Kitabı oku: «За дверью. Часть 2», sayfa 19
– Ну, хоть помечтать-то можно?
– Мечты – мечтами, но надо признать, что мы создали общество, которое полностью зависит от нас и без нас существовать не может. И я говорю не о защите нашего образа жизни от вторжения извне. Если нас не станет, то, конечно, не сразу, а через несколько поколений, это общество ничем не будет отличаться от Дубля религионеров, Изначального мира или Земли. Маги по крови построили здесь красивые и просторны здания, создали мощные механизмы. Казалось бы, законы естественного развития не слишком нарушены, так как люди могли бы сделать это и сами, только им потребовались бы годы и годы труда. Но, кроме собственного труда, людям пришлось бы объединить усилия. Следовательно, появились бы начальники, распределяющие обязанности между работниками. Не все работники были бы согласны с этим распределением. Возникло бы недовольство. Для продолжения общего дела начальники прибегли бы к принуждению. Принуждение привело бы к появлению воинов. Произошло бы разделение на правящих князьков со своими дружинами и на подвластную им рабочую силу. Так что, на самом деле, на нашем Дубле маги по крови своими действиями нарушили основные законы иерархического разделения общества. Принуждения и насилия тут нет только потому, что мы стоим над обществом и вне общества. Мы лжём людям, когда говорим, что тут все равны. И лжём, когда говорим, что на Дубле нет лжи.
– Ты – пессимист, Калки, – сказала Браспаста.
– Я – реалист. Мне самому от этого очень грустно. Мы учим, что на нашем Дубле говорят правду. Что-то я не слышал, чтобы один человек подошёл к другому и заявил: «Я хочу, чтобы ты прямо сейчас отдал мне твой дом и твою жену, потому что они мне нравятся!» А тот другой ответил бы: «Пожалуйста, забирай, ведь ты их достоин больше, чем я!»
Мои собеседники сперва заулыбались, представив себе такую картину, а потом резко погрустнели, поняв, насколько я прав в своём реализме.
– В общем, контролировать смертных для их же блага вам, магам по крови, совестно. А предоставить их самим себе и тем обречь на страдания из-за их же агрессивной сущности совестно вдвойне. Потому что вы хорошие, – подытожил Отшельник.
– Как-то примерно так, – согласилась Браспаста.
Я только молча кивнул, так как не мог сформулировать лучшего высказывания. Пауза затянулась. Обдумывая слова собеседников, каждый что-нибудь съел или выпил.
– Пожалуй, я пойду, – прервал молчание Отшельник. – Благодарю за компанию. Жду вас всех в гости. – Он улыбнулся и пошутил: – А то я к вам завтра снова сам приду.
Боблин вышел из-за стола и отошёл чуть в сторону, шлёпая старыми сандалиями. За ним потянулась тень двуногого краба с шестью оканчивавшимися клешнями верхними конечностями. Мы всё так же молча наблюдали за тем, как Отшельник достал из кармана и рассыпал вокруг себя щепотку невесомого светло-синего порошка, так что его самого и чуть более отчётливо проявившегося Прукса заволокло дымкой.
Когда к перемещению всё было готово, мы попрощались.
– Всегда рада встрече с тобой! – сказала тётя Вика.
Браспаста помахала рукой:
– Приходи в моё убежище попить кофе!
– До свидания, и передавайте привет всем домовым! – крикнул я.
Отшельник, сосредоточенный на заклинании перемещения, ещё раз улыбнулся нам и произнёс, обращаясь к Браспасте:
– На твоё вкусное кофе я обязательно загляну!
После чего он выговорил последние слова заклинания и исчез в синей вспышке. Маг по обучению не любил больших поселений. Он жил со своими домовыми не в тропиках, а в горной долине умеренной климатической зоны, похожей на Тассисудун.
– Он всё такой же, каким я его впервые увидела лет двадцать назад! – воскликнула тётя Вика.
– И он всё так же не может запомнить, что кофе мужского рода? – улыбнулась Браспаста.
– Проще поменять род кофе во всех Отражениях, чем научить Отшельника правильно его называть, – пошутил я.
– Я тоже не буду терять время, – встала Браспаста. – Загляну к Илину и Дангме в Дом Приёмов. Может, кто-нибудь настолько решительно настроен против религионеров, что согласится отправиться на мою базу и взять в руки оружие. Калки, ты со мной?
Я с улыбкой отрицательно повертел головой:
– Лучше ты одна вербуй своих воинов. Я ещё немного посижу тут и погреюсь на солнце.
– Ладно-ладно, я запомню, что на моей базе тебе слишком холодно!
Браспаста поднялась в воздух и полетела туда, куда увели беженцев наши товарищи – маги. Сегодня она не надела броню, встречный поток воздуха спереди прижал лёгкую одежду плотно к телу, тогда как сзади развивался длинный шлейф. Я проводил взглядом удаляющуюся Браспасту, сожалея о том, что не могу полностью довериться даже ей. Я не хотел говорить о том, что подготавливаю открытие двери во времени для спасения моих родителей. И о предложении Савельева я Браспасте ничего не рассказал. Она, её родители и другие маги нашего Дубля, наверняка, надеялись на мою помощь в войне с религионерами. А если я возьмусь за Изначальный мир, то второй фронт на Дубле едва ли осилю.
– Я чувствую, что ты мне хочешь что-то рассказать наедине, – заговорщицки подмигнула тётя Вика, как в детстве, когда спрашивала, какую девочку я провожал после школы.
Я посмотрел вокруг, убедился, что нас пока никто не собирается отвлекать, и создал майю для себя и тёти Вики, чтобы не тратить время в реальном мире.
Затем, не торопясь, во всех подробностях я рассказал о том, как отыскал дом своих родителей, вернее, то, что от него осталось, и как повстречался с Прохором Никаноровичем Прямовым, гипнотически взведенным для моего уничтожения. Ещё я рассказал о криминальной организации бывших военных и о своей встрече с отцом и сыном Савельевыми. Потом поделился мыслями о том, насколько трудным окажется перевоспитание целого мира.
– …Если я соглашусь сотрудничать с учёными Изначального мира, то мне придётся отдать этому все свои силы и время, – закончил я. – Слишком много противодействия надо будет преодолевать или ломать. Я ни на миг не смогу расслабиться, потерять контроль, повернуться спиной. Если «мягкий» конец света у меня не получится, останется только действовать, как хозяева магических энергий. Поэтому ты сама видишь, насколько мне важно попытаться встретиться с родителями. Боюсь, что один я с Изначальными миром не справлюсь.
Выслушав мою историю, тетя Вика отругала меня за безрассудство.
– Как ты мог?! – возмущенно восклицала она. – Как решился на такие опасные контакты с врагами, заранее не посоветовавшись со мной?
– Мы с тобой всё время находились на базе Браспасты, и я не хотел, чтобы она знала о том, что я что-то обсуждаю с тобой без её участия. А о Савельеве я узнал случайно. Я принял все меры предосторожности. Так что ничего страшного со мной не могло случиться.
– Значит, ты собираешься открыть дверь в прошлое?
– Да, прямо сейчас я этим и займусь. Но не здесь. Если что-то пойдёт не так, я не хочу, чтобы это отразилось на Дубле и ближайших Отражениях. Поэтому я думаю, что открыть дверь надо из того места, которое не жалко.
Тётя Вика посмотрела на меня с любовью и грустью:
– Ты мне, как сын, Калки. И теперь ты так спокойно говоришь «если что-то пойдёт не так».
– Я всё понимаю, тётя Вика. Ты мне заменила и мать, и отца. Поэтому только тебе я рассказываю о том, что собираюсь сделать. Только ты поймёшь, почему я иду на риск, и опустишь. Другие будут меня отговаривать и приведут сотню доводов, почему я не должен рисковать. Но все эти доводы я буду считать попыткой привязать меня, желанием оставить при себе и использовать в своих целях.
Тётя Вика понимающе кивнула:
– Я не собираюсь тебя отговаривать. Я даже не попрошу тебя взять меня с собой, чтобы я прикрывала тебя сзади. Я знаю, что ты, как обычно, откажешься, потому что будешь рисковать в одиночку. Ты вырос, Калки. И ты стал настолько велик, что оказался одинок.
Я вскочил, бросился на колени возле её стула и прижался щекой к её руке. Слёзы невольно потекли из моих глаз.
– Тётя Вика, как же мне плохо!
Она обняла мою голову свободной рукой, нагнулась, поцеловала в лоб, и я ощутил на коже капли её слёз:
– Это взросление, Калки. Я ничем не могу тебе помочь.
Несколько минут мы просидели молча. Потом мои слёзы высохли, я мягко освободился от объятий, вернулся на свой стул и залпом выпил стакан сока.
Тётя Вика тоже сделала несколько глотков из своего бокала и сказала:
– Жаль, что я так мало смогла рассказать тебе о твоих родителях. Я была знакома с ними всего чуть больше года, когда произошли те события. Я была юной воительницей из Корпуса Самообороны, а их больше интересовало искусство и творчество. В их… в нашем доме всегда гостили художники, писатели, музыканты. Я же просто выполняла задание по охране мага по крови из нашего Дубля и её маленького сына. Помнишь, я говорила тебе о Зайкине, Василии Макаровиче Зайкине? У него имелись кое-какие магические способности, и он был довольно долго дружен с твоими родителями. Они часто встречались то на Земле, то в Изначальном мире.
– Да, я помню. Он, кажется, должен был заниматься моим образованием.
– Он живёт в Подмосковье примерно в том самом месте, где расположен дом твоих родителей в Изначальном мире.
– Понятно. Там сквозь Отражения проходят одни и те же магические вибрации. И хотя они не такие мощные, как источник на горе Меру, все же они лучше, чем совсем ничего. Как чистая проточная вода среди сырой низины.
– Так вот, я подумала, что истребители магов могли узнать о Зайкине из записей, хранившихся в доме твоих родителей. И тогда они наверняка побывали в тех местах, где происходили контакты между жителями разных Отражений.
– Савелий Савельевич Савельев говорил о том, что оборотни отыскали меня с помощью древнего амулета. Но вдруг он не был осведомлён обо всех обстоятельствах операции ОЕП? Ведь Зайкин знал адрес нашей московской квартиры?
– Конечно, знал. Я думала и о том, что это он мог выдать нас истребителям магов.
– Как Наул Назель?
– Наул Назель – предатель, – строго отрезала тетя Вика, – а из Зайкина могли вытянуть нужные сведения с помощью пыток, наркотиков, шантажа.
– Но ты же сама хотела отправиться к Зайкину, когда на нас напали оборотни, – напомнил я.
– Я тогда от неожиданности не сообразила, что оборотни могли выйти на нас через него. Хорошо, что ты сумел открыть дверь к Отшельнику.
– Если оборотни побывали у Зайкина, то они могли оставить в его доме засаду.
– Прошло уже почти три месяца, – с сомнением произнесла тетя Вика. – Вряд ли они будут ждать так долго.
– Все равно мне надо побывать у Зайкина, – сказал я. – Узнаю, что с ним случилось. Может быть, он живет себе спокойно, не зная ни о каких оборотнях. Тогда я расспрошу его о моих родителях. Мне важна каждая мелочь. И, пожалуй, открыть дверь во времени мне будет проще среди потока магических вибраций. Спасибо, тётя Вика, за подсказку. Ты снова мне помогла. Ты всегда мне помогала! Я не знаю, что тебе сказать и чем отблагодарить…
– Ничего не говори, Калки! А лучшей благодарностью для меня станет то, что ты вернёшься!
Мы одновременно встали, пошли навстречу друг другу и крепко обнялись. Слёз и слабостей больше не было. Воительница провожала на бой своего воспитанника.
Глава 11. Урок.
Через магическую дверь я вошёл в старую московскую квартиру. За три месяца на мебели, на полу, на разбросанных истребителями магов вещах накопился заметный слой пыли, свидетельствующий о том, что никто всё это время сюда не заходил. Раскинув свои магические органы чувств во все стороны, я обнаружил, что живущие в соседней квартире тётя Дарья и её муж ещё спят. Значит, оборотни не тронули её, а только скопировали облик. Было немного обидно, что за три месяца никто не заинтересовался нашим с тётей Викой отсутствием. Никто не заявил о нашем исчезновении, никто не начал расследования. Впрочем, равнодушие и разобщённость людей были мне на руку. Было бы гораздо хуже, если бы в квартире я обнаружил сотрудников правоохранительных органов.
Я выглянул в окно. Дубль я покинул примерно в середине дня, но наши Отражения не совпадали во времени, поэтому на Землю я попал ранним утром. Это меня вполне устаивало. Низкое зимнее Солнце ещё не выбралось из-за домов. Светло на улице казалось только потому, что уличное освещение отражалось от снега, покрывавшего газоны и налипшего на ветви растений.
Глядя в окно, я наметил подходящее затенённое место под деревьями и вышел через магическую дверь прямо на улицу. Москва вошла в число городов, которые никогда не спят, но в нашем тихом районе только-только зажигались огни в окнах домов, и редкие прохожие торопились на раннюю работу. До занятий в школе оставалось около часа, так что я не опасался встретить кого-нибудь из знакомых.
Я был тепло одет и готов к путешествию в Подмосковье. Альбом с ключами-картинками я с собой не взял, только два изображения, нарисованные тётей Викой – общий вид дома моих родителей и комната на втором этаже – лежали во внутреннем кармане. При мне не было и оружия. Со смехом я вспоминал свои первые наивные опыты с магией, когда я учился управлять ножом и дисками от циркулярной пилы. Теперь я обладал научными магическими знаниями, а Браспаста научила меня некоторым хитрым приёмам защиты и нападения.
Браспаста… Если я не вернусь, то она очень расстроится. Хотелось надеяться, что из-за того, что я ей нравился, хотя, возможно, из-за тех своих планов, в которые она меня уже включила. Или, скорее всего, из-за сочетания того и другого.
Маришка… Я почти забыл о ней, и вспомнил сейчас только потому, что вновь вернулся в Москву. Как же непрочны выдуманные, ненастоящие чувства.
Партрана, Карабира и Рамдана… Не прошло и трёх месяцев, как их лица слились в один неясный образ. Как они поживают в Детском мире? Как развиваются наши дети? Похоже, я был полностью лишён отцовского инстинкта, раз вспомнил о них только сейчас. Впрочем, юные матери от меня ничего и не ждали. Пусть за ними присматривает Маркандея.
Цедария Соображаева… Она ещё ребёнок, и будет жаль, если я не увижу её взрослой. Почти наверняка Здария из Детского мира была её отражением. Встретив одну, я не мог не встретить и другую. Но что позволено в одном мире, то запрещено в другом.
Неизвестная девушка с книгой в муравской подземке… Скорее всего, я её никогда больше не увижу при любом исходе своего дела.
Я не заметил, как, погрузившись в воспоминания, прошагал довольно большое расстояние. Ноги сами вынесли меня к ближайшей станции метро. Несмотря на то, что до Нового Года оставалось больше месяца, на площади уже установили обвитую светящимися гирляндами высокую ель. Рекламные щиты и вывески магазинов кричали «Sale!» и призывали заранее выбирать подарки родным и любимым.
Я остановился возле большой стеклянной витрины торгового центра, в которой молоденькая девушка-менеджер развешивала стеклянные игрушки на искусственной серебряной ёлке. Нижние и средние ветки уже были украшены, и теперь она прикрепляла игрушки к верхним. Я заинтересовался тем, как девушка собирается надеть звезду на макушку ёлки, если едва-едва достаёт до верхних веток. Должно быть, это было её первое задание по украшению новогодней витрины, и она заранее не предусмотрела всех трудностей. Она достала звезду из коробки, и на её лице отразилась забавная смесь удивления, растерянности и досады. Только сейчас девушка начала понимать, что работа окажется не такой простой и приятной, как ей представлялось ранее. Вначале она подошла к ёлке и вся вытянулась, безуспешно надеясь достать до макушки. Потом слегка подпрыгнула, но из-за высоких каблуков, узкого пространства между стёклами витрины и хрупкой стеклянной звезды в руках сделала это так нелепо, что я едва не рассмеялся. Должно быть, девушка сама поняла, как смешно выглядят её попытки, и огляделась вокруг, боясь, что кто-нибудь стал случайным свидетелем её неловкости. Только тут за стеклом на улице девушка заметила меня. Она очень мило смутилась и, держа в одной руке звезду, другой одёрнула короткую форменную юбочку. Я улыбнулся и вытянул палец, указывая на звезду. Потом повёл пальцем вверх. Звезда поднялась из рук девушки и заняла своё место на верхушке ёлки. Я быстро, одной только кистью руки махнул на прощание и пошёл к метро, оставив застывшую в изумлении сотрудницу торгового центра наедине с предновогодним чудом.
Возле станции метро людей было ещё немного. Я замедлил шаг, раздумывая, не повторить ли мне поездку за город таким же образом, как в Изначальном мире. Потом решил, что тратить время на метро, электричку и пешую прогулку слишком долго. Быстрее было бы долететь. Но взмывать в воздух прямо посередине площади, оставаясь при этом видимым, мне показалось слишком вызывающим. Поэтому я направился в сторону ближайшего дома, возле которого тротуар был хорошо очищен от снега. Я открыл входную дверь, сделал шаг внутрь и тут уже окружил себя оболочкой невидимости, или, говоря научным языком, перестал визуально отображать свои вибрации на данном уровне реальности. К невидимости я добавил защитную сферу, чтобы не ощущать сопротивления воздуха, и чтобы случайная птица не нанесла мне вреда во время полёта. Потом я вышел из подъезда и поднялся вертикально вверх, пока не оказался выше крыши дома.
Сверху Москва выглядела, как чёрно-белая фотография. В утренних сумерках одинаково серыми казались все машины и рекламные щиты. Серые дома, черные автомобильные дороги, и светлый снег создавали причудливую мозаику, которая как будто двигалась подо мной. На миг мне показалось, что вся планета Земля вращается по моему приказу, а я остаюсь неподвижным в центре мироздания. На самом деле двигался я, скользя в образующих этот мир вибрациях, частично неподвластный законам физического мира.
Я легко нашёл нужное мне направление железной дороги и полетел вдоль путей. Вскоре я покинул пределы Москвы, а затем и ближайшую зону сплошной застройки. Поля, сады и рощи стали преобладать над бетоном и асфальтом. Полёт в оболочке невидимости и в сфере защиты отнимал сил больше, чем мгновенное перемещение через магическую дверь. Однако в нём было своё удовольствие, сравнимое с приятной усталостью от пешей прогулки.
Приземлился я на окраине нужного мне населённого пункта возле проходившей сквозь него автотрассы. Мне требовалось некоторое время на отдых, чтобы привести магические чувства в полную боевую готовность. Кроме того, я хотел не торопясь и постепенно изучить окрестности, чтобы в самый неожиданный момент по мне не открыли огонь истребители магов. Оставаясь в оболочке невидимости, я сделал первый осторожный шаг на обочину дороги и неторопливо направился к дому Зайкина.
Адрес Василия Макаровича мне сообщила тётя Вика. Хотя сейчас, судя по времени, Зайкин должен был бы находиться на работе. К моему удивлению, основанному на многолетних не слишком лестных представлениях о школьных учителях, Василий Макарович, обладатель магических способностей, давний знакомый моих родителей, работал в деревенской школе. Тётя Вика сказала, что Зайкин был в ней директором и одновременно преподавал несколько предметов. Официально он считался автором некоей передовой обучающей методики, что позволяло ему водить знакомства с учеными, чиновниками, профессорами университетов. Неофициально он консультировал их по вопросам сверхъестественных явлений и оказывал посильную магическую помощь.
Чем шире я охватывал взглядом деревню Зайкина, тем больше понимал, что она, как и её отражение Калиткино в Изначальном мире, довольно быстро превращалась в город. Близость к Москве приводила к определённой стандартизации облика: деревянные домишки на окраинах заменялись комфортными коттеджами, в центре вырастали многоэтажные здания, возле главной дороги подходило к концу строительство трёхэтажного торгово-развлекательного центра.
За два квартала до дома Зайкина я своими магическими чувствами ощутил запертые ворота его участка и закрытую на замок дверь дома. Подойдя поближе, я проверил всё домашнее хозяйство мага-учителя и не заметил никаких следов оборотней. Засады, минирования и средств слежения я также не нашёл. Судя по всему, Зайкин жил один: ни женских, ни детских вещей в его доме не было.
Встречался ли Зайкин с оборотнями? Или он, землянин, не интересовал истребителей магов Изначального мира? Может быть, они не рискнули связываться с взрослым магом, решив ограничиться «зачисткой» тех, кто уцелел от старой операции, то есть меня и тёти Вики?
Я обратил внимание на один важный момент, вернее, на его отсутствие. В доме Зайкина не было ни единого магического предмета. Ни одна вещь не содержала следов магических вибраций, внедрённых в неё намеренно или случайно. Если бы я не был уверен, что Зайкин обладает магическими способностями, я бы никогда не догадался об этом при осмотре его дома. Сейчас, научившись пользоваться магическими чувствами, я мог разглядеть, что московская квартира, в которой я провёл последние десять лет жизни, была пронизана магическими вибрациями, исходившими от меня самого.
Может быть, истребители магов вообще ничего не знали о Зайкине? Или, если Савелий Савельевич говорил правду, и сотрудники ОЕП использовали некие древние артефакты для поиска магов, то они попросту не нашли Зайкина, даже если им было известно его приблизительное место жительства. Без точного адреса им не удалось обнаружить замаскированного мага, а проверять всех жителей деревни показалось слишком долгим и рискованным.
В любом случае, для скорейшей встречи с Зайкиным мне следовало отыскать школу, в которой он работал. Это оказалось не так уж и сложно. Как это обычно бывает, финансовые средства вкладывались в развитие коммерческой инфраструктуры населённого пункта, а школа в нём оставалась одной-единственной и ютилась в старом двухэтажном кирпичном доме.
Как акула, подбирающаяся к добыче, я направился к школе не прямо, а по широкой огибающей дуге. Кабинет, который я определил как директорский, был пуст, из чего я заключил, что Василий Макарович ведёт урок. Поэтому я начал по очереди осматривать класс за классом в поисках замаскированного мага. Мужчин-учителей оказалось всего двое. Один вёл урок труда, другой – обществоведение. Ни один из них не выказывал магических способностей. Я разочарованно вздохнул. Неужели Зайкин уехал по делам? Я сосредоточил внимание на кабинете директора и заметил лежавший на стуле портфель. Значит, Зайкин был в школе! Неужели он постоянно настороже и каким-то образом закрыт от магического зрения? Я снова проверил школу и не нашёл ни одного урока без учителя. Трудовик или обществовед?! Я отругал себя за то, что не выяснил у тёти Вики, как выглядит Зайкин…
И тут же снова сделал себе выговор за несообразительность. Стоило мне только перенести своё магическое видение из кабинета директора в коридор, как я сразу же обнаружил стенд с фотографиями всех сотрудников школы. А сверху, разумеется, красовался портрет директора. Фотография изображала того, кто вёл обществоведение.
Я сосредоточил своё внимание на Зайкине. Внешне он выглядел, как самый обычный работник образования: лет пятидесяти, среднего роста, с заметно выпирающим животом, с высокими залысинами. Одет он был в потёртый костюм с вязаной безрукавкой-жилеткой. Если бы я его встретил на улице, то никогда не признал бы в нём мага. Его вибрации ничем не выделялись из окружающего пространства. Почти ничем. Теперь, когда я точно знал, кто мне нужен, я УВИДЕЛ…
Заурядная внешность Василия Макаровича была лишь искусно созданным муляжом. То есть, по всем характеристикам и свойствам это был человек, но его физическое тело служило инструментом для связи с данным уровнем реальности пока неизвестному мне магу. Его можно было сравнить с поднятым над поверхностью воды перископом подводной лодки. А под водой скрывалась мощная субмарина, хорошо вооружённая, постоянно находящаяся на боевом дежурстве. Нечто подобное использовал на Дубле Илин, чтобы скрывать свою магическую сущность от религионеров. Но маскировка того, кто находился под внешностью Зайкина, была многократно глубже и искуснее. И, наверняка, во много раз древнее.
Едва мои магические чувства коснулись тела Зайкина, как его хозяин также ощутил моё присутствие. Внешне ничего не изменилось. Учитель, не моргнув и не вздрогнув, продолжал вести урок. А я почувствовал, что меня внимательно изучают таящиеся за ним силы. В какой-то степени моё тело тоже было перископом, так как мои магические вибрации простирались далеко за пределы уровня реальности под названием Земля. Я постарался закрыть свою сущность от чужого проникновения. Но меня уже узнали.
– Калки, – услышал я магическое послание, – я давно ждал тебя. И рад тебя встретить.
– Здравствуйте, – ответил я, – … ммм… эээ… Василий Макарович?
Я ощутил вибрации, примерно эквивалентные доброжелательному смеху:
– А ты забыл меня, Калки! Но это не беда. Приходи в мой кабинет. Скоро перемена, и мы сможем поговорить более удобным для тебя способом.
На этом магический контакт прервался. Я несколько мгновений колебался, по привычке подозревая очередную ловушку. Но спокойная уверенность и доброта, исходившие от мага, пробудили во мне какие-то смутные воспоминания. Впрочем, если мои родители были знакомы с магом-Зайкиным, то и я мог встречаться с ним в раннем детстве. Жаль, что я не помнил ничего конкретного. И очень-очень жаль, что тётя Вика не знала правду об истинной сущности Зайкина, иначе я бы отправился к нему на встречу гораздо раньше.
Я ещё раз изучил и хорошенько запомнил внутреннее пространство кабинета директора школы, а потом отошёл подальше, в узкий безлюдный переулок между старыми выселенными бревенчатыми домами, предназначенными на снос. Я быстро создал дверь, ведущую в кабинет, и через мгновение оказался внутри. Тут я избавился от оболочки невидимости. Видеокамер я не обнаружил, а от мага она бы меня всё равно не скрыла.
Ожидая перемену, я обычным человеческим зрением осматривал рабочее место Зайкина и не переставал удивляться тому, как искусно удавалось могущественному и, несомненно, древнему магу скрывать не только свою сущность, но и следы её воздействия на окружающее пространство. Вскоре прозвучал звонок, означавший конец урока. Вслед за ним послышалось хлопанье дверей, гул голосов и топанье множества ног. Разнообразие звуков и мельтешение детей в коридорах не помешало мне проследить перемещение Василия Макаровича из класса к дверям его кабинета. Так что поворот ключа в замочной скважине не стал для меня неожиданностью.
Дверь открылась, и Зайкин быстрым шагов вошёл внутрь. Несколько секунд мы разглядывали друг друга. Я смотрел не столько на внешность Василия Макаровича, сколько изучал составляющие его тело срезы вибраций. Сами многомерные вибрации распространялись во все стороны пространства и времени. И было в них что-то знакомое…
Тот, кто называл себя Зайкиным, улыбнулся и кивнул головой:
– Мы уже встречались, Калки. Только не на Земле, а в доме твоих родителей в Изначальном мире. Ты тогда был совсем маленьким. Но уже магом. Так что ты, если постараешься, вспомнишь меня.
Я очень старался. Но ни на секунду не забывал о том, что Зайкин мог нарочно отвлекать меня, чтобы застать врасплох. Я пока не мог ему доверять. Или мог?
Несомненно, Зайкин чувствовал мои колебания:
– За последние месяцы ты сильно изменился, Калки. Кстати, я советовал твоим родителям назвать тебя Джаган-Натха. Так или иначе, ты вступил на этот путь.
Названное имя многое объясняло. Джаган-Натха позднее было переделано в Джагернатх, а ещё позднее – в Джаггернаут. Один из многих титулов Вишну, ставший синонимом всесокрушающей силы, а в искусстве запечатлённый в виде колесницы. Не потому ли Маркандея так настаивал, чтобы я пролетел над горой Меру именно на этом транспортном средстве?
– Значит, уничтожение Изначального мира – это моя судьба? – спросил я. – И, чтобы я не делал, что бы не делали маги и люди, это свершится?
Маг вполне по-человечески пожал плечами:
– Может, уничтожение… А, может, значительное изменение… Кто знает?
Меня пронзило осознание того, что я уже слышал от него эти слова. И с теми же интонациями. Только говорил он их не мне, а моим родителям. Мы сидели за столом. Я между родителями, а старый маг – напротив. Я был так мал, что край стола находился на уровне моего носа. И мага я видел не человеческим, а магическим зрением. Я тогда ещё только учился пользоваться примитивными органами чувств смертного тела, а врождённая магия была для меня более естественной и удобной.
– Бхригу?! – воскликнул я, и тут же засомневался: – Или Бригху?…
Маг рассмеялся:
– Ты вспомнил! Точное имя не важно, прошло столько времени, что я уже и сам не помню, как оно произносилось.
– Вы – один из древнейших магов. Едва ли не из первых поколений! Вы одним из первых покинули Изначальный мир. И давно вы живёте на Земле?
– Давно. Не только по меркам живых существ, но и по меркам геологическим. Иногда я брожу по местам моих воспоминаний в своём изначальном облике. Там, где прежде простирались тёплые равнины, нынче поднялись ледяные горы.
– А люди потом рассказывают истории про снежных людей! – подхватил я. – Но почему?! Почему вы тут?
Бхригу понял, что под словом «тут» я подразумевал и Землю, и школу, и жизнь. Он снова пожал плечами:
– Приходится чем-то заниматься, раз уж существуешь.
– Но то, что вы делаете, настолько мало в сравнении с вашими возможностями!
– Я смотрю на это по-другому. Я считаю, что и так оказываю слишком большое влияние на мир самим фактом своего существования.
– Я понял: вы Совершенномудрый даос.
– Если бы мне давно уже не стала безразлична лесть, я бы испытал удовольствие оттого, что ты назвал меня Совершенномудрым. Однако, увы, сам себя я таковым не считаю.
– Но ведь вы придерживаетесь принципа недеяния.
– Я до сих пор не могу понять, что правильнее: деяние или недеяние. И не есть ли недеяние ещё большим нарушением принципа естественности, чем деяние. Ты, Калки, соединяешь в себе Адикрит и Иччха Шакти, ты обладаешь способностью к творческому воображению и силой преобразовывать реальность в соответствии со своими желаниями. Тебе трудно понять того, чей разум лишь отражает уже созданное.
Я решил спросить напрямую:
– Вы считаете меня аватаром Вишну? Вы считаете меня отражением Бога?
Бхригу помедлил, а потом произнёс:
– Не так уж и важно, является ли кто-то конкретный или вообще всё живое воплощением Творца. Все наши дела складываются в причудливый узор, распутать который не в состоянии ни один самый могущественный маг, ни один суперкомпьютер. Плетётся ли этот узор кем-то целенаправленно, или проявляется из хаоса отдельных стремлений и поступков – кто знает? Мы можем только разглядывать уже готовые образы прошлого и пытаться предвидеть очертания будущего.
