Kitabı oku: «Сбежать от зверя», sayfa 4

– Нет, к сожалению.

– Такой ценный сотрудник?

– Вот не пойму пока, что на мне так свет клином сошелся.

Он вышел из спальни в рубашке, а я замерла, прислушиваясь – он на самом деле бесшумен!

– Ты, может, и тень не отбрасываешь?

Тахир обернулся и склонил голову набок, недовольно цыкая:

– Потерял эту способность.

– Иди ты! – возмутилась я, натягивая шапку на непослушную копну волос. – Я чуть не поверила!

Он рассмеялся так притягательно, что я даже залюбовалась. Хорош… Надо будет его все же усадить на стул и написать портрет. И не только.

– Ты будешь мне позировать? – спросила я в лифте.

Не хотелось снова закрываться и молчать. Кажется, что пока мы обсуждаем какие-то глупости, нам обоим ничего не грозит.

– Могу попытаться, – серьезно отозвался он. – Но это же сидеть и не двигаться…

– Я могу тебя связать так же, как ты меня, – ляпнула.

– Я не владею мужской техникой шибари.

– Откуда вообще такое умение? – поинтересовалась я, когда мы вышли на улицу.

Стемнело. Воздух пах сыростью и осенью, но дышать было легко.

– У меня была долгая и пустая жизнь, – улыбался он невесело, поглядывая на меня.

– Когда ты начнешь отвечать на вопросы, Тахир?

– Я искал острых ощущений, – нехотя повиновался он. – Недолго. Вышел из этого опыта вот с такими навыками.

– Применяешь их?

– Ну как видишь.

– Почему ты это сделал сегодня со мной?

– А ты как думаешь?

– Не знаю, – отвернулась я.

Раньше эту часть парка я проходила, казалось, за полчаса. Сейчас даже не поняла, как мы оказались на развилке. А Тахир неожиданно предложил руку и повел в сторону узкой плохо освещенной тропы.

– Ну а чувствуешь что?

– Хотелось запинать тебя.

– Но не запинала же.

– Сил не осталось.

– И на что ты их потратила?

– На эмоции. Много всяких эмоций и воспоминаний.

– Хорошо…

– Уверен? Кажется, нам не пошло на пользу.

– Но ты же идешь со мной за руку в какую-то темень. Вряд ли планируешь ногами запинать. А если вдруг да, то забери хотя бы вино у двери.

Я прыснула:

– Ага, так ты мне и дашь себя запинать!

– Я же не знаю твоих возможностей. Ты их как-то вяло демонстрируешь, но, уверен, еще удивишь.

– Мне кажется, ты все время смеешься над моими глупостями! – улыбнулась я шире.

– Нет, мне в последнее время не смешно.

– Но все же. Я для тебя ребенок.

– Нет, ты для меня – моя женщина. А еще ты почему-то думаешь, что тебя никто не воспринимает всерьез. Скажи мне – почему?

Я закусила губу, чувствуя, как взмокли пальцы в его ладони.

– За меня всегда все решали.

– Ты просто позволяла.

– Я просто всегда знала, что одна. И что кто угодно может сорвать с меня одежду и избить. Поэтому да, старалась пристроить свою задницу поближе к тому, кто обещал защитить.

– Тот твой спонсор, который продавал картины, предлагал защиту?

– Деньги, защиту, – пожала я плечами. – Меня все устраивало до определенного момента.

– Не хочешь рассказать мне, кто он?

Я только засопела напряженно, раздумывая. Если расскажу, с Тахира станется узнать обо мне все. Но если не расскажу, то он не будет знать, что в большой опасности вместе со мной.

– Иосиф Вальдман, – тихо произнесла, склоняясь к оборотню. – У него сеть автосалонов, но это все просто прикрытие другого бизнеса.

– Какого? – повернулся ко мне Тахир, подтаскивая к себе так, что я влипла в его грудь.

– Я не знаю точно.

Тахир прищурился недобро, но давить не стал:

– Ладно, разберемся.

– Я боюсь, что ты со мной в опасности.

– Ты сколько от него скрывалась? – не слушал меня он.

– Два месяца.

– А почему думаешь, что он все еще тебя ищет?

– Он сказал, что я никуда от него не денусь, – нехотя призналась.

– Понятно.

Тахир снова взял меня за руку и повел обратно.

– Что думаешь? – не выдержала я, когда впереди показалось здание клиники.

– Надо будет разнюхать.

– Может, не надо?

– А как?

– Свалить. Мне.

Он остановился, тяжело сглатывая, и повернулся ко мне:

– А мне что делать?

– Я не хочу, чтобы тебя у меня забрали, – серьезно посмотрела я в его глаза. – Лучше подальше от тебя, но знать, что тебе ничего не грозит.

– А теперь слушай меня, заинька моя, – хищно усмехнулся он. – Я теперь тут главный. Альфа-самец все же, не хухры-мухры… – Я прыснула смехом, но быстро пожухла под его серьезным взглядом. Шутки кончились. – Марина, бегать – не вариант. Я понимаю, что не всех на свете я сильнее, но сбежать – последнее дело. Тем более этому типу теперь путь к тебе заказан – ты больше не принадлежишь миру людей. Он, конечно, может попытаться испортить нам жизнь, но кончится это плохо. Для него. Волки очень злопамятны. Нас много, и своих самок людям никто не отдает.

– Ты его не знаешь, – с сомнением покачала я головой. То, сколько раз Тахир меня присвоил в этих нескольких предложениях, пустило глупое сердце в попрыгушки, и мне стоило усилий продолжить: – Ему плевать на запреты.

– А ты не знаешь меня, – спокойно возразил он. – Почему ты считаешь меня таким ненадежным?

– Ты один. – Я вдруг поддалась порыву и притянула его к себе за края куртки. – И тебе и так плохо.

А потом получилось само собой – он поддался, а я не привыкла тормозить на обгоне. И наши губы встретились. Тахир впервые не отобрал у меня инициативу, позволяя мне его целовать как умею и как хочу. Естественно, у меня ничего впечатляющего не выходило. Разве что он прикрыл глаза и тяжело сглотнул, будто я играла с огнем, а этот «огонь» терпел и не вгрызался голодно в доступную плоть.

– Прости, – отпрянула я смущенно.

– Прости? – прохрипел он недоуменно. – Ты серьезно?

– Ну, я не умею ничего, даже поцеловать тебя не могу.

– А как бы это выглядело, если бы ты смогла? – недобро щурился он.

– Не знаю, – загоняла я себя снова в шелковые петли, не иначе. – С огнем?

– Ну, подпали меня в следующий раз, – недовольно заметил он и, снова взяв за руку, повел к корпусу.

– Мне стыдно, что я не умею ничего, – возмутилась я. – Что непонятного?

– А почему ты думаешь, что только тебе доступно умение чувствовать? Думаешь, мне правда важно, как ты целуешься?

– Мне важно. Я бы хотела что-то дать тебе взамен.

– Нет, умение целоваться не подходит, – глянул он на меня удивленно.

– А что бы ты хотел?

– Чтобы ты жила со мной. – Тахир замедлил шаг, и показалось, что мы замерли вообще, хоть это было не так. – Спала каждую ночь в моей постели, сидела по утрам у меня в кухне, и мы бы просто обсуждали планы на день, месяц, год, как обычные люди.

– Звучит серьезно, – тихо вздохнула я, неосознанно сбегая взглядом в другую сторону. В груди неприятно заныло, когда в поле зрения попал высокий забор. – Но довольно привлекательно. Лучше, чем это заключение.

Тахир сжал мою руку крепче:

– Это ненадолго, – пообещал.

– Как только отпустят, я сразу же к тебе? – поинтересовалась осторожно.

– Да, – кивнул он, коротко взглянув на меня.

– Тахир, а если мы не подойдем друг другу? – На его вопросительный взгляд я продолжила. – Вдруг тебя будет бесить, что я – бытовая катастрофа? Я ни готовить не умею, ни хозяйство вести…

Он усмехнулся в своей манере:

– Ну-ну.

– Ну что? Оборотней не бесят грязные чашки по всему дому?

– Бесят, конечно, но все решаемо. Только если будешь мне назло выделываться – буду воспитывать.

– Снова связывать? – тихо предположила я.

– Нет. Оставлю одну чашку.

– Подло, – усмехнулась.

Но представлять эту бытовую возню стало неожиданно приятно. Для меня все эти фантазии означали конец бегству, страхам, нужде и угрозам. Это ведь… шанс начать какую-то другую жизнь?

– А где твой дом, кстати?

– У меня два дом. В Москве квартира, другой за городом. – Голос Тахира потеплел.

Мы вошли в холл и направились к лифту.

– А я чем буду заниматься?

– А чем хочешь?

– Не знаю.

– А почему не рисовать?

– Да это ерунда все, – отмахнулась я.

– Почему? – подобрался он. – Ты же говоришь, твои работы хорошо продавались.

– Мне тоже так казалось, – пожала я плечами. – Но Иосиф как-то сказал, что платил мне из своих денег, взращивая талантливого репликатора. А картины мои на самом деле никому не нужны.

И я сказала почти правду. По крайней мере, чувства мои не были поддельными. Иосиф был прекрасным знатоком человеческих слабостей. Меня как творческую личность он просто раздавил. Я три месяца не прикасалась к краскам. Черкала только время от времени в скетчбуке и все.

– Почему ты ему поверила? – спросил Тахир.

Я подняла на него взгляд, стоя напротив в просторной кабинке лифта.

– Не знаю. Мне казалось, что это правда.

Тахир только стиснул зубы и отвел взгляд.

Глава 6

До номера мы дошли молча. Он подхватил пакет с вином и пропустил меня в темную комнату. Когда за ним хлопнула дверь, я изобразила бурную деятельность – прошлепала в гостиную и взялась листать меню из ресторана. Тахир был привычно на своей волне – извлекал из пакета вино, а сам думал о чем-то, стискивая зубы. И мне это не нравилось. Мы заказали ужин, и я устроилась на диване, поджав под себя ноги, по сути забиваясь в уголок.

– Можно? – подцепил Тахир мой скетчбук с подоконника.

– Можно.

– А у тебя есть фотографии твоих картин? – принялся он листать тетрадь.

Я закусила губу от волнения. Вся тетрадь была изрисована им.

– Нескольких. Вальдман следил, чтобы я не оставляла себе фото, его служба перетряхивала мобильный после сдачи каждой работы, но я все равно умудрилась отправить несколько себе на почту и запрятать.

– Покажешь?

– Ладно, – пожала я плечами и вытащила мобильный из кармана штанов.

Ужин уже принесли, когда я показывала Тахиру последнюю картину. Он разглядывал внимательно каждую, будто что-то в этом понимал. Хотя после сегодняшнего дня я уже ни в чем не буду уверена на его счет.

– Можно переслать их себе?

– Зачем? – поежилась я.

– Буду разматывать, – объяснил он. – Куда он их дел, так ли ты никому не интересна… Ну и вообще – угрозы надо изучать. Если тебе есть что мне еще рассказать – я бы послушал.

– Давай тогда ты расскажешь о своей жизни, – принялась торговаться я, завороженно глядя, как он изящно открывает бутылку. – О жене, об этом связывании…

– Это сильно разные темы, – усмехнулся он, передавая мне бокал с вином. Белое.

– Ну, тогда сначала про жизнь и жену. – И я сделала большой глоток. – Вкусно.

– Бери тарелку, накладывай себе еду, – мрачно приказал он.

– Ладно, не рычи, – совсем расслабилась я.

Вино немного ударило по ногам, и они задрожали. Давно я не пила алкоголь… Но с задачей справилась, и вскоре мы расселись за столом.

– Рассказывай, – приказал он, устремляя на меня взгляд.

– Э нет. Сначала ты. А то я потом напьюсь…

– И не сможешь говорить, – закончил он, скалясь.

– Ладно, я не буду напиваться. Тем более не умею. – И я взялась за вилку.

– Я не хочу, Марина, – серьезно посмотрел на меня Тахир. – Я уже говорил.

– Тогда и я не хочу.

– От моей истории жизни не зависит твоя безопасность, – серьезно возразил он. – Как ты связалась с Вальдманом?

– А ты его знаешь? – насторожилась я.

– Еще нет.

– Послушай, мы в первый раз с тобой ужинаем. Добавить свечей – и получится романтическое свидание. А ты меня допрашиваешь.

Все же улыбка у него была ну очень притягательная и расслабляющая.

– Ладно, – неожиданно сдался он.

– А как это – превращаться в волка? – быстро нашла я новую тему.

– Как дышать.

– А есть еще какие-то особенности, кроме того, что… ты не можешь встречаться с женщиной как человек?

– Я могу встречаться с женщиной как человек. Только если эта женщина не пытается притворяться проституткой и не набалтывает на высшую меру наказания себе.

– С тобой невозможно разговаривать, – восхищенно констатировала я. – Тебе со мной скучно? Я будто все время что-то не то говорю.

– Это и есть очередная особенность, – ничуть не смутился он. – Я слушаю не только твой голос. Мне важен запах, скорость дыхания, сердцебиения…

– Ищешь ложь, – разочарованно констатировала я.

– Ищу тебя. Мне важно, где ты настоящая. Жизнь научила тебя скрывать от людей абсолютно все. Но мне важно развернуть тебя из этой мишуры и почувствовать, как на самом деле ты себя сейчас чувствуешь.

Я отложила вилку и откинулась на спинку стула, хмурясь. Тахир сидел напротив. Спокойный, расслабленный… Он вообще не напрягается на мой счет. Он обыгрывает меня задолго до того, как я делаю ход.

– С тобой сложно.

– С тобой тоже, – парировал он.

Я уже готова была разразиться ругательствами, когда он скопировал мою позу:

– Прости. Я правда не знаю, как себя с тобой вести. Чувствую себя стариком…

– Ты не старик, – недовольно заметила я. – Когда ты будешь мне позировать, чтобы я хоть какую-то сатисфакцию получила?

Он рассмеялся:

– Когда скажешь…

– После ужина, – постановила я.

– Ладно, – покладисто согласился, и между нами перестало искрить от напряжения.

Мы спокойно доели, обсуждая институт, в котором оказались оба. Тахир рассказывал, как еще тридцать лет назад им не хватало исследований и знаний в области психологии. Оборотни страдали от последствий неудачных браков, популяция вырождалась. Но сейчас все изменилось. Все больше оборотней стремились к здоровым человеческим отношениям, проходили терапию, налаживали человеческую жизнь…

Удивительно, как они скрывались в человеческом мире. Законы их жестоки, и именно благодаря им сожительство было возможным. Но в городах оборотней мало – не любят они суету, шум… и пробки.

– Правда? – смеялась я. – Пробки?

Второй бокал опустел незаметно.

– Правда, – улыбался Тахир. – Выводят из себя надежно и надолго. У нас случай на смене был. Приехали на вызов, а служба спасения людей уже увезла «собаку» из непонятно как опустевшей посреди дороги машины. Никто не видел человека. А «человек» оказался начальником одного из центральных участков по расследованию особо тяжких преступлений. Как он смотрел из клетки, когда мы его забирать пришли…

Я слушала с широко открытыми глазами.

– А если оборотень – таксист? – рассмеялась я.

– Оборотня – на смертную казнь, человека – на ликвидацию, – вдруг оборвал веселье Тахир.

– Так хорошо сидели… – закатила я глаза. – Чай будешь?

– Буду, – глянул на меня исподлобья Тахир. – Только порисовать сегодня не получится.

– Ты обещал, – поднялась я и, пошатываясь, направилась к чайнику.

– Ты обещала быть моей.

Не пойми как оказался он позади и впечатал меня в столешницу. Сердце сразу ухнуло сначала в живот, потом взвилось в горло, когда горячие мужские руки скользнули по моему телу под джемпер. Я уперлась ладонями в стол, раскрывая широко глаза. Хотелось попросить, чтобы был нежным, чтобы не топил меня в своем желании или хотя бы дал вздохнуть…

Но до этого было далеко. В его дыхании слышалась обреченность – слишком напряженно, зло выдыхал мне в затылок.

– Зайчик, прости… – прохрипел и дернул с меня кофту.

Как он сгреб волосы в кулак и прижался губами к чувствительному шраму на шее, я даже не успела понять. Тахир снова будто сбросил с высоты, не обещая поймать. Его укус пустил кипяток по венам, а стоило ему запустить ладонь мне в трусы, подогнулись ноги. Реальность уплывала, оставляя меня слепой и глухой. Все, что я могла – это дышать и чувствовать, чувствовать, чувствовать… Кожа, казалось, горела, бросило в пот, в горле пересохло. Мне снова хотелось кричать его имя, но я ничего не могла.

Ни черта мне не помогло вино. Я протрезвела сразу же, как он довел меня до разрядки и усадил на столешницу. Его взгляд, кажется, мог довести до второго оргазма сразу же. Я и дышать перестала, когда он подтянул меня под бедра ближе к краю и медленно насадил на член. И в миг что-то скрутилось в венах, забило окончательно голову чем-то чуждым.

Я сжала ноги на бедрах Тахира и рванула с него рубашку, а под глухой стук оторванных пуговиц вцепилась ногтями в его плечи. Не собиралась его щадить, как и он меня. Металлическая пряжка его ремня обжигала холодом задницу и подстегивала двигаться Тахиру навстречу.

Из его груди рвалось бархатное рычание, тугие мышцы живота вздрагивали под пальцами, а меня рвало на части от противоречивых эмоций. Я больше не сдавалась его напору. Я брала его… и тут же одергивала пальцы, ненадолго приходя в себя. Обнаружить себя в сильных руках такого дикого мужчины страшно. Но страх длился недолго, и я снова будто теряла рассудок, выгибаясь, царапаясь и кусаясь, разгоняя его и свое желание.

Вскоре я осознала, что меня прежней будто не стало. Я падала в омут очередной разрядки, таяла и бежала ручьями, разливаясь от слабости в руках Тахира. Но несколько минут спустя он снова собирал меня по каплям и заставлял отвечать ему со всей страстью. Этот мужчина был чистым вожделением. Взрослый, опытный, уверенный в себе… и сходивший с ума от желания. Как я могла попасть в эпицентр его одержимости? Это все казалось безумием, но мне нравилось чувствовать себя другой.

Когда прохладный воздух из окна взбежал по мокрой спине и немного проветрил мозги, я обнаружила себя в спальне на кровати. Тахир не остался в долгу, оставив на мне немало воспаленных следов, и теперь они приятно остывали под лаской сквозняка. Я лежала на животе, и Тахир все еще был во мне.

– Теперь можешь порисовать, – хрипло усмехнулся он мне в макушку.

– Проснешься с несмываемыми усами, – обессилено прошептала я.

– Ну кто же рассказывает о злых умыслах заранее? – рассмеялся он тихо.

– Умысел вполне себе веселый, – неслышно возразила я и, кажется, сразу уснула.

* * *

Все впервые было похожим на то, о чем можно начинать мечтать…

Нет, для меня все просто нереально хорошо. Я и ожидать такого завершения дня не мог. Но что говорить… Марина правильно все почувствовала – зверюга моя ее загоняла, охотилась с наслаждением и бросилась при первом удобном моменте.

– Сволочь… – прошептал я укоризненно в потолок, когда Марина сладко засопела под боком.

«Сволочь» покинул поле боя с самодовольным оскалом, мол, смотри и учись. Ну, тут зверю только «спасибо» сказать. Привел меня в сытое и вменяемое состояние, и вроде бы даже без потерь… Хотя это я узнаю, когда Марина проснется. Но то, как она отвечала сегодня и… черт… как она исцарапала мне всю спину! В общем, все это было очень хорошо.

Но хорошего понемногу, привыкать рано.

Я осторожно вылез из кровати, оделся и, выйдя из номера, закрыл его на ключ. Осмотрел коридор – камеры включены. Отлично. Через пять минут уже на улице я вытащил сигарету, закурил и не спеша отправился к проходной. Охрана кивнула мне и пропустила без лишних слов. Я же достал мобильный для вида, приложил к уху и непринужденно направился вдоль дороги.

Прохладно, хорошо… но шумно. Мда, не лес с его шелестящей тишиной. И это снова покоробило несоответствием ожиданий. Дерьмово. Я спариваюсь со своей самкой в строго отведенном месте под камерами. И не только.

Меня интересовала машина, одна среди немногих оставшихся после окончания рабочего дня. Проверить камеры у меня полномочий не было. Значит, придется действовать по интуиции.

Номер машины и модель уже ушла в обработку базы данных. Но этого было недостаточно. Этот умелец встал аккурат в мертвой зона камер наблюдения. Обдумывая варианты, как бы изящнее вытащить этот «хвост» на свет и не дать ему уйти, я не придумал ничего лучше, чем резко шагнуть на дорогу перед его капотом, делая вид, что планирую перейти на другую сторону, а уже через секунду наставить на водителя пушку.

Он хорошо видел меня, а я видел его. Самым правильным для человека было бы попытаться хоть что-то сделать. Упасть на сиденье и вытащить пушку в ответ. Этот же медленно поднял руки… и виновато пожал плечами. А когда я опустил пистолет, щелкнул замками. Я разочаровано вздохнул и прошел к пассажирскому сиденью.

– Здрасьте, Тахир Муратович, – смущенно поприветствовал меня водитель.

– Прекрасно, – проворчал я, убирая пистолет в кобуру. – От Демьяна?

– Угу, – понурился тот.

– Ты из моего отдела, – прищурился я на его профиль.

Тот достал удостоверение и раскрыл перед моим лицом:

– Поэтому и стыдно, но приказ, сами понимаете.

Геннадий Плоткин. Ну точно – свой.

– Цинично…

– Очень похоже на то, – скис он.

– Ну и что разнюхал?

– Да ничего. Отчитываюсь, когда вы приходите и когда уходите, – цедил тот пришибленно.

– Ну, сегодняшние посиделки в твоей тачке опустим.

– Опустим, – кивнул тот.

– Ты мне скажи, не видел тут перекрестную слежку? Не замечал ничего?

Мои следаки опытные, приученные «простреливать» все, что кажется хоть немного подозрительным.

– Есть у меня наблюдения, конечно. Хотите, сдам все.

– Хочу. Но, может, что-то скажешь сразу?

– Объект «два-два-ноль» в отчете и на записи. Имеет пропуск на территорию, но никогда не заходит внутрь. Кому-то звонит, курит на крыльце, потом уходит…

– Не очень, – нахмурился я.

– Приезжает на такой машине, что второй такой я во всей Москве не нашел.

– Тем более. Кто будет светить редкую тачку?

– Тот, кому вообще на всех плевать. И вы учили, что это один из способов спрятаться.

Либо отвести взгляд.

– Ладно, – кивнул я. – Проверю. Что еще?

– Есть пара машин. Паркуются, уходят, приходят, снова уходят… может, периметр проверяют…

– Это интереснее.

Гена выдал мне номера объектов и напряженно вздохнул:

– Хотите, я могу вам отчитываться.

– Хочу. Ты-то не под слежкой?

– Нет, проверился у Марка в отделе.

Это отделение у нас занималось техническими вопросами слежки. Эти умельцы любые жучки повесят и вытащат как нечего делать.

– Молодец. Номер мой есть?

– Есть.

– Свой кинь. Личный.

– Естественно, – хмыкнул Гена. – Буду присматриваться тщательнее.

– Спасибо. Я прикрою.

– Доброй ночи, Тахир Муратович, – кивнул тот.

– И тебе.

Мы пожали руки, и я вышел из машины.

Неожиданно вышло. Зачем Демьяну за мной следить? Хотя на его месте я бы тоже устроил слежку. Новоиспеченный заместитель с личными проблемами – та еще заноза в заднице. Но мне все это не нравилось. Я не рвался в его замы.

Неожиданный звонок мобильного не понравился тем более. Звонили с неизвестного номера, но такой код мне был хорошо знаком и, как правило, не сулил благих вестей. Да и в полночь могли звонить мало откуда…

– Сбруев, – хмуро возвестил я в трубку.

– Серый Артур Довлатович, – удивила трубка сухим надтреснутым голосом.

Вот уж кого не ожидал лично по мою душу.

Артур Довлатович Серый – один из высших ведьмаков, пылившихся в нижних ярусах ведомства. И как ему отказать в разговоре?

Это ведь то, о чем предупреждал Демьян. Но последний мне не очень близок, да и в дружеских мотивах я теперь ой как сомневался.

– Тахир? – устал он ждать, пока я решу, что говорить. – Не надо…

– Что?

– Врать мне.

– Ладно, – усмехнулся я и полез за сигаретой.

– Я восхищен вами.

– И как это отметится в моем личном деле?

– Я просил только не врать мне, да? Давай попрошу еще и не борзеть.

– Не могу обещать, – затянулся я.

Он усмехнулся в трубке.

– Приезжай. Есть разговор.

– Не могу сейчас.

– Ну тогда как сможешь.

– Хорошо.

– Доброй ночи.

– Взаимно.

Когда в трубке послышались гудки, я осторожно отбил звонок. Вот что это было? Мобильный не нагрелся, значит, ничего мне в него не завернули типа проклятья или, на худой конец, поноса. Нет, Довлатыч, конечно, так не опускается, но зачем ему со мной говорить?

Докурив, я поморщился от мысли, что надо бросать курить. Ладно, раньше я отбивал себе нюх, чтобы было легче с Мариной. Но сейчас этот табачный флер тащить ей в постель ни к чему. Да и… что? Надо за шмотками домой смотаться? Пожалуй… Марина порвала на мне рубашку. Сейчас? Бросать не хочу… Да и вообще, бесило, что ее тут держат. Меня уже тошнило от этих стен. Не представлял, каково Марине.

Решив все же отнести свой деятельный зад в кровать, я вернулся в нашу комнату… и понял, что красться не имеет смысла. Марина сидела на широком подоконнике и держала в пальцах чашку с чаем… и булочкой.

– Тебе так нравятся булочки? – направился к ней, настороженно вглядываясь в ее силуэт на фоне окна.

– Я тут поняла, что мне мало что есть вспомнить из детства хорошего, – вздохнула она, расслаблено откидываясь спиной на откос. – Булочки были такими же. И чай с сахаром.

– Прости, я курил, – подошел к ней вплотную и заглянул в глаза.

– Я уже и не представляю тебя без запаха сигарет. Он приятный…

– Приятный?

Я положил ей ладонь на шею и притянул к себе, зарываясь носом в макушку.

– Да. Очень приятный.

– Я собирался бросить…

– Бросай, конечно. Это вредно.

И ни одного вопроса о том, где меня носило.

– Я заметил слежку внизу. – Она отпрянула, тревожно взглянув в мои глаза, и я поспешил объяснить: – Оказалось, это мои.

Думал, что успокоил ее.

– Твою мать, Тахир! – вскричала она. – Ты пошел один кого-то разоблачать?!

– Водитель был один.

– Да плевать! Зачем ты так рискуешь?! Вальдман мог тебя просто отвлечь! А сам бы из-за угла пристрелил!

– Марин… – начал я сурово, но уголки губ сами тянулись в стороны.

И с лап это не сошло.

– Смешно тебе?! – взвилась она, стукая чашкой по подоконнику.

– Нет. Просто очень трогательно, как ты обо мне переживаешь, – успел вставить я прежде, чем она набрала в легкие воздуха.

– Это будет бесполезно! – не стала она тратить зря их объем. – Если ты будешь напрашиваться на пулю, ты ее получишь! Я знаю, как они работают!

– Ну так расскажи мне, – мягко ввернул я.

Она поджала губы, качая головой.

– Там все очень страшно, Тахир! – не на шутку разошлась Марина. – Если они меня нашли, никакая охрана не поможет! А я слишком много знаю, чтобы дать мне уйти живой.

– Что ты знаешь? – забылся я.

– Что он… – начала она, но осеклась. – Ведет мошеннический бизнес!

– Ты же только картины для него рисовала…

– У меня есть уши.

– Картины тебе не давали фотографировать, но трепались при тебе? – скептически уточнил я. Марина зло засопела и попыталась оттолкнуть меня, но я не позволил, вжимая ее в окно. – Говори, – приказал.

– Нет, – вздернула она подбородок. – Так ты будешь в большей опасности.

– Наркотиками торгует? – не сдавался я. И ее взгляд сказал мне все. Но не до конца. Что-то было во всем этом не так. – Ты… что? Какую роль играла в этом?

Марина поникла и будто потеряла интерес к беседе. Я не угадал.

– Держись подальше, пожалуйста, – ее голос прозвучал бесцветно.

– Как я тогда смогу тебя защитить?

– Ты не полезешь туда, не нарисуешься у него на переднем плане…

– Нарисуюсь, – улыбнулся я грустно и подхватил на руки, – я же не отдам тебя, помнишь?

– И у меня снова никого не будет, – обняла она меня за шею.

Зашелестел дождь за окном, наполняя нашу тишину загадочным шепотом. Я уложил Марину в кровать, залез следом и прижал ее к себе.

– Я буду всегда, – пообещал тихо, уткнувшись губами ей в висок.