Kitabı oku: «Измена в подарок», sayfa 14
61. О любви
Моя комната не представляла из себя ничего выдающегося. Скучный и неудобный прямоугольник со шкафом у двери, кроватью посередине и нагромождением коробок в углу, у окна.
Раньше.
Сейчас всё переменилось. Коробки исчезли, и света стало гораздо больше. У окна появилось кресло-качалка с удобной подножкой. Рядышком устроился льняного цвета комод с непонятной конструкцией сверху. Недалеко от моей кровати появилась ещё одна. Маленькая. Она была укрыта полупрозрачным балдахином, из центра которого свисали золотые звёзды. Сквозь прозрачную ткань виднелась резная спинка и забавный лис, усаженный между подушек.
Всё было в нежнейших пыльно-бежевых, розовых, синих тонах. На стенах появились сразу несколько ночников в виде пушистых облачков.
Я не успела даже подумать в сторону убежища для малышки, а уже всё готово. И это лучше, чем я могла бы мечтать. Идеальные оттенки, натуральные материалы и практичность в каждой детали. Даже на перилах кроватки есть небольшой органайзер, чтобы всё было под рукой.
Это мог сделать только один человек, и мне становится ещё больнее оттого, что я его прогнала. Сквозь пелену слёз почему-то снова представляется нереальное будущее. Как среди ночи Марк встаёт от малейшего писка укачивать раскапризничавшуюся малышку. Мне – тихое “Спи” на ухо и сладкий поцелуй в губы. Малышке – “Почему моя маленькая принцесса проснулась?” и вся остальная нежность мира. Он её любит так сильно, что я даже начинаю немного ревновать. Покачивает на руках, напевая песенки, прижимает к груди, делясь теплом. Когда Марк замечает, что я за ним наблюдаю, счастливо улыбается даже в два часа ночи.
Пускай и только в моих мечтах.
Открываю глаза и вижу пустую комнату. Сама себе делаю больно, чтобы напомнить о нереальности этой картины. Сразу после концентрированной любви по венам текут осколки стекла, разрывая в клочья всё на своём пути.
Где-то позади слышится возня и тихий мат. Жданов, как всегда, слишком быстро справился.
– Вот ты где. Мирра, что это за побег такой был? Я чуть с ума не сошёл, пока тебя искал! Как тебе ребёнка можно доверить будет, если ты такие фокусы выкидываешь? А это… что?
Он говорит, говорит, а у меня перед глазами всё ещё тает картина несбыточного счастья. Костя подбирается ближе, оглядывает комнату из-за моего плеча. Он пытается приобнять, но я отскакиваю от его ледяных рук в сторону.
– Ничего себе ты не готовилась, – хмурясь, кивает на обновки в комнате.
– Это подарок. Жданов, чего ты хочешь? – пытаюсь незаметно вытереть слёзы и накидываю обратно толстовку, то ли замёрзнув, то ли пытаясь закрыться и защититься.
– А кто такие подарки делает? Тот, кто раньше родного отца узнаёт о существовании ребёнка? – на его лице очень быстро злость сменяется обидой и… сожалением.
Мы даже не пытаемся говорить. Только смотрим друг другу в глаза. И вроде бы всё как раньше. Он всё ещё серьёзный, взрослый и красивый. Я рядом с ним, несмотря ни на что, вечная студентка. Нам не хватает только машины времени. Мы проросли друг в друга. Знаем наизусть, что каждый может сказать, сделать. Знаем привычки по утрам, любимый кофе, что, заходя в лифт, каждый раз обязательный ритуал целоваться, пока не заканчивается дыхание.
Но теперь этого слишком мало. Пропасть стала непреодолимой, и он сам это понимает.
– Вижу, ты уже всё решила?
– Я не смогу, Костя.
– А она?
– Мы справимся. Я уверена, что ты станешь прекрасным папой. Мы станем хорошими родителями. Но как мужа и жены нас больше не будет, – достаю коробочку с кольцом и протягиваю обратно Косте.
– Ты хочешь развод?
– Да, – выдыхаю, и, несмотря на обстоятельства, сердце пропускает удар.
Слишком долго мы были вместе, это не может пройти бесследно. Ему тоже невыносимо больно. Я давно научилась за железной бронёй притворства видеть настоящие эмоции Константина Жданова.
– Ты не передумаешь?
– Кость, я не смогу каждый раз, глядя в глаза, не вспоминать её. Я бы рада была соврать тебе, а лучше себе, но не выйдет.
– Прости меня, мой Мир. Знаю, что слова ничего уже не исправят, но мне чертовски жаль, что всё так вышло. Я потерял всё самое ценное в жизни благодаря своей глупости и похоти.
– У тебя будет шанс завоевать сердце другой дамочки. Вот он самый главный, Жданов, – показываю ему на свой живот, чтобы уж точно понял, о чём я. – А я уже вышла из игры. Нам с тобой всё ещё неплохо бы вернуть нормальные отношения. Мы теперь связаны крепче прежнего.
– Мирочек, я сделаю всё. Хочешь развод? Будет. Бумажки – полная ерунда. Мне нужна только возможность быть рядом. Я попытаюсь всё исправить.
И он не соврал. Через несколько дней притащил готовое свидетельство о разводе. Он дал мне свободно дышать, но при этом был рядом. Поселившаяся со мной Машка каждый раз фырчала, когда он приезжал, но от эклеров, которые он привозил, не отказывалась.
Всё потихоньку налаживалось. Мы проводили молчаливые вечера у моря. Я плела свои заказы, отрываясь только на просмотр заката, Костя сидел рядом и тоже работал, что-то яростно печатая на ноутбуке. Иногда ему приходилось отбегать чуть в сторону, чтобы поймать сеть и, не мешая мне, ругаться с сотрудниками по телефону.
Мы незаметно стали друзьями, и вернулась лёгкость. Только однажды утром вышла неловкая ситуация. Июньские ливни размыли дороги, и Косте пришлось остаться с ночёвкой. Он улёгся спать на диване в кухне, а мне так отчаянно захотелось есть в половине пятого, что я не выдержала и решила тихонечко приготовить завтрак. Тихонечко, конечно, не вышло, и зомби по имени Костя, ещё не до конца проснувшись, обнял меня сзади, прижимаясь изо всех сил своим утренним настроением.
Омлетная масса вместо сковороды оказалась вылита на голову Косте, но он был не в обиде. И, кажется, только тогда понял, что я не передумаю и отношения между нами не вернуть.
Он обратил всё своё внимание к малышке. Приезжал на выходных, чтобы просто почитать уже заметно подросшему животу сказки. И, я клянусь, маленькая хулиганка ему отвечала! В первый раз почувствовать её шевеление было особенно неожиданно. Я так сильно дёрнулась, что заехала Жданову коленкой прямиком в только заживший после аварии нос.
Лето было на редкость дождливым, но не душным. Я наслаждалась своим положением и напитывалась ласковым солнцем, чтобы передать его в своих работах. Заказы я старалась делать наперёд, чтобы сразу после родов можно было спокойно сделать несколько выходных, не боясь, что начнут гореть сроки.
Машка работала удалённо и была всё время рядом. Если Костя был занят, именно она занималась развлекательной программой и возила меня на приёмы к врачам. Совсем не оставалось времени поскучать и только, засыпая каждый вечер, я легонечко, кончиками пальцев поглаживала вырезанные узоры на изголовье детской кроватки.
Иногда мне снился тот самый сон, где мы втроём идём на поиски мороженого. Каждое утро я просыпалась в слезах, но все эти месяцы на пороге меня ждала корзинка с завтраком.
Эпилог
Жаркое лето пролетело одним мгновением. Иссякли толпы прожаренных на южном солнце туристов, стихла вечно орущая музыка в прибрежных ресторанах, закрылись палатки с бесполезными сувенирами.
Закончилась суета. Время остановилось до следующего сезона.
Сотня ступенек, ведущих к морю с моего участка, стала практически непреодолимым препятствием, и Машка начала возить меня к пляжу на машине.
В один из дней она была жутко занята работой, а мне нестерпимо захотелось к морю. Почему-то показалось, что нужно срочно ловить последнее тепло, прятать по карманам про запас эти по-летнему жаркие, но уже глубоко осенние дни.
Дёргать Машку очень не хотелось. Она и так разочек уже потеряла работу из-за меня. Поэтому я решила тихонечко прокрасться к машине, аккуратненько и быстренько съездить посмотреть закат. Я уже с трудом помещалась за руль, но попробовать стоило. Да и ехать тут всего ничего.
Одна подозрительная сова не дала даже совершить попытку побега. Как только я схватилась за ручку водительской двери, за спиной сразу же раздалось шипящее:
– С-с-стоять! Куда собралась?
– Да я это… В магазин? – скорее спрашиваю, чем отвечаю.
– А машина зачем? Тут идти три минуты, – не оставляет никаких шансов Машка.
– Ну-у-у… Я… – не нахожу слов убедительнее и приходится сдаваться. – На море хотела. Аккуратненько.
Машка с видом строгой училки оглядывает меня с ног до головы и голосом, соответствующим образу, высказывает всё, что планировала.
– Малинка! Могла бы просто попросить! – она, набирает чей-то номер, ныряет в дом и возвращается через несколько минут, переобувшись и накинув кардиган. – Пойдём.
Я дёрнулась в сторону машины, но Машка потянула меня за руку к воротам. Она открыла дверь и…
– Принимай. Нужно проветрить, выгулять, вернуть к ужину, а лучше накормить, я, кроме макарон, сегодня не способна ни на какие подвиги.
…И передаёт меня из рук в руки, а сама ныряет обратно во двор и убегает в дом, пока я её не убила. Рука у меня тяжёлая, но в догонялках сейчас не сильна. К сожалению.
Я не видела Марка так близко с той встречи в перинатальном, много месяцев назад. Сейчас его глаза спрятаны за тёмными стёклами солнцезащитных очков. Кудри стали чуть длиннее. Они теперь с ещё большей наглостью падают на лицо. Волосы немного выцвели под солнцем – и в них прибавилось игривого золота. Он смущённо улыбается, видимо, фокус, который выкинула Машка, оказался сюрпризом и для него.
– Здравствуй, Мирра.
Моё неловкое “привет” в ответ – и всю дорогу мы молчим. Стараюсь не сильно пялиться на Марка, но взгляд сам по себе притягивается к его пальцам на руле, к тому, как вены увивают предплечье, к его профилю. Я очень соскучилась за все эти дни. Мне катастрофически не хватало одних утренних подглядываний за тем, как он приносит корзинку с вкусностями. Несколько раз я была на грани выйти и снова утащить его с собой завтракать, но каждый раз останавливала этот глупый порыв. Вот и сейчас отворачиваюсь к окну, чтобы лишний раз не соблазняться.
Остывшее после жары море встречает игривыми волнами и стайкой медуз, которых прибило к берегу после небольшого шторма. Их желейные прозрачные тушки подъедают крошечные чёрные крабики. Вдали резвятся дельфины, ошалевшие от свободы и отсутствия туристов.
Уже прохладный воздух пропитан запахом солнца, которое всё ещё согревает кожу. Под закрытыми веками разноцветными кругами пляшут блики, создавая ощущение невесомости. Плеск волн и шорох перекатывающейся гальки успокаивают и расслабляют.
Но какая-то тревога пробивается сквозь самые приятные ощущения. Открываю глаза – вокруг всё в порядке. Пустынный пляж, пиршество крабиков, прогулка вдоль берега парочки чаек и мы с Марком стоим в метре друг от друга.
Пытаюсь снова расслабиться, но ничего не выходит. Тревога жёстким обручем стягивает живот. Неужели началось? Ещё же целых две недели. Я же должна была спокойно поехать в город рожать у своего врача. Я же могу не успеть? Почему, почему именно сейчас?
Миллион вопросов крутится в голове. Я не могу собрать их в кучу, чтобы найти хотя бы один ответ. Дыхание срывается от накрывающей паники и подступающей боли.
– Мирра? Ты в порядке? – Марку хватает одного моего взгляда, чтобы понять, что пошло не так.
Он подхватывает меня на руки и быстро несёт к автомобилю. По пути звонит Машке, чтобы собрала вещи и документы. Каким-то чудом мы успеваем долететь до города. Конечно, всё пошло не по плану. Конечно, анестезию делать было поздно.
Через два часа невыносимых болей и уговоров акушеров на свет появилась крохотная розовощёкая девочка.
В первые мгновения весь мир замер. В родильной палате воцарилась тишина. Эти бесконечные секунды до того, как малышка не закричала, кажется, никто даже не дышал. Как только она издала первый писк, всё вокруг снова пришло в движение: забегали врачи, зашумел кондиционер, и даже лампы продолжили свой назойливый гул.
– Как зовут принцессу? – поинтересовался кто-то из персонала, я не различала ни лиц, ни голосов.
– Аня, – прошептала я, глядя в самые голубые в мире глазки.
Мне достался самый спокойный в мире ребёнок. Анюта ела и спала чётко по расписанию. Сон её не мог потревожить даже трактор, которым соседи решили себе выровнять участок. Я не успевала умиляться её красоте и удивляться тому, как быстро она растёт.
Марк неизменно заходил каждый месяц поздравить малышку с маленьким днём рождения. Сегодня Ане год, и мне очень-очень не нравится извиняющееся выражение лица Марка, когда я открываю дверь. А ещё больше не нравится огромная коробка за его спиной, которая почему-то отчаянно пытается сама себя опрокинуть.
– Это что? – выпаливаю я вместо приветствия.
– Мирочек, ты не поверишь!
– Не поверю. Нет, нет, нет, Марк. Пожалуйста, только не говори, что ты притащил…
– Габага! – счастливым восклицанием заканчивает за меня предложение Анюта.
Марк достаёт из коробки огромного белого зверюгу. Собака похожа на щенка, но по размеру уже чуть больше самой Ани.
– Марк, что это? – опасливо спрашиваю, пытаясь спрятать Аню за спину от этого волкодава, но мелочь не даётся. Она счастливо хохочет, когда собакен лижет ей нос.
– Это подарок. Щенок. Ему всего четыре месяца. Смотри, как им весело, – показывает на чудесную картину: Аня берёт со своей тарелки кружочки банана и по одному скармливает белому медведю.
– А почему он похож на взрослую собаку?
– Ну… Это алабай, – смотрит на меня со смешинками в глазах, а меня бьёт током его ответ.
– Марк! Ты в своём уме?! Он же нас сожрёт!
– Нет, я буду его воспитывать.
– И где он будет жить? Он такой огромный, что ещё немного и нас выселит!
– Не до такой степени он вырастет, – смеётся Марк и обнимая целует в щёку. – А как назовём красавчика?
– Ну он же подарок? Вот пускай Дар и остаётся, – машу рукой в сторону резвящейся мелочи.
Маленькая хулиганка, которая до этого момента не выговаривала “р”, с лёгкостью повторяет сказанное мною “Дар”.
– Анюта подарок получила. А ты будешь свой открывать? – шепчет на ухо Марк, не выпуская меня из кольца рук.
– Только не говори, что там на дне коробки хомячок завалялся? – заглядываю внутрь, проверяя точно ли там никого нет.
– Хомяка нет. Только вот, – достаёт из кармана уже знакомую мне коробочку с кольцом.
И не устал же с собой носить. Марк впервые сделал мне предложение, когда Анюте исполнился месяц, и теперь повторяет при каждом удобном случае, а я отказываюсь. Такие вот у нас танцы.
– Марк, ты опять? Мы же столько раз обсуждали, – капризно пытаюсь выкрутиться из объятий, но ничего не выходит.
– Ещё год будешь бегать? Не пойму, почему ты ещё боишься.
– Просто боюсь. Неужели так, как есть, плохо?
– Сдавайся, Мирочек, ты же любишь меня.
– Люблю.
– А я тебя. И хочу быть рядом. Устал уже на два дома жить и прятаться постоянно, – зарывается носом в волосы и щекочет шею дыханием. – Костя уже тут? Мы можем ехать?
Костя… Костя за этот год очень изменился. Он поначалу ещё пытался вернуть отношения, но, заметив, что ничего не выходит, отпустил “нас” в прошлое. Машка рассказывала, что Линда умудрилась устроить его конторе какие-то проблемы, но это пошло даже на пользу. Костя открыл контору поближе и теперь может больше времени проводить с Анютой. Он оказался неожиданно хорошим, ответственным и очень тревожным отцом. Безумно любит дочь, и у них это взаимно.
Мы с Марком уезжаем на долгожданное свидание, которое у нас когда-то не удалось. Домиков теперь здесь не три, а почти два десятка. Снова нет туристов, Марк начинает жарить шашлык, а у меня удобный шезлонг, корзиночка свежей клубники и лучший вид на закат. Сама не замечаю, как засыпаю, но вот проснуться меня заставляют не самые приятные ощущения. Что-то пошло не так, но что именно, сразу понять не получается. Оглядываюсь вокруг: ничего не изменилось, кроме того, что солнце уже утонуло в горизонте и по небу плывут, переливаясь оттенками, лавандовые сумерки.
Марк продолжает спокойно колдовать над грилем, я принюхиваюсь к доносящимся ароматам. Вот оно! Вот что меня царапало! Срываюсь с кресла и бегу в дом, старательно огибая гриль-зону. Закрываюсь в туалете и… Не-е-ет. Ну не может быть этого! Как же я так влипла во второй раз!
Когда я заплаканная выхожу из своего убежища, Марк меня уже ждёт, прислонившись к стене с очень довольным выражением лица.
– Ты!
– Я.
– Ты знал!
– Догадывался.
– Давай сюда своё кольцо!
– Думал, уже не попросишь.
Всё же наши свидания – это полный провал.
