглядываю потолок, потому что взрослые шепчутся, и я не слышу о чём.
Вновь окунуться в омут своих мыслей мне не позволяет Олег Михайлович.
– Что такое? – спрашиваю я, садясь на кровати.
– Это Алиса Викторовна и Фёдор Николаевич, Дима уже рассказал тебе, что…
– Рассказал, – подтверждаю я, едва удержавшись, чтобы не добавить: «но он не говорил, как они выглядят!» язвительным тоном. Вместо этого я изображаю оптимизм и спрашиваю. – Что делаем? Куда идём?
Ну, не здесь же нам жить!
– К нам домой, конечно! – весело сообщает мужчина. Кажется, его позабавил мой растерянный и удивлённый вид. Спросите, чему я удивляюсь?
Сложный вопрос и предельно простой ответ: я забыла подумать о том, где буду проводить эту ночь. Да и все остальные тоже. Дмитрий ведь сказал, что я не вернусь домой.
Столько всего случилось, что времени поразмыслить над такой по сравнению с остальными незначительной вещью, пока не успела. Дмитрий упомянул, что эти люди (то есть колдуны!), будут за мной приглядывать, видимо, он подразумевал, что и жить я буду пока с ними.
Ладно, не возражаю: Алиса и Фёдор производят хорошее впечатление, и предчувствие моё молчит. Всё равно мне выбирать не предлагают, поэтому надо создать по возможности хорошие отношения с ними, нам, вероятно, ещё предстоит жить не один год вместе. В то, что мои родители колдуны я, если говорить честно, не верю.
Ну, не представляю их в роли колдунов!
– А далеко нам идти? – спрашиваю я некоторое время спустя, когда мы уже покинули Олега Михайловича и куда-то идём. Только сейчас я обращаю внимание, что они оба совсем не похожи – разве что у них обоих волосы светлые.
Я чувствую себе поразительно неловко и далеко не сразу замечаю, что Алиса с Фёдором смущены не меньше. Поэтому мне требуется немало усилий и почти три минуты, чтобы озвучить интересующий меня вопрос. Сейчас или никогда, как говориться.
– Нет, чтобы открыть переход надо всего лишь выйти на улицу, – откликается Фёдор, роясь в карманах в поиске чего-то. Алиса обеспокоенно наблюдает за ним, как если бы он потерял ключи. Хотя, наверное, именно так дело и происходит. Фёдор потерял свои какие-нибудь колдовские ключи.
Я понятия не имею, куда мы идём, лишь следую за колдунами, веря, что они идут в правильном направлении. Платье Алисы немного не достаёт до пола, но я поражаюсь её грации и изяществу, непринуждённости, ведь для меня такая одежда стала бы настоящим испытанием. Мне интересно узнать, что такое «переход» в их понятии, ведь и дураку ясно, что они говорили не про «пешеходный переход», но вместо этого я лишь шагаю рядом с ними, отстав на полшага, и молчу.
Я любопытным взглядом провожаю взглядом всех колдунов, которые встречаются нам на пути. Но больше всего меня занимает их одежда, ведь люди на Земле не ходят в плащах или платьях до пола. Нет, мужчины надевают брюки и рубашки, но при этом их обувь слишком отдаёт средневековым кино; а ещё все, включая женщин в платьях, носят плащи до лодыжек.
К слову, я таки узнала от Дмитрия, кто были все остальные «сторонние наблюдатели», как мысленно окрестила я всех тех, кто присутствовал в зале вместе с советниками.
То были остальные советники и некие «наблюдатели», которые обычно присутствуют при разных важных событиях, но никогда и никак не вмешиваются в них. Их задача – следить и помнить, чтобы в случае чего телепаты могли воспроизвести всю картину произошедшего.
По-моему, это звучит как одна большая глупость… но, видимо, у них свои тараканы.
Встреча со мной, видимо, была «важным» событием, раз «наблюдатели» тоже на неё пришли.
Дмитрий ничего подобного не говорил, это – только предположение. И я пока думаю над его «достоверностью».
Когда мы выходим на небольшой, освещённый заходящими лучами солнца дворик, и я могу сполна оценить размах замка. Не меньше семиэтажного здания, и я замечаю, что за нашими спинами это мощное творение только разрастается вширь и немного в высоту. Я, не скрывая восхищения, рассматриваю не что иное, как средневековый замок. Самую малость нетипичный средневековый замок.
Я не ожидаю ничего необычного, думая, что мы просто пойдём куда-то, но нет. Фёдор таки находит в кармане какую-то штучку, но мне не удаётся разглядеть, что это такое.
В следующий миг что-то, – в который раз за сегодня? – ослепляет меня. Когда я открываю глаза, мы стоим на поляне, метрах в ста от избушки. Нет, терема. Большого и красивого.
С одной стороны нас окружает лес, а с другой виднеется далёкий обрыв или очень крутой склон горы. Земля вокруг изрыта чьими-то лапами или когтями.
Алиса с Фёдором удивительно ловко отправляются в путь к терему по тонким дощечкам, лежащим на грязи и громко чавкающим, когда кто-то на них наступает.
Я следую за ними с чуть меньшим изяществом, но мне удаётся добраться без происшествий до теремка, что вблизи выглядит ещё невероятней. Не удержавшись, я тыкаю пальцам в огромные брёвна, из которых сложен теремок, и рассматриваю ярко расписанные ставни. А при взгляде на крышу я невольно умиляюсь и одновременно насмешливо фыркаю: там стоит флюгер в форме петушка.
Фёдор долго роется в карманах, стоя перед дверью, на сей раз в поисках настоящих ключей, а не непонятной штуковины. В конце концов, Алисе надоедает ждать, и она достаёт свои. Почему колдунья этого не делает сразу, понятия не имею.
Когда я была маленькой, родители пару лет подряд снимали небольшой домик на берегу моря, а точнее, избушку на пару дней. И мы исследовали окрестности. Дом мы отправлялись изучать одни с сестрой, брата тогда не было. Или, если нас тянуло куда-нибудь за пределы избушки, то нам составлял компанию кто-нибудь из родителей, а иногда и оба.
Это те по-настоящему счастливые воспоминания, которые не просто на вес золота, даже не так. Их не много, и это ещё из причин, почему они настолько важны. Эти воспоминания для меня бесценны.
Зайдя в этот дом, я ощущаю некую ностальгию, и тоска из-за скорого и вероятного расставания с семьёй болезненно колет меня, но я быстро отгоняю эти мысли и прохожу по тёмному коридору дальше, чтобы не мешать и не толкаться в проходе всем втроём. Позади где-то разувается Алиса, и включает свет Фёдор.
Неожиданно помещение заливает тёплый, не слишком яркий свет, и я, наконец-то, могу осмотреться. Тут очень уютно.
Это первое, что приходит мне на ум, когда я пробегаюсь взглядом по небольшому коврику на полу, крючках для плащей, закрытому шкафу, и разбросанной в углу грязной обувью, которая резко выделяется на фоне чистоты остальной части прихожей. Уют – не всегда значит порядок. У нас дома было чище, но здесь мне уже нравиться больше.
– Мы не знали, когда тебя найдут, если вообще найдут, поэтому мы не успели подготовиться к твоему приезду. Сегодня тебе придётся поспать в гостиной, а завтра уже выберем и разберём тебе комнатку, хорошо? – немного смущённо признаётся Алиса, видимо, ей очень неудобно временно расселять меня в гостиной.
– Хорошо, – соглашаюсь я и прохожу вглубь дома.
На мне по-прежнему школьная форма, а в руках рюкзак с книжками. Какое-то дурацкое напоминание о прошлой жизни. А ведь у меня больше нет никаких вещей с собой! Но об этом я вспоминаю только когда оказываюсь одна в гостиной.
Фёдор отправился готовить ужин, а Алиса пошла за постельным бельём для меня. На часах не так много времени, но спать хочется очень сильно, поэтому, прикинув, что к чему, да почему и как, я практически падаю на диван, используя сложенные руки как подушку. И ещё до прохода Алисы заваливаюсь в сон.
Глава четвёртая. И это, оказывается, не сон
Утро приползает и пролезает в распахнутые ставни тогда, когда я ещё сплю и, вероятно, будит меня, хотя в последнем я не уверенна.
Честно говоря, мне требуется немало времени, после того как я открываю глаза, в панике, что мне приснился другой мир. Словами не передать, какое облегчение и счастье накатывает на меня, когда я резко сажусь на диване в гостиной дома Зверевых.
Ликую: мне не приснилось, всё произошедшее вчера – не сон. От радости хочется прыгать по комнате с восторженными воплями, но вместо этого я лишь широко зеваю и отмечаю, что спать в школьной форме – не лучшая из мои идей. Хотя и далеко не худшая.
Мои страхи не подтвердились: единственное, чего я боюсь, так это вернуться к прежнему скучному существованию. На этот раз я сделаю всё, чтобы жизнь вспыхнула где-то забытыми и сиротливо потерянными красками, раз у меня наконец-то появился на это шанс!
До сего момента я нахожусь ещё левой ногой во сне и очень не хочу окончательно просыпаться, ведь здравый смысл твердит мне, что иного мира не может быть, даже если мне очень-очень этого хочется. Нет, это всё-таки не сон.
Я слезаю с дивана, и вместе со мной на пол сползает плед: кто-то накрыл меня одеяло, что странно: я точно помню, что заснула даже без подушки. Как это понимать – забота? Не, не смешите меня, кто я такая, чтобы незнакомые люди проявляли ко мне заботу?
Комнату заливают теплые солнечные лучи, легко проходящие через стекло, а в воздухе на свете можно различить мелкие пылинки. Они кружатся в неторопливом своеобразном танце, и я невольно засматриваюсь на него, впервые за долгое время проснувшись и почувствовав себя полной жизни. Даже пыль, оказывается, может иметь какое-то очарование…
Колдовской мир – обычное дело ли? Готовая к новым событиям и совершениям на предстоящий день, я встаю и отправляюсь на поиск хозяев дома. К моему удивлению, далеко идти не приходиться, и «вторым делом» я забредаю на кухню.
Вот это да! Ещё даже не день. Я уверена, что проспала до полудня минимум, но нет, Алиса и Фёдор сидят за столом и, если они, конечно, не едят кашу на обед, завтракают.
– Не думал, что ты ранняя птичка! – приветствует меня Фёдор, размахивая полной еды ложкой, которую лишь из-за моего появления не донёс до рта.
– Много впечатлений за вчерашний день. Обычно сплю до обеда, – честно признаюсь я и, не успев себя сдержать, пытаюсь доброжелательно улыбнуться, изучая взглядом кухню.
Печка! У дальней к входу стены кухни располагается большая русская печка. Вот этому я удивлена. Ладно, ещё избушка, но старая русская печка? Я в восторге!
Фёдор издаёт негромкий смешок, глядя на то, с каким интересом я рассматриваю убранство комнаты. Ещё один пункт, что мне нравиться в мире колдунов, несмотря на то что я тут не больше суток, – обстановка. То замок, то теперь терем.
– Можно к вам присоединиться? – спрашиваю я, несколько неуверенно чувствуя себя в чужом доме. Я всё ещё неловко топчусь на пороге, не зная что, как и для чего делать.
Я сажусь на соседнее место с Фёдором, пытаясь вернуть прежнюю уверенность, но стараюсь не показывать её отсутствия, понимая, что я в чужом доме с абсолютно чужими мне лицами. Даже, несмотря на то что колдуны произвели на меня хорошее впечатление, ощущение того, что я не в своей суповой тарелке, наполненной до краёв, не отпускает меня.
Раньше, чем я успеваю что-либо сказать, передо мной оказывается половина холодильника, не иначе! Алиса, как она сама честно признаётся, не знает, сколько и чего едят на Земле люди, поэтому предлагает мне всё, что попадает ей под руку. От двух третьих этого я отказываюсь, ввиду того, что столько просто-напросто не съесть. Я не особо интересуюсь, что именно ем, потому что как только я думаю про еду, внезапно просыпается дикий голод.
– Вкусно! – об этом я сообщаю Алисе без промедления, чем невольно и смущаю, и радую её.
– А ты покраснела, – весело подмечает Фёдор, отчего Алиса краснеет ещё больше. Это меня забавляет. Видимо, за взаимоотношениями этих двоих, будет наблюдать очень интересно и познавательно.
Через четверть часа с едой покончено, Алиса намывает посуду, повернувшись к нам спиной, а Фёдор нервно постукивает пальцами по столу, пока, видимо, не собравшись с мыслями, серьёзно начинает:
– Ань, тут Димка заходил, просил передать тебе, что они не так давно нагрянули к тебе домой и… – колдун замолкает, подыскивая нужные слова, а у меня из рук едва не падает вилка, которую я только что взяла со стола и собралась отдать Алисе. Фёдор это замечает и замолкает на полуслове. Глупо.
За завтраком я совсем забыла об этом. Сейчас мысли опять обращаются к оставшейся в другом мире семье. Как могла я так просто забыть о них?
С еле заметным вздохом я мысленно признаюсь себе, что легко.
Даже ради них я не готова возвращаться на Землю в знакомый до каждой щели в асфальте и тени в полдень мир, оставив где-то невыносимо близко колдунов; а ещё остаётся важный вопрос: кто поил меня зельями, подавляющими способности? У меня было время подумать.
Я не настолько слепа, чтобы не понимать, что проще всего это было сделать моим родителям, поэтому им придётся объясниться при встрече! Внезапно меня посещает мысль о том, что, если они окажутся колдунами, мы будем жить вместе. А мне уже и в этом домике нравиться… Это ведь как-то неправильно: мы ведь семья, люди, которые доказали на деле, что нужны друг другу. Кажется. Я не уверена…
Как говориться, поживём – увидим и поймём. Что зачем делать, и кого за это бить.
– Что-то интересное? – спрашиваю я, не давая паузе затянуться. Этот вопрос в моём исполнении кажется совершенно неподходящим в данной ситуации, но слов назад не вернуть. Хотя, если и можно было, я бы повторила свою фразу и не стала ничего менять.
– Дом пуст. Всё, помимо вещей первой необходимости, на месте, но дома никого нет. Будто кто-то сильно торопился покинуть его, – произносит Фёдор, не глядя на меня. Ему не доставляет удовольствия сообщать мне такие новости, а я хватаюсь за единственную идею, что приходит мне в голову, не успев даже подумать.
Новость, как удар под дых, вышибает все мысли из головы. Такой новости я не ждала! Как так-то? Где-то на краю сознания мелькает мысль, что этого можно было ожидать, если моя семья – колдуны, которые опаивали меня зельем.
Нет, я не верю то, что с ними случилось что-то серьёзное, просто не получается заставить себя принять этот факт. Мне кажется, руки начинают дрожать, поэтому я с силой сжимаю кулаки и на миг прикрываю глаза, давая себе секунду на раздумья, прежде чем решить, как себя вести.
У меня нет права грустить и показывать слабость перед другими, когда моим близким, может быть, нужна помощь. Такого ли я хотела?
Нет, моя семья – единственные, первые и, скорее всего, последние близкие и дорогие мне люди. Остальной мир, если речь идёт о семье, меня не волнует.
– Может, они просто вышли погулять? – ага, в девять утра-то, и ладно бы то обычный четверг! На самом деле это должен быть рабочий день, но праздники есть праздники, за что я их люблю особенно. Сегодня выходной!
В такие дни мы всей семьёй долго спим, мало кто встаёт раньше девяти часов утра, поэтому я не верю в то, что моё предположение верно, но… раз они пропали, значит, что-то случилось.
Я всё ещё пребываю в некой прострации, когда голос колдуна выводит меня из пустых и бессмысленных размышлений.
– В три часа ночи-то? – с сомнением спрашивает он, а я только открываю рот, но из него не вылетает ни звука. Фёдор тем временем добавляет с совершенно не весёлой улыбкой. – Что-то долго они гуляю.
– То есть следующие несколько лет я буду жить с вами? – на всякий случай уточняю я, но они, кажется, неверно меня понимают, потому что, быстро переглянувшись, Алиса неуверенно кивает, уже позабыв про посуду.
– Мне жаль, что так вышло, – прибавляет Фёдор.
– Эм-м… а, может, расстраиваться нужно мне? – Нет, я осознаю, что с моей семьёй могло что-то случиться, но я обязательно выясню, куда они делись! Обязательно.
При мысли, что случилось нечто ужасное, моя фантазия «услужливо» рисует картинки возможного исхода, но я мужественным и решительным усилием отгоняю их куда-то в закоулки сознания. Туда, где они не будут портить мне жизнь.
Так ведь даже интереснее жить, зная, что в прошлом остались «загадки», над которыми можно будет поломать голову, да? Или сломать голову, и сварить мозги. Это как посмотреть… Думаю, мало кто согласиться, что исчезновение близких и новый мир, в котором могут поджидать опасности – хороший (или хотя бы «подходящий») повод для радости, однако это уже неотъемлемая часть моей жизни и одна из причин, почему я жива, живу и сейчас стою здесь.
У меня даже уже своя теория всего произошедшего появляется.
Почему я росла на Земле, не знаю, надеюсь, здесь замешана какая-нибудь загадка или тайна. А вот в том, что мои родители колдуны и именно они опаивали меня зельем, теперь почти уверена (даже если это и не укладывается у меня в голове).
И сбежали они потому, что, когда я оказалась в этом мире, колдуны в совете прознали о нарушенном запрете на посещение Земли и пользование зельем, которое, как сказал Олег Михайлович, используется лишь на самых опасных преступниках.
Неужели так дела и обстоят? Я словно преступница малолетняя.
Ко всему прочему, грусть им не поможет, если что-то на самом деле случилось, а у меня есть шанс что-то узнать.
– Лучше не жалейте, а сочувствуйте. Мне будет приятнее, – сверкаю яркой и очаровательной улыбкой я, чем немало удивляю Алису и Фёдора. Подумав, задаю очень насущный вопрос: – А что с моими вещами? У меня кроме этого – я дергаю себя за рукав порядком помятого бадлона, – ничего нет. К тому же, мне нужна не только одежда, и я бы хотела забрать кое-какие вещички из прошлого дома!
– Если это – одежда людей, то придётся полностью обновить гардероб. Нет, ты можешь носить свою прежнюю одежду дома, но для школы или каких-то общественных мест она не подходит, – заметив, что я собираюсь возмутиться тому, что мои вещи могут «утилизировать», поспешно поясняет Алиса, а Фёдор подхватывает мысль.
– Ты сможешь забрать, что захочешь из своих прежних вещей, но чуть позже, когда их доставят в наш мир. Понимаешь, колдунам уже много тысяч лет запрещено находиться в Неизведанных Землях, поэтому советники так и переполошились, узнав о том, что ты практически всю жизнь провела там. По этому поводу проводиться тщательное расследование, и любая из вещей в вашем доме может стать уликой.
– Однако, пока нет серьёзных доказательств, совет ни за что не оставят их в вашем прежнем доме: неизвестно, что из этого сможет привести к разгадке…
– Но без согласия хозяйки, теперь это ты, они также не могут выбросить их, если уж доставили в этот мир. Так вот интересно получается, – колдун говорит это с коварно-весёлой ухмылкой, и у меня создаётся впечатление, что Фёдор очень даже не против как-то насолить совету. Наверное, он даже не расстроиться, если у советников появятся проблемы, которые не коснутся, однако, его.
Я не сразу замечаю, что лицо Алисы, напротив, стало каким-то грустным, а взгляд потускнел.
– Кстати, насчёт того, что мне нужна другая одежда. Боюсь, у меня есть одна проблемка… – без особого интереса, лениво замечаю я. На самом деле мне не хотелось этого признавать, но выбор невелик. Алиса с Фёдором несколько недоумённо на меня смотрят и я, состроив глупую улыбку, как само собой разумеющееся поясняю и развожу руками: – У меня денег нет.
На это моё заявление колдун почему-то смеётся, а я с непониманием смотрю на Алису. Та снова улыбается, но на сей раз как-то мягче, теплее. Я ещё больше теряюсь, мы ведь чужие и малознакомые люди – к чему такое мягкое отношение?
– Собирайся, это поправимо, – велит мне Фёдор, после того как перестаёт смеяться. Я охотно отвечаю ему, что и так готова: другой одежды у меня с собой нет, расчески или чего-то ещё из нужных вещей тоже. Зачем-то мне вручают длинный, почти до пола плащ, и точно такие же накидки одевают Алиса с Фёдором.
А плащ мне сразу нравится! Я себя в нём героем сказки чувствую, которому мир предстоит спасти.
Алиса хмурится, и всего через десять минут мы, все втроём, выходим из дома. На улице сквозь тучи и моросящий дождик проглядывают редкие лучи солнца, за которыми начинает «охоту» Фёдор. То есть он пытается подсунуть небольшую стеклянную вещь под свет, а на мой вопрос об этом отвечает, что иначе нам опять идти по доскам, которые за ночь стали очень скользкими.
Колдунья, следит за непонятными действиями мужа так, будто для неё это дело обычное, и поясняет мне, что колдуны используют три способа перехода. Переход – а-ля телепортация. Тотчас я прошу её рассказать об этом побольше, и она, прибавляя «баллов симпатии» к своей персоне в моих глазах, не отказывает в «маленьком одолжении».
Я слушаю её и слежу за донельзя забавными прыжками Фёдора между лужами. Как я понимаю из её слов, первый способ как раз тот, которым пользуется Фёдор, «охотясь» за лучиками солнца. Только при попадании света на ту стекляшку, можно открыть переход. Второй способ – сложнее. Для этого существует целая цепь специально заколдованных мест, между которыми можно перемещаться, но лишь зная пароль от необходимого тебе «круга». Зато не важна погода!
У Зверевых то специально заколдованное место, под странным названием «Круг Миров», обознается небольшим возвышением над грязной землёй вокруг. Ещё есть третий способно, и это использование одноразовых порталов. Их можно использовать по-разному, например, лишь коснувшись, или коснувшись в какое-то определённое время. А может быть так, что для активации, надо капнуть на него воды.
Наконец, колдун ловит солнечный луч и первым прыгает в ослепляющую полосу, образовавшуюся прямо из воздуха. Алиса, подхватив свой подол, чтобы тот не испачкался в грязи, хватает свободной рукой меня и прыгает прямо в лужу. Однако я, не совсем уверенная, что мы не окажемся по уши в грязи, не успеваю сообразить, что это портал, не хочу следовать за ней и…
Шмяк! Я падаю на дорогу и, знаете, лучше бы то была грязь!
Я тихонько ругаюсь себе под нос и отрываю щеку от камня. На сей раз я действительно приложилась головой, и сейчас как никогда это ощущаю. Чувство не из самых приятных. Алиса обеспокоенно склоняется над сидящей на дороге и потирающей голову мной.
Её я ещё вижу, а вот остальной мир – размытое пятно. Очень яркое, размытое пятно.
Я не сразу понимаю, что причиной тому не удар головой, а куда-то девшиеся очки. Их я нахожу очень быстро и, к счастью, они даже не сломались, а стёкла остались целы.
Вовремя не замечаю протянутую руку от Фёдора и встаю без посторонней помощи на ноги. Голова всё ещё болит, и я невольно пропускаю мимо ушей извинения Алисы. Мне непонятно одно: за что колдунья извиняется? Она ведь не виновата, что я свалилась.
Засовываю очки за ворот бадлона и принимаюсь отряхиваться. Я по-прежнему не замечаю повышенного внимания со стороны Зверевых. Только когда заканчиваю «очистку», наконец-то, смотрю на колдунов и читаю в их глазах удивление. Нет, даже удивление вперемешку неодобрением.
– Чего? – непонимающе спрашиваю я, ощетинившись, и, несомненно, жду осуждения с их стороны, будто сделала что-то плохое.
– А… люди так одеваются? – интересно, а что ему не нравится?
– Ты ведь девочка! – присоединяется к мужу Алиса. Я продолжаю непонимающе глядеть на них, пытаясь вспомнить, что с моей одеждой не в порядке.
