«Каждые сто лет. Роман с дневником» kitabının incelemeleri, sayfa 3

Однозначно – да! этому роману. грустно, мило, поэтично. «Женская доля» во все времена схожа: забота, уход, переживания. Книга для тех, кто любит узнать скромную бытовую жизнь, а не приключения и геройства на все времена.

Книга мне понравилась больше, чем «Завидное чувство Веры Стениной». И хотя здесь также присутствуют очень много подробностей, но они вполне оправданы, так как роман написан как дневник. Подход автора к теме очень интересен и оригинален. Анна Матвеева не просто даёт художественную версию биографии своего знаменитого деда, геолога Константина Константиновича Матвеева, но выводит на первый план идею о том, что люди неординарные, выдающиеся становятся известными не только благодаря своему таланту, но и своим близким – любящим и переживающим за них. На фоне заслуг «небожителей» жизнь окружающих буднична и незаметна. Однако она подобна подвигу. И кто знает, не было бы верной, преданной и, самое главное, любящей Ксенички, как бы сложилась жизнь и научная карьера её мужа. Книга о любви, верности, готовности отдать своё душевное тепло несмотря ни на что. Безусловно, книгу прочитать стоит и подумать и многих важных вещах в своей жизни.

"Учусь радоваться небольшим частицам счастия - вот как этому скупому фрагменту света, который озаряет страницы моего дневника. Как этому тихому часу, когда все мое семейство сладко спит под мерный стук колес... Луна в небесах - словно серебряная печать"

Время в этой книге словно стирает границы личного, и без того хрупкие до невозможности. Чужой дневник - что вообще может быть интимнее на свете дневниковых записей? - становится некой путеводной звездой для одной девочки, девушки, женщины, живущей через век, ее советчиком на долгие годы и долгой же загадкой.

Весь процесс чтения удивительно было наблюдать (и отыскивать самостоятельно) параллели жизней Ксенички из дневников и Ксении-реальной, нынешней, советской (а потом и российской). Героинь вообще многое роднит меж собой, даже странно становится при чтении: времена меняются, а боль, похоже, застыла извечной константой, ломающей судьбы... Так, непреходящая и непонятно откуда взявшаяся уверенность в собственной непривлекательности - именно она, возможно, и стала причиной необретения обеими героинями женского счастья. Непонимание со стороны родных людей и непонимание их же самой собой. Желание пожертвовать собственной жизнью ради счастья другого, принести в жертву свои лучшие годы - откуда это в них, молодых, красивых, умных женщинах? Одна пожертвовала карьерой и высшим образованием ради семьи и любви. Любовь предала эту девушку, семья вряд ли тоже осчастливила - умирала-то в одиночестве. Ксения-советская, напротив, ставку на такую призрачную субстанцию как любовь, никогда не делала - и счастья парадоксальным образом тоже не дождалась. Вот не задалось как-то с счастьем: есть карьера, возможность самореализации и заработка, но что-то гложет изнутри. Спасение - лишь в строчках на пожелтевшей от времени бумаги, а незнакомая женщина тихим голосом расскажет о собственной жизни и научит быть стойкой, сильной, милосердной, научит прощать и начинать с нуля даже тогда, когда кажется, и сил-то уже больше нет терпеть. Вот так через век протягивается ниточка от одного человека к другому, вот так оказывается истинно добро...

Исповеди двух женщин, сплетенные воедино, дарят читателю красивый образ сильных героинь, переживших многое и несломавшихся. Финал этой истории более чем оптимистичен, но отчего-то в него так хочется верить...

1

Общее у нас не кровь. а чернила. Фиолетовые, которыми писала Ксеничка, и синие, какими пишу я сама.

  Новый роман Анны Матвеевой ждет большое и славное литературное будущее. У камерной истории двух женщин, судьбы которых странным образом переплелись, вобрав полуторавековую историю страны, есть все, чтобы снискать любовь обычно не совпадающих в оценке  критиков и широкой читательской аудитории.

Дневники двух девочек-девушек-женщин, у которых одно на двоих только имя, Ксения, хотя и оно звучит по-разному. Ксеничка Лёвшина рождена на западной окраине Российской Империи в конце позапрошлого века, Ксана Лесовая в советском Свердловске начала семидесятых прошлого. Одна встретила мужчину своей жизни в юности, прожила с ним полвека и родила семерых детей, у другой мужа и детей нет.  Но, разделенные временем, они словно отражают друг друга, и сходства в их судьбах куда больше, чем различий.

Когда советская школьница Ксана Лесовая находит дневники девочки, жившей сто лет назад, она еще не знает, что встретила самого близкого друга и образец, по которому станет строить свою жизнь. Сначала в этом стенном шкафу для нее только вход в персональную Нарнию. Не фантастическую, а самую, что ни на есть, реальную. Где добрая, умная, талантливая девочка учится строить отношения с миром, мечтает заслужить любовь родных (еще не понимая, что одним любви достается больше, чем другим, просто так, ни за что), и ждет своего Принца.

Совсем такая же девочка, как сама Ксана. А вокруг позднесоветская жизнь, которая живущим там и тогда вовсе не казалась застоем. В класс приходит новенькая девочка, такая оторви-и-выбрось, которая выбирает тихую Ксану в подруги, но очень скоро становится подругой ее старшего брата, Димки. Папа как-то странно ведет себя и однажды Ксана случайно подслушивает его телефонный разговор с какой-то Танечкой, которая называет его папой. А еще, город в ужасе  перед маньяком, который насилует и душит девушек.

В дневниках Бесстужевка Ксеничка встречает своего Константина, которому предстоит стать светилом советской минералогии. Осуждаемая родными, живет с ним невенчавной - молодой ученый уже женат, и у него в том браке дети. Первая Мировая, Революция, Гражданская, рождение своих детей, попытки стать матерью старшим мужниным, постоянная нехватка денег, работа на износ, переезд из столицы в сибирскую глушь, болезни и смерть, и снова рождение детей, бесконечные заботы о семье.

В нашей реальности повзрослевшая Ксана бьется рыбой об лед, работая много и зарабатывая прилично, но все поглощает Долг (вот так, с большой буквы), образовавшийся после Катастрофы - подробности непременно узнаем, но ближе к концу. Не пугайтесь объема, начав читать, вы не сможете оторваться, Матвеева потрясающий беллетрист, интригу выстраивает филигранно, и внимание эта история держит как патентованный медвежий капкан.

Структурно роман довольно непростой, действие одновременно развивается в нескольких временных стратах:  есть два дневника в линейной хронологии, записи которых чередуются, а события перекликаются; есть рассказ от первого лица об условном "дне сегодняшнем"; в последней части добавляются реминисценции из старых дневников Ксаны, раскрывающие подоплеку  событий, с последствиями которых мы уже знакомы. В соединении стройная полифония, если проводить музыкальную аналогию, и замечательно соразмерное, гармоничное здание - если архитектурную.

В финале очаровательное камео, знакомящее героиню-рассказчицу с автором, и это не единственная в нынешнем году книга, на страницах которой мы встретим Анну Матвееву. В сенчинской "Русской зиме" она тоже появится, под другим именем, но узнаваемая, и это кажется обаятельной чертой современной русской литературы - создавать сообщество, где писатель не сам по себе, но член авторитетного общественного института и публичная персона.

   "Каждые сто лет" открыли мой книжный 2022, отличное начало. Спасибо Редакции Елены Шубиной и Веронике Дмитриевой, редактору этой прекрасной книги.

Прочитала я эту потрясающую книгу. Не знаю как так у Анны Матвеевой получается, но ее манера написания и загадочные, немного грустные истории меня цепляют.

Книга о Ксане, о ее не очень счастливой жизни, о пересечениях судеб, о том, как люди порой влияют друг на друга, не подозревая об этом. Ксана всю жизнь читает дневники одной женщины Ксении, которая давно уже умерла. Но тем ни менее, Ксения через эти дневники влияет на решения и жизнь Ксаны.

Книга очень глубокая, грустная, добрая и человечная. Книга о настоящих людях, о таких, какими мы на самом деле являемся. О неидеальных и жаждущих понимания. О нас с Вами!

Книгу обязательно советую к прочтению! И буду читать и дальше Анну Матвееву.

В городе Полтаве в конце 19–го века жила - была девочка. Звали её Ксеничка Лёвшина. Девочка вела дневник, которому поверяла все – от истории своей семьи (потомки славного дворянского рода) до крупных девчачьих горестей (нос большой и некрасивый). Дневник, начатый в детстве, Ксеничка, Ксения, Ксения Михайловна вела всю жизнь, то бросая, то снова записывая то, что рассказать и выплакать ей было некому.

Вторая девочка жила - была в городе Свердловске, на дворе был конец века 20-го. Звали девочку Ксана Лесовая. Она тоже вела дневник. А ещё в старом «крапивном» мешке она нашла стопку тетрадей, которые оказались дневниками той, первой, Ксении - Ксенички Лёвшиной. Через сто лет протянулась тонкая ниточка и связала двух Ксений.

И вот на дворе уже 21-й век. Давно нет в живых Ксении Лёвшиной, а Ксана Лесовая давно уже не девочка, Ксения Сергеевна - солидный переводчик с французского, английского, немецкого. Берется за все предложения, мотается по Европе, вся в делах, в заботах – долги, болезни близких, утраты. Всем должна, за всех в ответе – мама, племянник, вдова брата. Нет ни семьи, ни даже собственной личной жизни…

Почему же практически всегда в её дорожной сумке лежит одна из тетрадок той, другой Ксении? Ксения - младшая давно уже знает, что между ней и Ксеничкой нет родственных уз, так почему же повсюду ищет её следы - в Лозанне, в Петербурге, в Хабаровске? Знает, что Ксения - старшая в конце пути сочла свою жизнь ничтожной и напрасной. Так почему же ее дневники десятилетиями служат опорой Ксении - младшей? Ксения пишет книгу о другой Ксении, решив, что обычная жизнь обычного человека достойна быть описанной и прочитанной. И она абсолютно права.

Такое простое и сложное счастье, Такая короткая долгая жизнь…

Это моя первая книга Анны Матвеевой и, надеюсь, не последняя. Автор уже состоявшаяся писательница, но знакомство наше всё откладывалось. Две основные героини – 2 девочки в 10 лет. Они разделены в сотню лет и тысячи километров. Конец XIX и XX веков. Российская империя и Советский союз. Девочка Ксения находит мешок с дневниками другой девочки, тёзки, родившейся за 90 лет до неё. Она понимает, что это её бабушка. На фоне происходящих вокруг событий, эта девочка в дневниках становится самой близкой её подругой. Посвящение книги и дневник XIX века сразу наводят на мысль, что это желание автора рассказать свою родословную. Разница в 90 лет. Как так? Речь всё-таки о прабабушке? По ходу романа этот вопрос прояснится. Как девочки любят копаться в своих финтифлюшках, фенечках и т.п., так и здесь в повествовании как будто идёт перебор разных безделушек, интересных обычно только хозяевам.

«Может, спустя сто лет моя внучка или правнучка тоже случайно найдёт эти тетрадки и будет читать их втайне от всех, а потом начнёт вести свой дневник, подражая бабушке, и так будет продолжаться вечно, каждые сто лет!»

Написано очень хорошо, при чтении не сомневаешься, что это правда. Вторая часть неожиданно отходит от дневников. Повествование идёт уже от третьего лица.

«На фото была представлена типичная инстаграмная красотка в купальнике – ни ста граммов своего. Пухлые губки, пышные волосы, грудь в виде воздушных шариков и живот дощечкой».

Удивительное совпадение. Один из персонажей дневника «бабушки» вдруг появляется в «12 стульях» Ильфа и Петрова. Аж холодок по спине, как будто Матвеева заглянула на миг туда, куда нельзя заглядывать людям. Третья часть возвращает нас в эпистолярный жанр Ксении Лёвшиной, но Ксения Лесовая ведётся от третьего лица. Где-то в середине романа есть вставочка о ведении дневника от третьего лица. Маленькая поблажка самой себе.

«Так хочется быть волшебницей хотя бы для кого-то…»

Каждый эпизод цельный, но тем не менее, подводит к следующему, но не в сюжетном смысле, а в литературном. Ощущения, аналогии событий, причины из далёкого прошлого сегодняшних поступков и т.п. Такой эмоционально-интуитивный клиффхэнгер.

«В лужах плясали пузыри – крупные, как ожоги второй степени».

Автор коварно расставляет якоря событий, о которых мы подозреваем заранее.

«Самое интересное в мире чтение – это дневники».

Разногласия между родителями ломают детей. Наверно, причина большинства бед современной цивилизации – ошибки в воспитании детей или его отсутствие.

«Удивительно, что даже перед лицом смерти (а я не сомневалась, что примерно через часик, если не раньше, мы все скончаемся) я почувствовала радость оттого, что мама и папа обнимаются и смотрят в одном направлении, пусть даже на ядерный гриб...»

В плане феминизма, этот роман бы получил негативные отклики. Но здесь дело не в том, что описываются нравы ещё до переворота 1917 г., но в чести и достоинстве человека независимо от времён.

«Коли имеешь смелость любить чужого мужчину, будь готова любить – и воспитывать – его детей».

В жизни любой семьи есть чёрные страницы, у кого-то больше, у кого-то меньше.

«за каждым освещённым окном Парадного квартала скрывается отдельный мини-ад. И не только здесь, но повсюду, где живут люди, в шкафах белеют спрятанные скелеты, улыбаясь фарфоровыми зубами».

Эта простая истина подана весьма изящно и вовремя. Вообще, несмотря на салки со временем, всё здесь подано вовремя.

«Общая у нас не кровь, а чернила – фиолетовые, которыми писала Ксеничка, и синие, которыми пишу я сама».

Эпизод с кладбищем очень силён. Порою события и герои накладываются друг на друга так явно, что понимаешь - всё-таки это неправда. И тогда Автор соскальзывает с волшебного неопределённого межвременья в искусственный пазл. Из первой половины, в которую веришь, читатель попадает во вторую, где количество совпадений переходит естественную границу. Бессознательно, читатель на себе испытывает неслучайность совпадений. Судьбы их как листья вяза – асимметричны, несмотря на кажущуюся симметрию.

«в её жизни, говорит она, случались и более странные совпадения. И что если б она написала об этом книгу, то её признали бы за фантастику!»

Осознанность эффекта невероятности совпадений у автора на высоте. Отсутствие апломба творца делает текст приятным. Так, как у Матвеевой про Париж я ни у кого ещё не читал.

«мы с ним как раз гуляли по аллее виадука Искусств и дорогу нам то и дело перебегали жирные крыски, похожие на палки сервелата».

В «уродливой кристаллизации любви» неожиданно проявилась поспешность высказаться о своём деде. Это краткий пересказ его кипучей деятельности и старание быть более объективной. Серьезная научная деятельность несовместима с семейными ценностями.

«С минералами иметь дело проще, чем с людьми».

Люди, обладающие выдающимися способностями в какой либо научной области, обычно невыносимы с житейской точки зрения.

«Когда мать умирает, взрослые дети плачут о своей молодости. О том, что им больше некому жаловаться».

Роман писался около 10 лет и авторская версия в 2 раза больше изданной. Поразительная цельность и обдуманность для такого срока. В итоге роман превращается в нечто очень личное. Чувствуется женственность в этой прозе. В этом смысле это женский роман. А как хорошо вы знаете свою родословную? Необязательно писать роман, но геологическое древо составить можно. Благодаря кому вы здесь и сейчас? Кажется, за годы написания этот роман для автора стал тоже в какой-то части собственным дневником. Ведь дневник это необязательно тетрадь с неразборчивым почерком. Это и страничка в соцсетях, для кого-то это его чертежи и схемы, для кого-то узор грядок на собственном огороде или шрамы на теле, а для кого-то шрамы на сердце. Мы все, каждый в силу своих способностей и возможностей, пишем свои дневники.

Анна Матвеева очень значимый автор в современной русской литературе. Ее произведения известны многим читателям.Это и замечательные романы и увлекательные сборники рассказов. "Каждые сто лет"-роман эпистолярного жанра, построенный на дневниковых записях двух девушек Ксенички и Ксаны, разделённых целой сотней лет. Немало, скажете Вы, -да и немного,-отвечу вам Я. Композиционно роман непростой, во многом из-за нескольких временных линий, действия в которых переплетаются и перекликаются. Первая героиня Ксеничка родилась в конце XIX века в западной части Российской империи, особа романтичная, полностью растворившаяся в муже, с которым прожила много лет и семерых ребятишках. Современная ее тёзка Ксана родилась в конце 70-х годов XX века в Свердловске, личной жизни у нее почти что и нет, зато есть работа, отнимающая много сил и времени. Однако судьбы двух абсолютно разных на первый взгляд девушек удивительным образом сойдутся. Много лет назад тогда еще советская школьница Ксана случайно обнаружила старый дневник, принадлежащей девочке, жившей сто лет назад и прониклась им до глубины души, пропуская эмоции и чувства тёзки через собственное сердце. По мере чтения Ксеничка становилась Ксане роднее и ближе ,идя рядом с ней всю ее жизнь. Ведь именно ей предстояло разделить с Ксаной познание взрослого мира, наблюдать как та будет учиться строить отношения с окружающими людьми, любить и страдать, мечтать и ненавидеть..Многое придётся испытать Ксане наравне с любовью и предательством, будет и боль от потери и полная ломка человеческих ценностей, но именно странная, мистическая связь с девочкой из прошлого будет придавать героине желания не опускать рук, когда нет сил и побуждать ее идти дальше, даже когда будет хотеться все бросить и просто застыть. Многое мы как читатели узнаем из описания жизни девушек из советского и постсоветского быта. Так, страницы дневника Ксенички пестрят рассказами о Революции, о Первой мировой войне, о страшной гражданской войне и все это на фоне рождения детей, переездом в далекую сибирскую глушь из многолюдной столицы, нескончаемые заботы о шумном семействе. Не менее "красочны" и страницы Ксаниной биографии, которая работает на износ, стараясь не расклеиваться, постоянно заштопывает собственное сердце, в котором то в одном, то в другом месте появляются дыры. Роман невероятно красочный, глубокий, местами пронзительный, написанный красивый слогом и оставляющий после прочтения щемящее, но удивительно светлое чувство. Увлекательное повествование, по мере воспроизведения которого автор ставила сложные вопросы, указывала на различного рода проблемы, с которыми так или иначе героини справлялись, подарив нам, читателям минуты незабываемого чтения, наполняя уже наши души и сердца целой палитрой эмоций и впечатлений.

Чтение личных дневников - как сорвать запретный плод - и хочется ,и колется, но ведь так интересно!

История жизни двух девочек-девушек-женщин с размахом в 100 лет. История, политика, войны... всё пришло и ушло, а личные драмы всегда были и будут и с годами они не меняются.

Такие две интересные жизни. Трудные, необычные... а иногда самые обыденные проблемы еще больше сближают с героинями дневника-романа.

Именно описания героев мало. Их автор отдала на откуп читателю - пусть каждый додумает, нафантазирует сам. Из книги: девочки некрасивые , а мужики - все или через одного - просто свинтусы.

80-е г.г. и наше время мне было интереснее читать. Может, потому что ближе, понятнее, пережитое-прожитое самой время.

Сначала путала и раздражала эта чехарда в датах и дневниках, но потом втянулась и уже книга не отпускала.

Легкий слог, книга читается на одном дыхании. А если учесть, что роман основан пусть и частично на реальных событиях, то сразу становится в разы интереснее читать.

"Вот оно, моё счастье – искать слова, вставлять в них пропущенные буквы, а соединяя слова, следить, чтобы за ними вставали живые люди, и жить в мире этих людей, важных столько же, сколько те, кто действительно рядом. Или даже важнее."

Бывает ли у вас так, что, когда вроде бы точно помните, как что-то происходило лет 10 назад, всё же в самых глубинах памяти немножко суетится маленький чёртик, подсказывающий, что всё же не совсем так было сказано, сделано, подумано? У меня бывает... И, поскольку в отличие от героинь книги, дневников я не веду, остаётся только гадать, насколько честно я помню событие. Не то, чтобы я специально хотела "подкрасить" в нужных местах, а просто действительно, как сказано у Матвеевой, память - большая затейница. В книге, вернее, в историях двух женщин, чьи судьбы неразделимо переплелись именно из-за дневников, особенно ценна честность воспоминаний. Их двое - дворянская девочка Ксеничка перед самым сломом нормальной дворянской жизни и советская девочка Ксана перед самым концом советского периода истории. Начинают они вести дневник примерно в похожем возрасте, около десяти лет. Каждая где-то немножко представляет, как когда-нибудь дневник будет прочитан кем-то, и этот кто-то восхитится информативностью, стилем, событиями жизни. Но маленькая Ксеничка больше думает о своей роли летописца:

Геничка не права: я воображаю себя не сочинительницей, а летописцем с бесконечным свитком в руках…

Ксана же, у которой не очень складываются дружбы, не слишком привлекает немецкий, которым мама заставляет заниматься, больше использует дневник для собственного удовольствия, но тоже с некоторой надеждой на будущих читателей:

Начинаю новую тетрадь своего дневника. Она очень красивая и такая чистая, что хочется записывать сюда только хорошее. Или хотя бы умное, интересное для моих будущих детей… Может, спустя сто лет моя внучка или правнучка тоже случайно найдёт эти тетрадки и будет читать их втайне от всех, а потом начнёт вести свой дневник, подражая бабушке, и так будет продолжаться вечно, каждые сто лет!

Дневник Ксана - это в подражание Ксеничке, чьи дневники совершенно случайно попали к ним домой. Но девочка, зная, что её бабушку звали Ксения, искренне верит, что читает бабушкину историю. Оказывается, это вовсе не так...

Я слушала папу, а внутри у меня тогда всё прямо стонало: как же так, Ксеничка Лёвшина – не моя бабушка! Все эти польские и германские родственники, которых я уже привыкла считать своими, жизнь в Полтаве, Лёля и Геня, гимназии, балы – всё это было моим, и вдруг папа заявляет, что я не имею на Ксеничку Лёвшину никакого права. В моих жилах не течёт польская и немецкая кровь, а только обыкновенная русская. Никаких столбовых дворян по Шестой книге! Никакого графа фон Лёвенштейна, сражавшегося на Куликовом поле!

Однако Ксана Лесовая уже так привыкла к мысленному общению со своей "коллегой", что перестать читать и вникать в события - выше её сил. Тем более, что жизнь и судьбы обеих чем-то схожи. Даже не по событиям, а по полному совпадению жертвенности характеров. Ксеничка, мать восьмерых детей, положившая жизнь на алтарь великого мужа, и Ксана, незамужняя и бездетная, отказавшаяся даже от попыток как-нибудь устроить собственную жизнь ради семьи, в которой - не любящая её мать, вечно пьяная невестка и племянник с постоянно обостряющейся шизофренией... Они разные, но они как-то душевно рядом...

Времена, в которые жили Ксана и Ксеничка, не похожи ничем, кроме своей неопределённости, непредвиденных изменений, разрушения вчерашних идеалов. Обе героини - странные. Но это на мой, вполне практический и здравомыслящий взгляд, и после того, как прошло несколько дней с прочтения книги. А пока читаешь, тебя переполняют их эмоции, и, возможно, моментами душа становится чище от их чистоты:

способности к моментальному душевному восстановлению я сама не имею и воспринимаю её в других как некий изъян.

Объёмная книга подогревает ожидание развязки, и вот с этим немного проблемно. В общем-то понятно, что вряд ли роман закончится каким-то супер вотэтоповоротом, поскольку в самом повествовании резких движений нет. Концовка получилась, может быть, слегка смятая. Это можно было предчувствовать с момента, когда особенное внимание стало уделяться учёному Матвееву (и обязательно обратить внимание на фамилию!), минерологу, геологу etc., тому самому человеку, который, мягко говоря, пустил под откос жизнь Ксенички...

Очень хороший язык романа, не усложнённый сильными стилизациями, избежавший современного жаргона. Тут цитатник для всех жизненных ситуаций прекрасно можно пополнить:

Легко восхищаться Джокондой, но, если не знать, что её написал Леонардо, уверены ли вы, что проведёте рядом с никому не известной улыбающейся Лизой хотя бы минуту? Что мы видим в первую очередь – сам шедевр или табличку с именем автора?

И не только здесь, но повсюду, где живут люди, в шкафах белеют спрятанные скелеты, улыбаясь фарфоровыми зубами.

Думаю, это будет не последняя моя встреча с Анной Матвеевой. А уже совсем скоро встречусь с ней, как с автором Тотального диктанта. Кстати, для будущих участников: никаких нестандарных употреблений знаков препинания, вроде большой любви Арсеньева к тире или Рубиной к точке с запятой, не заметила))).