Kitabı oku: «Августовская ночь», sayfa 3
Сенатор, осушив бокал, развалился в кресле, сложив на груди руки.
– Когда-то, мальчик мой, этот вопрос интересовал всех, но никто не мог найти ответа, а сейчас наступила эпоха то ли смирения, то ли принудительного молчания. Анты стали очень могущественны во Дворце за последнее десятилетие или , может быть, два, и уступки, которые им делаются, порой вызывают немое отчаяние. При этом никто не может им перечить, потому что, переча им, ты перечишь самому Августу! Прости мне моё пространное объяснение, но чёткого ответа, – он развёл руками, – попросту не существует. Могу только предположить, что причина кроется в наличии антов во всех эшелонах государственной системы. Может быть, они банально берут числом, хотя и неясно, кто именно допустил их на госслужбу.
– Кстати, я, вот, вспомнил, что вчера во дворце, – я обратился к Лициниану, – нас задержала стража. Это были не преторианцы, и я думаю, что это вообще были не люди.
Советник поморщился.
– Какое это имеет значение сейчас? – он отмахнулся от этой информации как от назойливой мушки, видимо, будучи недоволен тем, что я перебил ход мыслей Торквата. Я притих.
– Как бы то ни было, завтра я беру Рикимера на себя. Доложу ему о падении экономики, а вы уж докладывайте Доминику, что вам надо.
– А она падает? – уточнил Клодий Альбин.
– Какая разница? – снисходительно улыбнулся Сенатор.
– Хорошо! Предположим, Доминик утверждает наш план, и Константин отправляется на Гордиану. Нам нужно связаться с Вером, пусть он окажет всемерную помощь Константину…
– Я бы не хотел, Советник, чтобы ты это делал, – твёрдо проговорил я. – Пускай он не будет знать, что еду я.
– Это ещё почему?
– Я понимаю, что он твой друг, но, при всём уважении, боюсь, он будет стараться навязать мне нужное ему мнение о Гордиане. Маловероятно, что он готов ворошить грязное бельё в своём доме.
На какое-то время воцарилось молчание. Я явно всех озадачил.
– Не сказал бы, что прям уж сразу грязное, но твой помощник уже второй раз за день подтверждает свой талант, – сказал, наконец, Постум.
– Согласен, – Альбин посмотрел на меня. – Прости Константин, что сомневался в тебе.
Я смутился, а Лициниан, отрешённо глядя перед собой, проговорил:
– Хм. В том случае, если ты летишь туда – согласен, а если Август всё же пошлёт тебя на Элефантину?
На меня эта мысль нагнала минутную печаль, потому что Элефантина была почти ойкуменой.
– Вот этого бы совсем не хотелось…
– Ещё раз повторяю тебе: никто за язык тебя не тянул. Скажешь об этом Доминику сам.
– Ладно, в таком случае помощь Вера в трансфере будет кстати.
Лициниан усмехнулся.
– «Ладно» ему… Не о том ты думаешь, мальчишка. Давайте-ка составлять инструкции.
Второй вечер к ряду, кажется, я не лягу спать вовремя. А ещё хотелось Юлию услышать.
…Но, как ни странно, когда я ехал домой, было ещё божеское время. В очередной раз меня подвозил Архелай.
– Ну что, дружище, не устал ты сегодня мотаться по поручениям? – спросил я.
Водитель усмехнулся.
– Это же не впервые: с Советником часто приходится погонять по АП. Но сегодня вы действительно превзошли себя. Что у вас стряслось?
– Проявили инициативу и прыгнули в самый омут, а теперь пытаемся выплыть на берег, – расплывчато ответил я.
– И это не впервой. На завтра не знаешь, какие планы? А то мне по своим делам надо сгонять.
– Нет, Архелай, узнавай у Советника. Знаю только, что завтра он снова во Дворец собирается.
– Ладно, тебя отвезу – позвоню ему. Не против, если я музыку включу?
– Валяй, – бросил я и направил взор в сизо-фиолетовую темень, разрываемую на лоскуты разноцветными огнями вывесок и фонарей. Заиграла какая-то спокойная инструментальная музыка.
От безмолвного созерцания меня отвлёк вызов по гиперкому. Звонил мой лучший друг Валент.
– Слушаю тебя, дружище.
Архелай тактично закрыл перегородку между нашими сиденьями.
– Привет, Константин, как жизнь? – спросил меня Валент голосом, в котором я услышал задор.
– Ох, да, в целом, не жалуюсь, но как-то непонятно сейчас…
Видимо, Валент не собирался искренне вникать в положение моих дел, потому что, едва получив ответ, сразу же перескочил на другую тему:
– В общем, я смог достать нам билеты на гравикон!
Это была отличная новость – мы давно ждали очередной игры, а учитывая то, как тяжело раздобыть билеты на приличные места, это был прямо-таки праздник. Правда, радость моя тут же поутихла, поскольку мне предстояло расстроить друга, ведь его новость была весьма удачна для меня.
– Это на завтра, что ли?
– Да, два билета в сенаторскую ложу, представляешь? – с гордостью сообщил Валент.
– Прекрасно! Надеюсь, ты не попал никому в услужение за это, – подшутил я.
– Нет, конечно! Но пары козырей из рукава пришлось лишиться, – прозвучал недовольный ответ. – Но я не слышу радости.
Я выждал несколько секунд.
– Короче, тут такое дело: ты спрашивал, как у меня дела. Так вот, я вчера познакомился с прекрасной девушкой…
И он снова меня перебил.
– Что? Повтори: ты познакомился с девушкой? Константин, даже года не прошло, как ты дал зарок.
– Ну хватит тебе, – я не хотел вспоминать и говорить о глупостях, которые иногда совершаю: словами ли, поступками.
– Привет, Константин, а кто она? – раздался на заднем плане голос возлюбленной Валента Агриппины.
– Здравствуй, Агриппина! Она преподаватель в Академии. Хм, можешь найти в «Сфере», её зовут Паулина Юлия.
– Молодец, Константин, – похвалила девушка. – Очень рада за тебя!
– Да, прям удивил, дружище! Так а почему ты как-то невесело об этом сказал?
– Проблема в том, что я на днях улетаю в командировку, а мне очень хочется позвать её на… как бы это сказать… незабываемое свидание.
Валент, судя по голосу, напрягся:
– Так, а вот это уже серьёзно. Чего же ты хочешь от меня? Чтобы я отдал тебе свой билет?
– Ммм, да…
На том конце «провода» воцарилось молчание, которое я не решался прервать. Затем раздались перешёптывания – Агриппина, судя по тому жару, с которым шептала, была на моей стороне, но расслышать её слов я не мог. Это продолжалось довольно длительное время.
– Ну хватит уже шептаться, друзья! – не выдержал я.
– А куда ты летишь-то? – спросила Агриппина. Очевидно, Валент был зол, и его можно было понять – мы ведь так долго ждали очередной игры, на которую всегда ходим с огромным удовольствием.
– Вероятно, на Гордиану. Только это секрет.
– Куда? – изумлённо переспросил Валент.
– Туда! – перекривлял его я.
– Это туда, где сейчас чуть ли не война? – осторожно спросила девушка.
– Да нет там пока никакой войны. Во всяком случае, я и еду в этом разобраться. – Я полностью доверял своим друзьям, выдавая им, по сути, секретную информацию. Благо, наш звонок хоть и мог быть перехвачен, но не мог быть расшифрован.
– Ничего себе, крутой ты!
– Да, крутой, – вторил подруге Валент. – Расскажешь потом поподробнее.
– Разумеется, расскажу, но так что с билетами? – нетерпеливо спросил я.
– Ладно, чёрт с тобой, веди свою девочку.
– Очень мило с твоей стороны! – хоть я и не выказал явно признательности, в душе я был бесконечно ему благодарен. И девушке за поддержку.
– А когда ты нас познакомишь? – спросила Агриппина.
– Понятия не имею. При первом же удобном случае. Ладно, я к дому подъехал, давайте потом созвонимся.
– Добро, пока.
Дома было хорошо. Свой дом я любил: пускай это и была не бог весть какого размера квартира на 39-м этаже, но я всегда ощущал в ней уют, и чувство безопасности привносило в мою душу успокоение. Я помню, как с друзьями занимался созданием комфорта в ней: подбором цветов и материалов, мебели и декора, как я трепетно выращивал живую фито-стену Я помню, как собирал этих же друзей в уже полностью готовом жилище, чтобы весело провести время. Я помню, какие идеи мне приходили в голову, когда я глядел через прекрасное панорамное остекление на Великий Город, а вслед за идеями способы их реализации. А сейчас я испытывал некое волнение, связанное с неизбежным оставлением своего дома и отправкой в неизвестность. А вдруг там действительно идёт война, о которой мы тут ничего не ведаем?
Впрочем, я почему-то не верю словам Тарквиния Вера, а это неправильно; надо собраться с мыслями и понять, что именно меня гложет. Я посмотрел на часы – самое время принять душ и, наконец, лечь спать. Советник не обозначил планов на завтра, но надо быть готовым если не к работе спозаранку, то и не к выходному.
…Я сидел в темноте в пленительно мягком кресле напротив окна, под негромкие звуки леса попивал чаёк и размышлял о произошедших событиях. Я вполне мог быть доволен собой благодаря собственной находчивости и благоразумной инициативности, и теперь во мне боролись усталость и возбуждение от одних и тех же пережитых эмоций. Я, пытаясь расслабиться в тиши тёмной квартиры, просто ждал, когда эта борьба утихнет сама собой – я знал, что в таком состоянии просто не засну. Совершенно неожиданно раздался звонок. Я почему-то сразу понял, что звонит Юлия. Это было сочетание и подсознательного ожидания (надежды), и неожиданности (от того, что это всё же случилось); я ненароком облил себя чаем, благо, уже не горячим.
– Какая досада, – пробормотал я, стряхивая с себя воду. Затем переключил на громкую связь. – Ave, doctor8!
– Привет, – голос Юлии был явно сонный.
– Ты спишь? – я даже застыл в изумлении.
– Ага, – слабым голосом звучал ответ.
– Ты удивительная девушка.
– А ты – непорядочный мужчина. Я и звоню тебе, чтобы сказать об этом. Подожди минуту, – не дав мне возразить, она замолчала. Спустя несколько секунд её голос раздался вновь, и был он уже более естественным. – Ты обещал девушке позвонить – и пропал.
Я нахмурился. Есть у меня черта – сразу же принимать всё близко к сердцу.
– Я не звонил из опасения разбудить тебя, потому что только полчаса, как попал домой.
– Как прошёл приём?
– Сносно, – ровно ответил я, вновь усаживаясь в кресло. – Могло быть как лучше, так и хуже.
– Устал?
– Очень. Но самое неприятное – это то, что ближайшие несколько дней пройдут в таком же режиме, – и, не тратя времени на ненужные слова, сразу перешёл к делу: – Поэтому, чтобы не чокнуться, мне необходимо сменить обстановку. Что ты скажешь на моё предложение сходить завтра на гравикон – я смог раздобыть два козырных билета? Как у тебя с графиком завтра?
– Очень интересное предложение. Я никогда раньше не ходила на гравикон.
– Удивительно, я думал, ты всё на АП видела.
– Прям уж всё, мне же не пятьдесят лет. Да и надо оставить молодому человеку хоть какой-то шанс удивить меня чем-нибудь, – я почувствовал игривость в её голосе.
– Весьма дальновидно. Смею тебя заверить: ты будешь впечатлена этим зрелищем.
– Хорошо, я согласна. Куда мне нужно будет прибыть?
– Пока не знаю, – я напряг все извилины. – Давай так: я завтра тебе позвоню, когда буду свободен… – но тут я, наконец, собрался с мыслями: – Нет, давай не так!
–Ух ты, видимо, ты прям сейчас меня удивишь!
– Да! В котором часу ты заканчиваешь?
– В 6.30-6.40, – задумчиво ответила Юлия.
– Заеду за тобой в Академию в 6.50, – твёрдо решил я.
– Вот как!
– Именно так, – подтвердил я и, чтобы не давать поводов к лишним «если» или «но», решил закончить разговор. – А сейчас давай желать друг другу приятных снов, потому что мне ещё нужно поговорить с Советником.
– Хорошо, приятных снов, Константин, – сказала девушка. Мне послышалось, нежным голосом.
– Взаимно.
Через 10 минут я уже лежал в кровати и отходил в мир грёз.
6.
Я снова мчался по бесконечным улицам Города. Архелай снова несказанно выручал меня. Я, обуреваемый эмоциями, едва сохранял выдержку.
Началось всё с того, что в 8.30 утра меня разбудил Лициниан и чуть ли не с криками набросился из-за того, что я сплю, а не занимаюсь делами. Спросонья я не смог сразу дать правильный ответ, чем навлёк на себя просто поток гнева и распоряжений, хотя и заметил ему, что никаких поручений мне дано не было. Но это замечание лишь усилило раздражение Советника: «Тебя что, нужно пинать? Голова тебе на что?».
Явившись в курию, я был огорошен, когда один из служащих сказал мне, что лечу сегодня в ночь. Я попытался заняться делами, которые жизненно важно было уладить до отъезда и за малым не набрал Юлию, чтобы сообщить об отмене планов, но помешал мне это сделать сам Лициниан своим появлением. И, к счастью, вместе с очередной порцией раздражения он принёс и хорошие новости.
– А, явился. Не понимаю я тебя: такие дела творятся, в которых тебе отведена чуть ли не первостепенная роль, а ты так явно проявляешь безалаберность. Константин, что с тобой?
– Когда отъезд? – скрывая ответное раздражение, спросил я.
Лициниан, хвала ему, умел быстро переключаться и гасить гнев.
– Не сегодня. Скорее всего, завтра вечером.
– Почему такая неопределённость?
– Ищут подходящий борт. Либо ты летишь хоть сейчас на гражданском, но неделю, либо на военном, но двое суток.
– Ух ты, – я понимающе закивал головой. Эта деталь меня заинтересовала, поскольку затрагивала потаённые желания каждого мальчика, юноши, мужчины. Генной памяти – отдельное «спасибо».
– Рано не радуйся. Предполагаю, что тебя захочет видеть сам Август.
– Логично и ожидаемо, – согласился я.
В четыре часа пополудни, увлечённый работой, я спохватился: мне ведь ещё надо переодеться. Когда хмурый взгляд на пару с неодобрительным вопросом Советника попытались меня остановить, я, в отличие от самого себя утром, смело и ровно ему парировал:
– Мне нужно собрать вещи и уладить личные дела.
На удивление, он не стал спорить.
– А, ну хорошо, – пожал плечами он, и я помчался к себе.
Дома же я с ужасом осознал, что нахожусь в совершенном цейтноте. Я ходил от окна к окну, не решаясь сказать милой Юлии, что ей придётся добираться самой, потому что теперь даже такси не доставит сначала меня к ней, а потом нас к Стадиону. И тут-то меня осенило:
– Архелай! – вскричал я и стал набирать несравненного шофёра и отчаянного гонщика.
Кратко обрисовав свою непростую ситуацию, я с мольбой в голосе спросил: «Сможешь?».
Золотой человек Архелай даже не вздохнул, лишь по-деловому ответив: «Через 13 минут буду у тебя, спускайся». И вот мы мчимся и, кажется, успеваем минута-в-минуту.
– Меня из-за тебя лицензии лишат, Константин, я уже три раза попался под «Око», – проговорил водитель.
– Архелайчик, друг мой бесценный, гони! – просил я. – Если что, я сам перед Марком Визимиром похлопочу за тебя, обещаю.
– Во как! – воскликнул он. – Могу за тебя порадоваться, раз ты такое можешь сделать. Тогда я спокоен, а ты держись крепче!
Позвонила Юлия:
– Здравствуй, молодой человек!
– Салют!
– Я звоню сообщить, что освободилась и уже подхожу к месту. У тебя всё хорошо, мне ждать или самой ехать?
– Жди!
– Точно? Я могу сейчас сесть в транспорт, только ты там меня встреть, пожалуйста…
– Не надо, Юлия, я уже рядом.
– Ладно, как скажешь, а мы не опоздаем?
Повисла пауза длиной в несколько секунд, во время которой мы-таки примчались к алее при Академии, и Архелай посадил машину прям у неё за спиной. Открыв окно, я во весь голос проговорил:
– Если не будешь считать ворон, то не опоздаем!
Юлия резко обернулась. С моей тороны это был столь же сильный ход, сколь и театральный.
– Отлично выглядишь!
– Благодарю. А у тебя крутая машина! – сказала она с завистью в голосе, направившись к ней. Я представил ей Архелая, и мы полетели к Стадиону.
…Мы приехали, когда до начала игры оставалась четверть часа. Посидев несколько минут в баре и выпив, мы прохаживались по Стадиону, и я проводил небольшую экскурсию по этому, несомненно, грандиозному памятнику древней архитектуры. Юлия завороженно смотрела по сторонам, впечатлённая решениями, позволившими вписать такого размаха сооружение со всеми его стремительными линиями и массивными перекрытиями в городской архитектурный ансамбль. Она рассматривала всё вокруг с голодными глазами и непрестанно указывала мне на барельефы, изображавшие сцены состязаний всевозможного рода, на элементы декора и отделки на основе наноплёнок и нановолокон, будто бы застывшие в пространстве и времени. Я, видевший всё это не первый раз, удовлетворённо кивал головой и указывал неискушённой девушке на ещё более интересные вещи. Пиком её эмоциональных переживаний стали наши места, расположенные в элитной ложе, с прекрасным обзором как поля, так и трибун. Вся громада Стадиона и бушующий океан эмоций десятков тысяч людей были перед нами как на ладони. Рядом сидели несколько почтенных граждан – кто с супругами, кто – с друзьями – чинно ожидавшие начала. Лучше места были только в ложе Августа. Благодарностью за впечатления мне был взгляд, полный восхищения, и сказанные слова:
– Если ты хотел меня впечатлить, тебе это удалось, Константин! – от её взгляда, в котором я, помимо вызова и игривости, разглядел влюблённость, у меня на мгновение перехватило дыхание.
– Подожди, ты ещё не видела самой игры, – едва сдерживая волнение, ответил я.
– Ну ладно, – и Юлия вновь стала завороженно рассматривать происходящее, пытаясь осознать весь этот шумящий и бурлящий поток.
Спустя некоторое время под рёв трибун на поле вышли игроки обеих команд и судейская бригада, над гулом трибун зазвучала торжественная музыка, раздался полный задора голос диктора. Юлия резким движением придвинулась ко мне и прошептала на ухо:
– А в чём смысл игры?
Я несколько секунд подбирал слова, чтоб объяснить покороче.
– Суть две команды: в каждой – по шесть игроков, трое из них с битами – это метатели, ещё двое позади них – подающие, и шестой игрок – ловец. Сейчас на поле появятся ворота… Вот они – видишь? – их устанавливают. Это две чёрные дыры. Смысл игры в том, чтобы метающие с подачи подающих смогли битами закинуть мяч в ворота соперника. При этом всё игровое поле – это искусственная гравитационная аномалия, и, зная распределение тяготения, игроки могут совершать немыслимые и невозможные вне поля прыжки и манёвры для обмана соперника. А ещё мяч будет двигаться по нелинейной траектории и с переменной скоростью. Искусство игроков заключается в умении чувствовать гравитацию и предвидеть траекторию полёта мяча.
– Постой, это что, настоящие чёрные дыры, не какой-то спортивный термин?
– Да, самые настоящие, что тебя смущает?
– Да ну ладно! Разве чёрная дыра не должна всё засасывать и весить невероятно много…
Я улыбнулся её почти детской наивности.
– Она же крошечная, её радиус и миллиметра не достигает.
Но Юлия посмотрела на меня с ещё большим подозрением.
– А как она, прости, висит в воздухе?..
– Уфф, я не специалист в квантовой физике, но, по-моему, это связано с наведённым гравитационным полем, что-то там с его поляризацией.
– Да уж, сложно. Ну хорошо, а если туда попадёт ловец? – продолжала расспрашивать Юлия.
– Хо-хо, трус не играет в гравикон! Потому-то капитаном команды всегда и является ловец. Мало того, что при неловком движении его затянет, так ведь он ещё должен предвидеть с какого направления и в какой именно момент времени в итоге прилетит мяч! На самом деле, не всё так тяжело: видишь эту белую область вокруг дыры? Это аккреционный диск, его искусственно создают, чтоб он показывал границу горизонта событий, и, как видишь, он достаточно мал. Вообще, бывали несчастные случаи, хотя и редко; но никто не погибал, отделывались оторванными конечностями.
Юлия нахмурилась.
– Какая «прелесть»… Мне уже нравится эта задумка.
– Чудесная женщина: новости не смотрит, увлечениями государственного масштаба не интересуется. Даже не верится, что такие чистые люди существуют!
– У нас только второе свидание, не надо сразу сомневаться в моей искренности, Константин! – ох уж это её чувство юмора, запросто ставящее в тупик.
– Я не сомневаюсь, а восхищаюсь!
Не найдя слов для продолжения этой темы, мы просто смотрели друг другу в глаза, словно наши взгляды были под напряжением. Прервал нас сигнал к началу игры.
Как я и предполагал, игра действительно понравилась ей: она сразу же определила для себя любимчиков на поле, всякий раз, когда был опасный момент, хваталась за голову или подскакивала из кресла, когда случался гол, ликовала и кричала.
По середине первого периода пришло сообщение от Валента: «Как вам игра? Отличная, правда? Мы смотрим в «Энеиде», присоединяйтесь потом к нам». На что я ответил: «Замечательно, спасибо тебе, дружище! До встречи». Но мне ещё надо сообщить Юлии о командировке, и мне было интересно, как она отреагирует.
Мы побеседовали на отвлечённые темы во время перерыва и перед самым началом второго периода я как будто невзначай сообщил:
– Я завтра вечером в командировку улетаю.
– Да? – невозмутимо переспросила девушка. – Куда?
– На вторую родину твоего деда.
– Да?! Здорово, – улыбнулась она. – А на долго?
Я помедлил с ответом.
– На месяц, наверное.
Юлия отвернула от меня лицо. Я с удивлением наблюдал за тем, как её ладони совершали характерные движения в районе глаз, словно она вытирала слёзы. Это мне показалось подозрительным и я, слегка тронув её за плечо, поинтересовался:
– У тебя всё в порядке? Ты выглядишь эмоционально возбуждённой.
Она повернулась, посмотрев на меня ясными глазами, в которых едва уловимо мелькала грусть, и с улыбкой проговорила:
– Всё хорошо, Константин, я всегда такая. Надеюсь, этот месяц пролетит быстро.
– Я тоже… По крайней мере, задерживаться там больше положенного не собираюсь.
Что значили её слова «всегда такая», как относиться к её стремительным эмоциональным перепадам? Я внимательно смотрел на неё, понимая, что на знакомство с ней – не на то, чтоб узнать её интересы и привычки, а на то, чтобы постичь её антскую душу – уйдёт очень много времени. Разумеется, если за ближайший месяц она меня не забудет.
Когда сирена своим завыванием озвучила начало второго периода, мысли сами собой перетекли в русло происходящего состязания, и мы снова предались лишь спортивным эмоциям.
…Когда игра завершилась, мы ещё какое-то время сидели, расслабившись, в ложе, обсуждая её перипетии.
– Похоже, ты добавил мне ещё одно увлечение, Константин, я благодарна тебе.
– Не стоит, – ответил я. – Рад это слышать.
– И всё-таки я не могу представить, насколько дорогое это мероприятие. Эти аномалии, эти чёрные дыры…
– Пффф… Поэтому-то игры проводятся только в столице, которая одна и может себе это позволить. И обрати внимание: несмотря на цену билетов (я не хвастаюсь сейчас), трибуны были заполнены до отказа.
Ложа опустела, и мы встали из кресел.
– Какие планы? По домам? Тебе ещё вещи собирать, поди, надо, – сказала Юлия.
К слову, игра закончилась победой команды, за которую переживали мы оба, и я предложил это отметить.
– В «Энеиде» сейчас мой лучший друг со своей невестой, они предлагают нам встретиться и отметить победу «Венетов».
– О, я знаю это место, оно классное! Поехали, конечно, я не против. Снова на твоей машине?
Я улыбнулся.
– Нет, она пока не моя, а Советника. Я ещё не дорос до такой привилегии.
– У тебя ещё все впереди; возможно, ты и сам не представляешь, насколько близко! – подбодрила Юлия.
Я благодарно кивнул ей.
В нашем Государстве с его явной социалистической окраской, гуманитарными ценностями и неприятием роскоши, как дополнительной категории сравнения людей между собой, считалось, что гражданину ни к чему иметь личный транспорт (за исключением, разумеется, спортивного инвентаря, вроде велосипеда), если обеспечить его доступным общественным. Поэтому всякое транспортное средство было исключительно государственным, находилось в ведении соответствующего Департамента и полагалось, помимо маршрутных линий, только госслужащим и некоторым категориям работников на период исполнения ими своих обязанностей. Отдельной, крайне немногочисленной категорией владельцев предметами роскоши, являлись граждане, оказавшие Государству неоценимые услуги.
Не все, разумеется, были в достаточной степени сознательными личностями и принимали эту доктрину, напротив, некоторые аристократы всячески проталкивали обратные идеи и пытались расшатать консервативные устои, по их мнению, навязывавшие людям аскетизм. Уже в ту пору, и уж тем более, много позже я не был с ними согласен: мне нравились тенденции и попытки Правительства к снижению сегрегации общества. Хотя я сам патриций в седьмом поколении, но мне чужды мысли о превосходстве над кем-то. Не по наивности, но по критическому убеждению я считаю, что выполненное дело и одно только дело позволяет какому-либо человеку ставить себя выше других. И именно отсутствие такового не позволяет мне ныне иметь служебную машину. Но я отвлёкся.
Я вызвал такси, и пока мы ехали, Юлия расспрашивала меня про друзей, про мои увлечения и интересы, про жизненные цели. Новый виток знакомства захватил девушку, а я слушал и удивлялся тому, как неожиданно человек способен почувствовать счастье. Он может долгие годы плыть в ночном море, превозмогая холод воды и волны, к берегу, который не видит, а с рассветом узнать, что берег-то был совсем рядом, но за спиной. Ещё год назад я, после очень трагичного знакомства с юной студенткой, дал себе и, по своей несдержанности, своим друзьям слово впредь не искать удачи в отношениях. Незадолго до этого, казалось, наступил тот долгожданный момент, когда Фортуна улыбнулась мне, и я поверил в себя, осознав, что могу быть счастлив как мужчина, счастлив с женщиной, которая казалась мне совершенством. Увы, так бывает, что ты в такие моменты совершенством не кажешься. Так случилось и со мной: я был интересен только на первых порах, а все мои дальнейшие попытки завоевать благосклонность дамы разбивались о стену безразличия. А закончилось всё, когда я, собрав воедино волю и гордость, попросил о встрече, чтобы «уйти красиво», но вместо этого стал свидетелем страшной аварии: один наглый и безответственный турист (это был ант, хотя сейчас эта вставка эмоциональна и бессмысленна) на скутере толкнул её, направлявшуюся ко мне через дорогу, под борта аэробуса. Помню, как слова, которые я столь тщательно готовил, так и застряли комом у меня в горле вместе с моей гордостью и здравомыслием, а сам я стоял, словно истукан, и не мог двинуться – только пальцы подёргивались.
Сейчас же я чувствовал какое-то странное спокойствие, простое радостное спокойствие и немножко волнение от осознания, что наша заинтересованность друг в друге взаимна и равновелика. В голове преждевременно и против моей воли прокладывались далеко идущие дорожки развития нашего знакомства. Она антийка – как с этим быть? Она умна, красива, активна – какая она в отношениях? Хочет ли она вообще серьёзных отношений? Но эти и прочие вопросы неизменно приводили к аргументу, к которому я пока не знал даже, как подступиться, а именно – она антийка. Тем не менее, наученный каким-никаким жизненным опытом, я старался сохранять выдержку и предавался упоению, просто ловя момент.
В «Энеиде» царила, как всегда, своя особенная атмосфера: музыка с мелодией монотонной и красивой, пульсирующее неоновое освещение, скрытое фальш-панелями и тускло освещающее интерьер, манящий взгляд обольстительных официанток, не отпускающий твои глаза, – всё это мгновенно вводило в некое состояние транса. «Энеида» была чем-то средним между рестораном и баром. От первого тут были первоклассная кухня, великолепного уровня сервис, возможность провести полуделовой вечер в отдельном триклинии9. От второго – танцевальная площадка, довольно фривольный стиль обслуживания, возможность провести томный вечер в компании любого количества человек так же в отдельном триклинии. В целом, это было место, где интеллигентные граждане могли отдохнуть в расслабленной обстановке вне строгих рамок степенности и повседневных норм поведения, но и без потерь репутации. Друзья ждали нас во второй части заведения.
– Ребята, знакомьтесь: это Инара Паулина Юлия, преподаватель теоретической дипломатии в нашей Академии; Юлия, это мои любимые друзья: Флавий Валент, знаток информационных технологий, активист и большой любитель истории, и Луция Агриппина, спортсменка, мастер спорта по гимнастике, – представил я, когда мы отыскали нужное ложе.
Я обнялся с друзьями. Каждая встреча с ними была для меня запоминающимся событием, потому что после Академии времени видеться с ними становилось всё меньше и меньше.
– Я закажу нам? – спросила Юлия.
Я кивнул. Мельком я поймал недоумённый взгляд Агриппины, в котором прочёл удивление столь близкой степенью общения между мной и Юлией. В ответ я только горделиво улыбнулся.
Агриппина была прекрасна этим вечером. Должен признаться, я всегда смотрел на неё с восхищением, а на Валента – с завистью. Зачем-то я убедил себя в том, что люблю её, хотя знакомы они уже несколько лет, и я, несомненно, понимал, что дверь для меня в её сердце, причём с её же стороны, закрыта. В психологии подобных действий пускай каждый разбирается в меру своих познаний, но, несмотря ни на что, я всегда оказывал ей внимание, несколько выходившее за границу дружеского, не в силах дать себе адекватный ответ на вопрос «зачем я это делаю?» при том, что соблазнить девушку лучшего друга у меня вряд ли хватило бы духу. Но как сейчас помню: в тот самый вечер моя влюблённость в неё рассеялась как туман под лучами летнего солнца.
– Какое интересное имя – Инара – оно что-то значит? – спросила Агриппина.
– Ты хочешь сказать «странное»? – в своём стиле ответила Юлия. – Я ведь на четверть антийка, и это имя моей матери, я взяла его в память о ней.
Их лица застыли в смущении, я, ждав этот момент, с любопытством наблюдал за их реакцией. Дело в том, что в свете общей политики, как внутренней, так и внешней, вопрос антизации человеческого общества был актуален даже не для вовлечённых в государственные дела граждан. И, скажем прямо, вызывал раздражение. Тем не менее, мои друзья оказались на высоте:
– Добро пожаловать к нам в компанию, друг Константина – наш друг! С нами весело, – сказала Агриппина.
– Мы тебя научим не очень высокоморальным, но очень интересным вещам, – присоединился Валент.
– Не возражаю! – ответила им Юлия.
– Интересно, ребята, меня научите? Что-то даже я не в курсе, о чём это вы, – вставил я.
– Тебя мы уже всему научили, приятель, – как можно более убедительно сказал Валент.
– Зачем терять время? Выпьем – и пойдём потанцуем! – бодро подалась к столу Агриппина.
Мы танцевали и находились так близко с Юлией, что чувствовали дыхание друг друга, я с нежностью прикасался к её обнажённым плечам, сжимал ладони и, поддерживая за спину, наклонял в сторону; она обнимала меня, когда мы медленно качались. Когда наступало время перевести дыхание, выпить и поболтать, отходили назад к ложе.
Мы поговорили об игре (спасибо Валенту – он не сказал, что билеты были его), поговорили друг о друге. Видимо, я ненароком увлёкся, выказывая восхищение Юлией, потому что в определённый момент поймал на себе взгляд с толикой ревности в глазах Агриппины. Я внутренне усмехнулся… Эх, подруга-подруга, теперь мне с твоей ревностью уже нечего делать.