Kitabı oku: «Сюеме не будет! Там, где горы и «Приоры»…», sayfa 4
– Ёп-тык-мык! Было бы десять тысяч баранов, было бы и согласие, – вздохнул Пилял.
– Не думаю. Долго работать будешь?
– Долго.
«Что ж это нам своих шашлыков до ночи ждать?!»
– Ты заработался. Пойди, перекури! – предложила Я.
– Как раз этим и занимаюсь. Курю и с тобой разговариваю, моя Звезда! Звезда востока! – прохрипел сельский Граф.
– Я тогда тоже перекур устрою, – Я схватила в зубы сигарету, щёлкнула зажигалкой и выползла на балкон. – А звезда Востока – это Бзазян!..
Ещё минут десять мы пререкались с Бытдаевым и распрощались до следующего созвона. Когда Я вплыла в комнату, Ася сидела в кровати и во весь рот зевала.
– Баранофакер твой звонил? – вздохнула она.
– Ага, – подтвердила Я.
– Детский сад, – покачала головой подруженька. – Трепати-выбивати! Разговорчики у вас – зашибись!
– В смысле? – не поняла Я.
– Полчаса болтать ни о чём!
– Почему ни о чём? – обиделась Я.
– «А ты меня любишь?» – «Ага!», «А я тебя нет!», «А почему?!» – «А потому!» – передразнила Даниловна. – «А я тебя на десять процентов!» «А я тебя на двадцать! Ай, мля, того маму сигеим, как же так, я не в рот именный пацан! Полюби меня, ростовская чика!» Очень содержательная беседа.
Я пожала плечами:
– Мы так всегда разговариваем…
– Лучше б вы сексом занимались! – заявила подруга. – Пользы больше бы было!
– Не начинай! – скривилась Я.
– А что такого?
– Сексом Я с бой-френдом могу заняться.
– Фу! Со старикашкой! – сморщилась Тришина.
– Он не старикашка! – воскликнула Я.
– Ладно, не кипятись, – потянулась Асюня. – Чабаны вроде поляну накрыть обещнулись? Ох, евпати-коловрати, тоска тоскливая в этой дыре… Когда нам нальют в увеселительных целях?
– Это вопрос к Маджиру, – переадресовала Я.
– А Пилорамыч твой про вечеринку не говорил?
– Не-а. мы о высоком! – хмыкнула Я.
– Что ж, а я о низменном, – Тришина взяла телефон и набрала Зульпагарова.
– Алло дорогой! Как там моя ледяная водочка? – изволила справиться девушка.
– Солнышко! Я пилораму дрюкаю! Того хряк коптился! Не до водки сейчас! – забасил Маджир.
– Ах, так! Евпати-коловрати! Я, значит, бросила все дела, приехала к тебе, а ты будешь ишачить?! – повысила тон Ася.
– Девочка моя! Подожди малёхо, да. Усё будет! Я его родственник! В восемь часов встретимся. Отвечаю, с меня шашлычок грамотный! Того род собирался!
– Хотелось бы верить! – недовольно выдала Даниловна.
– Аллахом клянусь! – заверил Зульпагаров. – Того сын женился!
– Ага! Орлова тоже всегда Аллахом клянётся… когда брешет! – не поверила Тришина.
– Ладно, Асик. Пилял зовёт, я его душу мотал. Работать надо.
– Дай-ка ему трубочку, – попросила Ася.
– Да, – недовольно буркнул Бытдаев.
– Азаматыч! Как насчёт водки?
– Ёп тык мык! Это мусульманский посёлок. Откуда здесь шайтан-вода? – хихикнул Баранолог.
И не успела подруга вставить своё веское словцо, как Пилорамыч бросил: «Всё, некогда, работать надо, ана, не грузи» и кинул трубку.
– Забавный он, – улыбнулась Я.
– Кто? – не поняла Тришина.
– Пиля.
– Да уж, заводной пацан! – согласилась подружка. – Эх! Мне такие по душе!
– Мне тоже, – мечтательно улыбнулась Я.
– Ну, так шо ж ты, дивчина, носом крутишь?? – пожурила подруга. – У хлопца даже ТРАхТОР есть!
Я захохотала.
– Чё с рожей только у него? – насупилась Ася.
– А что с ней не так? – поинтересовалась Я.
– Как молью побитая.
– Нормальная рожа, – пожала плечами Я.
– Видать от солнца поколупалась, – сделала выводы Тришина.
– Ладно, Аська, давай собираться, – засуетилась Я. – Во сколько встречаемся?
– Маджир сказал в восемь.
– Надо в душ, потом краситься…, – заволновалась Я.
– Обалдеть! – подруга смотрела на меня в полном недоумении. – Ты два часа будешь собираться?
– Ну…, – замялась Я.
– Детка, ты меня удивляешь…, – Ася покачала головой.
– Тебе меньше готовиться?
– К чему? – занервничала Тришина.
– К вечеру.
– Хмм… Ну-ка напомни, что у нас вечером? – скрестила Даниловна руки на груди.
– Шашлыки, – ответила Я.
– И чтобы посидеть в лесу пожевать баранину надо два часа марафетиться? – хмыкнула Асюта. – Копати-лопати! Да я за пятнадцать минут управлюсь.
– Э-э-э… Я всегда долго собираюсь…, – неуверенно начала Я.
– Ой ли? – внимательно посмотрела Даниловна на меня.
– Ладно, если ты такая шустрая, Я первая купаюсь! – схватилась Я за полотенце.
– Да ради Бога! – милостиво повела руками Тришина в сторону канализационных апартаментов.
Выйдя из душа, Я вплотную занялась макияжем. Когда распаренная Аська выползла из ванной и увидела моё лицо, она потеряла дар речи.
– Скажи, сахарная, – наконец опомнилась она. – Здесь случаем, Абрамович не отдыхает?
– Нет, – уверенно ответила Я.
– Ядрён-выпендрён! Неужели Доронин закатывает вечеринку в ущелье?
– Сомневаюсь…
– Может, леди Гага даёт концерт на Фестивальной поляне? – подняла Тришина левую бровь.
– Да нет же! – припудрив носик, воскликнула Я. – А в чём дело?
– Ипати-коловрати! У тебя нереальный макияж! – воскликнула подруга.
– Что, плохо накрасилась? – заволновалась Я и снова потянулась за зеркальцем.
– Накрасилась ты отлично! Хоть сейчас на обложку журнала. Но для кого?
– Для себя.
Даниловна недоверчиво хмыкнула. Удивление подруги удвоилось, когда Я вылила на себя полфлакона духов и напялила босоножки на высоких каблуках.
– Что-то ты Орлова явно не договариваешь…, – покачала Тришина головой, – Божественное благоухание, шпильки, студийный макияж… Сегодня открытие ночного клуба «У подножия горы»?!
Ничего не ответив, Я ринулась курить на балкон. Ася поплелась следом. Но не успела Я затянуться и пару раз, как началась молитва. Она-то и спасла меня от дальнейших расспросов лучшей подруги. Тришина резко развернулась и громко хлопнула дверью. Она терпеть не могла подобные напевы, а кавказских мусульман считала ваххабитами. Для Аси не было Бога кроме Иисуса и Церкви кроме Православной.
Я задумчиво пускала дым под чудные восточные звуки. Это был удивительно красивый нашид. Я даже заслушалась! «Как он сегодня хорошо поёт! Так проникновенно, так трогательно! Ещё чуть-чуть и Я поверю, что «ля иллаха иль Аллах Мухаммад Расул Аллах»!
В начале девятого под пристальным взглядом Фрекен Бок мы вышли из дома. От души громыхнув воротами, Асюня пакостно улыбнулась:
– Зиночка! Евпати-коловрати! Прости!
– Сейчас позвонит Баранову, нажалуется, что ворота угробили, – заметила Я и закурила.
– Ядрён-плетён! Дебильная семейка, – покачала Аська головой.
– И не говори! – согласилась Я.
– Так, сувати-вынимати, ну где эти чебуреки?! – азартно хлопнула подруга в ладошки.
– Звони, – пожала плечами Я.
Тришина вытянула мобилку и заскользила пальчиками по дисплею. Зульпагаров долго не снимал трубку, затем недовольно рявкнул:
– Ал-льй-о!
– Ты чё, скотина, аллёкаешь? – возмутилась Ася. – Уже восемь! Стреляти-попадати! Где моя водка, подлец? Беги, развлекай меня!
– Асичек! Красоточка моя! Того род собирался! Заняты мы по горло. С пилорамой дрюкаемся! – прогундосил тип. – Подожди чуток, наберу! Я того сапоги дырявил!
– Трубку бросил, собака! – скривилась Тришина. – Долбати-забивати! Что делать будем?
– Пойдём, прогуляемся, – пожала плечами Я.
Гулять по центру оказалось небезопасно, зато нескучно. То и дело тормозили машины, набитые карачаевцами, из них высовывались весёлые общительные пацаны, которые звали покататься.
– Ага, знаем мы такие катанья – поехали в лес город посмотреть! – пихнула Я Тришину в бок, когда она засмотрелась на смазливого аборигена.
– Топтати-мотати! Надоело ждать! Где можно работать в такое время? – зло выговаривала Ася.
– Что ты хотела? Это же граф Бытдаев! – хмыкнула Я.
– Тоже мне графья, князья, не до черни им! – фыркнула подружка. – О! А это чё за ваххабиты?
– Главное чтоб не лоххобиты! – Я споткнулась и чуть не упала.
Тришина глянула на мои каблуки и ухмыльнулась.
– Салам алейкум, красавицы! – громко пробасил очередной джигит.
– Здрасьте вам, – машинально ответила Я, даже не поворачиваясь в его сторону.
– Джулдузум ты моя, джулдузум! Посмотри на меня! Покажи свои прекрасные очи!
Я повернулась. Сзади лениво поблёскивая хромированными боками, крался огромный джип глубокого синего цвета. Внутри – парочка небритых джашла.
– Эй, а спереди ты не хуже чем сзади, си дахэ! – заявил наглый тип за рулём.
«Си дахэ? Что это?!»
– Спасибо, что сравнил моё лицо с моей задницей, – зло бросила Я.
– Ну не со своей же! – заметил пацан.
Парни захохотали. «Долбаные остряки!» – разозлилась Я.
– Этого ещё не хватало! Послушай, дорогой друг, – Я резко повернулась в его сторону, облокотилась рукой на капот, – езжал-бы ты своей дорожкой к какой-нибудь черноглазой Перизат! Будешь её кардан сравнивать с МАЗом!
Бородатый снова засмеялся:
– Меня Сулейман, кстати, зовут.
– Ха-ха! Султан Сулейман? – подколола Я.
– А тебя? – словно не замечая ударной дозы ехидства, продолжал налаживать контакт джигит.
Ни минуты не думая, Я ляпнула:
– Байдымат.
– А-ха-ха! – разразился водитель безудержным хохотом. – Аламат жи есть! Прямо как мою бабушку!
От гнева Я была готова кинуться с бревном на его джип. Аська гоготала во всю глотку. «Спасибо, подруженька дорогая, поддержала! Придётся самой выкручиваться! Последней сегодня посмеюсь Я!»
– Сулейманом Я назвала собаку, – ослепительно улыбнулась Я. – Но ласково кличу его Суликом!
Друг Сулеймана напрягся, что-то сказал ему по-карачаевски, Сулик покачал головой. Я развернулась и, схватив Тришину за руку, потянула в противоположную от джипа сторону.
– Эй, постой Байдымат! – крикнул джигит. – Негоже псов мусульманскими именами называть!
Я промолчала.
– Телефончик оставь, Байдымат! – тип догнал нас и прижал капотом к забору.
– Зачем тебе мой телефон? – ощетинилась Я.
Парень вылез из тачки и вразвалочку подгрёб ко мне.
– Ну не хочешь свой оставлять – мой запиши, – лыбился джохар.
– На хрена он мне сдался? – совершенно искренне удивилась Я.
– На всякий случай, – кашлянул джаш. – Наберёшь, если помощь будет нужна.
– Сама разберусь! – фыркнула Я.
– Подумай, крошка, – наклонившись, прошептал джигит мне чуть ли не на ушко. – Если будешь продолжать в подобной манере разговаривать – от местных добра не жди. Тут и не таких обламывали.
– Обламывают сухие ветки. А местными меня не пугай! – разъярилась Я.
– Я и не думал пугать тебя, малышка. Это дружеский совет. А вот ветки, кажется, обрезают…, – изрёк Сулик.
– В советах Я не нуждаюсь, тем более в твоих! Пропусти! – Я хлопнула по машине ладонью. – И не называй меня «крошка», «малышка»! Давай, до свидания!
– Удачи, тебе, си фо. Надеюсь, ещё свидимся! – улыбнулся Сулейман.
«Си фо?! Что за язык?!»
– Если на то будет воля Аллаха! – выдала Я.
– Само собой, – согласился парень и запрыгнул в джип.
Джигиты влупили по газам и скрылись за поворотом.
– Когда-нибудь мы встрянем из-за твоего огненного характера, – заметила Тришина.
– У тебя нрав тоже не сахар! – недовольно буркнула Я.
– Пойдём-ка домой, графья на нас хер, видимо, забили. А в центре тусоваться – реально опасно. Капец! Ну и местечко! Едрить твою налево! – Даниловна сделала недовольное лицо и решительно взяла курс на Барановский особняк.
Зина от удивления аж рот раскрыла. Ещё бы! Девять часов, а мы дома. Я сварила кофе, и мы с Аськой уселись в беседке. Курили, цедили бодрящий напиток и молчали.
– А этот Сулейман ничего так, симпатичный, – вдруг ни с того ни с сего брякнула Тришина.
– Да ну? – сморщила носик Я.
– Его бы побрить… – мечтательно протянула Ася.
– Помыть…, – предложила Я.
– Уложить на белые простыни…
– Тришина! Тебе пора сделать укол анти-секс! – хмыкнула Я.
– Не поможет! – покачала головой Даниловна, и мы дружно захохотали.
Натикало почти одиннадцать, когда Асе соизволил позвонить Маджир.
– Добрый вечер, куколка! Не спишь? – пробасил он.
– Нет! Ядрён-выпивон! Чё-то как-то не спится! Боюсь, если усну – мне всю ночь твой грёбанный шашлык сниться будет! – отъехала на него Тришина.
– Э-э! Полегче, дорогая! Я тех крыс морил! Не кипятись! Я через две минутки буду! Выходите! Я того черкеса дрюкал!
Ася взглянула на меня с вопросом:
– Честно говоря, не горю желанием ехать куда-то на ночь глядя…
– Ася, что ж теперь такому козырному макияжу пропадать? – заныла Я.
– Твой мэйк-ап заценил Султан Сулейман, – подмигнула Тришина.
– Мне этот Сулейман до моей сладкой задницы, – скривилась Я. – Пошли.
Асюня лениво поднялась с лавчонки, и мы покинули владения Баранова. Улица было пуста как кошелёк за день до зарплаты. Мы закурили.
– Ну и? Где ты, где ты, милый? – раздражённо пропела Аська.
– Позвони! – предложила Я.
– Аза! Ядрён-запевон! Я запарилась уже названивать ему! Сейчас спать пойду! – Ася начинала беситься и нервно пускала дым. – Благо недалеко ушли!
Я сама набрала Зульпагарова:
– Къарнашым! Ну что за дела? Сколько можно вас ждать? – возмутилась Я.
– Выхожу, Азик! Две минутки, две минутки! – заверил Маджир. – Я его туфли царапал!
– Две минутки, – повторила Я Асе.
– Принимая в расчёт, что восемь часов это одиннадцать, я делаю вывод, что в Ариу-Къызе время отстаёт от мирового часа на три, – Тришина призадумалась, – следовательно, необходимо вычислить с учётом вышесказанного, во что нам выльются эти «две минутки» кхе-кхе!
Две минутки вылились в десять. И шаркающей походкой в полустёртых резиновых сланцах пришлёпал Маджир. Он предстал перед нами в светлых джинсах, покрытых маслянистыми пятнами, и потрёпанной белой майчонке с облезлой надписью «Adidas 09 КЧР».
– Какая тужурка у тебя козырная! – хмыкнула Я.
– А то! – довольно разулыбался Маджир. – Я его родственник!
– С каких пор «Адидас» стал делать эксклюзивные маечки для КЧР? – осведомилась Тришина.
– Всегда! Я того сапоги дырявил! – громко произнёс парень
– А почему на твоей широкой груди от трёх листиков остался один? – поинтересовалась Аська, ткнув пальчиком в приунывший лейбл.
– Осень скоро, – пожала плечами Я. – Опадает листва…
– Эта майка в стольких драках побывала, – гордо пробасил тип. – Того род собирался!
Зульпагаров повернулся спиной: «Карачаево-Черкессия» – гласила надпись.
– А разве «Черкесия» не с одной «с» пишется? – удивилась Я.
– Это спецзаказ с двумя «с», – улыбнулся Зульпагаров. – Я тех черкесов топтал!
Он подошёл к Аське сзади и навалился на неё всем своим тяжёлым весом.
– Солнышко! Ты меня лю-лю? – чмокнул парень её в щёчку.
– Что за «ай-лю-лю»? – не поняла Тришина.
– «Лю-лю» – это почти люблю! – пояснил джигит. – Ты меня лю-лю? Лю-лю? Лю-лю? Я того мокасы топтал!
– Нет, – честно ответила подруга.
Не найдя у Аси взаимности, Зульпагаров обратился ко мне:
– Орлик! Орлик! Где твой Рябчик? Я его рот бомбил!
– Это Я у тебя хотела спросить, где мой Рябчик? – хмыкнула Я.
– Корова у него убежала. Пошёл ловить! – сообщил Маджир. – Я его бабку дрюкал!
– Подождите. Какой Рябчик? – озадаченно глянула на меня Аська.
– Рябчик – это Пиля, – пояснила Я.
– А, это потому что у него лицо покоцанное? – обрадовалась Тришина своей сообразительности.
– Нет. Я того в солому кидал! Рябчиком зовут Бытдаевскую собаку, – объяснил Маджир.
– И что? – не уловила связи Асюта.
– И ничё! Ана! Прикалываю я его так! Я того пол латал! – засмеялся Зульпагаров.
– Странные у вас приколы! – вздохнула Ася.
– Нормальные приколы, того я душу мотал! – пожал плечами джигит.
– Хрен с ним с вашим Рябчиком, – махнула рукой Тришина. – Не забудь – ты мне шашлык должен!
– Кому я должен – всем простил. Да вот и Пилял едет! Я того хлеб крошил!
Мы загрузились в многострадальную побитую «фритюрницу» Пилорамыча. Ася громко хлопнула дверью. Ну, привычка у неё такая – затворками громыхать.
– Эй, ты там, овца, потише! Анасын сигеим! Это, мля, не холодильник, да, ёп-тык-дык! – вызверился Бытдаев.
– Извини, не хотела, – фыркнула Аська.
– Ёб твою! Не хотела она! Сколько раз повторять вам курицам – не хлопайте дверьми, да!
– Я не знаю, кому ты там что повторяешь, баран, а я в твоей тачке третий раз от силы сижу! – вспылила Тришина.
– Слышь, ана, он может стать последним! – набирал обороты Барановед. – Ёб-дыр-дыр! Я запарился уже ремонтировать после танашек тупых!
Обстановка накалялась. Я двинула Пилорамыча по спине:
– Хватит, Пилял!
– Реально, чё ты бычишься, да? Шаштырма! Того род собирался! – поддержал меня Зульпагаров.
Баранолог яростно размахивая руками и хлопая по рулю, выдал гневную тираду на карачаевском. Мне удалось уловить только «танашки» и «анасын сигеим». «С излюбленным ругательством Пили «анасын сигеим» всё понятно, а вот «танашки… Что за танашки?»
Бытдаев наорался вдоволь и замолчал. Он крутил руль и кривил недовольную запилу. Маджир же, напротив, веселился и балагурил. Мы въехали в самый центр и припарковались у кафешки.
– Пиво будете? – предложил Зульпагаров.
– Я плебейские напитки не пью! – заявила Я.
– Значит ты сегодня вообще ничего не пьёшь! – заверил Пиля, и дружки удалились за обещанным шашлыком.
– Ну, вот! Джигит сказал – джигит сделал! – заметила Я. – Не зря поехала, подруга! Сейчас отведаешь шашлык-машлык сочный-восточный!
Тришина только глаза закатила, явно компашку графа Пилорамыча ей не помог бы скрасить и самый дивный шашлык.
Мы покинули Ариу-Къыз, съехали с дороги и расположились в лесу недалеко от реки. При тусклом свете фар джигиты шустро засервировали полянку. На огромном целлофановом пакете жёлтенького цвета с дружелюбной надписью «Спасибо за покупку!» парни разложили пищу, расстелили свои рабочие вещи на траву. Оглушительно играла музыка в машине. Казалось, ещё чуток – и покрытые паутиной трещин стёкла, не выдержав безумных децибелов, фонтаном осколков устремятся на нас.
Зульпагаров кивнул, «мол, готово всё», и мы уселись на травку.
– Да благословит Будда наш скромный ужин! – начала было Я.
– Будда-мудда, я его родственников знаю…, – заворчал Маджир. – Хавать, давайте, короче! Того род поднимался!
Шашлык пахнул чудесно! Жаль на вкус он оказался как… палёная резина. Жёсткий, противный, в общем, ни о чём! Я попробовала кусочек и, отложив свою порцию в сторонку, закурила. Остальные участники трапезы морщились, переглядывались, но продолжали терпеливо жевать. Первым не выдержал граф. Он выплюнул каучуковое мясо в траву и вымолвил:
– Анасын сигеим!
– Я того собаку дрюкал! – поддержал друга Зульпагаров и смачно харкнул вдогонку.
Пришлось употреблять соус с хлебом и луком. Вот уж это было обалденно вкусным!
– Не знаю, как там, в Ростове у вас едят лаваш, но у нас его рвут руками, я того наряд трепал, – заявил Маджир и принялся дербанить тонкий хлеб мозолистыми натруженными лапищами. – Аламат! Ешь, Орлова!
– Ем, ем! – кивнула Я и швырнула бычок в траву.
– Быстрее жуй! А то тебе меньше всех достанется! – заволновался къарнашым. – Я ту танашку дрюкал!
– Понятно, – хмыкнула Я и шепнула подруге, – в большой семье не щёлкай клювом!
Тришина скривилась:
– Видимо, сила привычки!
– Аламат жи есть! Гуляем, кайфуем, живём! Я того тапки топтал! – довольно улыбнулся Маджир и хлопнул грязной рукой Аську по бедру. – Вот тебе и романтический ужин! Того род собирался!
– Тогда вместо свечей сделай фары поярче! – хохотнула Тришина.
– Чё, выпьем за встречу? – заговорщически прищурися Асхатович. – Есть офигенный коньяк… Я того сестру дрюкал!
Минут пять къарнашым уверял нас в исключительных вкусовых качествах напитка. Потом Бытдаев достал маленькую бутылочку коньяка и разлил по пластиковым стаканчикам.
– За встречу! – пробасил тост Зульпагаров. – Я того туфли царапал!
Пригубив, Я поморщилась – пойло было ещё то!
– Фу! – скривилась Тришина, опорожнив тару. – Что за дрянь?
– Ты чё? Того глаз стыдился! Это очень хороший коньяк! Дорогущий! Три звёздочки! Я тех баранов дрюкал! – возмутился Маджир.
Холодало с каждой минутой. Алкоголь быстро закончился и мы стали подмерзать.
– Пиль, проводи меня, пожалуйста, к реке! – как никогда вежливо попросила Я Баранолога.
– Купаться хочешь? – Бытдаев развалился на траве и лениво пускал дым вверх.
– Нет, руки помыть после ваших резиновых шашлыков! – пояснила Я.
– Сука, долбанный шашлычник! Я его прогибом кидал! Просил же нормальные сделать – от души! – оживился Маджир. – Я его маму дрюкал! Хер он деньги теперь получит!
– Как это? У вас что бабосы не сразу отдают за товар? – заинтересовалась Аська.
– Не. У меня всё схвачено. Я того куриц топтал! Мне один джохар бабки торчит. Как отдаст – за всё рассчитаюсь. Наверно! – хихикнул Зульпагаров. – Того род собирался!
– Шашлык в долг… Офигеть! – покачала подруга головой.
Я пнула Баранолога каблуком:
– Вставай, пошли!
– Может, э-э-э-э, сама дойдёшь? – не шелохнувшись, изрёк Пилял.
– Может и дойду! – Я разозлилась и в кромешной тьме побрела на шум водички.
Будучи на каблуках, Я пошатывалась, каждую секунду рискуя грохнуться на землю. До речки Я так и не добралась, зато встряла в мочаки и наступила в грязь. «Вот скотина, Бытдаев! Теперь из-за него надо мыть не только руки, но и ноги!»
Я вернулась к «лагерю» и нависла над Барановедом с выражением дичайшей ярости на лице.
– Нашла речку? – заржал Пилял. – Или в луже управилась?
– Ничего Я не нашла, придурок чёртов! – завопила Я. – Поднимай зад, посвети фонариком!
– Чего не сделаешь ради гостей… Ладно, пошли, а то ещё потонешь, харам на душу…, – вздохнул Бытдаев.
Аза с Пилялом растворились в ночной темноте.
– Только Орлова могла надеть каблуки и поехать в лес, – заметил Зульпагаров, покачав головой. – Я того ботинки царапал!
– Орлова много чего может! – не без основания заявила Тришина и поёжилась. – Холодина, капец!
Ася открыла дверь машины и плюхнулась на сидение. Зульпагаров упал рядом. Даниловна заёрзала: что-то уткнулось ей в задницу. Пошарив рукой, девушка нащупала солнечные очки.
– Анасын сигеим! Я того рот дрюкал! Раздавила? – завопил Маджир.
– Нет, вроде, – нахмурилась Аська.
Зульпагаров схватил аксессуар и внимательно осмотрел со всех сторон.
– Слава Аллаху! Целенькие! Того род копал! – наконец выдал он, протёр очечи майкой и аккуратненько положил в бардачок.
– Ты так перепугался из-за куска пластмассы? – удивилась Тришина.
– Ты чё?! – воскликнул джигит. – Это же, мля, «Matrix!» я тому в рот плевал! Они полторы тысячи стоят! Дорогая вещь! Я тех баранов дрюкал!
– Тю! Трепати-выбивати! – махнула Тришина рукой. – Полторы! Вон у Орловой очки двадцать косарей стоят! Так она бросает их где ни попадя…
– Да быть такого не может! – перебил Маджир. – Я того род видал!
– Ещё как может! – кивнула Асюня. – И то она их со скидкой покупала. Исходная цена – сорок.
– Охренеть! За очки двадцать тыщ отвалить…, – недоверчиво глянул на девушку Зульпагаров. – Я того в жопу дрюкал! Чё ты гонишь? Таких очков не бывает…
Пока Маджир, разинув рот, дивился дороговизне Орловских очков, Тришина нежно взяла его за руку:
– Я слышала, Зульпагаров, твой друг, очень полезные талисманы мастерит от шайтанов. А ты умеешь? Мне очень надо…
– Ну, конечно! Для тебя я целое дерево на талисманы пущу через пилораму! – заверил парень. – Я того тёлку дрюкал!
Мигом позабыв про цены на оптику, Зульпагаров по-хозяйски схватил Аську за задницу.
– Моё солнышко, ути, моська! – залепетал он. – Ты такая клёвая тёлка. В КЧР одни крокодилы! Того род собирался! И такие ляди, сука, только ленивый их не дрюкнул!
Маджир ухмыльнулся и, недолго думая, полез целоваться, Ася подставила джигиту губы в предвкушении экзотики. Но, увы и ах, девушку постигло разочарование. Это был невкусный поцелуй с запахом терпкого табака и дешёвого коньяка. К тому же Зульпагаров оказался не слишком искусен в лобызаниях. Он тёрся губами о Тришинскую челюсть и обильно пускал слюни.
– Ты смогла бы быть моей девушкой? – вымолвил сельский мачо, оторвавшись от Аськиных уст.
– Нет, – покачала Триша головой.
– Почему? – удивился джигит. – Я тех баранов дрюкал!
– Между нами столько километров…, – выдала Асю несвойственный ей лирический пассаж.
– Я буду к тебе приезжать. Дрюкаться, – заверил тип. – Того штангу тягал!
– Раз в месяц? – подняла Тришина правую бровь.
– Почему? Два раза. Того суп варился!
Аська засмеялась:
– На фига мне такой парень?
«Дважды в месяц – да это почти воздержание!» – с ужасом отметила Тришина.
– Нужен. Поверь. Я тех черкесов чпокал! – разошёлся Зульпагаров. – У меня земля, бизнес, бабла до хрена. Я тебе подарки дарить буду.
– Какие? – полюбопытствовала Даниловна, представив на пороге своей квартиры грязного Асхатовича с охапкой свеженапиленных деревянных сувениров.
– Хорошие. Я того рот топтал!
– Например? – кашлянула ростовчанка.
– Сапоги куплю! – радостно ответил Маджир. – Я их род бомбил!
– Сапоги у меня есть, – не оценила презент Асият.
– Будут ещё одни! Я того в лесу дрюкал!
– Какие? Резиновые? Специально для поездок в Ариу-Къыз?
– Почему резиновые? Как у Орловой – на каблуках! Я того наряд трепал! Будешь у меня вся раскрасивая, духи, на мордочке раскраска, сапоги, то сё…, – распинался Зульпагаров. – Чё, думаешь, каждой такое предлагаю? Хер там! Тёлки бегают толпами за Маджиром Асхатовичем! Поверь! Я ж князь! Князь Зульпагаров. Того род плодился! Я чё, я же херову тучу баб пробородил, да!
Тришина с трудом подавила ехидный смешок. «Граф, князь… Я смотрю, не посёлок, а дворянское гнездо!» – подумала она.
Маджир тем временем продолжал:
– Я психолог очень хороший. Могу любую тёлочку на секс и на бабки развести. Асхатович не пропадёт, поверь! Того глаз моргал! И бизнес нормальный, рахмани рахим – не на дядю работам. Доски напилили, продали – деньжишки в кармане!…Я того сапоги дырявил! Ну, это чисто так, на сигаретки, на шмотки, там на «Adidas»… А вообще у меня земли на несколько миллионов… Я того братьев дрюкал!
Ася внимала словам джигита и разглядывала его лицо, руки, ноги… В целом Зульпагаров казался ей весьма симпатичным. Но было в парне что-то неуловимо неприятное, которое не бросалось в глаза сразу. И дело тут не в пафосных разговорах, не в пренебрежительных отзывах о девушках, не в грязных ногах, а в чём-то другом… Вот только пока Тришина не могла понять, в чём именно.
Вымыв руки, мы направились обратно. Споткнувшись о кочку, Я за малым не улетела в овраг. Пилял, посмеиваясь, подал мне руку так, будто сделал одолжение.
– Темень такая, хоть глаз выколи! – пожаловалась Я.
– Глаза трогать не надо, красивые они у тебя, лучше язык подрежь, – и Баранолог снова достал телефон, дабы осветить наш путь.
«Мобила Пиляла – „Nokia“ с фонариком – незаменимая вещь! Во всяком случае в Ариу-Къызе. А что: и девчонкам позвонит, и дорогу озарит!»
Вцепившись в шершавую мозолистую руку Барановеда, Я осторожно перебирала мокрыми ногами. Когда мы добрели до полянки Бытдаев кивнул на машину:
– Залезли, блин! Анасын сигеим! Что они там делают, ёб-тык-дык? Стёкла запотели!
Я пожала плечами. Чем они заняты – мне абсолютно неинтересно.
– Холодно, – заметила Я.
– А ты костёр разведи, – предложил Пилорамыч.
– Не умею.
– Что ты вообще умеешь? – хмыкнул граф. – Тогда пойди хоть дров насобирай.
– Я на каблуках! – возмутилась Я.
Бытдаев вздохнул и лениво влился в темноту. Спустя несколько минут послышался громкий хруст. Вернулся Пилял с кучей сухих веток. Он развёл костёр и улёгся на траву.
Баранолог явно был не в духе. Он жевал длинную травинку, пялился в небо и хмурил без того недовольную перекошенную физиономию. «Заточил свою запилу – смотреть противно!»
– Звёзды считаешь? – нарушив молчание, осведомилась Я.
– Угу, – отозвался Бытдаев. – Посмотри, Орлова, какое небо.
Я задрала голову вверх. На тёмно-синем полотне сверкали миллиарды ярких точек. Казалось, небо совсем близко. Вот где надо изучать созвездия… Не по скучным картинкам и плохим фотографиям в учебниках, а на лоне природы.
– Большую видишь медведицу? – спросил Пиля.
– Ага, – отозвалась Я.
– А малую?
– Да.
Некоторое время мы наслаждались красотою небес, обсуждали астрономические объекты и искали известные нам созвездия. Неожиданно Барановед ни с того ни с сего брякнул:
– Такое небо только в Ариу-Къызе.
– Ничего подобного. У нас в Ростове такое же небо! – не согласилась Я.
– Расскажи мне какое у вас небо…, – презрительно сморщился джигит.
– И расскажу!!
– Давай! – повысил голос Пилорамыч.
– Не дам! – рявкнула Я.
– Почему?
– Да потому! Разумничался он тут! Ты вроде баранолог, а не звездочёт!
– Я гляжу, Орлова, ты на тройку прошла в Ростове курсы острословия? – пыжился граф.
Начинался очередной обмен любезностями.
– Ты такой тип! – в сердцах заявила Я.
– Зато ты такая штучка! – не остался в долгу Бытдаев.
– Не борзей! – психанула Я.
– Борзеют собаки!
– И ты вместе с ними время от времени. До сих пор даже разговаривать нормально не умеешь! Кстати, – ехидно улыбнулась Я. – Видела недавно в магазине книжку. «Этикет называется. Вот, думаю, зря не купила, надо было приобрести, тебе подарить.
– Лучше «Камасутру»! – заржал Баранолог.
– Это не для тебя, – скептически хмыкнула Я. – Шею свернёшь, мой юный друг.
– Да что ты, моя неюная подруга! – цокнул Пиля острым языком.
«Вот гад! Мне двадцать пять! Ему двадцать три по паспорту и тридцать три по роже!»
– Какая ещё неюная?! – закипела Я. – Я выгляжу моложе тебя! Если ты ослеп – Я тебе очки подарю.
– Буду очень рад, – зевнул Бытдаев. – Может, ты с меня идеального мужчину сделаешь?
– Да ну! – махнула Я рукой. – Нашёл Пигмалиона! А зачем тебе становиться идеальным? Кого ты хочешь покорить? Королеву Елизавету?
– Да нет, я-то не хочу. Я подумал, это ты хочешь из меня сделать идеального. Очки, чтоб лучше видел твою красоту и книжку, чтоб с тобой красиво говорил, – вздохнул Пилял и так печально улыбнулся, что мне сразу перехотелось продолжать наши пререкания.
– Что с тобой, Пиля? – нахмурилась Я.
– Ничего. Клянусь соседским поросёнком!
– Неправда, Я же вижу, что-то не так, – наседала Я.
Бытдаев вздохнул:
– Плохо мне.
– Из-за чего? – допытывалась Я.
– Просто так, – увиливал Пилорамыч.
– Просто так даже мухи не летают, давай, рассказывай, – не унималась Я.
Обильно перемежая речь фразой «анасын сигеим», Пиля что-то невнятно пробурчал насчёт «мутной истории». Вроде бы отправил он намедни Зульпагарова с досками за деньгами к заказчику, а бабки исчезли! Разобраться и проверить кто крыса невозможно: один на другого валит!
– Думаешь, Маджир взял? – засомневалась Я.
– Хрен знает! – зло выдавил из себя Бытдаев. – Лучший друг же, анасын сигеим! Аллахом клялся, что не он. Блин, никому нельзя верить! Чё за жизнь, ёп-то-ро-ро? Работаешь, работаешь, пашешь…
И Барановед снова завёл песню про свои брёвна.
– Эй, – вдруг вывалился из машины Маджир. – Сигаретки не найдётся? Я тех баранов дрюкал!
– Что, – съехидничала Я, – после такого секса даже соседи выходят покурить?
– Да не было никакого секса, – вышла следом Аська. – Просто холодно ужасно, варён-самогон – сели погреться!
Мы все задымили.
– Где кубики на животе? – ткнула Я Зульпагарова пальцем в брюхо.
