Kitabı oku: «Шолох. Тень разрастается», sayfa 2

2
Кадий Мчун

Никто так не меняет историю, как историки.

Орбис из Дома Крадущихся, Глава кафедры источниковедения в Шолоховской Академии

Попросите меня охарактеризовать Мелисандра Кеса одним словом, и я скажу – самоуверенный.

Мы были знакомы недолго, но я уже знала: он из тех людей, кто живёт так, будто у него в кошельке лежит официальное разрешение творить что вздумается – с личной подписью Отца Небесного. Сокрушительная харизма, беспощадная. Полный бесповоротный каюк.

Когда я в прошлом месяце познакомилась с Мелом, он представился исследователем, изучающим историю шести древних амулетов богов-хранителей. Однако это оказалось ложью.

На самом деле Мелисандр Кес был Свидетелем Смерти (то есть судмедэкспертом) в жандармерии Саусборна. А вот его младший брат Балтимор действительно изучал амулеты: писал о них дипломную работу и заодно пытался собрать их вместе – все шесть были разбросаны по миру. Добывая один из них, Балти трагически погиб.

Я думаю, каждый может представить себе горе Мелисандра в ту ночь, когда он узнал о смерти брата. Мел не смог смириться с произошедшим. Он решил продолжить дело Балтимора: найти эти амулеты самостоятельно и выяснить, в чём же их секрет.

На первый взгляд они казались просто симпатичными безделушками. Но Балтимор считал, что в них скрыта некая тайна, причём настолько серьёзная, что может на корню переписать наше видение истории богов-хранителей.

Поиски амулетов в исполнении Кеса-старшего стали похожи не столько на историческое исследование, сколько на авантюрное расхищение музеев и гробниц. Я оказалась невольной пособницей в одной из краж Мелисандра, что обернулось для меня грандиозными проблемами на работе. А сам Кес тогда извинился и… просто сбежал, оставив меня в одиночку разгребать последствия. С тех пор мы не виделись.

Вплоть до сегодняшнего дня.

Поняв, что передо мной на барной стойке «Тридцати трех селёдок» действительно сидит Мелисандр Кес, я ужасно разозлилась. Я схватила его за руку и потащила прочь из трактира с такой яростью, что прежде шумные посетители теперь робко уступали мне дорогу и лишь сочувственно бормотали что-то вслед.

Было видно, что Мелисандр потрясён моим появлением, но пытается изобразить, что это вовсе не так.

– Тинави, крошка! – воскликнул он, когда мы оказались на улице, и с готовностью распахнул объятия. – Я так рад, что у тебя всё хорошо!

– Это, по-твоему, называется «хорошо»? – зарычала я, обводя рукой своё исцарапанное лицо и потрёпанную одежду.

– Да ты, как всегда, просто прекрасно выглядишь, – активно закивал Кес. – Хотя теперь я вижу, что тебя что-то беспокоит…

– Да ладно? – мой голос сочился ядом. – И что бы это могло быть, Мелисандр? Может быть, то, что я только что встретила редкостного гада, который без малейших сомнений бросил друга на растерзание политикам?.. Или то, что этот гад с какой-то радости представляется чужим именем?

Под моим укоряющим взглядом Мелисандр потупил взгляд.

– Приехав в Шэрхенмисту, я сказал, что меня зовут Кадий Мчун, потому что был уверен, что Кадия из Дома Мчащихся непременно оценила бы эту шутку, – он пожал плечами. – Можно сказать, что, используя её имя, я восхваляю её и способствую росту её популярности. Разве это не благое дело, м-м-м?

Под конец Мел приободрился и протянул это последнее «м-м-м» со своей привычной игривой интонацией.

– Вообще не благое. Ни разу, – отрезала я.

Кес поник. А затем, прежде чем я успела сказать ещё что-то, порывисто шагнул вперёд и положил руки мне на плечи.

– Прости меня, пожалуйста, Тинави, – теперь его голос звучал гораздо серьёзнее. – Я действительно очень рад тебя видеть – хотя даже представить себе не могу, что ты, прах побери, делаешь в этом городе!.. После того, как я покинул Шолох, я чувствовал себя очень паршиво. Я понял, что был не прав. На следующий день я даже решил вернуться и взять вину на себя.

– Ну да, конечно, – «поверила» я. – То-то я тебя с тех пор не видела.

– Я клянусь, что поехал обратно! – с обидой воскликнул Мел. – Но к тому моменту, как я снова оказался в столице, ты уже успела разобраться с ситуацией. Мне об этом рассказала хозяйка кофейни «Радость прерии». Помнишь, той, где мы часто завтракали? Ну я и подумал – раз всё разрешилось, так зачем мне снова баламутить воду своим появлением? Попросил госпожу кофейницу никому не говорить обо мне и уехал окончательно.

Я нахмурилась. Хм.

Вообще, возможно, Мелисандр не врёт. Кофейня «Радость прерии» находилась под боком у Иноземного ведомства, и её хозяйка быстро узнавала все новости департамента Ловчих. Кес, насколько я помню, сначала ей не нравился, но потом сумел пробить тропинку к её сердцу… Так что она и впрямь могла рассказать ему о случившемся.

Но я всё ещё сомневалась.

– От наказания тебя спас лесной принц, – сказал Мелисандр.

– Не он, а Полынь с его помощью, – поправила я.

Что ж. Раз Мел знает такие подробности, значит, он действительно возвращался в Шолох. Не то что бы это искупает его вину за предательство, но…

Скажем так, теперь мне хочется убить его чуть меньше. Как минимум потому, что все мы допускаем ошибки. И если никогда не прощать их – ни себе, ни другим, – твой жизненный путь окажется удручающе коротким и тёмным.

Я тяжело вздохнула и пошла вниз по холмистой улице, в сторону пляжа. Ночь в Пике Волн была изумительно прекрасна. Звёзды ярко светили на иссиня-чёрном небе. Залив тихо блестел под луной, что‐то шепча переливами: громче, тише, снова громче… Плеск прохладной воды приносил запах соли и далёких странствий. На набережной, серебристо смеясь, неспешно прогуливались влюблённые, но мы с Кесом, хотя тоже были вдвоём, никому не показались бы романтической парочкой.

– Тинави, а что ты делаешь в Шэрхенмисте? – поняв, что вопрос предательства закрыт, с любопытством спросил Мелисандр.

– Ох, Мел… – я покачала головой. – Я даже не знаю, с чего начать.

И как много стоит тебе рассказывать.

– Скажем так: у меня неприятности.

– Серьёзные? – Кес нахмурился.

– Серьёзнее, чем те, которые устроил ты.

– Даже так!.. – он неподдельно изумился. – Это звучит плохо.

Я хотела глубокомысленно ответить, что, дескать, не только звучит, но вместо меня ответил мой желудок: протяжным унылым урчанием, напомнившем песнь одинокого кита под луной. Я так до сих пор ничего и не съела сегодня.

– Ой! Прости! – ахнула я, хватаясь за живот.

Мелисандр рассмеялся при виде того, как я смутилась.

– Может, завернём в какой-нибудь трактир, и там за ужином ты расскажешь о своих злоключениях? – предложил он.

При слове «ужин» мой рот мгновенно наполнился вязкой слюной. Я сглотнула.

– Я бы с удовольствием. Но… тебе придётся меня угостить. У меня нет денег. Вообще.

– О? – бровь Мела удивлённо взметнулась вверх. – Я бы тебя и так угостил, но теперь услышать твою историю будет ещё интереснее. Потому что, помнится, ещё месяц назад ты была несносной аристократкой, швыряющейся монетами направо и налево, а теперь…

Мой живот снова заурчал – нет, завыл! – и Мел остановился, растерянно заморгав.

– Так, я понял, сначала еда, – хлопнул в ладоши он.

* * *

После тарелки сливочных спагетти с морепродуктами, двух брускетт с кальмарами и салата из водорослей под ореховым соусом мне начало казаться, что жизнь моя прекрасна и удивительна, Шэрхенмиста – лучшее место для внепланового отпуска, а Мелисандр Кес – чудеснейший из людей.

Возбуждённо размахивая руками, я рассказывала ему сокращённую версию событий последних недель. Мы сидели на палубе старого рыбацкого судна, переделанного под ресторан. Мачты были увиты гирляндами с мерцающими огоньками, за бортом тихо плескалась вода, горящая синим цветом из-за живущего в ней планктона.

– Получается, Тинави, ты спешишь вернуться в Шолох, чтобы узнать, как дела у Полыни, которого должны были выпустить из тюрьмы, у Дахху, которого ранил убийца, у Кадии, чей парень оказался этим самым убийцей, и у самого убийцы заодно… То есть у нашего старого доброго знакомого Анте Давьера, – Мелисандр задумчиво побарабанил пальцами по подбородку.

– Всё верно, – я кивнула. – И для того, чтобы продолжить жить свою жизнь, конечно же.

– При условии, что тебя не считают преступницей.

– Неважно, кем меня считают. Я всё равно хочу и буду жить только в Шолохе, даже если для начала мне придётся потратить очень много сил, возвращая себе доброе имя.

Вместо того чтобы обрадоваться моей решительности, Мелисандр расстроено вздохнул.

– Эх! – воскликнул он, подливая нам жемчужное островное вино, пахнущее орхидеями и лотосами. – А я надеялся, что смогу предложить тебе присоединиться ко мне в моём квесте.

– Каком квесте? – непонимающе наклонила голову я.

– Я называю так поиск артефактов богов-хранителей, – Кес улыбнулся.

Потом оттянул ворот белой рубахи и вытащил наружу три серебряных амулета на длинных цепочках. Они все были одинаковой овальной формы, каждый – со своими рунами, вырезанными на ободке, и вживлённым в центр камнем. Поняв, что это, я пораженно воскликнула.

– Ты носишь древние артефакты прямо так?!

– А что? Моя грудь – самое надёжное место на свете! – фыркнул Мелисандр. – Твоё внимание сосредоточено не на том, Стражди. Удивляться стоило другому, а именно, тому, что я собрал уже три штуки из шести.

А ведь и впрямь.

– Остальные амулеты я найду ещё быстрее, вот увидишь, – пообещал Кес. – Спасибо Пику Волн: в этом городе полно полезных документов о Срединном государстве, во времена которого и были созданы эти артефакты. Я правильно сделал, что приехал именно сюда. Информации у меня теперь выше крыши!

Он откинулся на спинку плетёного кресла и с удовольствием подставил лицо тёплому морскому ветру. Пшеничного цвета волосы Мелисандра казались совсем золотыми в свете стоявшей на столе лампы, имитирующей щупальца осьминога.

Я оторвала кусочек белого хлеба с розмарином, который нам подали перед ужином, и кинула за борт. Толстые краснобокие рыбы, толкущиеся возле корабля-ресторана, были ужасно рады угощению.

– Последние две недели я только и делал, что гулял и читал, – продолжил Мелисандр, и я втайне ужасно ему позавидовала. – И среди прочего узнал одну вещь, которую теперь хочу рассказать тебе. А именно: создателем амулетов, которые я ищу, был человек по имени Хинхо из Дома Страждущих. Прародитель твоего рода.

Я удивлённо моргнула, замерев с новым кусочком хлеба в руках.

– Ты серьёзно?

– Конечно. Зачем мне шутить?

Я растерялась ещё сильнее. Мел с интересом оперся локтями о стол:

– Ты что-нибудь знаешь о Хинхо?

– Нет. Я даже никогда не слышала его имени.

Кес осуждающе цокнул языком. Затем широко улыбнулся:

– А вот я теперь настоящий эксперт по твоему пра‐пра…деду. И знаешь, в его истории есть несколько загадок.

– Каких?

– А тебе точно интересно? Что-то не вижу энтузиазма.

– Мел! Имей совесть!

– Хорошо… Итак. Тайна первая. До падения Срединного государства Дома Страждущих не существовало. Первые свидетельства о нём датируются уже теми годами, когда оставшиеся в живых срединники обосновались здесь, в Шэрхенмисте. Хинхо – в их числе. И он – первый задокументированный человек с такой фамилией.

– А как же раньше назывался мой Дом?

– Понятия не имею. Я надеялся, ты мне скажешь. А вот почему вы именно Страждущие, я теперь знаю.

– Почему?

– Твои версии?

Хм.

Теперь я откинулась на спинку кресла.

Помню, в детстве мне очень нравилось мусолить на разные лады имя своего Дома: я придумывала жуткие и героические истории о том, почему оно такое грустное и одновременно красивое. Я поделилась с Мелом парой своих старых гипотез. Он с усмешкой выслушал, а потом наставительно поднял указательный палец:

– А теперь слушай правильный ответ. Хроники гласят, что в год падения срединников Хинхо служил в Прибрежном легионе.

Я округлила глаза и присвистнула.

Срединное государство – страна наших предков – было беспощадно стерто с лица земли в 1147 году. Его мирную столицу, город Мудру, с неба выжгли драконы. Военные отряды соседних стран захватили деревни и форты. А так называемый Прибрежный легион – исследовательский лагерь учёных, военных и магов, – находившийся на месте нынешнего Шолоха, зажали в тиски две вражеских армии и устроили там такую резню, что, говорят, не только тела, но и даже души легионеров были разорваны в клочья.

Это их кости лежат в некрополе, над которым построен королевский дворец Шолоха.

– Хинхо был легионером? – я опешила. – Серьёзно? Но ведь, согласно легендам, их вырезали всех до одного. Как же он умудрился выжить?

– Не знаю. Но именно тот факт, что твой прадед пережил кровавую бойню в Прибрежном легионе – единственный из всех, попрошу отметить, – и стал причиной того, что его начали называть Хинхо Страдающим. А потом – Страждущим.

Я поежилась.

Мелисандр продолжил:

– История гласит, что, когда Хинхо после бойни добрался до Шэрхенмисты, из вещей у него были только эти шесть амулетов. И всё. Он никогда не рассказывал о случившемся – даже наложил на себя заклинание Вечного Молчания. Что, впрочем, не помешало ему завести тут семью. Правда, потом он её бросил: уехал и стал путешественником, дошёл аж до Западных Пределов.

– Вот козлина!.. А почему он молчал?

– Это ещё одна загадка. Мой брат полагал, что Хинхо скрывал нечто важное и боялся проболтаться. Нечто, связанное с этими амулетами и с падением срединников. С тем, как всё‐таки беспощадно вырезали ваших предков. Не понимаю, почему ваш народ вообще с этим смирился: ещё и забыть пытается всеми силами…

Я только тяжело вздохнула.

Есть такое.

Дело в том, что гибель срединников – больное место для нас. Мы считаем, что во многом они сами виноваты: их жестокая политика, чрезмерная гордыня и имперский гонор были невыносимы. Недовольство окружающих накапливалось и однажды вылилось в реки крови… Да, это была не война, а бойня. Но ведь не бывает дыма без огня.

– Обвинять жертву – последнее дело, – не согласился Мел. – Мне интересно, что стало последней каплей, после которой чаша терпения драконов и правителей других стран переполнилась и они устроили такой кошмар. Особенно драконы! Они же всегда были мирными, или, вернее сказать, поразительно безразличными к человеческим делам. Зуб даю: когда я соберу все шесть амулетов, я пойму, что именно случилось в 1147 году.

– Удачи, – искренне пожелала я.

Мелисандр отрицательно замотал головой и строго покачал пальцем.

– Не надо, Тинави. Не желай мне её. Лучше скажи: как насчёт того, чтобы присоединиться ко мне в моём квесте? Давай вместе найдём оставшиеся три артефакта!

Я удивлённо двинула бровью. Прежде чем я успела что-то ответить, Кес продолжил:

– Да-да, я понял, что твой план – вернуться домой. Но как насчёт того, чтобы совершить пару подвигов по дороге?

– Э-э-э, Мел, я…

– Мне кажется, то, что твой прадед создал амулеты – это не просто знак, это прямо-таки непосредственное и конкретное указание госпожи Судьбы на то, что именно тебе стоит заняться их поисками.

– Мелисандр…

– К тому же, мы с тобой просто роскошные компаньоны! Если задуматься, в Шолохе было ужасно весело, да?

– Мел! Прекращай! – я хлопнула ладонями по столу.

Мне не хотелось повышать голос, но иначе Кеса невозможно было заткнуть. На мгновение над палубой корабля повисла тишина. Сидевшие за соседним столиком эльфы-путешественники замерли, а потом стали активно шушукаться, прикрывая рты узкими ладонями и ехидно поглядывая на нас. Официант, уже несший чай и десерты, передумал и развернулся обратно к кухне, решив, видимо, что сейчас не лучший момент для сладкого.

Я набрала полную грудь воздуха, чтобы негромко, но внятно и по пунктам объяснить Мелисандру, почему я не хочу искать амулеты и отчего мне не нравится, когда он напирает, но Кес снова опередил меня.

– Я понял, – сказал он, миролюбиво подняв ладони. – Но не спеши отказываться, хорошо? Просто подумай над этим: над возможностью сделать что-то выдающееся по пути домой… Обсудим это потом. А сейчас давай продолжим праздновать нашу удивительную встречу. Веришь ты мне или нет, но я по-настоящему рад снова увидеться с тобой.

Я тоже была рада Мелисандру. И не только потому, что оказалась в тяжелой ситуации в Пике Волн, а он мог мне помочь.

Просто бешеный, ненадёжный, громкий и эгоцентричный Кес, несмотря на все свои грехи, действительно успел стать моим другом.

* * *

После ужина мы отправились гулять по Пику Волн.

Давно миновала полночь. Практически полное отсутствие людей на улицах и звонкая ночная тишина наполняли прогулку атмосферой тайн и ощущением нарушенных запретов, а я любила и то, и то. Мы обошли вокруг мерцающего тысячью огней дворца наместника Исцинари, заглянули в сад горного хрусталя, залезли в непроглядные графитовые катакомбы и посидели на берегу чёрного озера Истинных Намерений.

Мелисандр провёл в Пике Волн меньше месяца, но не зря говорят, что в путешествии сутки идут за неделю. В центре города Кес разбирался не хуже, чем местные. А может, даже и лучше.

В какой-то момент мы вышли к университетскому кампусу, чья территория пряталась в благоухающей кедровой роще. Главное здание чем-то напоминало оплывший торт безе, правда, иссиня-чёрного цвета. Над полукруглыми окнами тут и там были вырезаны медальоны в виде игральных карт. На каждом шпиле – по каменному шутовскому колокольчику. Высокий кованый забор с узорами в виде покерных фишек окружал заросший скалами двор.

– Университет посвящён хранителю Рэндому, поэтому, несмотря на общую строгость архитектуры, тут можно заметить такие забавные детали, – объяснил Мелисандр. – Это главное высшее учебное заведение в Пике Волн.

– Хм. Интересно, наши Ходящие¹тоже здесь учатся?

– Понятия не имею. Они что, учатся в Шэрхенмисте?

Мы подошли вплотную к ограде. Я вдруг почувствовала колоссальную усталость и тоскливо уперлась лбом в металлические вензеля забора. Они приятно холодили кожу.

– До сих пор не могу поверить в то, что Полынь, зараза, оказался бывшим Ходящим, – поделилась я с Мелисандром. – Скрывал это ото всех на протяжении двух лет.

– О! – Мел тоже прислонился к воротам. Правда спиной, а не лицом. – Если хочешь, можешь плюнуть сквозь решётку. Охраняют тут спустя рукава.

– Слово «зараза» не значит, что я на него злюсь, – с досадой пояснила я.

– Тогда не плюй, – милостиво разрешил Мелисандр и, увидев, как я отчаянно пытаюсь подавить зевок, хмыкнул. – Знаешь, кажется, тебе пора спать.

* * *

Кес снимал номер в гостинице «Песок и пепел», занимавшей одну из тех высоченных чёрных башен, которыми я любовалась днём. Нам повезло: там были свободные комнаты, и поэтому я с комфортом заселилась по соседству с Мелисандром.

Из окна моего номера открывался сногсшибательный вид на город. Перед тем, как разойтись, мы с Кесом ещё какое-то время сидели на широком подоконнике и любовались тем, как на востоке занимается рассвет. Сначала гранатово-красные, а затем янтарно-медовые тона окрасили каёмку неба, тревожа бархат ночи неумолимостью скорых перемен.

Мел, перебирая в пальцах добытые амулеты, изливал мне душу:

– Знаешь, Тинави, я считаю, что ярый патриотизм – самое удобное прибежище для тех, кому больше нечем гордиться. Нормальный человек должен гордиться собой – своими достижениями и поступками. Если здесь он провалится, то можно начать гордиться своей семьей, то есть примазаться к чужим подвигам под оправданием родственных генов. Если и тут не прокатило, то можно начинать кампанию беспрецедентной любви к своему городу – у нас лучшие дороги, лучшие дома, лучшие жители. А вот когда и город твой – шелуха, тогда уже и до патриотизма недалеко… Ведь очень легко любить целую страну, если задаться такой целью. В воздухе одновременно жужжит и вьётся невероятное количество интерпретаций и точек зрения, все они озвучиваются уважаемыми людьми, опираются на факты (пусть и вырванные из контекста), выглядят потрясающе убедительно. Выбирай любую. А выбрав, постарайся только не думать сам и не слушать противоположных взглядов; ничто не должно поколебать твой патриотизм. Люби страну, люби, гордись и наслаждайся!

– Мелисандр, последний бокал жемчужного вина для тебя явно был лишним.

– Глупости. Я не пьян. Просто в кои-то веки хочу озвучить то, о чём обычно я рассуждаю сам с собой, боясь осуждения, а то и тюрьмы… Ты хоть знаешь, сколько людей гниёт сейчас в темницах Саусборна за то, что просто высказали своё мнение, без призывов к бунту, без угроз? Можно отстроить целый паршивый городок… Да и твоя история. Это вообще нормально, что тебя без суда и следствия приговорили к смертной казни? Ты правда считаешь, что такое должно иметь место в современном мире?!

Он был прав. Но всё же…

– Мел, я не люблю политику и просто хочу держаться от неё как можно дальше. И в действиях, и в разговорах. Называй это трусостью, если хочешь. А что касается твоих рассуждений о патриотизме… Разве такая демагогия в ночи что-то меняет? Нет. Вот и начинай с себя.

– Мой квест, Тинави. Он может что‐то изменить. С падением срединников что‐то нечисто. Информацию об амулетах Хинхо не вырезали бы из учебников так тщательно, если бы она не была важна с политической точки зрения. Ты ведь помнишь, что никто не воспринимает искомые мною амулеты всерьёз? А между тем от них так и разит магией, когда они оказываются рядом друг с дружкой… Даже я, не колдун, чую.

Мелисандр спрыгнул со своей стороны подоконника и, подойдя ближе, навис надо мной, уперев одну руку в стену. Его глаза фанатично поблёскивали, в глубине зрачков будто кто-то карты тасовал.

– Пожалуйста, помоги мне найти хотя бы ещё один амулет, Стражди.

– Хорошо, – неожиданно для самой себя согласилась я.

И замерла, пытаясь понять, что заставило меня так ответить.

В смысле «хорошо»?! Я же меньше всего на свете хочу снова влипать в неприятности!

А Мелисандр уже радовался, как щенок.

– Ура! – он подпрыгнул на месте и ликующе вскинул кулак. – Я знал, знал, что на самом деле тебе нравятся наши приключения! Ещё бы! Это же так захватывающе! Уф, как же я рад, что ты такая лёгкая на подъём!

Я молча открыла рот. И закрыла опять. И снова повторила это немудрёную последовательность, делающую меня похожей на глупенького карпа.

Кто меня за язык тянул?! Какого праха?!

Ну и как теперь отказываться от собственного случайно вырвавшегося согласия?

– Давай-ка пойдём спать, – промямлила я, выталкивая Кеса из своей комнаты. – Я очень устала. Хороших снов, Мел.

– Хороших снов, Стражди!

И я захлопнула дверь перед его сияющей физиономией.