Спецы провели блиц-совещание и приняли решение вывести камеры слежения на телефон Ахромеева.
– А если ты занят, и у тебя телефон выключен, а мне вдруг понадобится срочная помощь?
Повышенное внимание к ее персоне Лике льстило, она поневоле подыгрывала мужчинам, хотя по-прежнему считала, что Ахромеев все усложняет и преувеличивает.
– Я не буду выключать телефон. Я буду ставить его на виброзвонок, – пообещал Ахромеев.
Получив вводную, Алексей достал из рюкзака инструменты, и мужчины с головой окунулись в работу.
Лике ничего не оставалось, как вернуться на кухню.
Наконец камеры были установлены в критически важных местах: на крыльце, в гостиной, в коридоре и на въезде в гараж.
Сигнал был устойчивым, шел он на смартфон Ахромеева – все было, как он хотел.
Тем временем за окнами наступила египетская тьма, плов созрел, и она позвала мужчин отужинать.
Алексей от ужина наотрез отказался, собрал инструменты и отбыл, оставив Лику наедине с бывшим мужем.
Лика несколько раз выразительно посмотрела на часы, но Ахромеев был глух к намекам.
– Пахнет так, что я сейчас слюной захлебнусь, – поведал он.
– Ахромеев, может, я тебе с собой плов заверну? Дома поешь.
– Еще чего! Плов нужно есть, пока он горячий! – возмутился нахальный гость.
Он отправился в ванную и по-хозяйски плескался там несколько минут. Появившись на кухне, откупорил бутылку вина и устроился за столом.
Неисправимый Цезарь улегся у ног Ахромеева…
Лика обреченно вздохнула. Она даже собаку не может ни к чему приучить, что уж говорить о мужчине…
Плов на удивление удался, несмотря на нервозность, которую вносили неустановленные слесари, Ахромеев со своими подозрениями и камерами слежения и в целом висевшее над Ликой увольнение по статье.
Ахромеев разлил вино по бокалам и спросил:
– Какие у тебя планы на завтра?
– Я теперь живу без планов. Как ветряная мельница – куда ветер подует…
– А вот это плохо, – не одобрил Ахромеев. – План обязательно должен быть, даже у ветряной мельницы. Нельзя поддаваться хандре. Давай, завтра на лыжах покатаемся.
– На лыжах? – переспросила Лика, и в глубине ее серых глаз расправили крылья воспоминания…
…Они с Ахромеевым познакомились на лыжне. Нет, не в каком-нибудь пошлом Куршевеле, а в подмосковном лесу.
Кажется, это было давным-давно, в ветхозаветные времена – пять лет назад.
Анжелика заканчивала аспирантуру и училась каждую минуту. В тот день она каталась на лыжах недалеко от дачи с плейером и наушниками в ушах – слушала лекцию по недропользованию.
– Лыжню! – рявкнул мужской голос ей в спину.
От неожиданности в первую секунду Лика испугалась. На второй секунде разозлилась. Что за идиотизм? Это что, олимпийская гонка? Надо тебе – обойди.
Она хотела сказать что-нибудь едкое, обернулась на мужскую фигуру в белом, с черными вставками, спортивном костюме и горнолыжной маске, не устояла на лыжах и приземлилась на пятую точку. Одна из лыж хрустнула, палки разлетелись, очки повисли на кончике носа. В груди у Лики медленно закипала и поднималась к горлу гремучая смесь обиды и злости.
Мужчина сошел с лыжни и снял маску.
– Вы целы? – Карие глаза с медовыми, похожими на тычинки вкраплениями, щурясь на солнце и снег, изучали Лику.
Под этим изучающим взглядом злость в душе Анжелики странным образом свернулась и улеглась, как белок в пробирке.
Лика сидела в снегу, смотрела поверх очков на возвышающегося над ней типа и молчала. С каждой минутой становилось все очевидней, что момент для возмущений и обвинений упущен.
– Вы целы? – повторил он вопрос.
– Цела, – недовольно отозвалась Лика. Недовольство обращено было к ней самой. Хороша же она… Рот открыла, как инженю смутилась, и в голове откуда-то взялась пошленькая мыслишка: попросит телефон или нет?
Возьми себя в руки, идиотка, сказала себе Анжелика.
Незнакомец отстегнул крепления на Ликиных лыжах, снял перчатку и протянул ей широкую ладонь.
– Давайте руку.
К этому моменту Лика успела мобилизовать волю.
Проигнорировав протянутую руку, (на которой, кстати, не было, кольца), она поднялась, поправила очки на носу и подобрала разлетевшиеся в разные стороны палки. Незнакомец поднял уцелевшую лыжу и обломки сломанной.
– Можете оставить это себе. – Лика воткнула палки в снег, вскинула голову и, проваливаясь по колено в снег, направилась в сторону дома.
– Э, нет, так не пойдет, – услышала она.
И тип возник у нее на пути.
– Меня зовут Родион Ахромеев. А вас?
И тут он так улыбнулся, что Лика сомлела.
В этой улыбке было все: поощрение, великодушие, нежность… Так мог улыбаться только по-настоящему сильный мужчина, защитник.
Эх…
Если бы Ахромеев тогда не улыбнулся, все было бы иначе, – часто думала Лика.
Но он улыбнулся, и Ликина оборона затрещала по всем флангам. Оставалось только выбросить белый флаг. А там, как известно, и до подброшенных в воздух чепчиков рукой подать…
Чуть позже, не прилагая никаких усилий, Ахромеев то же самое проделал с родителями, с их соседкой Гаврииловной, подозрительной и недоверчивой, как вертухай на зоне… С пятилетней племяшкой Ксюшей, сестрой Нинкой и ее мужем Иваном, угрюмым инженером-строителем… Только с подругой Лизаветой этот номер не прошел…
Но все, включая Лизавету, были единодушны: Родион Ахромеев – жених.
Он мог нести всякую чушь, заливать про космические корабли, которые бороздят просторы Большого Театра, а все вокруг были счастливы и ловили каждое его слово.
Полгода Родион Ахромеев наносил визиты, с кажущейся мягкостью подводя ее и все семейство к мысли о свадьбе.
Испуганная напором Лика попыталась спрятаться за аспирантурой, но это ее не спасло.
Они поженились. И ни разу за три года брака об этом не пожалела. Наверное, поэтому Анжелика и не могла простить мужа до сих пор – за счастье, которым он ее сначала щедро одарил, а потом циничным образом отнял.
…– Ау, Ликуха, ты где?
Ахромеев покачал ладонью перед ликиным остановившимся взглядом.
– Ты меня слышишь? Завтра на лыжах пойдем.
– Посмотрим, – сморгнув, вяло отозвалась она.
– Я только схожу в домоуправление с утра, и обязательно покатаемся, – гнул свою линию Ахромеев, будто не слышал Лику. – Ты мою постель не убирала из кабинета? – между делом поинтересовался он.
Лика закусила губу. Расхозяйничался.
– Нет, не убирала.
Она не станет скатываться до коммунальной склоки. Она наступит себе на горло, подождет, когда вся эта история с пропавшим пакетом разъяснится, а потом выставит его за порог.
Да, так она и сделает.
… Некоторое время Цезарь бродил по дому, как буриданова ослица, выбирая между спальней и кабинетом, потом устроился в коридоре и затих.
А Ахромеев… Ахромеев был отличным стратегом, и цель у него была долгосрочная. Он решил не давить на Лику, и дать ей время привыкнуть к мысли, что она никуда от него не денется. В перспективе Ахромеев планировал обвенчаться с женой, чтобы человек не разлучил то, что Бог соединил.
Не ведая о тайных планах Ахромеева, Лика опять с обидой прислушивалась к его храпу, и долго ворочалась под одеялом.
Утром, едва открыв глаза, она почти физически ощутила пустоту. По сонной тишине в доме определила, что Ахромеев ушел, и почувствовала, как подкрадывается к ней одиночество.
Постылое одиночество и согнало Лику с постели.
Она успела принять душ и сварить кофе, когда с шумом распахнулась дверь, и в прихожей завозился Родион.
Пустота в душе у Лики тут же заполнилась ликованием.
Лика снялась с места и сунулась в прихожую.
– Ахромеев, ты где был?
– В домоуправлении, – проворчал бывший муж, поддевая ногой шлепанцы.
– Да? И что?
– Что – что?
– Не прикидывайся, – учительским тоном сказала Лика. – Работают эти слесари у нас в жэке?
– Работают, – отмахнулся Ахромеев, явно желая замять тему. Лика усмехнулась и уже открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ядовитое по поводу профессиональной подозрительности Родиона.
– Так я и знал! – недовольно прогремел он.
– Что знал?
– Что ты еще не собралась!
– Куда я должна собраться? – растерялась Лика.
– Ну ты и балда, Ликуха. Забыла? Мы же на лыжах идем сейчас.
– Что-то я не помню, чтобы я с тобой о чем-то договаривалась.
Ахромеев присел к столу, пригубил кофе из ее чашки и скривился.
– Это не кофе. Это раствор для клизмы.
– Подогрей, – беспечно отозвалась Лика.
– Это уже будет не кофе, – продолжал ворчать Ахромеев.
Лика просканировала его взглядом. Провал конспирологической теории испортил ему настроение или это что-то другое?
– Нечего было шляться где-то. Сделай новый.
Она сунула в рот пластик сыра – это оказался «Мааздам». Лика не любила сладкие сыры, но сейчас даже не обратила внимания на вкус.
Недовольный Ахромеев снялся с места, полез за туркой и зашелестел пакетом с кофе.
– Ликуха, ты давай, давай, – руководил он, – ускорься. По-быстрому сделай бутеры, и рванем с тобой. Что у тебя темнотища–то такая? Ты выгляни в окно…
Он поставил турку на огонь и повис над плитой.
Лика с недоумением посмотрела ему в спину, обтянутую свитером:
– Да что за спешка? Лыжня никуда не денется.
Ахромеев не ответил. Он подождал, пока кофе закипит, перелил его в чашку и только тогда посмотрел на бывшую жену.
Наткнувшись на его взгляд, Лика внутренне охнула… Ахромеев включил обаяние… Она пропала!
Держа чашку с кофе в одной руке, Ахромеев шагнул к окну, свободной рукой раздвинул шторы, и с востока на кухню хлынуло солнце и затопило все, и ослепило Лику, так что она зажмурилась.
На самом деле беспросветная мгла рассеялась, как по волшебству, откуда-то взялось солнце, хотя ничто не предвещало, включая старые кости, интуицию и прогноз погоды…
– Смотри, какое солнышко! Как… – Ахромеев споткнулся на слове и закончил другим тоном:
– Как заказывали!
Но Лика прочитала между строк все, что он хотел сказать, но не сказал: как тогда, пять лет назад…
Они помолчали.
О чем думал Ахромеев, понять было невозможно, а Лика представила, как они, легко скользя по лыжне, проткнут поредевший зимний лес, выскочат к городской черте, устанут, устроятся передохнуть на каком-нибудь сваленном стволе, выпьют кофе из термоса и перекусят бутербродами. Она очнулась от грез и сказала:
– Займись лыжами, а я сделаю бутеры.
– Ок, – с готовностью кивнул бывший муж, мелкими глотками отпивая из чашки.
Лика полезла в холодильник, нашла колбасу, достала бородинский хлеб, майонез, зеленый салат в пакете, черри и укроп с петрушкой.
У Ахромеева зазвонил телефон, и он, достав его, извинился, прихватил кофе и удалился на веранду.
Поддавшись порыву, Лика осторожно подошла к входной двери, приложила ухо к холодному металлу и прислушалась.
Голос Ахромеева звучал приглушенно, до Лики доносились лишь отдельные слова:
– Тогда магаданская братва… Пока нет. Не думаю. Да, все по плану. Минут через тридцать-сорок.
О чем это они? Ахромеев явно темнит…
Тут Лика случайно навалилась на дверь, раздался предательский скрип, и Ахромеев бодро завершил:
– Мы с Ликухой на лыжах уходим. Ну до созвона.
И не успела Лика отпрянуть, как Ахромеев заглянул в щелку и с мефистофельской улыбочкой спросил незадачливого фискала:
– Ликуха, ты что, подслушивала?
Лика вспыхнула и сердито буркнула:
– Ну что еще тебе может прийти в голову? Кажется, кто-то собирался на лыжах кататься.
– Так я готов. Лыжи у нас там же, в подвале?
Лика только вздохнула от этого «у нас». Все-таки какой Ахромеев нахальный. Ведет себя, будто кто-то другой уехал в командировку на неделю, а пропал на год.
– Лыжи там же, в подвале.
– Сейчас достану, и – вперед! – лучась оптимизмом, возвестил Ахромеев.
Задумчивая и притихшая Лика вернулась на кухню.
Зря она ему позвонила. Он решил, что прощен, а она и не подумала его прощать. И никогда не простит. Ни-ко-гда.
…Ахромеев шел по лыжне уверенно, ровно, красиво, без одышки. Цезарь носился вокруг них. Лика силилась понять, зачем Ахромеев взял пса с собой. Собака должна охранять дом, а не… портить лыжню. Было слишком хорошо, чтобы сердиться, и Лика отпустила ситуацию и стала наслаждаться прогулкой.
Снег искрился на солнце, как стеклярус, небо было чистым и высоким, и Лике на самом деле стало казаться, что все у них только начинается.
Конечно, она отстала и задохнулась, и плелась, как каматозница. Ахромеев был само великодушие. Ради нее сделал привал и пошутил:
– Задохлик ты мой, тренироваться надо, чтобы быть в форме.
– Надо, – не стала отрицать она очевидное, – но мне же не грозит разоблачение и переход через Альпы.
– Как знать, как знать, – хохотнул Ахромеев. – Может, из-за пропавшей папки придется тебя заграницу вывозить нелегально.
Лика послала Родиону полный осуждения взгляд.
Ухмыляясь под нос, он достал из рюкзака термос, пластиковые стаканчики и контейнер с бутербродами. Цезарь получил кружок колбасы, проглотил его и облизнулся. Жмурясь от счастья, сел у ног Ахромеева, но быстро вскочил и пристроил зад на рюкзаке.
– Вот хитрец, – усмехнулась Лика.
В тот самый момент, как Лика с наслаждением впилась в бутерброд зубами, телефон Ахромеева мелодично звякнул.
За те несколько секунд, что он доставал мобильную трубку из кармана куртки, лицо Родиона изменилось до неузнаваемости, стало жестким и чужим.
Анжелика онемела.
Таким она Ахромеева никогда не видела. Да она его не знает, догадалась Лика! Она не знает своего бывшего мужа, Родиона Вадимовича Ахромеева…
Уничтоженная собственной догадкой, Лика прожевала бутерброд и шепотом спросила:
– Тебя вызывают?
Родион посмотрел на Лику, и взгляд его смягчился.
– Нет. Я же на больничном еще. Вот, посмотри.
Лика пересела ближе к Ахромееву и заглянула в его смартфон.
По темному экрану двигались две фигуры…
– Это что? – спросила Лика, решив, что это видео. Возможно, с задержания.
Честно говоря, ей было не интересно, и смотрела она из вежливости. Все-таки это работа Ахромеева, дело его жизни… А она всегда с уважением относилась к его службе.
– Присмотрись, – попросил Ахромеев. – Это твои слесари?
Солнце было слишком ярким, дисплей – почти черным, рассмотреть на нем что-то было затруднительно.
Ахромеев заслонил ладонью телефон, Лика всмотрелась.
Что-то зацепило ее, она не сразу поняла – что…
Из тени проступал знакомый интерьер…
– Где это они?
Лику бросило в жар. Она прижала ладошку к губам, охнула, но все еще не могла поверить глазам…
– Как это? – Она посмотрела на Ахромеева, ожидая, что он утешит ее, скажет, что ей померещилось, что все дома похожи друг на друга…
Ахромеев молчал.
Значит, все то время, пока они наслаждались погодой и природой, двое чужаков шарились по ее дому, шныряли из комнаты в комнату… и искали…
Флешка!
Лика вскочила и снова опустилась на ствол дерева – ноги не держали ее.
– Что это? Где это? Что они делают? – Рот у Лики высох, язык одеревенел, мозги тоже.
– Думаю, что они ищут папку, – охотно растолковал Ахромеев, прощупывая Лику цепкими глазами.
Слова Ахромеева медленно достигли сознания.
– Папку?! Так у меня же ее нет! Я документы в глаза не видела! – пискнула она.
К счастью для Лики, это была истинная правда, и под всевидящим оком Ахромеева она не моргнула и не дрогнула.
Просмотреть документы на флешке она так и не успела: то детектор, то Ахромеев, то слесари – все время что-то отвлекало ее.
– Судя по их действиям, они думают, что ты спрятала документы, – сказал он.
Цепкие глаза отпустили Лику, она обмякла и привалилась к плечу Родиона, но через мгновение снова вскочила.
– Ахромеев! Как они попали в дом? Что ты сидишь? Сделай что-нибудь!
Он зачем-то посмотрел на часы и потянул Лику за руку.
– Успокойся, сядь и наберись терпения.
Лика послушно села и уставилась в телефон.
– И что? – через секунду спросила она.
– Тер-пе-ни-е, – по слогам продиктовал Ахромеев. Сам он был спокоен, как удав.
Именно это обстоятельство возмущало Лику до глубины души.
Она посмотрела в глаза бывшему мужу – солнце просвечивало их до самого дна, и Лика увидела, как на дне этих бесконечно любимых глаз водят хоровод черти.
– Это ты так развлекаешься, да? Извращенец.
Лика отвернулась с обиженным видом, и почувствовала, как бывший муж обнял ее и привлек к себе.
– Ликуха, у тебя свои развлечения, а у меня свои.
Ахромеев зарылся лицом Лике в шею и несколько секунд не шевелился.
– Какие у меня развлечения? Нет у меня никаких развлечений, – боясь пошевелиться и спровоцировать Родиона, глухо отозвалась Лика.
– Как нет? Есть! Ты развлекаешься тем, что держишь меня на расстоянии, хотя знаешь, что я по тебе с ума схожу. И кто из нас извращенец?
– Ахромеев, – стараясь сохранять спокойствие, начала Лика, – а когда ты сгинул, ты подумал, каково мне будет? Хотя бы на минуту представил, что я должна чувствовать?
– Ликуха, – в сто первый китайский раз за последний год виновато пробормотал Родион, – конечно, я понимал, каково тебе. Но я выполнял задание, и ничего, понимаешь, ничего не мог предпринять. Я не мог подать весточку! Не мог, не имел права.
– Если я тебя прощу, ты решишь, что тебе все можно. Опять уедешь на неделю и пропадешь на год. Отпусти. – Лика дернула плечом, но Ахромеев только крепче прижал ее к себе.
– Неет, – с улыбкой протянул Ахромеев, – теперь уже я посылаю кадровый состав в командировки, а не меня.
– Как тебе удалось так устроиться?
– А я за ту командировку получил внеочередное звание.
– И в каком ты звании теперь?
– Подполковника.
– Рада за тебя, – холодно сказала Лика, пытаясь стряхнуть с себя руку Родиона.
– Смотри-смотри! – призвал он, и Лика снова уткнула глаза в смартфон. И вовремя.
По каким-то неуловимым признакам стало понятно, что близится кульминация.
Взломщики на дисплее на мгновение замерли, стало тихо, но уже в следующую секунду тишина взорвалась командой:
– Всем стоять! Работает ФСБ России!
Развязка была стремительной и бурной. Грабителей положили лицом в пол, надели на них наручники и обыскали.
– Ну теперь можно возвращаться, – разрешил Ахромеев.
Сраженная его словами, Лика уставилась на бывшего мужа:
– Так ты специально вытащил меня на лыжах покататься? Ты знал, что они полезут в дом? И дал им это сделать? И даже Цезаря взял с собой, чтобы он не помешал этим гадам?
Коварство Ахромеева не знало пределов!
– И да, и нет, – увильнул Ахромеев. – Мне на самом деле хотелось покататься с тобой. И почему бы не совместить приятное с полезным?
– А что, извини, из этого приятное, а что – полезное?
Горло у Лики запершило. Снежный стеклярус, голые деревья и небо – все слилось в одно пятно у нее в глазах.
Она резко отвернулась, чтобы Родион не заметил, как ее расстроило его признание. Но он заметил.
Сильные руки сгребли Лику, развернули, и она уткнулась носом ему в грудь.
– Я просто подтолкнул их к действию. – Он наклонился к ней, как к ребенку и заглянул в глаза. – Иначе неизвестно, сколько времени они бы ждали удобного случая. Это растянулось бы на неделю или больше. Потом пошли бы на радикальные меры… А у меня больничный заканчивается… Ну, Ликуха, я же молодец! Если б мы с Алексом не установили камеры, мы бы потеряли контроль над ситуацией, а это не профессионально. Ты бы вернулась откуда-то, а у тебя в доме все перевернуто вверх дном. Тебе бы это понравилось?
Не поднимая глаз, Лика молча помотала головой.
Ахромеев вдруг коснулся ее губ совершенно невинным поцелуем, и Лика расстроилась еще больше. Она оттолкнула коварного бывшего мужа и, чувствуя на себе его настойчивый взгляд, бросилась собирать незатейливую посуду – одноразовые стаканчики и контейнеры, – в пакет. Затолкала пакет в рюкзак, застегнула молнию и встала на лыжи.
И не увидела, как за ее спиной Ахромеев вдруг наклонился, набрал в пригоршню снега и растер физиономию.
… Дорога к дому показалась Лике длиннее, чем от дома. Ее подгонял страх за беззащитное жилище, отчий дом, оскверненный какими-то мерзавцами.
Подъехав к дороге, Лика скинула лыжи и забросила их на плечо.
– Ликуха, стой! – позвал Ахромеев.
Он еле успевал за воинственно настроенной женой.
– Ну что? – досадливо спросила Лика, останавливаясь.
– Ну ты даешь! Прямо гиперзвуковая ракета.
Лика не могла ждать, пока Ахромеев отстегнет лыжи, и снова двинулась к дому.
– Ликуня, добрый день, – проскрипел совсем рядом треснутый стариковский голос.
Мысленно простонав, Лика затормозила и поискала глазами среди кустов самшита сухонькую фигуру. Гавриловна находилась на посту.
– Добрый день, Александра Гавриловна, – отозвалась Лика, с кислым видом. Она легко представила, какой допрос ей устроит старушка из-за нашествия чужаков в поселок, да еще и в соседний дом.
– Ликуня, что случилось у вас? – В мутных от времени глазках брезжило любопытство пополам с беспокойством.
Ахромеев догнал Лику и улыбнулся Гавриловне той самой улыбкой, от которой реки поворачиваются вспять.
– Добрый день, Александра Гавриловна. Давно вас не видел. Выглядите вы отлично.
– Ой, спасибо. – Комплимент несколько смутил старушку, но не настолько, чтобы сбить с мысли. – Я Ликуню спрашиваю, что у нее случилось.
– У Ликуни все в полном порядке, – заверил бдительную соседку Ахромеев. – Я же с ней!
– А вы разве помирились?
Стараясь не пропустить ни слова из уст Ахромеева, старушка сдвинула с уха шапочку из вылезшей норки.
Лика вздохнула:
– Помирились, Александра Гавриловна.
– Вот и правильно, – одобрила Гавриловна. – Вашему дедушке это понравилось бы. Он всегда говорил, что вы должны помириться. А то с одинокими девушками всякие неприятности случаются, и плохо, если защитить их некому.
– Все в порядке, Александра Гавриловна, – еще раз для верности сказала Лика, пятясь к родной калитке.
Вежливый до приторности Ахромеев простился с соседкой, догнал Лику у калитки и поймал за локоть.
– Не спеши, – понизив голос, будто глуховатая Гавриловна могла его услышать, сказал Родион. – Давай первым в дом войду я, а ты здесь меня подожди. Дай мне пять минут, – упредил он возмущенный вопль жены.
Несколько секунд у Лики ушло на обдумывание предложения.
– Ладно, иди, – согласилась она.
Анжелика осталась за калиткой и ревниво наблюдала, как Ахромеев запустил во двор Цезаря. Через пару секунд оба скрылись в доме.
Изнывая от нетерпения и беспокойства, Лика гипнотизировала электронные часы на экране телефона.
Стрелки двигались с садистской неспешностью.
Из дома тем временем вышел Алексей Шургин, и Лика не выдержала, двинулась ему навстречу сначала медленно, потом быстрее.
– Привет, – кивнул ей Алексей. Он еще хотел что-то сказать, но бросив в ответ «привет», Лика пронеслась мимо.
Взлетев на крыльцо, она пулей пролетела веранду, но в последний момент струсила и замерла перед входной дверью, украшенной осенним венком из искусственной рябины, калины и кленовых листьев.
Венок отъехал в сторону, и в проеме показалась довольная физиономия Ахромеева:
– Ты знаешь, все вполне прилично. Я думал, будет хуже.
Лика шагнула в прихожую, ойкнула и привалилась к стене.
Дом казался чужим. В целом создавалось впечатление, будто хозяева покидали жилище в страшной спешке.
Имущество и мебель не пострадали, но двери и дверцы шкафов и шкафчиков были распахнуты, ящики комода и столов – выдвинуты.
«Флешка» – пульсировало в голове у Лики. Нашли или нет?
Цезарь носился по комнатам как оголтелый, все обнюхивал, недовольно фыркал и тряс головой.
Лика вышла из ступора и напустилась на своего добровольного помощника:
– Ахромеев! А как они вообще в дом попали?
– Это у них надо спросить. Думаю, кто-то из них успел сделать слепок с твоих ключей, пока ты бегала между ними.
– А почему твои коллеги так много времени дали этим гадам? Посмотри, что они успели натворить!
– Ликуха, я же действовал не официально, – скроив виноватую мину, стал оправдываться Родион. – И так ребятам спасибо, что согласились… Ты не переживай, я помогу тебе с уборкой!
– Тут до ночи придется убирать! – Расстроенная Лика подобрала с пола свою любимую домашнюю кофту.
Рот Ахромеева растянулся в радостной улыбке:
– Да я просто мечтаю убирать до ночи!
– Врун. Тебе не звание должны были присвоить, тебя метлой поганой должны были гнать из конторы.
– А вот тут ты ошибаешься, – с обидой сказал Родион, – меня начальство ценит.
– Не сомневаюсь.
Лика расстегнула молнию на куртке, не дожидаясь помощи Ахромеева, закинула ее на вешалку, переобулась и в трагическом молчании обошла дом.
До спальни погромщики добраться не успели, хоть тут повезло. Но в кабинете все было перевернуто вверх дном, точно Мамай прошел.
Папки с домашними документами, фотоальбомы и юридическая литература из шкафов, вазочки для карандашей и ручек валялись на полу вместе с канцелярской мелочевкой. Букетик краспедии, которую Лика по случаю купила у бабульки возле метро, и тот чем-то помешал взломщикам…
Поминутно поглядывая на дверь кабинета, Лика заглянула за рамку с холстом неплохой копии коровинской «Зимы» на стене и облегчено вздохнула: дедовский сейф погромщики не нашли. Лика быстро набрала комбинацию цифр, потянула дверцу – флешка лежала там, где Лика ее оставила, – на нижней полке, рядом с красной бархатной коробочкой. Уф.
Она осторожно закрыла сейф, прикрыла его картиной и подровняла углы.
Выйдя из кабинета, она едва не налетела на своего помощника – тот стоял под дверью со шваброй и ведром.
Понятно. На свое обаяние Ахромеев уже не полагается, в ход пошла тяжелая артиллерия. Лика удивленно уставилась на своего добровольного помощника.
– А ты что собираешься делать? – на всякий случай поинтересовалась она.
– Ты разложишь по местам книжки и документы – я ж не знаю, где что лежало, – изложил он, – а я полы вымою.
– Наводить порядок, расставлять все по местам я буду завтра. Сейчас просто нужно поднять все с пола. Но если тебе так хочется, можешь вымыть полы. Где только они грязи столько нашли? Снег же кругом, – задала Лика риторический вопрос, глядя на грязные кляксы на паркете.
Внезапно она вспомнила про квартиру.
– Интересно, а на Юго-Западной они тоже побывали?
Ахромеев молча уставился на Лику.
– Не думаю, – изрек он после минутного молчания, хотя знал это доподлинно. – Похоже, они не знают про твою квартиру. Ты же туда не ездила последнее время.
– Даже это ты знаешь, – криво усмехнулась Лика.
Узнав, что Ахромеев «пропал без вести», она забрала единственное растение – фикус Бенджамина, – поставила квартиру на сигнализацию, и они с Цезарем перебрались к деду.
Ко всему соседи по площадке, пожилая супружеская пара, бывшие работники МВД, несли вахту у дверного глазка и при малейшем подозрении подняли бы гам не хуже сигнализации.
Лика вздохнула. При всем доверии к старичкам придется проведать квартиру.
– Хочешь, я съезжу с тобой? – точно читая ее мысли, предложил Родион.
– Не надо. Я сама.
Анжелика присела и принялась собирать с ковра содержимое вазочек и ящиков. Ахромеев последовал ее примеру, и несколько минут они подбирали рассыпанные ручки и карандаши, скрепки, кнопки, ластики и монетки, которые Лика иногда бросала в вазочки.
Несколько раз руки их соприкасались, и от этих прикосновений Лику всю принизывало, как током, и кровь ударяла в голову. В конце концов ей вдруг перестало хватать воздуха, она резко распрямилась, подошла к окну и открыла его.
– Можешь мыть здесь, – чужим голосом сказала она, покидая кабинет.
Сидя на корточках с карандашами в кулаке, Ахромеев посмотрел в спину жене. Едва она вышла, он отшвырнул карандаши и потер лоб.
Победа над Анжеликой Кружалиной и в первый раз не была легкой, а уж во второй раз и думать нечего быстро завоевать ее.
Камеры он уберет не все.
Одну, у входа в дом оставит. Так, на всякий случай…
…Разбудил Лику звонок телефона.
Несколько секунд, сонно щурясь, она всматривалась в незнакомые цифры.
– Алло? – еще не проснувшимся голосом настороженно ответила Лика.
– Анжелика Васильевна, здравствуйте, – бодро произнес смутно знакомый бас. – Это Федор Маршалов, я вам недавно звонил.
Выжидательная пауза заставила Лику соображать.
– Да-да, – поспешила заверить она Федора, – помню, конечно. Вы где?
– Я в столице. Если вы не заняты сегодня, мы могли бы встретиться.
– Знаете, Федор, вчера был трудный день, я поздно легла, и только-только проснулась, – удивляясь самой себе, пустилась в подробности Лика. – Давайте я вам позже напишу.
– Конечно, – откликнулась трубка. – Буду ждать.
Лика села в постели и попыталась понять, что ей мешало назначить встречу Маршалову.
Ровно через секунду она отчетливо поняла, что все дело в Ахромееве.
Ничему ты, дорогая Анжелика Васильевна, не учишься. Тебя можно прогнуть, наступить на тебя и растоптать, а ты все забудешь, как рыбка Дори. Ну может быть, не через пять секунд, а через год…
Лика накинула халат и побрела в ванную.
– Ликуха, доброе утро, – так же бодро, как магаданский Маршалов, – окликнул ее из кухни Ахромеев.
– Доброе, – отозвалась из коридора Лика.
От плиты тянуло привычным утренним ароматом свежезаваренного кофе.
Лика только головой покачала. Ну и змей! Изо всех сил старается, воспроизводит семейную атмосферу, возвращает ее в то время, когда они были вместе, и все было именно так, как сейчас. Нашел дуру! Так она ему и поверила…
Лика наспех ополоснула лицо и, презирая себя, потащилась на кухню. Как ему это удается – превращать ее в покорную ластик-клячку? Или она так архаична, что без ошейника у нее шея мерзнет?
Она плюхнулась на стул, добавила в чашку с кофе сливок и с наслаждением сделала глоток. Кофе у Ахромеева получался отличный. Собственно, как и все, за что он брался, но об этом лучше не думать…
– Мне сегодня к терапевту, больничный надо закрыть, – посвятил в свои планы Ахромеев. – А ты чем собираешься заняться?
– Я собиралась проверить городскую квартиру. А потом у меня встреча, – обронила Лика.
Вторая часть плана Родиону не понравилась.
– С кем это?
– Маршалов позвонил. Он прилетел.
– Кстати о твоем новом друге Маршалове. Крайне любопытный персонаж. Достоин, чтобы им занялась контора, – небрежно произнес Ахромеев. Он открыл дверку холодильника и повис над ним.
– Да? Чем же он заслужил такое внимание? Холодильник закрой уже, наконец.
– Как я закрою, если я не нашел колбасу.
– Колбаса в бумажном пакете на верхней полке.
С добычей в руке Родион устроился за столом.
– Маршалов достоин нашего пристального внимания хотя бы тем, что он замечен в связях с братвой.
– Ахромеев, не начинай, – попросила Лика. – Маршалов сказал, что служил в полиции, уволился по ранению. Любой полицейский так или иначе связан с криминалом.
– Именно, – кивнул Родион, нарезая колбасу.
Лика внимательно посмотрела на него.
– На что ты намекаешь?
– Я не намекаю. Одно из двух: либо Маршалов работает на братков, либо на государство.
– А в Москву-то он зачем прилетел? И зачем я ему понадобилась?
– А вот это мы и должны с тобой выяснить.
Лика нахмурилась.
– Подожди, ты меня что, вербуешь?
– Кто? Я? – Ахромеев с таким простодушием в этот момент смотрел на Лику, что у нее не осталось сомнений: да, вербует.
Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.