Деньги

© Антон Андреевич Любич, 2023

ISBN 978-5-4498-4258-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Посвящаю эту книгу своей семье, поддержка и забота которой дали мне время и силы на её написание.

Над этой книгой я работал более четырёх лет, не упуская ни одного прилива вдохновения: ни вечерами и ночами после работы, ни на отдыхе, ни в перерывах между деловыми переговорами и предвыборными мероприятиями. Какие-то главы требовали лишь кропотливого сбора информации и доходчивого разъяснения отстаиваемых идей. Для написания других требовалось собирать массивы статистических данных и подвергать их въедливому эконометрическому анализу, прежде чем облечь в читаемую и воспринимаемую форму. Поэтому работа не могла быть быстрой.

Конечно, книгу можно было заменить несколькими статьями, издававшимися бы по мере написания, ведь по своей сути каждая глава этой книги – полноценная научно-популярная статья. Но в таком виде они утратили бы системность и цельность, повысив свои шансы раствориться в информационном «белом шуме».

В этой связи меня утешает то обстоятельство, что за время написания книги ни одна из поднятых в ней тем не только не утратила своей актуальности, но, напротив, её увеличила.

О чём эта книга? Конечно, прежде всего она о том, что такое деньги, и как управление их предложением (денежная политика) способно влиять на экономику. Но за общими теоретическими наблюдениями скрываются практические выводы, применимые как для России и рубля, так и для любой развивающейся экономики: от Восточной Европы и Ближнего Востока до Латинской Америки.

Эта книга о том, что всякой стране, наверставшей отставание от стран «первого мира» в сфере образования, квалификации и компетенции рабочих и служащих, для дальнейшего устойчивого развития необходима здравая денежная политика, основанная на стабильности цен и валютного курса, на доступном кредите – на надёжной и крепкой национальной валюте. И о том, как этого добиться.

Потому что без такой денежной политики невозможно стимулировать капиталовложения, а без них не будет ни рабочих мест, ни достойного уровня и качества жизни, ни приобщения страны к благам охватывающей развитый мир на наших глазах четвёртой промышленной революции. Без такой денежной политики немыслима благополучная, передовая страна, обеспечивающая высокий уровень жизни своим гражданам, обеспечивающая в экономике темпы роста, позволяющие молодёжи находить себя, притягательная для соседей как партнёр и центр экономической и политической интеграции.

Это особенно важно, поскольку на протяжении длительного периода времени в России во весь голос звучали только голоса, призывающие к обесценению национальной валюты. Якобы это должно стимулировать экспорт и развивать экономику. Но почему-то страна всё больше превращалась в «бензоколонку с ядерной бомбой», а экономисты, отстаивавшие и оправдывавшие такой курс, не считали нужным ни помолчать, ни тем более извиниться за то, что оправдываемая ими политика приводила к результатам, для экономики страны прямо противоположным от заявленных.

В России всё чаще звучат голоса, призывающие к тому, чтобы наша страна играла более значимую роль в международных делах и мировой экономике. Это обусловлено и теми вызовами, с которыми мы столкнулись после Русской весны 2014 года и решения вступить в 2015 году в гражданский конфликт в Сирии на стороне правительства Башара Асада. Хотя наши Вооружённые Силы продемонстрировали отличную боевую выучку, а наши образцы вооружений подтвердили о себе самые лестные отзывы, по мере развития обострения отношений с Соединёнными Штатами и Европейским Союзом всё отчётливее бросалось в глаза, что сложившаяся за длительный период (я бы сказал – с 1960-х годов) структура российской экономики не отвечает потребностям страны, претендующей на такую активную глобальную роль. Не оправдались и надежды, что экономические последствия конфликта с Западом могут быть запросто компенсированы переориентацией на Восток – прежде всего на Китай.

Устройство глобальной экономики оказалось гораздо сложнее, а накопленное отставание России во многих секторах современной экономики – гораздо существеннее, чем представлялось изначально. И ретроспективный взгляд на причины такого отставания, оставаясь честным и объективным, неизбежно подсвечивал многочисленные ошибки в денежно-кредитной политике властей России (прежде всего, конечно, Центрального банка), приведшие к такому положению вещей.

Убеждён, для России проведение описанной в этой книге денежной политики, альтернативной во многом тем подходам, которые царили ранее, – непременное, необходимое (хотя, увы, и недостаточное без других как экономических, так и политических и геополитических мер) условие превращения из развивающейся страны в страну «первого мира» по уровню и качеству жизни, в одну из ведущих экономических сил на планете в XXI веке. Как писал когда-то выдающийся шотландский мыслитель Томас Карлейль: «Деньги действительно могут сделать многое, но они не могут сделать всего»¹.

Очень часто циркулирующие в общественно-политической дискуссии предложения в сфере денежной политики основываются на стереотипах и сводятся к банальным и заезженным лозунгам, находящим свои корни в давно устаревших теориях. Наиболее вредные из них сыграли немаловажную роль в том, что Россия гораздо больше, чем другие крупные развивающиеся страны, страдала от изменений мировой экономической конъюнктуры, а темпы роста нашей экономики уже десятилетие как уступают среднемировым показателям: за время, прошедшее с Великой рецессии 2008 – 2009 годов, мировая экономика выросла на 25% больше, чем экономика России. Ошибки в развитии инвестиционного климата, одна из важнейших составных частей которого – денежно-кредитная политика, привели к тому, что наша страна столкнулась с поистине «потерянным десятилетием». Текущая денежная политика стала удавкой для экономического роста. Такую политику пора менять. Эта книга объясняет не только то, почему её следует менять, но и то, как это следует делать.

Эта книга носит практический характер: с одной стороны она доступным и понятным языком «от азов» объясняет и разъясняет теорию денег, чтобы интересующийся читатель мог понять, на чём основываются предпосылки тех предложений, о которых идёт речь, даже не имея специального образования; с другой стороны содержит авторские выводы и предложения, основанные как на проверке современных гипотез и теорий в области денежной политики, которые выдвигаются в научном мире, на эконометрическом анализе массивов данных развивающихся стран (прежде всего, конечно, России), так и на качественном, практическом, прикладном анализе наблюдаемых автором, как предпринимателем, инвестором и управленцем, тенденций в реальном секторе российской и мировой экономики.

Надеюсь, это сделает книгу полезной предельно широкому кругу читателей, интересующихся вопросами экономической политики. Во всяком случае, её структура и форма изложения задумывались именно для этой цели.

Антон Любич

6 октября 2014 года —

21 декабря 2018 года,

Москва – Пермь

Введение

Деньги есть чеканенная свобода.

Фёдор Достоевский,

русский писатель XIX века

Хотя бесчисленны беды, которые могут разрушить королевства, княжества и республики, но эти четыре, по моему разумению, самые значительные: гражданское несогласие, эпидемии, неплодородие почвы и обесценение денег. Первые три столь очевидны, что никто их не отрицает, но четвёртую беду, свидетельствующую о деньгах, осознают лишь те немногие, которые смотрят вглубь, ведь она разрушает государство не сразу и быстро, а исподволь и скрытно.

Николай Коперник,

польский учёный эпохи Возрождения

Устойчивость валюты следует включить в число основных прав человека. Каждый гражданин вправе требовать от государства её сохранения.

Людвиг Эрхард,

федеральный канцлер Федеративной Республики Германия в 1963 – 1966 годах

Деньги – это одна из самых обыденных вещей в нашей жизни, сопровождающая нас почти каждый день: стоит выйти из дома и едва ли ни каждое наше действие будет сопряжено с пользованием ими. За всё, что составляет образ нашей жизни, за всё, что позволяет нам проводить время именно так, как мы того хотим, нужно платить – платить деньгами: или тратя ранее заработанное, или недополучая новых доходов, или увеличивая своё долговое бремя (то есть тратя ранее заработанное другими людьми). Таким образом, всё в материальном мире находит свою денежную оценку. Оттого не сталкиваются с пользованием деньгами разве что отшельники, живущие в совершеннейшем отрыве от благ (или зол) современной цивилизации в условиях натурального хозяйства: производства всего необходимого для своих нужд собственными руками без какого-либо товарного обмена с внешним миром. Сегодня в мире такие остались разве только в амазонской сельве да кое-где на Андаманских островах².

Повсеместность и обыденность денег с одной стороны помогают нам лучше понять их, а с другой стороны затуманивают взор, препятствуя заглянуть в суть этого явления и разобраться в его природе: акцентируя внимание на свойствах и следствиях, на частностях, мы склонны не замечать общих принципов и причин окружающих нас явлений.

При этом деньги играют в нашей жизни столь значимую роль, что заслуживают пристального изучения и, возможно, даже своеобразного титула «величайшего изобретения человечества», поскольку мало найдётся таких человеческих изобретений, которые столь сильно способствовали бы материальному прогрессу, как деньги, колесо, огниво, паровой двигатель, электрическая лампочка и микропроцессор. Но из всех этих изобретений и открытий только деньги преодолели границы сугубо материально-технического мира, став общественно-культурным феноменом, не только позволяющим лучше решить ту задачу, для которой они изобретены, но и влияющим на поведенческие установки людей и даже на устройство политической системы человеческого общества.

Деньги заняли настолько исключительное место в человеческой жизни, что стали феноменом не только хозяйственным или правовым, но и моральным, и даже религиозным: «Немного феноменов в человеческой истории находились в фокусе столь устойчиво-постоянного и страстного интереса, вызвали столь многие нравственные и религиозные ограничения и стали причиной столь ожесточённого противоборства и борьбы между людьми и государствами»,³ – пишут о деньгах современные английские исследователи Кэтрин Иглтон и Джонатан Вильямс.

Это обусловливает чрезвычайную комплексность исследования, которое требуется провести для полноценного понимания явления денег, поскольку, пользуясь деньгами, реагируя на изменения денежной политики, реально существующие, живые люди (а не абстрактные homo economicus⁴) принимают во внимание не только соображения выгоды и расчёта («максимизация полезности», «увеличение потребления»), но и различные морально-нравственные и религиозные запреты и ограничения, а также подвержены многочисленным стереотипам.

Принимая также во внимание ту роль, которую регулирование денежной сферы оказывает не только на хозяйственные, но и на общегосударственные аспекты человеческой жизни, можно сказать, что деньги, как явление, в общественном мнении (да и в существенной степени в глазах значимой части профессионального экономического сообщества) приобрели черты политического мифа: «Миф – это вымысел, но не осознанный, а бессознательный. Поэтому перед исследователем стоит задача раскрыть не содержание целенаправленной выдумки, а значение скрытого образа»⁵.

Мифология, опутавшая в глазах людей феномен денег, затуманивает взор: оттого можно ли утверждать, что мы понимаем это явление столь глубоко, как нам порою кажется? Может ли каждый из нас (или хотя бы каждый из тех, кто имеет диплом о высшем экономическом образовании) с уверенностью ответить на вопрос, что такое деньги? Откуда они появляются в экономике? Какие функции выполняют? Как они влияют на экономику? Какую роль играют в жизни людей?

Ответить на эти вопросы не с точки зрения технологии, как организован процесс денежной эмиссии на фабриках и монетных дворах Гознака, а ответить с точки зрения сущности, природы, экономического смысла и содержания этого процесса.

Всё это не праздные вопросы, имеющие только научный интерес. И ответить на них не помогут математические формулы – увы, подмена политической экономии математикой помогает примирить рассудок с любой действительностью, но не помогает осознавать происходящее. Эконометрика может быть полезным подспорьем, незаменимым инструментом исследователя, но только когда опирается на прочный политэкономический фундамент и понимание исследователем природы изучаемых явлений. Тем более в гуманитарной сфере, а экономика, как «наука о человеческой деятельности»⁶, суть наука именно гуманитарная, как всякая наука о человеке. Человек свободен в своей воле, а, значит, его решения не могут быть наверняка предопределены математическими расчётами: «Непредсказуемость имплицирована свободе, а если так, то мир никогда не может быть полностью сведён к математической логике», – справедливо сказал на этот счёт тогда ещё будущий Папа Римский Бенедикт XVI⁷.

От ответов на эти вопросы, от практического применения последствий различных ответов на эти вопросы зависит качество жизни миллиардов людей по всему миру каждый день.

Конечно, на протяжении тысячелетий человеческой истории мыслители неоднократно пытались дать такие ответы (на начало XX века, по оценке австрийского экономиста Карла Менгера, вопросам денежного обращения было посвящено около 7 тысяч работ, за век их количество выросло в 6 раз и, по оценке современного русского экономиста, занимающегося изучением феномена денег, Юрия Базулина, продолжает ныне экспоненциальный рост⁸). Но какие-то из этих ответов незаслуженно забыты, другие – искажены и превратились в стереотипы, граничащие с заблуждением, а третьи, как показала история, вовсе оказались ошибочными. Потому все эти вопросы постоянно нуждаются в переосмыслении и новом ответе, а каждый очередной денежный кризис даёт толчок подобным исследованиям, как в России это в очередной раз в нашей истории произошло в декабре 2014 года («никогда такого не было и вот опять»).

Многие выдающиеся учёные, принадлежащие к разным научным школам, странам и народам, жившие в различные эпохи, занимались вопросами денежного обращения. Среди них можно выделить Николая Коперника и Николая Орема, Томаса Грешема и Доминго де Сото, маркиза Виктора де Мирабо и Ричарда Кантильона, Адама Смита и Давида Юма, графа Пьетро Верри и Германа Госсена, Альфреда Маршалла и лорда Мейнарда Кейнса, Карла Менгера и Фридриха фон Хайека, Ирвинга Фишера и Джеймса Тобина, Гуннара Мюрдаля и Роберта Манделла, Милтона Фридмана и Бена Бернанке. Было бы несправедливым не отметить в этой связи роль таких научных школ как саламанкская школа в Испании XVI века, французские школы меркантилистов и физиократов XVII – XVIII веков, классическая политическая экономия, активно развивавшаяся в Великобритании в XVIII – XIX веках, а также пришедшее ей на смену в XX столетии кейнсианство, родом из этой же страны. Не меньшую роль сыграли австрийская и стокгольмская экономические школы середины XX века, а также появившееся в 1970-е годы в США учение монетаристов. Если же заглянуть вглубь веков, когда экономика рассматривалась как приложение этики, то суждения о деньгах можно встретить и у древнегреческих мыслителей Аристотеля, Платона и Ксенофонта, римских юристов, а также у средневековых Отцов Церкви: святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста и Амвросия Медиоланского, блаженных Иеронима и Августина, – глоссаторов и схоластов, прежде всего – у ангельского доктора Фомы Аквинского.

Особенностью развития денежной теории в России веками была её неотделимость от практики денежной политики государства, поскольку многие исследователи денежного обращения получили возможность непосредственно воплотить свои воззрения в жизнь, занимая ключевые государственные должности в царском правительстве: были не столько теоретиками, сколько практиками. Так, при императоре Николае I пост министра финансов получил и осуществил денежную реформу граф Егор Канкрин, при императоре Александре III этот пост занял академик Николай Бунге, подготовивший денежную реформу, осуществлённую в царствование уже государя Николая II другим выдающимся учёным и государственным деятелем – графом Сергеем Витте. Более того, академик Бунге и граф Витте в разное время возглавляли императорское правительство. Сугубо теоретические, но тем не менее весьма глубокие для своего времени, исследования о денежном обращении нам оставили такие русские учёные как Иван Посошков, Андрей Шторх, Андрей Заблоцкий-Десятовский, Гавриил Каменский⁹.

Взирая вглубь веков, нельзя тем не менее с полным основанием утверждать, что современная денежная теория продолжает динамично развиваться и отвечает запросам нашего стремительного века. Всё XX столетие было веком денежных экспериментов и проб на практике бывших до того сугубо теоретическими разработок учёных в отношении денежного обращения. Возможности для таких экспериментов открылись на фоне кризиса, вызванного Первой мировой войной (1914 – 1918), который плавно перетёк в Великую депрессию (1929 – 1933) и завершился Второй мировой войной (1939 – 1945). Начавшееся в 1930-е годы внедрение рекомендаций кейнсианской школы привело к периоду стагфляции¹⁰ в 1960-е годы, в результате чего на смену кейнсианству в денежной политике пришёл монетаризм.

Монетаризм – это, пожалуй, апогей, высшая точка той роли в экономике в целом, которую учёные когда-либо приписывали институту денег. Монетаристы предложили считать именно денежно-кредитную политику основным инструментом экономических преобразований.

Внедрение в 1980-х годах рекомендаций монетаристов помогло преодолеть в Западном мире стагфляцию и вывести западные страны на новую траекторию роста, став одним из ключевых шагов экономической политики президента США Рональда Рейгана¹¹ и премьер-министра Великобритании баронессы Маргарет Тэтчер¹² (возник феномен «рейганомики»). Однако, в случае с экономикой развивающихся стран применение «пилюль монетаризма» принесло весьма неоднозначные плоды: внедряемые в рамках так называемого «Вашингтонского консенсуса»¹³ монетаристские рецепты привели к затяжному кризису экономики России, Аргентины, Болгарии и некоторых других стран, хотя дали положительный эффект в Чили, Польше и Южной Корее. Игнорировать этот опыт и соответствующие ему оценки, даваемые общественным мнением политике монетаристов, при выдвижении в пострадавших от неё странах предложений в области денежной политики контрпродуктивно.

К тому же на фоне переживаемого мировой экономикой затяжного кризиса, начавшегося в 2008 году, можно констатировать, что рецепты монетаристов утратили свою актуальность, а допущенные на основе их советов ошибки в регулировании финансовой сферы в целом и неверная денежная политика в частности стали одними из основных причин кризиса. Ведущие центральные банки мира: в США, Европейском Союзе, Японии, – снизили процентные ставки практически до нуля, но это не стимулирует капиталистов к новым вложениям.

В результате в 2011 году бывший на тот момент управляющим директором МВФ французский экономист и политик Доминик Стросс-Кан признал «Вашингтонский консенсус» утратившим свою актуальность: экономике требуются новые подходы к макроэкономической политике, социальному взаимодействию и регулированию международных хозяйственных связей, – отметил он¹⁴. Вскоре после этих заявлений Стросс-Кан был обвинён в изнасиловании и снят с должности, хотя впоследствии суд установил его невиновность¹⁵.

Некоторые авторитетные учёные (например, Джозеф Стиглиц¹⁶ и Кристофер Симс¹⁷), пользуясь замешательством монетаристов, предлагают вернуться к кейнсианским подходам. Но они также не приносят успеха там, где применяются. Что не удивительно: советы Стиглица, увы, больше походят на подготовленные по поручению лисицы рекомендации по обустройству курятника (выполненные на деньги бюрократов и в интересах бюрократов рекомендации дать бюрократам ещё больше власти, чтобы преодолеть последствия всё расширяющегося вмешательства бюрократов в экономику). Подобными рекомендациями Стиглиц и ему подобные скорее дискредитируют себя лично и авторитет экономической науки в целом, чем достигают поставленной цели – дать рекомендации по преодолению глобального монетарного (то есть денежного) кризиса.

На этом фоне в мире снова растёт политическое и социальное напряжение из-за глобальных экономических диспропорций. Все помнят, чем такое напряжение закончилось после Великой депрессии – Второй мировой войной. И именно война предотвратила кейнсианскую стагфляцию и полное банкротство этой политэкономической концепции ещё в 1940-е годы. Банкротство этих идей произошло уже позже – в 1960-е годы. Теперь же разложившийся труп кейнсианского мракобесия под видом новомодной «современной денежной теории» социалисты всех мастей пытаются вынуть из могилы и реанимировать мантрами «о борьбе с глобальным неравенством». Напоминает экранизацию романа-антиутопии Айн Рэнд «Атлант расправил плечи».

Сегодня геополитическое напряжение в мире также находится на предельном уровне со времён Берлинского и Карибского кризисов 1961 – 1962 годов, свидетельства чему – гражданские войны в Сирии, Ираке, Йемене и на Украине, противостояние за архипелаг Спратли в Южно-Китайском море, иммиграционный кризис в Европейском Союзе. Беспрецедентного размаха достигли акты международного терроризма.

Выстроенная по итогам Второй мировой войны финансовая система во главе с контролируемыми западными странами Всемирным Банком и МВФ не отвечает интересам набирающих всё больший вес в мировой экономике развивающихся стран, прежде всего, Китая, Индии и России, что также таит в себе вызов¹⁸. Причём это обстоятельство не просто аспект, на который обращают внимание эксперты, а проблема, которая прямо обозначается высшим руководством этих стран, в частности – России: «Россия разделяет озабоченность государств БРИКС несправедливостью современной глобальной финансово-экономической архитектуры, которая не учитывает возросший экономический вес развивающихся стран. Вместе с партнёрами мы готовы и далее продвигать реформы в области международного финансового регулирования, сообща содействовать преодолению чрезмерного доминирования ограниченного числа резервных валют. Добиваться более сбалансированного распределения квот и голосов в МВФ и Всемирном Банке», – отметил в своей статье «БРИКС – к новым горизонтам стратегического партнёрства» президент России Владимир Путин¹⁹.

Даже западно-европейские партнёры Соединённых Штатов, как Германия и Франция, не могут в сегодняшней конфигурации международной финансовой и денежной системы отстоять свои интересы перед лицом действий США. Даже в случаях, когда шаги американцев нарушают международное право и двусторонние договоры, как в случае с незаконным введением санкций против Ирана в 2018 году.

Перед финансистами: как теоретиками, так и практиками, – стоит новая задача по выстраиванию денежной системы, отвечающей потребностям современной экономики и способной помочь в предотвращении скатывания мира к глобальному конфликту, так или иначе но имеющему в числе своих причин несбалансированность существующей в настоящее время Ямайской денежной системы, дающей односторонние преимущества одной единственной стране не только в экономическом плане, но и в плане возможности контроля и воздействия на права личности по всему миру, что используется для проведения политики двойных стандартов и давления на несогласных и неугодных. Очевидно, что сама эта страна будет прилагать максимальные усилия, чтобы как можно дольше сохранять чрезвычайно благоприятный для неё статус-кво; её союзники будут стремиться к тому, чтобы их интересы больше учитывались в рамках текущей системы; а геополитические противники будут стремиться к кардинальному пересмотру этой системы вплоть до демонтажа. Мы живём в рамках этой системы более полувека, она кажется нам незыблемой. Но происходящие в мире экономические процессы заставляют допускать развитие самых разнообразных сценариев.

Как в этой связи отмечал бывший на тот момент депутатом германского Бундестага Франк Шеффлер: «Манипулирование стоимостью денег и процентными ставками разрушает свободное общество. Но самое опасное, что это манипулирование действует как сладкий яд. Оно хорошо на вкус, но его последствия смертельны»²⁰. Всё большее количество людей видит те опасности, о которых ещё в 1526 году предупреждал Николай Коперник (его цитата использована как эпиграф к этой книге): злоупотребления в сфере денежной политики стали нести угрозу не только нормальному развитию экономики, но и осуществлению гражданских прав.

Пока этот вызов ещё не нашёл достойного ответа.

Увы, но на фоне кризиса системы монетаризма можно говорить даже об определённом идейном вакууме в современной денежной теории. Наглядное подтверждение этому факту – всего один случай присуждения Нобелевской премии по экономике за исследования в сфере денежного обращения с 1977 по 2018 годы (в 1999 году присуждена канадскому учёному Роберту Манделлу)²¹. Исследования в монетарной сфере мельчают: за стремлением разобраться в третьестепенных частностях не замечают глобальных проблем существующей мировой денежной системы.

Правда, вакуум этот в существенной степени носит искусственный характер, поскольку идеи, влекущие ослабление глобальной роли американского доллара, либо замалчиваются, либо высмеиваются по понятным причинам англоязычной научной прессой (а именно на цитируемости в англоязычных научных журналах основываются сегодня рейтинги, оценивающие деятельность учёного). Так произошло, например, с идеей золотого динара, выдвинутой в 2001 году премьер-министром Малайзии Махатхиром Мохаммадом. Высказавший аналогичную идею возврата к монетарной функции золота президент Всемирного Банка Роберт Зеллик был вынужден вскоре после своего высказывания покинуть эту должность (в 2012 году)²². Справедливость, однако, требует отметить, что в данном случае речь шла о возврате к ранее существовавшей системе, а не о некоей новой теоретической разработке. Правда, возникновение движения за отмену нововведений в денежном обращении, возникших после Первой мировой войны, уже свидетельствует о той оценке, которую общество этим нововведениям даёт по итогам ста лет их использования.

В 2009 году появились криптовалюты. Их идеология во многом также стала ответом общества на несовершенства и несправедливости существующей денежной системы, допустившей системный дисбаланс между свободой и безопасностью в пользу безопасности не во имя свободы, а во имя удобства спецслужб. Этот феномен развивается на наших глазах и представляется, что научное и экспертное сообщество во многом оказалось не готово к его появлению, поскольку игнорировало и высмеивало тех, кто обращал внимание на проблемы, приведшие в итоге к появлению криптовалют.

В частности, вне внимания учёных-экономистов совершенно незаслуженно находится такой новый феномен использования денег как оружия, впервые появившийся в начале XXI века. Деньги и в прежние века использовались в целях подкупа и финансирования войны. Но лишь теперь самая возможность, самое право пользоваться деньгами как таковыми стали орудием принуждения в политическом споре. Мы наблюдаем процесс использования допуска к праву пользоваться деньгами (а именно, долларом США и безальтернативно основанной на нём мировой платёжной системой) как силового инструмента в случае с односторонними санкциями, применяемыми США и их союзниками в обход Совета Безопасности ООН против России и Ирана, а также против юридических лиц: самый яркий пример – навязывание применения закона FATCA²³, нарушающего принципы банковской тайны, установленной во многих странах, а также санкции США против ряда швейцарских и французских банков (UBS, Wegelin & Co., BNP Paribas). Как такое использование денег стало возможным? И насколько реальность этого явления приблизила нас к воплощению знаменитых слов апостола Иоанна Богослова (Откр. 13: 14 – 17)? Ведь речь идёт о допуске к праву «покупать и продавать» для тех, кто принимает или не принимает «печать», то есть правила Федерального Резерва.

Всё указывает на необходимость скрупулёзного и глубокого переосмысления и самой современной денежной системы, и её места и роли в экономике отдельных стран и мира в целом, а также той специфической роли, которую денежная политика играет в возникновении кризисов, в стимулировании экономического роста и формировании цен активов. Такое переосмысление невозможно без обращения к истокам и основам вопроса.

Большой недостаток многих современных исследований в монетарной сфере – избыточное возложение надежд сугубо на эконометрику и вера в её способность вывести некие абстрактные математические законы денежного рынка. При этом исследователи или игнорируют, или предполагают очевидной политэкономическую составляющую вопроса, не стараясь разобраться в природе денег, как явления. Игнорируется и тот аспект, что часто людьми деньги воспринимаются не только через призму материальной выгоды. Кроме того, даже с точки зрения материальной выгоды, люди зачастую в отношении денег руководствуются стереотипами, которые могут являться эвфемизмами откровенных заблуждений. Наконец, эконометрические исследования зачастую приписывают людям такое целеполагание, которое у них в действительности отсутствует, делают при выстраивании предпосылок моделей за людей неочевидный выбор между свободой и безопасностью, подлостью и честью, краткосрочными и долгосрочными выгодами, материальными и нематериальными ценностями. Всё это превращает многие исследования в увлекательные игры математического разума, имеющие лишь отдалённое отношение к реальной экономической политике в целом и денежной политике в частности.

Практический результат? Мы уже говорили об этом: процентные ставки снижены до нуля, а ни капиталовложений, ни создания рабочих мест не наблюдается. При этом растут пузыри на рынках. Наибольший отрицательный социальный эффект имеет пузырь на рынке недвижимости, что мы могли наблюдать не только в США и Испании, где он достиг наибольшего размаха, но и в России. Спрос на жильё для проживания не удовлетворён, цены неоправданно высоки, а значимое количество квартир и домов стоят пустыми – инвесторы не могут их продать по желаемой цене и не хотят продавать их по реальной цене спроса.