Kitabı oku: «Маленькое Небесное Приключение», sayfa 4
Москва. НИС Роскосмоса
:
22.37 Прошёл час, челнок сделал больше витка и над Атлантикой приближался к побережью Мавритании на высоте 101 километр. И место, и время предстоящего падения пока не определялись.
Связь не восстановилась, челнок на вызовы не отвечал, но двигался по красивой траектории, что говорит об отработке программного обеспечения типа «Дракон» или, как считают шутники, выведен классным пилотом. Орбита уже не круговая, Аватар-13-65 теряет высоту по спирали.
Принцесса Юлия:
У них с Игорем специализация разная. Парни в Академии выбирали небесную сборку, навигацию и пилотирование. А девушки, по-крайней мере большинство, обучалась на продвинутом факультете связи, и в частности на ДКС (дальняя космическая связь), где Юля успешно закончила третий курс.
При аварии она решила, нужно показать, что сможет быть полезной по своей специальности. Ситуация требовала передачи информации об аварии корабля и просьбу о помощи. Как всё работает на этих старых грузовиках она знала ещё на первом курсе.
Когда, отработав, двигатели челнока стихли, Игорь сказал:
– Вот так! Мы почти там где хотели, но больше топлива нет…
Юля тут же отстегнулась и перебралась к пульту бортинженера, справа от Игоря. Там у бортинженера основные программные ресурсы, в которые входит и связь. Необходимо связаться с Центром Управления, сообщить об инциденте.
Но бортинженерский пульт, когда она попыталась заставить его работать, не включился, связь не получилась. Питание всех пультов грузовика, кроме пульта перед Игорем, отсутствовало. И освещение в кабине стало тусклым. По-видимому авария как-то затронула общее питание корабля. В этих условиях основным считается рабочее место пилота, туда стало уходить всё аварийное питание, прочие ресурсы оказались вторичными. Юля разобралась и махнула рукой, независимая телеметрия корабля должна работать и за всеми их неприятностями внимательно наблюдают на Земле. Плохо, что подсказать и помочь не могут!
Авария… какое глупое слово! Про надёжность «Аватаров» у старых пилотов ходили легенды. И вопрос о безопасности доставки грузов этими кораблями на экзамене в Академии достался Юле. Подобного этой аварии не случалось никогда! Были и столкновения, и отказы, но за годы экспуатации был потерян только один корабль из сотен.
Челнок тогда дёрнулся, что-то зазвенело, гул двигателей стих, наступила невесомость. Произошло это перед самой разделением с носителем. Совсем чуть-чуть не дотянули. Остались где-то между Землёй и небом. Последнего не достигли, не хватило чуть-чуть до низкой орбиты. Долго здесь не продержаться, а помощь до этих мест никогда не доберётся. И просить о помощи некого, челнок без связи, справляться со всем придётся самим.
Не то, чтобы её интересовал ответ, просто чтобы Игорь не заскучал, Юля спросила:
– Что всё-таки происходит, почему мы избавились от носителя и не летим?
Игорь, как у него принято, начал отвечать издалека, с самого начала:
– Мы летим! – как отрезал, – Но был взрыв, носитель накрылся, пришлось отстыковать уже мёртвого…
Ей это было и так понятно, она перебила, перенося акцент на другое:
– А почему нет энергии? У нас же своя, независимая станция. Накрывшийся носитель в этом не виноват. И вообще… – тут её голову посетила шальная, но страшная до мурашечного ужаса мысль. – Надеюсь, такое испытание не заложено в программу Академии.
По крайней мере, им с Игорем лучше будет такой вопрос обсудить. Если это придумано для проверки, то Юля, в отличие от Игоря, вела себя не лучшим образом. Не кинулась первой связаться с центром управления, вела себя как простой турист.
А там в ЦУПе, вероятно, наблюдали за её реакцией, насколько быстро сможет включиться в ситуацию и попытается сделать что-то правильное. Юля представила, что корабль исправен, а ситуация срежессирована в ЦУПе…
Стартовое ускорение было настоящим и невесомость смоделировать невозможно. Можно лишь моделировать программу полёта со спецэффектами отказов.
Впрочем, пилот Игорь Емельянов сделал последующие эволюции корабля неэффективными. Если бы заказчики их испытания это предусмотрели, давно перевели бы ситуацию в режим спасательной. Обдумав, решила: нет, этого быть не могло, симулировать аварию не было никакого смысла, не предусмотрев для испытуемых спасения. И Юля вздохнула уже облегчённо.
– Навряд ли! – хмуро взглянув на Юлю, подтвердил её догадку Игорь. Он видел всё дальше и об этом наверняка подумал в первую очередь, когда взялся пилотировать. – Академия не причём, это дело случая! Нам надо самим на всё посмотреть, тогда и определимся что к чему.
Да, ситуация и без академической симуляции была страшной, и если б не Игорь, Юля считала бы что они обречены. Но программа спасения Игорем уже запущена, ей следует встать с ним плечом к плечу и пробежаться по отсекам.
В скафандрах таскаться тяжело, Юля предложила:
– Давай снимем!
Но Игорь возразил:
– Хочешь погибнуть, сними… Никто не знает что ждёт за закрытым люком, вакуум, пары водорода или гидразина. В скафандре лучше.
Подчиняться было удобно, но Юля никогда не была мягкой и тут же попыталась найти нестыковку:
– А если в нём невозможно?
– Не лезь, если невозможно. Нам надо определиться с общим состоянием, а не проверять всё подряд. Поняла?
Да, уже поняла. Они будут искать что где, прямо на виду, не в порядке. Только беспорядок будет проявлять себя не сразу, как взрыв носителя, а только в каких-то конкретных обстоятельствах. Этому её учила жизнь.
Экипаж начал двигаться и проверять всё, что на глаза попадалось. Открывали запечатанные отсеки, просматривали внутренние пластиковые поверхности, проверяли доступное оборудование.
Они изучали конструкцию, как проверять работоспособность, как обслуживать: работать и ремонтировать безопасно и надёжно.
По ходу дела продолжали проявляться нарушения энергопитания. В большинстве отсеков была темнота, только в кабине и кое-где в проходе горел аварийный свет. В шлюзовую они не попали, но через стекло внутреннего люка видели, что там всё более-менее нормально.
И грузовые отсеки, и приборно-агрегатные таились в темноте. Подсвечивать приходилось прожекторами скафандров.
Кроме света, не работал кондиционер. Так в космосе называют систему регенерации воздуха. Дыхательная смесь сама обновлялась только для зарядки скафандров, кислород можно было заряжать, но воздух в челноке оставался без обновления и перемешивания. Хотя общий объём отсеков больше восьмидесяти кубов, и попавшие в аварию могли бы надолго снять защиту и часами плавать по кораблю в комбинезонах. Но авария, так авария. Игорь решил, что лучше не снимать, и Юля согласилась: они не будут снимать скафандры до конца…
Страшное слово «конец» не пугает Юлю, с ними ничего плохого не случиться. Немножко пугает только предстоящая неизвестность.
Плотно забитые грузовые отсеки остались неповреждёнными, давление в них было на уровне штатного. Пострадала только общая энергетика и, как следствие – большая часть электроники корабля. А для установления первичной причины, как решил Игорь, предстояло выйти и осмотреть корабль снаружи. Трудное в исполнении, но верное решение. Их к этому и готовили.
Механика открытия шлюза, настроенная на голосовое управление, отказала вместе со всей электроникой. И они с Игорем застряли у шлюза. Он пытался открыть вручную, но что-то мешало, пришлось снова лезть в грузовой отсек за его скафандром для Луны и открывать уже с помощью гидравлики экзоскелета.
Заряжать этот скафандр не надо, тот перед упаковкой полностью заправлен. Игорь вошёл, поменяв имидж на более брутальный, и, с помощью экзоскелета открыл и после прохода закрыл внутренний люк, потом также открыл внешний. За бортом ничего не должно быть нового, мысленно Юля это видела много раз, но открывшийся в сияющую бесконечность люк снова вызвал мурашки…
Выйти в этот свет она не решилась. Обучающие макеты и учебное оборудование это одно, в жизни всё выглядит страшнее из-за чувства реальности, от которого по коже спины снова забегали мураши. Держась за поручень, осталась в шлюзе страховать лучшего пилота, сматывала и разматывала по требованию тонкий фал. А Игорь ползал по обшивке и описывал для неё что видит. Наконец нашёл:
– О! А здесь на фюзеляже под левым крылом повреждение… Сейчас подберусь поближе, загляну внутрь… Не помнишь что там должно быть?
Юля удивилась: она что, должна ещё консультировать пилота?.. Пошутила:
– Гидразин наверное!
Он, добравшись до места повреждения, ответил:
– Вот и не угадала! Там у нас был водородный бак с энергоустановкой безо всякого гидразина. Эта гадость врезалась, взорвала там всё и выгнула наружу обшивку. Так что у нас теперь ни энергии, ни аэроплана, чтобы вернуться. При входе в атмосферу эта дырка не даст ни устойчивой ориентации, ни огнезащиты. И мы… – он умел затягивать паузы в ответственных местах, нервировать и придавать значимость, на первый взгляд, малозначительным вещам. – … можем сгореть, если не вернём этот лист на место. Сейчас… попробую…
Он там пыхтел долго, пытаясь выпрямить, прижать лист. И так, и эдак пробовал, рассказывая для Юли подробности, но композитный лист играл, как Ванька-встанька, легко возвращался в разогнутое состояние.
– Может лучше взять резак и спилить его? – пыталась помочь Юля, но сама понимала бесполезность. Пламя при входе в атмосферу проникнет через пробоину внутрь и сожжёт там всё вместе с ними.
– А ведь идея! – отозвался Игорь с того конца фала. – Возьму резак, разогрею и согну! Давай, подтягивай потихоньку! Я за оборудованием.
Когда они были уже в закрытом шлюзе, пришёл сигнал, что у Юли в скафандре, давно не подключенном к системам корабля, кончается кислород, пришло время залить. Из шлюза проплыла в кабину, устроилась на своём месте и, подключившись, стала ждать сигнала зарядки.
Пока ждала, пришли в голову разные шальные мысли. У Юли всегда так, голова не может сачковать, обязательно находит чем заняться.
Итак, поощрительный приз Академии заработали трое: она, Игорь Емельянов и курсант с факультета космонавигации Вадим Поперечный. Он, также как и они, после третьего курса. Умный парень, и просто так вряд ли мог отказаться лететь. Но за сутки до старта всё-таки сообщил о своём отказе. Игорь попытался выяснить причину, но связи с Поперечным не было до самого старта. Быть может просто струсил и ушёл в отказ?
Вообще-то он, по слухам, был супер рисковым. Строил карьеру, как говорили другие парни, всегда рассчитывая на какую-то удачную случайность. И ему везло исключительно и во всём! И вот, надо же, везёт попасть в список призёров и лететь, а он отказывается. Чего, казалось бы, ещё желать курсанту на третьем курсе.
