Kitabı oku: «Россия в экономической войне», sayfa 5

Закрытие Дарданелл

Блокада южных морских путей России была вызвана неожиданными событиями, произошедшим в Турции после начала Мировой войны. В первые дни войны Германия и Турция подписали договор о союзе, и вся дальнейшая политика Высокой Порты теперь зависела от Центральных держав. 16 августа 1914 г. (по новому стилю) принадлежащие германскому флоту крейсеры «Гёбен» и «Бреслау» прибыли в Константинополь. Само их присутствие придало Турции уверенности в том, что теперь она может предпринимать любые действия в Дарданеллах и в Мраморном море. В результате Турция первым делом заминировала акваторию ее проливов и арестовала суда с российским грузом на борту, проходившие через проливы из Черного моря в Западную Европу. 3 августа 1914 г. турецким Советом министров было принято решение о минировании Босфора и Дарданелл. Работы по минированию начались на следующий день. Проливы не были полностью закрыты – один участок был оставлен для прохода судов. 15 августа были установлены новые минные поля, и были удалены ранее заложенные мины. Работы продолжались с 19 августа по 24 августа и завершились после того, как фарватер был огражден буями вдоль азиатского побережья. 19 сентября вновь были заминированы европейские воды Босфора. В конце августа под руководством германских офицеров были проведены работы по укреплению фортификационных сооружений в Дарданеллах. В это же время под предлогом операции в связи с установкой минных полей впервые были введены ограничения для прохода торговых судов. Несколько судов, покинувших российские черноморские порты до и непосредственно после объявления войны Германии, было задержано по прибытии в Константинополь 8 и 10 августа – неподалеку от Чанака были установлены сигнальные буи, преградившие им проход. 10 августа навигация в обоих направлениях была восстановлена, но девять британских грузовых судов, перевозивших зерно и нефть, были задержаны и отправлены назад в Константинополь. Британский поверенный в делах в Константинополе выступил с протестом лично и письменно, однако ждать объяснений ему пришлось целую неделю. Задержание судов в Константинополе продолжалось. 18 августа Турция приняла решение в дальнейшем не прибегать к задержанию судов, однако администрация порта Чанак в течение еще нескольких дней продолжала препятствовать свободному прохождению судов через Дарданеллы. Ограничения для судоходства полностью были сняты лишь 21 августа. Эти события были восприняты как предупредительный сигнал, что, естественно, привело к прекращению судоходства через Дарданеллы задолго до того, как Турция вступила в войну⁵⁹. С начала августа экспорт из российских портов через Черное море практически остановился⁶⁰.

Августовские события убедительно показали, что закрытие проливов далее откладывать нельзя. По словам посла Великобритании в Константинополе, «все пространство, занимаемое Дарданеллами, Константинополем и Босфором, станет чем-то вроде германского анклава». Этот «анклав» было необходимо обезопасить с юга, поскольку Средиземное море находилось под контролем союзных стран. В связи с этим начиная с конца августа со дня на день ожидали закрытия Дарданелл. Однако нельзя не признать, что во время переговоров с Турцией державы Антанты попытались заручиться гарантией того, что проливы будут оставаться открытыми до окончания войны с Германией. В обмен на это они пообещали Турции сохранение целостности ее территории и денонсацию капитуляции. Однако было уже слишком поздно. 27 сентября турецкий эсминец покинул Дарданеллы, предприняв попытку войти в Эгейское море, но получил приказ от британского патрульного судна вернуться назад. Этого оказалось достаточным для того, чтобы вынудить Турцию в тот же вечер закрыть Дарданеллы. Дипломатические представители Антанты всячески старались добиться открытия проливов. В ответ Турция предъявила британскому флоту весьма расплывчатое требование – отойти от проливов «немного дальше». Однако с этого момента и до конца войны проливы оставались закрытыми. В начале октября сэр Эдвард Грэй заявил: «Германия держит проливы закрытыми». В конце октября Турция вступила в войну, после чего вопрос о добровольном открытии проливов уже не стоял⁶¹. Более того, с политической и стратегической точек зрения, главное значение вступления в войну Турции состояло в том, что окончательно были закрыты проливы, а затем была блокирована европейская часть России с юга, что дало германской коалиции огромное преимущество.

Генерал Эрих фон Фалькенхайн, который в то время являлся начальником Генерального штаба Германии, писал в своих мемуарах:

По мнению начальника Генерального штаба, этот альянс [с Турцией] был совершенно необходим. Если бы для стран Антанты не были прочно закрыты проливы между Средиземным и Черным морем, то заметно уменьшились бы наши шансы на успешные военные действия. Россия смогла бы освободиться от почти полной изоляции. Но ведь изоляция России, даже в большей степени, чем военные успехи, являлась более надежной гарантией того, что рано или поздно силы этого Титана будут подорваны, причем, до некоторой степени, это произойдет само по себе. Даже если такой политический организм, как Германия, подчиняющийся строгой дисциплине, привыкший в течение многих веков на совесть трудиться и имеющий в своем распоряжении бесценный дар в виде умело распределенных сил собственного народа, с трудом смог выполнить возложенную на него войной великую миссию, то, вне всякого сомнения, российское государство, внутренние ресурсы которого на порядок слабее, не могло добиться успеха. Все прогнозы сводились к тому, что в течение длительного времени Россия не сможет отвечать на вызовы этой борьбы и одновременно осуществлять перестройку всей своей экономической жизни – что было совершенно необходимо при ее внезапной изоляции от внешнего мира – в ситуации, когда были закрыты как ее западные границы, так и Дарданеллы⁶².

Фалькенхайн хочет нас убедить в том, что он предвидел, какое влияние на Россию окажет закрытие Дарданелл уже тогда, когда Турция только вступила в войну. Скорее всего, эту оценку он сделал, отталкиваясь от более поздних тенденций развития мирового конфликта. Однако, вне всяких сомнений, следует признать, что он в этом не ошибся: закрытие навигации через проливы имело для России не менее важное значение, чем морские сражения Великобритании в Северном море для Германии. Это не была экономическая война в точном смысле этого слова. Это была мера военного времени, которой воспользовались благодаря географическому положению России и Турции. Однако если говорить о судьбах Мировой войны, то это военное мероприятие приобрело колоссальное значение и с точки зрения достигнутых экономических целей, и с точки зрения ущерба, которое оно нанесло экономической жизни России.

Благодаря этому на юге сложилась такая же ситуация, как в Балтийском море, в результате чего Россия оказалась практически в полной блокаде.

Все прекрасно осознавали экономические последствия закрытия проливов. 28 января 1915 г. П. А. Харитонов, государственный контролер и член российского правительства, выступая в Думе, заявил, что экономическая изоляция России стала одним из наиболее болезненных и опасных аспектов войны. Союзники России также понимали опасность сложившейся ситуации. Это объясняет дерзкий план, созревший у Великобритании, который состоял в том, чтобы прорваться в проливы из Средиземного моря, а затем освободить их с помощью армии.

Сегодня хорошо известно, как начиналась военная экспедиция в Дарданеллах. В начале января 1915 г. лорд Китченер через британских военных представителей при российском Генеральном штабе получил срочное послание от Великого князя Николая Николаевича, в котором тот просил провести демонстративные военные действия против Турции с участием сухопутных и морских сил чтобы облегчить ситуацию для российских войск на Кавказском фронте. Китченер, который и без того был обеспокоен положением российской армии, отнесся к этой просьбе с большим пониманием. Он сразу же обсудил этот вопрос с Военным кабинетом и встретил горячую поддержку со стороны У. Черчилля, Первого лорда Адмиралтейства, который предложил провести демонстрационные действия в Дарданеллах. Адмиралу Кардену, командующему британским флотом в Средиземном море, задали по телеграфу вопрос, считает ли он возможным атаковать Дарданеллы с моря. Ответ Кардена был в целом положительным. Затем было получено согласие от Франции, после чего Главнокомандующий России был проинформирован о решении Великобритании форсировать Дарданеллы. В протоколах заседания Военного кабинета Великобритании от 28 января 1915 г. зафиксировано описание целей Дарданелльской операции в изложении Балфура:

Балфур отметил, что успешная атака на Дарданеллы позволила бы достичь следующих результатов: турецкая армия была бы разделена на две части; Константинополь был бы взят под контроль; у нас появилась бы возможность получать зерно из России и возобновить экспорт; это позволило бы восстановить курс российского рубля, который упал в связи с невозможностью экспорта из России, вызвав большую панику; эта операция также открыла бы проход в Дунай. Трудно вообразить себе более многообещающую операцию.

Кампания по форсированию Дарданелл оказалась неудачной. С самого начала военно-морской операции трудности становились все более очевидными. Согласно первоначальному плану предполагалось получить сухопутную помощь с территории Греции, но от этой идеи пришлось отказаться в результате вето, наложенного Россией, а также в связи с отставкой Венизелоса. Крупномасштабная атака, состоявшаяся 18 марта 1915 г., закончилась для союзных стран безрезультатно: в ходе сражения были потеряны шесть крупных линейных кораблей и шестнадцать кораблей меньшего размера. Вопрос о дальнейших попытках форсирования проливов с моря больше не стоял. Правда, сухопутные операции продолжались до конца года, однако поставленных целей с их помощью добиться так и не удалось. Дарданеллы оставались закрытыми⁶³.

Балфур совершенно справедливо отмечает, что открытие Дарданелл имело бы огромное значение с экономической точки зрения. К его рассуждениям по поводу коммерческих и финансовых аспектов подобных военных действий мы можем добавить, что после вступления в войну Турции в Черном море простаивало огромное количество судов, которые могли бы оказать неоценимую услугу, способствуя уменьшению мирового дефицита грузоподъемности флота. Таких судов, шедших под флагами различных стран, насчитывалось 129 единиц, а их общая грузоподъемность составляла около 350 000 тонн⁶⁴.

Таким образом, совершенно естественно, что в России, особенно на юге страны, с большим волнением ожидали исхода Дарданелльской операции. Министерство торговли и промышленности дало Российской экспортной палате разрешение созвать 31 марта 1915 г. большую конференцию с участием представителей российской экспортной торговли и основных отраслей промышленности из южных регионов. На этой конференции предполагалось обсудить проблемы, связанные с ожидаемым открытием Дарданелл и с возобновлением экспорта из портов Азовского и Черного морей. В марте было объявлено, что конференция переносится на 20 апреля, поскольку, как сообщалось в прессе, «в торгово-промышленных кругах ожидают, что через две-три недели можно будет уже считаться с фактом открытия Дарданелл для коммерческих судов»⁶⁵.

Провал Дарданелльской операции заставил с особой горечью ощутить блокаду России. Вот как описывал свое разочарование Уинстон Черчилль, один из главных идеологов этой операции:

Вместе с Дарданеллами исчезли все наши надежды на установление прямого постоянного сообщения с Россией. Можно, конечно, проложить железную дорогу длиной 1200 миль до Мурманска; можно продолжать поставлять товары на расстояние 4000 миль из Владивостока; но теперь у нас никогда не будет координации в использовании личного состава и боеприпасов, не будет больших объемов поставок пшеницы с юга России, не будет расширения и оживления торговли – не будет всего того, что могло бы быть, если бы Черное море было открыто⁶⁶.

Черноморская торговля

Хотя Черное море было отрезано от остального мира, оно оставалось потенциальным театром военно-морской экономической войны, правда, имеющим лишь второстепенное и только местное значение, но тем не менее представляющим определенный интерес. Целью России в этой борьбе было помешать морской и особенно прибрежной торговле Турции. Турецкий флот, хотя и имел в своем составе линейный крейсер «Гёбен», редко появлялся в Черном море. В связи с этим Россия, несмотря на крайнюю слабость своего флота в Черном море, имела возможность сохранять блокаду Турции, время от времени атакуя турецкое побережье. Мы используем здесь термин «блокада» не в техническом смысле, принятом в международном праве, а только для обозначения общей цели военных действий России: препятствовать морской торговле неприятеля. 15 февраля 1915 г. командующий Черноморским флотом, оценивая действия флота при весьма сложных обстоятельствах, пишет в своем приказе о «блокаде, осуществляемой в суровых зимних условиях, главным образом вдоль побережья неприятеля»⁶⁷.

На самом деле «блокада» и была главной целью российских военно-морских сил на Черном море. Согласно директивам, полученным 28 декабря 1915 г., адмирал Эбергард должен был сосредоточить основные усилия на том, чтобы отрезать Турцию от снабжения углем из угольных регионов Эрегли, Козлу и Зонгулдак, расположенных у побережья Анатолии. Второстепенная же задача состояла в том, чтобы нарушить морское сообщение с турецкой армией в Анатолии, а также сообщение между болгарскими портами и Константинополем⁶⁸. Эти директивы исполнялись по мере возможностей, и ситуация в Черном море в то время напоминала блокаду – правда, гораздо менее масштабную – установленную против Германии в Северном море, с той только разницей, что турецкий торговый флот состоял в основном из парусных судов малого тоннажа и играл весьма скромную роль в обеспечении экономических потребностей Турции.

Российские военно-морские доклады того времени позволяют достаточно точно выявить масштаб и значение этих операций. Военные действия происходили в трех отдельных районах: во-первых, вблизи от упомянутых выше угольных регионов неподалеку от Зонгулдака; во-вторых, в районе Ризе и Трабзона; и, наконец, неподалеку от подходов к Босфору. После того как в войну на стороне германской коалиции вступила Болгария, между болгарскими портами и Константинополем появился новый театр «блокадных действий». Борьба против неприятельского судоходства велась практически полностью с помощью эсминцев и подводных лодок – крейсеры использовались редко. Время от времени они атаковали вражеское побережье. В какой-то момент российский военно-морской флот проявлял бóльшую активность, а когда-то прекращал нападения. Первые атаки состоялись зимой 1914–1915 гг. Судя по официальным сообщениям российского штаба Верховного главнокомандующего, в период между 21 декабря 1914 г. и 7 января 1915 г. в различных точках Анатолийского побережья российский флот уничтожил одно военное транспортное судно и около 70 парусных судов⁶⁹. В конце января 1915 г. военные действия возобновились, и было потоплено два парохода и около 50 фелюг⁷⁰. В феврале вблизи угольного региона было уничтожено восемь пароходов и одно парусное судно⁷¹. По всей вероятности, особенно интенсивные боевые действия происходили в июле 1915 г., когда было потоплено пять теплоходов и около 250 парусных судов⁷². В январе 1916 г. было уничтожено более 200 парусников⁷³. В марте 1916 г. в болгарских водах был уничтожен пароход с грузом бензина, у Анатолийских берегов было потоплено 16 парусных судов⁷⁴. В июне 1916 г. у берегов Анатолии было потоплено более 50 парусных судов; неподалеку от Константинополя был захвачен пароход с грузом керосина и ячменя, а рядом с Эрегли уничтожены один грузовой пароход и два буксирных судна⁷⁵.

Было бы бессмысленным далее перечислять эти данные. Сообщений, приведенных выше, вполне достаточно, чтобы показать масштабы экономической войны в Черном море, а они были весьма скромными. Это показывает, что «российская блокада» Турции играла незначительную роль в общей истории военно-морской войны 1914–1918 гг. Тем не менее нельзя отрицать, что определенное значение она имела. Были уничтожены и без того ничтожные военно-морские силы Турции. По свидетельству российских источников, уже в 1915 г. «турецко-черноморское побережье приняло совершенно пустынный вид»⁷⁶.

Глава 3. Эмбарго и тарифная война

Экспорт в неприятельские страны

Как я уже отмечал выше, наиболее эффективными методами ведения экономической войны, имевшимися в распоряжении России, были таможенное законодательство, ограничение экспорта и импорта, а также эмбарго. Но эти методы имели и свою отрицательную сторону. Хотя ограничения и запреты, вводимые на торговлю между Россией и неприятельскими странами, наносили ощутимый ущерб торговле врага, они пагубно влияли и на российскую торговлю.

Для того чтобы осознать, что в действительности означала для России приостановка торговли с Германией и Австро-Венгрией (я не рассматриваю здесь торговлю с Турцией и Болгарией, поскольку она имела несопоставимо меньшее значение и, кроме того, эти страны вступили в войну несколько позже), достаточно будет проанализировать следующие данные. В 1913 г., то есть в последний предвоенный год, 50 % российского импорта поступало из Германии и Австро-Венгрии. Экспорт в эти страны составлял 34 % всей экспортной торговли России⁷⁷. Вводя ограничения или приостанавливая торговлю с неприятельскими странами, Россия приносила в жертву собственную экспортную торговлю, причем это была несопоставимо бóльшая потеря, чем те жертвы, на которые добровольно пошли союзные страны. Более того, учитывая ее географическое положение, Россия не имела никаких надежд на укрепление торговых связей с другими странами, что помогло бы ей компенсировать хотя бы половину добровольных потерь экспортной торговли.

Начнем с рассмотрения ограничений в области экспортных операций. С самого начала войны в соответствии с распоряжением, объявленным Правительствующему сенату министром финансов от 12 августа 1914 г., на российский экспорт налагались строгие ограничения, что было вызвано «чрезвычайными обстоятельствами военного времени». Сухопутные границы европейской части России и порты Белого, Балтийского и Черного морей, а также Азовское море были закрыты для вывоза следующих важных экспортных товаров:

хлеб всякий в зерне и муке, отруби, выжимки и другие кормовые средства для животных, картофель, овощи, мясо, птица и дичь битая, птица живая, яйца, скот, сало животное, коровье масло, рыба, табак в листах и крошеный, консервы, лесные материалы, семена масличные, сено и солома, хлопчатобумажные концы, шкуры овечьи и козьи, кожи выделанные и невыделанные, шерсть и пуша, уголь каменный и кокс, гудрон, руда железная, нефть и нефтяные остатки, бензин, керосин и другие осветительные нефтяные масла, смазочные нефтяные масла, автомобили, резина, шины резиновые, проволока, капсюли, селитра, зажигательные шнуры, кислоты азотная и серная⁷⁸.

Если рассмотреть отдельные товары, перечисленные в этом списке, то станет очевидным, что приостановка их экспорта в Германию и Австро-Венгрию в некоторых случаях означала потерю экспорта в размере до половины его общего объема, а в ряде случаев – даже полное прекращение экспорта. Рассмотрим, например, экспорт скота из России. Согласно данным за 1913 г., 86 % общего объема этого экспортного товара предназначалось для Германии. 60,2 % экспортируемых мяса и птицы шло в Германию, а 3,6 % – в Австро-Венгрию. Для всех экспортных товаров, перечисленных в списке от 26 июля 1914 г., потеря экспортной торговли составляла 32,6 %. Прекращение экспорта одного лишь зерна означало недополучение от экспортной торговли 192 млн золотых рублей, а потери от прекращения экспорта всех товаров, перечисленных в этом списке, составляли сумму в 335 млн золотых рублей.

Разумеется, введение запрета на экспорт определенных товаров в страны неприятеля не было обусловлено одним лишь желанием сделать их недоступными для германской коалиции. Запрет был также связан с необходимостью иметь запас этих товаров для нужд военного и гражданского рынков России. Тем не менее запрет, в первую очередь, был направлен на то, чтобы ограничить снабжение Германии. В начале 1915 г. в «Вестнике финансов, промышленности и торговли» был опубликован официальный обзор мер, предпринятых правительством во время войны. Автор совершенно справедливо отмечает, что запрет на экспорт продуктов питания и иных товаров, полезных для неприятеля, был, несомненно, продиктован военными соображениями⁷⁹.

Распоряжение от 12 августа 1914 г. было составлено под влиянием сложившихся к тому времени обстоятельств, причем в большой спешке. В нем никак не оговаривалось, каким образом будет осуществляться экспорт запрещенных товаров в союзные и дружественные страны. Хотя запрет на экспорт действовал только на российской части фронта, он играл весьма важную роль. Поскольку было понятно, что запрет имеет целью сохранение запасов определенных товаров в России, предусмотренные меры должны были распространяться на все фронты Империи, а не только на западные и южные. Помимо этого, составленный список грешил недостатками с точки зрения практики применения российских таможенных тарифов. Кроме того, следует учесть, что война была в самом начале, и еще не было понятно, в каких товарах будет нуждаться Россия, а в каких – неприятель. Поэтому неудивительно, что распоряжение от 12 августа 1914 г. не было последним словом российского правительства в вопросе об ограничении экспорта.

Первые, еще нерешительные шаги по расширению и дополнению этого закона велись экспериментальным путем. Еще 22 июля 1914 г., то есть до принятия распоряжения от 12 августа, был запрещен экспорт лошадей. 5 сентября и 14 ноября был введен запрет на экспорт определенных металлов (марганцевой руды, латуни, стали и свинца). 25 октября 1914 г. в список запрещенных предметов экспорта были внесены бобы, клевер и семенные травы⁸⁰. Если говорить о снабжении Германии, то эти ограничения были менее важными, чем запреты, введенные последующим указом от 17 февраля 1915 г., который оказал существенное влияние на экономическую ситуацию в России во время войны. Этот указ, который назывался «О некоторых особых мероприятиях по изготовлению продовольственных и фуражных припасов для нужд армии и флота», явился отражением усилившихся в ходе войны опасений по поводу того, что в России могут закончиться запасы зерна. Опасения такого рода повлияли на все важнейшие события, происходившие в России во время войны, и подтолкнули начало революции. Главные положения этого указа касались закрепления цен на зерно и права на его реквизицию. Кроме того, указ включал следующее положение: «Воспрещается иначе как с особого каждый раз разрешения правительства: (а) вывоз продовольственных и фуражных припасов за границу; (б) продажа таковых припасов иностранным подданным, занимающимся оптовой семи припасами торговлей». В соответствии с этим указом запрет, введенный распоряжением от 12 августа предыдущего года, на экспорт зерна, некоторых продовольственных товаров и фуража через западные границы теперь действовал на всех границах и распространялся еще на ряд товаров. Запрет, который вводился с целью сокращения поставок продовольствия в неприятельские страны, изменил свой характер – теперь он ориентировался на экономическую политику в отношении внутреннего рынка⁸¹.

С другой стороны, стремление воспрепятствовать тому, чтобы российские товары поступали в Германию, вызвало появление еще одной частичной меры, принятой вслед за указом от 26 июля 1914 г. Речь идет об указе от 25 октября 1914 г., согласно которому вводился запрет на экспорт из всех балтийских морских портов в Петроградской, Ливонской, Курляндской и Эстонской губерниях. Эта часть Балтийского моря находилась в руках Германии, поэтому неприятель в огромных количествах осуществлял конфискацию грузов, отправлявшихся из перечисленных выше портов.

Все меры по ограничению экспорта, направленные, с одной стороны, на сокращение поставок в неприятельские страны, а с другой стороны – на сохранение запасов для внутреннего потребления, были перечислены в «Правилах об отпуске за границу товаров, из числа запрещенных к вывозу по обстоятельствам военного времени», утвержденных г-ном Барком, министром финансов, 4 мая 1915 г. Этот документ стал новым законом для российской внешней торговли. Правила были составлены следующим образом: товары, экспорт которых был ограничен, распределялись по шести категориям; в двух из них перечислялись товары, экспорт которых запрещался через все границы, а в остальных четырех – товары, экспорт которых запрещался только через указанные в правилах участки границ. Поскольку экспорт товаров, запрещенных для транспортировки через те или иные участки границ, за исключением границ с Персией и Афганистаном, предполагал пересечение участков границ европейской части России и Черного моря, а также участки транскавказской границы, между этими шестью категориями с точки зрения экспорта российских товаров в страны неприятеля практически не имелось никаких различий. В любом случае, товары, экспортируемые через азиатские границы, не могли попасть в руки неприятеля. При учете такой категоризации, на запрещенные к экспорту товары распространялось следующее положение, изложенное в правилах (статья 3): «Товары, запрещенные к вывозу по обстоятельствам военного времени, могут быть разрешаемы министром финансов к вывозу в союзные и дружественные государства». Таким образом, эмбарго полностью осуществлялось только в отношении неприятельских стран.

Отвлечемся на некоторое время от правил, изложенных в распоряжении 4 мая 1915 г. по поводу торговых отношений с союзными и нейтральными странами, и рассмотрим категории товаров, запрещенных для экспорта в Германию и ее союзникам. В основе данного распоряжения лежали уже известные нам положения указов от 12 августа 1914 г. и от 17 февраля 1915 г. Список перечисленных в них товаров был пересмотрен. Товары, экспорт которых был ограничен, распределялись по двум группам. Запрет экспорта товаров первой группы (категории I и II) действовал в отношении всех границ и распространялся на следующие товары: рожь, пшеница, овес, ячмень, чечевица, гречиха, просо; горох, бобы, фасоль; картофель; рис, мука и крупа всех сортов; свекла (бурак), томат всякий, лук, капуста; сушеные овощи, макароны; чай; сахар; перец; соль; табак кроме сигар и папирос; скот (крупный и мелкий рогатый и свиньи); мясо всякое, кроме свинины-бекон; масло коровье; сало животное; консервы; сено и солома; кожа и шкуры выделанные и невыделанные: воловьи, бычьи, коровьи, телячьи, верблюжьи, буйволовые, лошадиные, ослиные и свиные; медь и латунь в виде металла, лома, брака и изделий.

Запрет на вывоз товаров второй группы действовал на европейских и черноморских границах, а также на части транскавказской границы. Эта группа включала следующие товары: хлеб всякий в зерне и муке; отруби, выжимки и другие кормовые средства для животных; овощи всякие; птица и дичь битая, птица живая; свинина-бекон; яйца; кишки; рыба; лесные материалы; семена масличные; семена клевера и других кормовых трав; ликоподий; хлопчатобумажные концы; меха всякие; шкуры овечьи, бараньи и козьи во всех видах, в том числе и в изделиях; шерсть и пуша; уголь каменный и кокс; гудрон; руда железная и марганцевая; нефть и нефтяные остатки, бензин, газолин, лигроин, керосин и другие осветительные масла; смазочные нефтяные масла; спирт винный; резина во всех видах, в том числе и в изделиях; проволока; капсюли и зажигательные шнуры; селитра; кислоты азотная и серная; автомобили.

С точки зрения снабжения неприятеля важность товаров из этого списка не требует дальнейших комментариев, особенно после того, что уже было сказано по поводу самых первых мер по ограничению российской внешней торговли. Расширение списков товаров, перечисленных в распоряжении от 12 августа, и добавление к ним новых товаров было обусловлено главным образом желанием сохранить в стране запасы товаров, необходимых для ведения войны. Что же касается торговли между Россией и Германией, то добавление в список новых товаров если и играло какую-то роль, то весьма незначительную. Таким образом, экономическая политика России не претерпела особых изменений⁸².

Дальнейшая история политики эмбарго не представляет особого интереса для изучения вопроса о торговле России с неприятельскими странами. Когда в России начинал ощущаться дефицит того или иного товара, правительство вводило на него эмбарго в соответствии с общей схемой, изложенной в правилах от 4 мая 1915 г.: полное эмбарго для неприятельских стран и экспорт по лицензии в союзнические и нейтральные страны.