Kitabı oku: «За дверью. Часть 2», sayfa 20
Я придерживался схожих взглядов:
– Если мы все являемся марионетками, разыгрывающими задуманное кем-то представление, но сами это не осознаём, или если мы действуем полностью по собственной воле, ведомые лишь инстинктами и разумом, то какая нам разница? Совсем недавно меня назвали магом-атеистом.
Бхригу вполне по-человечески прыснул смешком:
– Кто это сказал?
– В Изначальном мире я прочитал лекцию о сущности магии одному целителю – довольно слабому магу по обучению, и его сыну – влиятельному чиновнику от науки. Последний уговаривал меня поступить на службу к международному правительству. И это после того, как он пытался силой захватить меня в плен, а его коллеги напали на моих родителей.
Произнося последнюю фразу, я внимательно следил за вибрациями древнего мага. Он понял, чего я от него ожидаю, и сказал:
– Я ничего не знаю о судьбе Люца и Сильфиты. Я не искал их, и не пытался узнать, живы они или погибли. Я с самого начала знал, что это дело – твоё. Ведь мне известно о твоей встрече с духом Двуликого Януса.
– Пожалуй, мне надо было сразу отправлять к вам. Я бы сэкономил много времени.
– Не важно, пришел бы ты ко мне, к Маркандее, к Класусу или ещё к кому-нибудь. Так или иначе, тебе бы прошлось пройти посвящение над горой Меру, заявить о себе всему миру и тем самым принять бремя знания прошлого и получить право принимать решения, определяющие будущее. Кстати, зачем ты сейчас пришёл ко мне, раз уже идёшь по предначертанному или избранному пути?
– Я пришёл к вам за советом, как к другу моих родителей. Я…
Бхригу жестом прервал меня:
– Я знаю, что ты легко открываешь двери во времени. Поэтому мне несложно догадаться, какого рода совет ты хотел бы от меня услышать. Ты не можешь решить, что для тебя важнее: вернуть потерянное прошлое или без оглядки устремиться в будущее.
– Вы почти угадали. Только я уже понял: мне одинаково важны и прошлое, и будущее. Одно неотделимо от другого. Я пришёл к вам, чтобы узнать о родителях то, что мне поможет найти их во времени.
– Ты знаешь, Калки, это непростой вопрос. А тем временем перемена заканчивается, и мне надо вернуться к своим занятиям. У меня есть к тебе предложение: проведи урок вместо меня, а я пока поразмыслю над твоим вопросом и над своим ответом.
Я сначала не понял, о чем говорит Бхригу. Он так резко сменил тему разговора, что мне сперва показалось, будто он изъясняется какой-то очередной аллегорией. Но потом я сообразил (все-таки десять школьных лет не могли полностью стереться из моей памяти всего за пару месяцев), что он говорит о вполне конкретных, обыденных вещах – о том, что ему, учителю, действительно пора идти в класс, чтобы начинать урок согласно расписанию. Конечно, мы с Бхригу могли бы растянуть время до бесконечности, если бы перенесли беседу в майю. Но я больше не собирался попадать под влияние другого мага. Вполне достаточно того, что ранее я доверился Маркандее и сумел уйти от Двуликого Януса. Да ведь и сам древний могущественный Бхригу не предложил мне создать майю для него, чтобы не оказаться в моей власти.
– Вы предлагаете мне провести урок? – удивлённо переспросил я. – Сам я ведь и школу-то так и не закончил!
– Ты же только что говорил, что прочитал лекцию магу и чиновнику.
– Ну, это совсем другое… Вы хотите, чтобы я рассказал о магии детям? Смертным?!
– Нет, не о магии, конечно. В предмет обществоведения я включил то, что в образовательной программе называют «профессиональной ориентацией». Я иногда приглашаю в школу людей, которые рассказывают школьникам о своей работе, о достижениях, об открытиях. Просто поговори с учениками! Ведь совсем недавно ты был таким же, как они. Ты их должен понимать лучше, чем кто-либо другой. Или два десятка школьников для тебя сложнее двух взрослых?
– Вообще-то сложнее! – усмехнулся я. – Именно потому, что я сам недавно был таким же, я теперь понимаю, насколько они… вообще ничего не знают!
Я значительно смягчил последние слова, ведь на самом деле следовало бы использовать гораздо более резкое и грубое выражение.
– Вот и скажи им то, что сам хотел бы услышать на их месте. Знаешь такое высказывание: «Хочешь в чём-то досконально разобраться, начни учить этому других»? И поторопись: вот уже звенит звонок!
– То есть, в обмен на урок я получу от вас нужную информацию? – уточнил я.
– Ты получишь мой совет исходя из того, что ты скажешь людям.
– Детям, – поправил я.
– С моей точки зрения, все люди – дети, а все дети – люди.
– Ну, хорошо, – я встал. – Кажется, я вас понял. Вы хотите проверить, что я принесу Изначальному миру – уничтожение или справедливый суд. Ведите меня на урок!
Пока мы шли по коридору, Бхригу спросил:
– Как тебя лучше представить?
Я усмехнулся:
– Калки Люциевич, маг по крови и, возможно, десятый аватар Вишну, пожалуй, слишком сложно. Тогда пусть я буду Николаем Леонидовичем… историком и археологом.
– Хорошо, – повернувшись ко мне, старый маг улыбнулся: – Я так понимаю, что в последнее время ты выслушал много историй и откопал много для себя нового?
Я утвердительно кивнул и спросил:
– А майю создать можно? На всякий случай, если вдруг я сболтну лишнего, и надо будет стереть воспоминания?
– Постарайся не искать лёгких путей. Не говори того, что потом захочешь исправить. Считай это первым советом.
Бхригу взялся за ручку двери и вновь для меня стал учителем Василием Макаровичем Зайкиным. Он открыл дверь и пропустил меня вперёд, а сам зашёл следом.
Голоса школьников тотчас смолкли. Все встали. На мне скрестились взгляды двадцати трёх учеников, почти моих ровесников. Я пожалел, что для солидности не увеличил свой возраст. Я привык менять свою внешность в майе, являясь людям во время магического внушения, и совсем забыл, что в реальном мире надо было воздействовать на вибрации, составляющие моё лицо и тело. Теперь уже было поздно меняться.
– Здравствуйте, дети! Садитесь!
Класс послушно сел, но по ёрзанию, переглядыванию и шёпоту я понял, что Василий Макарович не насаждал железную дисциплину.
– Сегодня у нас новый гость – Николай Леонидович! – объявил Зайкин. – Он занимается историей и археологией и, несмотря на свою молодость, уже сделал немало важных открытий. Он расскажет вам о том, что узнал сам, и что вам тоже будет полезно узнать.
Длинноволосый худощавый парень с предпоследней парты громким шёпотом прокомментировал:
– Сегодня на Патриарших будет интересная история!
По своему недавнему школьному опыту я знал, что книгу, откуда взята цитата, как раз сейчас проходят на уроках литературы. Но нельзя было не поразиться тому, как иногда неожиданно вовремя и к месту звучат нужные слова из уст людей, которые вкладывают в них совсем другой смысл, либо произносят просто так. Вообще-то реплика этого персонажа должна была бы принадлежать мне.
В классе послышались смешки. Василий Макарович, не обращая на них ни малейшего внимания, сделал мне приглашающий жест:
– Можете начинать! А я посижу и послушаю вместе со всеми.
Он сел за стол учителя, а я остался стоять перед доской, словно меня сюда вызвали, чтобы проверить домашнее задание. Только сейчас, в отличие от предыдущих десяти лет, я должен был не повторять выученное, а находить свои собственные слова и решения.
– Здравствуйте! – произнёс я начало ритуальной фразы, и едва не добавил: «дети».
– Здрассь… – послышался шёпот с задних парт.
– Раз уж я пришёл на урок, посвящённый вашей профессиональной ориентации, то начну с традиционного вопроса, который вы все, конечно, уже много раз слышали: кем вы хотите быть, чем собираетесь заниматься?
Повисла пауза. Я продолжил:
– Совсем недавно я вот так же сидел за партой, и мне, как и вам сейчас, было в общем-то безразлично, какую конкретно профессию выбрать. Я, как и вы, больше думал о том, что получу, чем о том, что отдам. Поэтому, хотя вы и молчите, я-то на самом деле примерно представляю ваши мечты и желания. Давайте тогда сделаем так: для начала поднимите руки те, кто хочет стать певцами и певицами, актёрами и актрисами! Кто хочет быть известным и знаменитым, каждый день видеть себя по телевизору и на обложках, ездить по клубам и тусовкам, сорить деньгами?
Первые руки начали подниматься медленно и робко, а потом, когда их стало больше, последние взметнулись вверх, словно боялись опоздать.
– Итак, целых одиннадцать желающих: девять девушек и два молодых человека, – подытожил я и записал числа на доске. – А теперь поднимите руки те, кто хочет стать государственными чиновниками! Кто хочет распоряжаться чужими деньгами и перекладывать их в свои карманы, находиться над законом, обладать властью и ни за что не отвечать?
Класс всё более охотно включался в предложенную игру. Семь рук поднялись резко и уверенно. Я вновь сделал запись на доске.
– Теперь поднимите руки те, кто хочет заняться бизнесом! Кто будет дёшево покупать и дорого продавать, кто на спекуляциях сделает себе состояние, будет жить в роскошном дворце, кататься на дорогих автомобилях и плавать на океанских яхтах? Всего двое? А кто хочет пойти служить в какие-нибудь силовые структуры? Кто желает абсолютной безнаказанности, кто хочет иметь возможность посадить и даже убить любого человека или же отпустить его за большие деньги? Тоже двое? Хорошо, двадцать два человека уже определились со своими желаниями.
Я оглядел класс и остановил взгляд на том одном ученике, который до сих пор не поднял руки. Он был скромно, но чисто одет, и сидел, опустив глаза и ковыряя что-то ногтем на поверхности парты.
– Ну, а ты кем хочешь быть?
Хотя ученик не мог не понимать, что вопрос обращён к нему, он по-прежнему сидел, потупив взор. Соседка по парте, поднявшая руку на первом вопросе, нетерпеливо толкнула его локтем:
– Кузнецов, тебя спрашивают.
Ученик медленно поднял глаза и неторопливо начал вставать.
– Васька по жизни тормоз! – раздался негромкий насмешливый возглас.
Кузнецов встал, но втянул голову в плечи и вновь опустил глаза. Было видно, что в классе он считался изгоем.
– Так кем же ты хочешь стать? – настойчиво спросил я.
– Я уже работаю, – пробормотал Кузнецов.
– Уже работаешь? – переспросил я: – И где же?
– На тракторе… – ещё тише пробубнил Кузнецов.
– Но кем ты хочешь стать в будущем?
– Так и буду на тракторе. Поле пахать, боронить. Сеять, собирать.
– То есть ты так всю жизнь и будешь работать в сельском хозяйстве?
Кузнецов набычился, поднял глаза и твёрдо сказал:
– Пока землю под коттеджи не отдадут – буду! А когда вокруг Москвы живой земли не останется – на юг уеду. Или в Сибирь.
– Там уже без тебя всё поделено и занято, – со смехом заметил один из учеников.
Кузнецов задумчиво засопел.
Я одобрительно произнёс:
– Про живую землю ты хорошо сказал. Садись!
Кузнецов сел, а я посмотрел на других учеников, которые явно забавлялись нашим диалогом.
– Скажите мне, пожалуйста, что для человека самое главное?
– Деньги! – мгновенно, не задумываясь, ответил школьник с первой парты, желающий стать чиновником.
– Почему?
– Потому что на деньги можно всё купить!
– А можно ли купить то, чего нет?
Будущий чиновник на секунду задумался, а потом ответил:
– Конечно, можно!
– Поясни!
– Можно устроить аферу с акциями и продать дуракам пустышки.
– Понятно. Тебе надо было поднять руку, когда я спросил про будущих бизнесменов.
– Одно другому не мешает! – уверенно заявил ученик. – Если можно несколько раз руку поднимать, то я бы и силовиком хотел быть. Чтоб делать вообще всё, что захочу, и мне за это ничего бы не было.
– Так бы всем хотелось, – заметил я. – Но я спрашивал не об этом. Я имел в виду: можете ли ВЫ купить то, чего нет. Например, вы оказываетесь в пустыне с чемоданом наличных денег или с пачкой кредитных карточек, но у вас нет ни воды, ни еды, ни укрытия от солнца, ни транспорта. Помогут вам деньги?
– Деньги помогут мне не оказаться в пустыне.
– Ну да, вроде бы логично. Но только посмотрите вокруг: именно деньги превращают Землю в пустыню. Именно из-за них вырубаются леса, загрязняются реки и моря, отравляется воздух. И именно желание людей получить как можно больше денег приведёт к тому, что деньги потеряют ценность, превратятся в ничто. Ведь на самом деле важны не деньги сами по себе, а возможность их обменять на то, что вам нужно для жизни. А если такой возможности у вас не будет? На Земле не останется ни воздуха, ни воды, ни пищи?
– Это ещё не скоро!
– Не скоро? – переспросил я. – То есть вы признаёте, что именно так и будет, пусть не завтра, но послезавтра?
В классе повисла тишина, и улыбки застыли на губах.
– Знаете, зачем нужно изучать историю? – спросил я.
– Чтобы получить хорошую оценку, – не слишком уверенно ответила ученица, мечтающая работать в шоу-бизнесе.
– Это само самой разумеется, но только в узком смысле. А в широком смысле историю надо знать для того, чтобы не повторять одних и тех же ошибок. Вы думаете, что живёте в современном, благоустроенном и благополучном мире, что кроме личной карьеры вам ни о чём не надо заботиться. И точно так же в своё время думали миллиарды людей из сотен поколений, живших до вас. И все они погибли в войнах или от рук палачей, умерли от голода и болезней. Потому что они, как и вы, не видели ничего дальше собственного носа. Как вы думаете, что всегда было самой большой проблемой людей на Земле?
– Людям всегда не хватало денег!
– Опять вы даёте в общем-то правильный, но узкий ответ. Он может быть расширен сразу в двух направлениях. Во-первых, как я уже говорил, деньги ценны только тем, что на них можно что-нибудь купить. Значит, люди испытывали не нехватку денег, а недостаток ресурсов и товаров, которые были им нужны. Во-вторых, не все люди одинаково нуждались. Одним не хватало самого необходимого: еды и крыши над головой, а другие «страдали» от отсутствия десятого бриллиантового колье. И в этом кроется та главная проблема, которую я имею в виду. Вам о ней, наверняка, никто раньше не говорил. Она является самой большой тайной, и в тоже время она всегда находится перед вашими глазами. Разговоры о ней считаются неприличными и даже преступными…
Я бросил взгляд на Бхригу. Он был так же заинтригован, как и ученики.
– … Проблема в том, что на Земле слишком много людей.
– Ну, это-то понятно, – протянул кто-то в классе.
– Понятно? – я улыбнулся своей самой зловещей улыбкой. – Тогда как вы предполагаете решить эту проблему?
Теперь в классе не нашлось ни одного желающего ответить. Решение было слишком очевидным.
– Вернёмся к истории, – сказал я. – Развитие человеческой цивилизации основано на необходимости обеспечивать жизнь всё большего и большего количества людей. Давно уже прошли те времена, когда для доступа к новым ресурсам было достаточно переселиться на свободное пространство. И те времена, когда ресурсы можно было отвоевать у соседей, тоже близятся к концу. Потому что оружие дошло до такой разрушительной мощи, что может уничтожить вообще всех людей на Земле. Значит, сколько бы не говорилось о гуманизме, о человеколюбии, о ценности каждой человеческой жизни, придётся так или иначе сокращать численность населения. Забавный такой получился парадокс: нынешнее общество считает войны и массовые истребления злом, и в то же время будет вынуждено придумать им ещё более эффективную замену. В некоторых особо перенаселённых странах уже приняты законы об ограничении рождаемости. Но это полумеры, и полумеры неправильные. Потому что есть лучший способ решения проблемы избытка людей. Дело в том, что людей не просто слишком много. На самом деле слишком много лишних, бесполезных для общества людей. Как вы думаете, как можно определить, кто из людей на Земле лишний?
– У кого меньше денег! – уверенно ответил ученик, сидящий на первой парте.
– В какой-то степени это можно считать правильным, потому что на нынешнем этапе развития цивилизации деньги считаются мерилом человеческой ценности. Но правильно ли эта ценность рассчитывается? Представьте себе, что в один миг на Земле исчезнут все профессиональные спортсмены. Или же на Земле вдруг исчезнут все машинисты поездов. Без кого государство, общество не смогут просуществовать ни дня?
Класс зашумел, но большинство голосов было за машинистов. Всё-таки здравый смысл подсказывал правильный ответ. Я с удовольствием наблюдал, как мышление школьников начинает двигаться в правильном направлении.
– Теперь вы сами видите, что современная цивилизация построена на неправильной оценке полезности людей. Одних переоценивают, других недооценивают. И началось это издавна. Тогда, когда первая обезьяна взяла в руку палку, чтобы ударить другую обезьяну и отобрать у неё пищу. Возможно, вам рассказывали, что труд создал человека, и что палка и камень стали первыми инструментами. Ничего подобного! Палка и камень стали первым оружием. Насилие одних и подчинение других – вот основа человеческой цивилизации. Не труд, а отъём чужого труда создал человека. Тот, у кого отнимали, был вынужден трудиться эффективнее, так как ему приходилось обеспечивать не только себя самого, но и тех, кто отнимал. А отнимающие придумывали всё новые способы присвоения чужого труда. Так из криков запугивания и принуждения возникла связная речь, а вместе с ней ложь и манипулирование. Именно из-за этого общество агрессивно к каждому отдельному человеку и к окружающей среде в целом. Тот, кто добывает пищу, строит дома, прокладывает дороги, вынужден осваивать больше ресурсов и придумывать новые эффективные способы для производства дополнительного полезного продукта. А появление нового продукта приводит к увеличению количества лишних людей и роста их потребностей. Получается замкнутый, но постоянно расширяющийся круг, в который вовлекается всё больше и больше ресурсов и технологий. И вот уже вся планета Земля стала одним сплошным ресурсом, который потребляют и перераспределяют, не задумываясь о его ограниченности и невосполнимости. Кто не прилагает усилий для создания полезного продукта, тот не знает ему цены и потому хочет получать его всё больше и больше.
Одна из учениц подняла руку. Я жестом руки показал, что она может встать и задать вопрос.
– Мне кажется, что ваши идеи похожи на социализм или коммунизм, – произнеся это, девушка вопросительно посмотрела на Зайкина, словно спрашивала, правильно ли усвоила уроки обществоведения.
– Спасибо за вопрос, садись! – сказал я. – Поймите, я не занимаюсь пропагандой какого-либо учения. Все эти многочисленные «-измы» маскируют единую сущность любого человеческого общества, любого государства: есть те, у кого отбирают, и есть те, кто отбирает. Нет таких идей, политических, социальных или религиозных, которые не были бы использованы – и зачастую искажены до своей противоположности – для того, чтобы подчинить одних людей другим. Я же говорю вам не о способах обмана, манипулирования или принуждения. Я говорю о физическом выживании всего человечества в самом ближайшем будущем.
Я указал на свои записи на доске:
– Посчитайте сами: один человек в классе должен будет производить еду для остальных двадцати двух. То есть только один будет давать обществу что-то действительно полезное, а остальные станут лишними для общества.
Я жестом заглушил поднявшийся ропот несогласия.
– Конечно, вы можете сказать, что актёры и певцы создают так называемую культуру. Силовые структуры обеспечивают защиту государства. Чиновники и бизнесмены перераспределяют общественные средства. Но давайте снова поставим мысленный эксперимент: в один миг на Земле исчезнут все военные или же исчезнут все земледельцы. Без кого нельзя обойтись? Если никто не станет нападать, ни от кого не надо будет защищаться. Но если никто не будет производить пищу, то вся масса лишних людей либо умрёт от голода, либо лишние люди вынуждены будут стать полезными и заняться земледелием.
Кузнецов, сидя за партой, после этих слов выпрямил спину и расправил плечи.
Я продолжил:
– Теперь о культуре. Вы, живущие за счёт чужого труда, должны предложить обществу что-то действительно полезное, за что вас следует содержать. Вот чем вы, будущие актёры и певцы, сможете так заинтересовать одного Кузнецова, чтобы он кормил вас в количестве целых одиннадцати человек? Зачем нужны обществу вы, семь чиновников и два торговца, если вас уже больше, чем тех, кто занят реальным производством? Как вы можете эффективно управлять и перераспределять, если даже ваше существование уже само по себе не эффективно? Сами подумайте: если полезный член общества не должен будет производить слишком много продукта для большого количества лишних людей, то у него самого появится время для творчества и для управления результатами собственного труда. Или наоборот, каждый человек сначала должен дать обществу что-то реально полезное, а потом уже тратить время на культурную и социальную самореализацию. А пока я подвожу итог: из двадцати трёх человек в классе достаточно оставить только одного, а остальные – лишние, от которых вполне можно избавиться.
Большинство учеников так и замерло с открытыми ртами. Кузнецов гордо оглядывался, словно уже примеривался, от кого следует избавиться в первую очередь. Его соседка неосознанно придвинулась к нему, женским чутьём понимая, за что её будут кормить, если она сама не сможет приносить обществу никакой пользы.
Сидящий на первой парте будущий чиновник поднял руку. Я кивком разрешил ему говорить.
– То, что вы сказали, возможно, справедливо. Но ведь такого никогда не было и не будет. Одни всегда работали, а другие всегда управляли.
Я согласно кивнул головой:
– Да, так раньше и бывало. Только из-за несовершенства производства количество полезных людей всегда было больше количества лишних. Несколько кормили одного. Вот, я нарисую на доске пирамиду основанием вниз. А теперь развитие цивилизации дошло до того, что количество лишних людей стало превышать количество полезных. Я изображу это в виде трапеции, меньшая сторона которой находится внизу. Один кормит нескольких. Соответственно, любое сокращение производства полезных продуктов приведёт к обрушению значительной части этой неустойчивой фигуры. Люди сами загнали себя в угол. Либо им придётся отказаться от главной основы нынешней цивилизации – права человека на жизнь – так как обеспечивать эту жизнь будет попросту нечем. Либо надо будет отказаться от права человека на свободу выбора, так как, имея выбор, большинство вполне естественно желает не приносить обществу пользу своим трудом, а, наоборот, хочет жить за счёт чужого труда. Какой из путей вам нравится больше? Вдруг принимать решение придётся именно вам?
– Ну… это… я… – уверенности у будущего чиновника заметно поубавилось. Он начал крутить головой, словно ожидал подсказки сзади, и встретил прямой взгляд Кузнецова. После чего окончательно сник и замолчал.
Я произнёс:
– Может быть, вам и не придётся выбирать самим. Кто-то или что-то сделает это за вас. Вспышка на Солнце, новый вирус, появление высшего существа. В любом случае, всю Землю ожидают великие потрясения, потому что человечество дошло до края пропасти, и надо выбирать: идти вправо, влево или прыгать вперёд. Те профессии, которые сегодня считаются почётными, доходными, престижными, завтра получат свою истинную оценку – ничтожество. И, наоборот, презираемый сегодня труд завтра станет почётной основой жизни человечества. Думая о своём будущем, вы должны оценивать собственную полезность. Сможет ли общество без вас обойтись? Если нет, то вы на правильном пути. Если да, то потом не удивляйтесь и не обижайтесь, что от вас избавятся, как от ненужного мусора. Кто не приносит обществу пользы, тот причиняет ему вред!
Я выстроил свою речь так, чтобы произнести финальную фразу точно перед звонком на перемену. Ученики как будто его не услышали. Возможно, впервые за все свои школьные годы они не зашумели и не начали вскакивать с мест. Двадцать два человека были задумчивы и подавлены, один – окрылён и горд.
Зайкин-Бхригу встал с учительского места и объявил:
– У вас ещё будет время подумать над сегодняшним уроком. Мы с вами его обсудим позже. А сейчас мы поблагодарим Николая Леонидовича и попрощаемся с ним!
Класс молча встал.
– Все свободны! Идите на перемену!
Но никто не сдвинулся с места, пока я и Бхригу не вышли за дверь. Сквозь толпу бегающих и кричащих учеников младших классов, заполнивших коридор на перемене, мы дошли до кабинета директора.
– Как жёстко ты обходишься с людьми, – усмехнулся старый маг. – Теперь они замучают меня вопросами, кто из них полезнее другого.
– Я считаю, что знать правду – хорошо. Им всю жизнь внушают, что чёрное – это белое, а белое – это чёрное. Сегодня я назвал чёрное – чёрным, а белое – белым.
– Многие из них со временем поймут, что на самом деле нет ни чёрного, ни белого, а есть только оттенки серого.
– У людей есть нехорошая особенность – они обычно понимают это, когда уже слишком поздно. Из-за этого все их проблемы и беды. Но давайте лучше поговорим обо мне. Теперь, после урока, вы можете примерно представить мои взгляды и мои планы. Вы обещали мне совет.
– Я бы хотел, чтобы в мир пришёл животворящий Нараяна. Но, видимо, сейчас мы все заслужили Джаган-Натха. Я тоже думаю, что мы находимся в точке, после которой множество миров, отражённых на разных уровнях реальности, не сможет существовать по-прежнему, не сможет развиваться линейно и последовательно, как раньше. Изменения неизбежны, и то, какими они будут, предопределили слова и дела многих живых существ… или же такими, какими их задумал единый Творец. Возможно, что именно ты, Калки, станешь той соломинкой, которая, согласно пословице, ломает спину верблюду. Той снежинкой, падение которой вызывает снежную лавину. Но берегись увлечься своей миссией и не переоценивай свои силы. Ты помнишь предсказание Двуликого Януса?
– Вы и о нём знаете? – не особо удивился я. – Он сказал, что я проиграю, когда буду считать себя победителем и выиграю, когда все будут считать меня побежденным.
– Да, – согласно кивнул Бхригу, – вполне возможно, что ты добьешься желаемого, но результат окажется прямо противоположным.
Старый маг замолчал. Я нетерпеливо спросил:
– Что именно вы имеете в виду? Я разрушу мир несправедливости, но на смену ему придёт ещё более несправедливое общество? Или мои родители окажутся не такими, какими я бы хотел их видеть?
– Предсказание – это не инструкция. Оно может сбыться или так, или иначе. Вообще-то слова Януса можно было бы отнести к очень многим магам и людям. Просто помни о том, что, стремясь вперёд, надо время от времени смотреть по сторонам и оглядываться.
– Ну, понятно, – вздохнул я. – За вполне конкретный урок я получил только довольно общий совет, который вполне мог бы прозвучать и из уст Маркандеи.
– Хочешь чего-то более конкретного? Хорошо! Ты, конечно, уже знаешь, в чём заключается сущность магии и что такое «дождь на волнах»?
Я согласно кивнул, и Бхригу продолжил:
– И, наверное, ты знаешь о великих циклах, которые, как предполагают маги, являются основой вибраций, как сами вибрации являются основой материи?
– Если вы говорите о глобальных движениях, то их цикличность пока не доказана.
– Твои родители считали, что вся многомерность наших миров – лишь тонкий срез великих циклов. Они изучали возможность перемещения не просто между Отражениями, но и между, если можно так выразиться, «мирами миров». Я предположил и поделился с ними своими опасениями, что другие фазы великих циклов не совместимы с нашими. Тот, кто порождён вибрациями наших миров, не сможет существовать в другом срезе великих циклов, потому что те вибрации совершенно ему чужды. Но твои родители всё равно хотели попытаться осуществить переход в неведомое. Я думаю, что нападение истребителей магов спровоцировало их на отчаянный эксперимент. Они посчитали, что оставили тебя в безопасности на попечении Валерии Виктрикс. Возможно, они рассчитывали вернуться через миг, чтобы забрать тебя в совершенно новый, лучший мир. Как бы то ни было, эксперимент отчасти удался. Люц с Сильфитой куда-то исчезли. Просто они пока не вернулись. Может быть, если принять оптимистическую версию, в том новом мире для них прошли лишь мгновения.
Я вслух проговорил внезапно возникшую мысль:
– Я слышал, что мои родители часто встречались с людьми искусства: художниками и музыкантами. Если они собирались открыть дверь в невообразимое, то не для того ли они изучали способности даже простых смертных, обладающих творческой фантазией? Что тогда вообще представляют собой наши магические двери? Открываем мы их в уже существующие места, или же места создаются нашими желаниями? В официальной истории магов Изначального мира сказано, что другие миры были открыты, когда маги изучили сущность вибраций и стали овеществлять самих себя в других местах, на других Отражниях. Это так?
– Примерно так. Раньше мы путешествовали из своего родного мира по другим уровням реальности, можно сказать, на ощупь, фиксируя себя на разных фазах вибраций. Упрощённый механизм открытия дверей посредством визуализированных привязок к уже открытым местам, или ключей-картинок, стал применяться значительно позже, в эпоху массового расселения. Тогда-то наш мир и стал называться Изначальным, а остальные – Отражениями. Можно было бы предположить, что Отражения создавались собственным воображением первооткрывателя, а потом закреплялись его последователями, если бы не одно «но». Дело в том, что в отрытых мирах мы встретили другие цивилизации, которые также умели перемещаться по уровням реальности. Собственно, любая разумная форма жизни, двигаясь по пути познания, рано или поздно открывает вибрации и многомерные миры, изобретает те или иные способы путешествий по ним. Например, вот тут, на Земле, задолго до нашего появления сражались друг с другом две великие цивилизации, прибывшие из других миров. Являлись ли они плодом воображения первого мага из Изначального мира, ступившего на Землю? Или же, наоборот, наш Изначальный мир был придуман кем-то из обитателей другого уровня реальности? Или вообще мы все – порождения сна Вишну? Если твои родители верили, что фантазия поможет им создать чистый, благородный, совершенный мир – вдруг так и произошло? А, может, они из одного сна Вишну сумели попасть в другой? В любом случае, Калки, если ты отправишься вслед за родителями, то, как и они, можешь не вернуться назад. Подумай, готов ли ты к этому? Когда я сказал тебе, чтобы при движении вперёд ты не забывал оглядываться, это были не общие слова.
– Благодарю. Теперь мне всё понятно. Именно поэтому я попробую открыть дверь не туда, где мои родители находятся сейчас, а назад во времени, когда истребители магов ещё не напали на наш дом.
