Kitabı oku: «Василиск», sayfa 5
– Ну, так найдите кого-нибудь, я с удовольствием уступлю свое место.
– Правильно, пусть главврач скажет. Что этот юнец знает, – толпа загудела и даже чуть оживилась, обсуждая наглость молодого поколения.
– Рад, что коллективная неприязнь ко мне вас взбодрила, – Ольга ещё раз шикнула на него, Виктор только подмигнул ей. – Но давайте обратимся к фактам – руководство больницы отсутствует. Собственно, их и не было сегодня.
– Да не может быть, я же сама видела! – лечащий врач взвизгнула фальцетом.
– Никого Вы, моя дорогая, не могли видеть, – Татьяна Ивановна вышла на центр холла. – Виктор все правильно говорит, простите ему его веселость.
– Так вот факт номер два – нас изолировали, поэтому мы все с вами в одинаковой ситуации.
– Но как же власти, правительство о нас не забудет!
– А я этого и не отрицаю, – Виктор почесал бороду. – Но послушайте, что стоит жизнь сотни-другой человек и целого города?
Повисла пауза. Ольга вертела пальцем у виска, показывая Виктору, какой он тупой. Наташа плотнее прижалась к Николаю, слабо подергивая плечами.
– И, наконец, факт третий: мы не знаем, с чем имеем дело. Поэтому все собравшиеся расходитесь по своим палатам. В течение трех часов мы разделим всех на несколько групп по характеру проявления выявленных симптомов.
– Ты чего тут распоряжаешься? Кто тебе дал на это право? – из дальней группы медработников раздался выкрик, Виктор узнал в нем заведующего офтальмологическим отделением, с которым он повздорил в свой первый же день.
– А на том основании, что за все это время никто ничего более не предложил, кто-то, правда, и отсутствовал по уважительной причине.
– Да, чего это вы попрятались, а? – Ольга сурово посмотрела на Алексея с Аней, но увидев глумливое лицо Николая, фыркнула, – Нашли время.
– Возражения по существу будут? – Виктор подождал несколько минут, все стихло. – Тогда все по палатам. Медперсоналу собраться через пять минут в приёмном отделении.
– Мои все на месте! – Николаич весело махнул им рукой через зал, направляясь к себе.
– Они у тебя дисциплинированные! – звонко ответила ему Анька.
– Скоро все будем дисциплинированные, – мрачно пошутила Ольга.
– Ну что, бунт на корабле? – Алексей дружески толкнул Виктора.
– Я свою задачу выполнил, всех построил, теперь ты думай.
– Татьяна Ивановна, как новенькие? – Наташа взяла ее за локоть, было видно, что женщина была очень бледна и, казалось, вот-вот упадет в обморок.
– Десять человек уже забрал к себе Николаич. Господи! – она беззвучно зарыдала, – а девочка, девочка! Ведь маленькая совсем, только в школу пошла, все мне дневник показывала. За час угасла, за час…Я не могу больше, не могу!
Она закашлялась, неожиданно резко вздрогнула.
– В смотровую ее, быстрей! – Алексей подхватил ее, когда Татьяна Ивановна начала уже сползать на пол.
Виктор быстро взял обмякшую женщину на руки и побежал влево по коридору.
– Я пойду, а вы все на собрание. Алексей, я на тебя надеюсь, не руби с плеча как некоторые, – Ольга потуже заколола косу и поспешила в смотровую.
– А что мы будем говорить? Кто нас будет слушать? – Наташа нервно поправила халат, потом начала что-то отрывисто делать с волосами.
– Послушают, я на минутку забегу к Татьяне Ивановне, а вы пока контролируйте обстановку, – Алексей быстро взглянул на Аньку, та с готовностью кивнула.
Как только Алексей скрылся из виду, Анька повернулась на каблуках и вприпрыжку побежала вверх по лестнице.
– Ты куда?
– Я – в свое отделение! Мои пациенты важнее! – крикнула Анька сверху.
– Получается, мы пока одни за всех на линии огня, – хмуро проговорил Николай, молчавший все это время. – Ну что, пошли?
Алексей вошел в смотровую, когда Виктор и Ольга уже уложили Татьяну Ивановну на кушетку. Ее била сильная лихорадка, лицо и руки почти полностью обескровились.
– В сознании? – первое, что вырвалось у Алексея, когда он вошел.
– Нет, бредит, – Ольга подключала монитор. Через мгновенье по экрану потянулись кривые нитки сердечного ритма.
– Скоро не выдержит, – Виктор долго смотрел за кардиограммой, рывком снял куртку и начал готовить реанимационный набор.
– Очень холодная, – задумчиво проговорил Алексей, – холодная-холодная.
Он зашагал по палате в поисках чего-то, открывая и закрывая шкафы.
– Что ты ищешь? – Ольга тревожно посмотрела на него. – Может, поможешь?
– Надо согреть, – пробубнил Алексей и начал смешивать содержимое отобранных им пузырьков в одном мерном стакане.
– Кого согреть? Что будем вводить? Вы что, все с ума сошли? – лицо Ольги сначала побледнело, потом на нем выступил жгучий румянец, так бывало, когда она выходила из себя.
– У тебя есть предложения? – Алексей посмотрел на нее, Ольга отвела взгляд. Виктор помахал переносным дефибриллятором.
– Тогда будем греть. Виктор, найди мне термоодеяло, Ольга, раздевай больную.
В голосе Алексея появились неожиданные для его образа, сложившегося у ребят за многие годы знакомства, явные командирские нотки.
– Нашел! – Виктор достал стопку одеял и стал распаковывать.
Смочив большой кусок марли, Алексей начал быстро обрабатывать полученным им раствором бледное тело. Лихорадка усиливалась, отчего Ольге пришлось поддерживать ей голову на маленькой подушке.
– Блокируй зубы, быстрее!
Виктор отложил одеяла и стал искать что-нибудь подходящее, но, как назло, ничего не попадалось.
– Но в этом пока нет необходимости,– возразила Ольга, глядя на начавшую успокаиваться Татьяну Ивановну.
– Подожди пару минут, – Алексей закончил обтирание раствором, по палате разнесся плотный запах камфары, перемешанной с ментолом.
– Хватит придумывать, Алексей, – Ольга заботливо гладила успокоившееся лицо, стараясь придать нормальный вид уже сильно растрепавшимся волосам БОЛЬНОЙ.
Алексей с Виктором быстро закутали ее в одеяла и продолжили поиски. Ольга возмущенно фыркнула и продолжиласледить за графиками на мониторе.
–Черт, ничего подходящего, – Виктор, негодуя, хлопнул ящиком шкафа.
Дернулись провода, и монитор издал противный писк. Ольга попривычке похлопала по его корпусу, но, убедившись, что дело не в нем, обернулась к кушетке.
Татьяна Ивановна сидела с закрытыми глазами и показывала на кого-то перед собой.
– Я его вижу, он уже здесь, – ее глаза открылись, но глаза, подобно слепому, не смотрели никуда.
– Кто придет, кого Вы видите? Как Вы себя чувствуете? – Ольга взяла ее за руку, предлагая лечь обратно, но сдвинуть ее ей было не под силу.
Она закрыла глаза и через несколько секунд рухнула. Подключенный обратно монитор начал издавать отрывистые сигналы. Кушетка затряслась так от нового приступа лихорадки, что стала сдвигаться в сторону. Омерзительный лязг зубов заполнил комнату.
Виктор схватил швабру и стал отламывать кусок пластиковой ручки. Пластмасса упруго тянулась, но не сдавалась сразу.
– Как зафиксирую, засовывай, береги пальцы, – Виктор с трудом зафиксировал голову и шире разжал челюсти.
Приступ продолжался еще около пяти минут, после которых монитор последний раз тревожно пискнул, и кривые приняли свой нормальный вид.
Алексей стоял чуть поодаль. На столике уже лежали подготовленные им шприцы. Он взял один из них.
– Ты же знаешь, что происходит, ведь так? – спросила Ольга, наблюдая, как он вводит препарат в вену.
– Я думаю, что знаю.
– Ну, так поделись с нами, – раздраженно ответила она.
– Око Великого змея.
– Какого еще змея?
– Василиска, – ответил ей Виктор, убирая дефибриллятор на место.
– Я – на собрание, а ее – в палату к тяжелым. Всем надеть защиту.
– Какую?
– Как при оспе или чуме, сама выбирай, что найдешь.
Кто вы такие, чтобы вас слушать? Ваше мнение ничего для нас не значит – пшик, – заведующий офтальмологическим отделением надсадно рассмеялся, отчего Наташа сильно побледнела, закусив губу. – На данный момент в виду отсутствия руководства я – главный. Поэтому вы все должны слушаться меня, а те, кто не подчинится, будут привлечены к дисциплинарной ответственности – и прощай карьера, а, молодые врачи?
Но, Эдуард Ахметович! – в голосе Наташи появились металлические нотки, бледность с лица не спала, но глаза зажглись решимостью. – Мы должны ограничить зараженных от здоровых. Да, мы не знаем план лечения, но общие правила карантина мы должны соблюсти!
Я еще раз повторяю для тупых куриц как ты! План лечения остается без изменения до дальнейших распоряжений. Как скажут вводить карантин, так и введем. А слушать истерику всяких шлюх я более не намерен, поэтому сядь и закрой свой рот!
– Подожди минутку, – Николай посадил задыхающуюся от слез обиды Наташу и подошел к офтальмологу.
– Коля, не надо!– вскрикнула Наташа, закрыв лицо руками. Ее успокаивали пожилые медсестры, нашептывая ей что-то доброе, но взгляды были все равно направлены в центр комнаты.
– Вы должны извиниться, – Николай пристально смотрел в его глаза.
– Перед кем, за что? – театрально парировал он. – Может еще перед тобой, молокосос?
– Вы должны извиниться, – сухо повторил Николай.
– А то что? Ты меня ударишь? А силенок-то хватит?
Офтальмолог толкнул Николая в плечо, тот, не ожидая удара, чуть не споткнулся, отступая назад.
Тут же он получил второй удар, теперь уже офтальмолог метил видимо в нос, но удар пришелся по подбородку. Удар был несильный, Николай его и не почувствовал, зато в следующий же момент когда офтальмолог выпрямился после своего неумелого удара, Николай нанес точный удар левой рукой в челюсть. Тело, получившее ускорение, перевернулось через несколько стульев и упало навзничь.
Через минуту или позже вошел Алексей, его появление встрепенуло застывшую картину, выводя из оцепенения собравшихся.
– На стол его, – скомандовал Алексей. Лечащие врачи терапевтического отделения быстро положили офтальмолога на стол. Начавшая было орать, рыжая врач, успокоилась после пощечины медсестры, стоявшей рядом.
Алексей долго осматривал лицо офтальмолога, раскрывая закатанные глаза, потом шею. Расстегнув рубашку, он выдохнул, два молодых шрама были на месте, как и у других.
– В карантин его, он заражен. Все подойдите сюда, – Алексей показал на шрамы. – Это уже одна из последних стадий. Мы не можем точно сказать, как передается вирус, скорее всего воздушно-капельным способом. Необходимо разделиться на четыре группы. Первые три будут проводить осмотр больных на предмет наличия симптомов. Всех со шрамами, в падучей, лихорадке – всех в приемное, там мы организуем красную зону. Больные с повышенной температурой, недомоганиями, галлюцинациями должны быть определены в желтую зону и изолированы от условно здоровых. Ее организуем в терапевтическом отделении. Условно здоровые должны быть размещены этажами выше для предотвращения заражения.
– А что будет делать четвертая группа? – спросил тоненький голосок молодой медсестры.
– Четвертая группа будет заниматься организацией карантинных зон. Но сначала проведет осмотр среди личного состава, так как каждый из нас может быть инфицирован.
– Но кто будет работать в красной зоне?
– Есть желающие? – Алексей посмотрел вокруг. Несколько медсестер подняли руки, вышел вперед один врач.
– Больше никого? Хорошо, тогда со мной уже пятеро.
– А что будем делать с кормлением, ведь обеды не завезли.
– Два человека должны провести ревизию продовольствия, предлагаю тебя, – Алексей показал на молоденькую медсестру с тонким голоском, – и давай ты, Наташ.
– Нет, я должна быть в красной зоне. Все-таки я – инфекционист.
– Наташ, ты хорошо подумала? – Коля обеспокоенно смотрел на нее.
– Да, тем более что заразиться мы уже могли, и не раз.
– Тогда меня тоже в красную зону, – Николай поправил халат, выпрямился, придав себе строгий важный вид.
– Тогда приступим. Скоро подойдут Ольга с Виктором, они готовят сейчас средства защиты.
– А как Татьяна Ивановна?
– Татьяна Ивановна жива, но не в сознании. Она определена в красную зону. К сожалению, видимо, у нее последняя стадия.
– Да, она же все утро принимала инфицированных, – зашептались медсестры.
– Я работала вместе с ней, и про меня не забывайте, я свое отделение не покину, – медсестра приемного отделения все это время сидела в конце комнаты и слушала, утвердительно кивая головой.
Другие медсестры машинально отпрянули от нее.
– Начните осмотр с меня, – ответила она им.
– Непременно, осмотр будет проводить Наташа и я, все по очереди в смотровую по два человека.
В детском отделении было необычно тихо. Вбежав на этаж, Аня на секунду остановилась, прислушиваясь. В одно мгновенье ей показалось, что она перемахнула этажом выше, как бывало не раз, но больничный дух, перемешавшийся со следами свежей выпечки, разрешил все сомнения.
Дети заполонили окна и, чуть дыша, смотрели во двор. Медсестры и родители, задержавшиеся после утренних часов приема, сидели на диванах и напряженно молчали, боязливо посматривая на окна, но, не решаясь взглянуть вниз.
– Танки, – восторженно прошептал один из мальчишек.
– Это БТР, поправил его другой, чуть постарше.
– Нет, танк, – заупрямился малыш и обернулся, ища поддержки у матери, но она только сильнее побледнела и стала нервно копаться в сумочке.
Когда вошла Аня, все обернулись на нее с надеждой, некоторые родители встали, не в силах унять нервную дрожь.
– Ну как вы тут? – весело поприветствовала Аня детей.
– Все в порядке, ситуация под контролем! – звонко доложил мальчишка с забинтованной головой.
– Вот и славно. А почему не спим? – Аня посмотрела на медсестер, те лишь апатично отвернулись. – Ребятки, а ну-ка все по койкам!
– Нам нельзя спать, мы должны вести наблюдение, – очень серьезным тоном ответил ей другой мальчишка, что-то записывающий в маленький блокнот.
– Благодарю за службу! – зычно ответила ему Аня. – Как старший по званию приказываю сдать вахту и приступить к выполнению дневного сна. На время дневного сна обязанности по наблюдению беру на себя.
– Слушаюсь! – старшие взяли за руки малышей и стали отводить всех по палатам. Несколько девочек закапризничали, но ребята были настойчивы, и пришлось подчиниться.
Дети легли по своим местам и почти сразу, без дополнительной команды уснули. Аня быстро обошла все палаты, оставляя двери чуть приоткрытыми, батареи палили нещадно. Легкий ветерок из открытого в конце коридора окна разогнал теплое марево, стало легче дышать. Сидящие в оцепенении взрослые, очнувшись ото сна, стали тихо перешептываться.
На столе дежурной зазвенел телефон. Все вздрогнули, боязливо глядя на белый телефон, упорно игравший свою односложную мелодию.
– Алло! Да, я, – Аня схватила трубку, бесшумно прибежав в холл. – Привет. Ага, поняла. Но через пару часов только спать уложили. Ну, это-то да, сейчас проведем. Отзвонюсь, пока.
Анька долго держала трубку в руке. Смущенная улыбка не хотела сходить с ее лица, но серьезность момента требовала сосредоточенности.
– Хм, нам необходимо провести осмотр детей на предмет заражения вирусом, – Аня собралась, говоря голосом, не терпящим возражений. – Пока дети спят, мы проведем осмотр сначала себя. Через 10минут начнем, пока же предлагаю попить чаю. Елена Константиновна, организуете?
Старшая медсестра с трудом поднялась и утвердительно кивнула.
Чаепитие проходило молча, к поставленным на небольшом журнальном столике конфетам никто не притронулся. Пили медленно, некоторые отрешенно размешивали уже давно растворившийся сахар в чае так и не решившись сделать хотя бы глоток.
Дверь в отделение отворилась, и в холл прошли Алексей с Натальей. При их появлении одна из матерей чуть не выронила чашку и затряслась мелкой дрожью.
– Все будет хорошо, не переживайте так, – гладила ее по голове пожилая медсестра, забрав из трясущихся рук почти пустую чашку.
Прошелестев костюмами химзащиты, Они вошли в процедурную. Зазвенели инструменты на нержавеющем столике, больничный запах ворвался в атмосферу холла.
– Заходите по одному, сначала посетители, – скомандовала Наталья.
Никто не сдвинулся с места. Сжавшись как можно сильнее в мягкую обивку дивана, матери встревожено переглядывались друг с другом.
– Ну, пойдем, моя хорошая, чем раньше, тем лучше, чего время тянуть? – медсестра подняла молодую женщину, которую не переставала бить мелкая дрожь, но, уже подойдя к двери процедурной, она успокоилась, и благодарно кивнув медсестре, уверенно вошла.
Дверь закрылась, лишь только легкий шелест одежды, да шорох разговора доносились из-за двери. Желая вывести всех из оцепенения, старшая медсестра начала собирать чашки, складывая на большой жостовский поднос.
– Это нам один отец подарил, сам расписал, – вспомнила она, глядя на яркие цветы.
Застегивая блузку, вышла первая осмотренная. Ее бледное лицо было скорее радостным. Она села в другой части холла, озабоченно глядя на двери детских палат.
Аня аккуратно, но настойчиво повела следующую. Остальные вставали сами, определив очередь по близости к процедурной. Постепенно все перешли в другую часть холла.
Последней пошла Аня.
– Как себя чувствуешь? – бесцветным голосом спросила ее Наташа.
– Нормально, температуры нет, голова не болит, стул нормальный! – по-пионерски отрапортовала Аня, весело посматривая то на нее, то на Леху, стоявшего чуть в стороне и усердно заполнявшего журнал.
– Это хорошо, раздевайся по пояс и ложись на кушетку.
Аня скинула халат и быстро стянула с себя легкую кофту. Наташа жестом показала, что бюстгальтер снимать не нужно.
Наташа передала ей чистый градусник и бегло осмотрела кожный покров.
– Чисто, – сообщила она Алексею. Он отложил журнал и подошел к кушетке.
– Скажите доктор, а я буду жить? – старческим голосом спросила его Аня.
– Наука этого не допустит, – ответил ей Алексей и оба злобно рассмеялись.
Он начал ее осматривать, внимательно вглядываясь в каждый сантиметр ее тела. Борясь с собой, он старался все делать спокойно, без оглядки на то, что от него сейчас зависит ее судьба, да и его тоже. Медленно направляю лупу на участки любимой, он не мог отогнать от себя недавние воспоминания, как он также трепетно пытался поцеловать каждый сантиметр ее. Пот застилал глаза, Аня заметила это и нежно погладила его руку, скрытую под бездушной защитой костюма. Он должен смотреть, но он боялся смотреть. В один момент рука его дрогнула, отведя лупу в сторону.
– Все нормально, продолжай, – доверительно проговорила Аня, стараясь придать своему голосу максимум спокойствия, но внутри у нее все похолодело.
– Сними, пожалуйста, – попросил он ее. Аня привстала и сняла бюстгальтер,
Руки его безвольно опустились. Сомнений не было. Увиденные им предвестники новообразований, две бесконечно малые черные точечки стояли точно в паре сантиметров от еле заметного бледного шрамика под левой грудью. Такая же отметина начала образовываться и под правой.
– В карантин, – сухо проговорил он. – Одевайся.
Аня, вся побледневшая, медленно, как под принуждением, стала одеваться.
– Что теперь? – она смотрела то на Алексея, то на Наташу.
– Теперь осмотрим детей, пока же тебе придется перейти в другое отделение, к средним, – Алексей заполнял журнал, но почерк его стал ожесточенным, он вдавливал ручку, мстя каждому слову, что приходилось записывать.
– А если будут зараженные среди детей?
– Всех в карантин, – ответила ей Наталья.
– Сначала осмотрим детей, а потом решим, – Алексей закрыл журнал и взял за руку Аню. – Пойдем.
Аня кивнула, пытаясь весело улыбнуться, но ничего не получалось. Они вышли из отделения и направились в соседнее.
– Подожди пока здесь, я приду, и мы поговорим, – Алексей собрался уходить, но вернулся и, склонившись на колено возле нее, взял за руки. Холод резины обжег ее руки, он попытался стянуть перчатки, но Аня крепко сжала, покачав головой.
– Даже не думай, – проговорила она, приложив его руку к своему лицу. – Я тебе этого не прощу.
– Жди меня здесь, – Алексей пытался быстрее уйти, чтобы она не заметила навернувшиеся на его глазах слезы отчаянья.
Прошло более часа, точнее Аня определить не могла, бродя по пустому отделению, она потеряла связь с течением времени. За окном кружила метель, наскоком врезаясь в непреодолимую стену стеклопакета, затем отступив, набиралась сил и все с большей яростью гнала свою конницу на бастион.
В одну из таких атак Аня открыла настежь окно, подставляя свою грудь потоку свежего морозного воздуха, от которого прояснялась голова, холодело тело и учащалось дыхание. В эти короткие мгновения эйфории сердце освобождалось, начиная биться спокойно и уверенно, как раньше.
Замерзнув окончательно, Аня закрыла окно и, сбросив халат на стоявшее возле стандартное больничное кресло, сделала несколько раз колесо, потом немного подумала и встала на руки, оперевшись ногами на стену.
Боковое зрение уловило открытие двери в отделение, Аня встала на ноги, приходя в себя после упражнения, но через пару секунд ее уже облепила дюжина детских рук. Детские личики уткнулись в нее, и каждый молчал о чем-то своем.
Секундная радость моментально сменилась грозой тревоги, понимание происходящего прорывало ее изнутри. Аня заплакала, гладя то одну, то другую головку.
– Тетя Аня, почему Вы плачете? – мальчишка с перевязанной головой по-взрослому посмотрел на нее, он принял свою обычную взрослую позу, немного стыдясь своего порыва, озирался на товарищей, но никто и не пытался высмеять его, дети тихонько всхлипывали.
Аня села на корточки и притянула их к себе.
– Ничего, Димочка, просто что-то в глаз попало.
– Вы врете! – неожиданно резко и зло ответил ей мальчишка.
– Нельзя так разговаривать со взрослыми, – к нему подошла бледная молодая женщина и взяла за руку.
– И ты мне врешь! Вы все врете! – мальчишка вырвал руку и побежал к окну, горько всхлипывая.
– Ничего, скоро успокоится, – смущенно улыбнулась его мама. Аня изумленно смотрела на нее. – Я не смогла там остаться. Ничего не говорите, мне уже столько раз мозги полоскали.
– Я Вас понимаю, Ольга Михайловна.
– Давайте просто Оля, все-таки мы уже почти одна семья, – она подошла к Ане и нежно потрепала несколько голов, дети тут же уперлись лицами в нее и заревели еще громче.
– Смотрите! Мама, кто это? – Дима обернулся и показывал пальцем на улицу. Дети, моментально успокоившись, замерли у окон, рассматривая процессию, заполонившую всю улицу.
– Ну, вот нас и отпевать пришли, – усмехнулась Наталья, разглядывая тянущийся нестройный молебен.
Аня вопросительно смотрела на Алексея, они остались посреди коридора.
– Инфицированы, – коротко ответил Алексей. – Больше половины инфицированных.
– Только я? – Аня с надеждой посмотрела на Алексея, но увидев в его глазах все тоже отчаянье, заломила руки. – Нет, нет, почему? Ты уверен? Кто?
– Витька, Колька. Николаич тоже. Почти все медсестры кроме вашего отделения.
– Но, слава Богу, что не ты, – тихо проговорила Аня, с надеждой глядя на него.
–Я не хочу врать или обнадеживать, но я уже уверен в обратном, вопрос лишь времени.
Ветер развевал яркие полотнища с ликами множества святых, снег чуть припорошил позолоченные и серебряные кресты, выставленные впередпроцессии.
Вся процессия заполонила улицу, насколько хватало глаз. Военные отодвинулись чуть в сторону, организовав коридор для прохождения людей.
Несколько попов в черных рясах и богатом убранстве, не останавливая монотонное пение, махали зажженными кадилами в сторону забора, но, не подходя ближе допустимой границы.
Несколько женщин неистово крестясь, стояли около ворот и нестройно повторяли слова молитв. Завидев на крыльце двоих в белых халатах, они истошно завопили им:
– Покайтесь! Да очистит Господь Ваши души! Только покаяние спасет вас!
– Это они нам, – зло процедил Николай, плюнув в сторону.
– А то, самых грешников нашли, – Витька снисходительно улыбнулся в их сторону. Закурив мятую сигарету, он добавил сквозь едкий дым, – Средневековье какое-то.
– Да, не хватает только еще солдат инквизиции, – Николай поежился от холода.
– Ну, пока мы за них. Вон, Николаич идет, довольный, ты смотри!
К ним подошел Николаич в расстегнутом бушлате, весь разгоряченный.
– Видали? Уже хоронют нас! – Витька старательно проокал и отвесил низкий поклон процессии.
– А, этих клоунов-то видал и не раз. Вера-то она не там, – Николаич махнул в сторону попов, и постучал по голове. – А тут должна быть.
– Глубоко копаешь, а как же сердце? – Николай сильнее запахнул куртку, закрыв нос от налетевшего ветра.
– Это мне покойный профессор Иванов еще говаривал, золотой был человек.
– У тебя все золотые, а люди-то все разные, – Николай зашел за Виктора, скрываясь от дыма его сигареты.
– Это только так кажется, у меня люди все одинаковые.
– У тебя-то да, кто ж спорит с тобой, о Аид, – Виктор протянул Николаичу пачку с зажигалкой, тот благодарно принял.
– Собственно баньку-то я растопил, можем начинать.
– Давай, Николаич покурим и начнем. Наверно, вон с тех завалов, – Виктор показал на кучку гробов, привезенных недавно военными на территорию больницы.
– Хорошо бы вот эти разошлись, – Николай плюнул в сторону молебна, который и не собирался затихать.
– А это мы сейчас устроим, – Виктор нахлобучил шапку и направился к КПП. Ему предупредительно мигнули прожектором, он подошел к переговорному устройству и стал ждать вызова. Лампочка замигала, Виктор поднял трубку.
– Слушаю, – ответил бесцветный голос.
– Разгоните процессию для предотвращения возможных волнений.
– Распоряжений о запрете шествия не было.
– Я вам настоятельно рекомендую его запросить, в ином случае мы через десять минут начнем перевозку дров, – Витька махнул в сторону гробов, – в печку, а, не дай бог, что-то раскроется, а может и вывалится что-то?
– Я Вас понял, сейчас запрошу. Это все?
– Нет, когда будет решен вопрос с питанием? Мы пока еще не всех можем в печку отправить, ходят некоторые.
– Вопрос с питанием решается, должны привезти через час. Ждите ответа.
В трубке стало тихо, ушел металлический шелест, лампочка тихо стала угасать.
Виктор вернулся на крыльцо, достал очередную сигарету, но скривил лицо и спрятал обратно.
Через пятнадцать минут появились вдали милицейские машины, воем сирен заглушавшие протяжную молитву.
– Граждане! Попрошу разойтись, шествие окончено! – голос отчетливо выговаривал каждое слово и повторял снова и снова.
Оттесненные машинами, люди начали потихоньку смещаться отзабора и расходиться. Колонна распалась, несущие знамена и кресты лихорадочно озирались, не понимая, в какую сторону теперь нести. Несколько автобусов ОМОНа щитами начали оттеснять упиравшихся во дворы, рассекая толпу и уводя особо рьяных.
– Да, убеждение словом и пистолет гораздо эффективнее, чем просто убеждение словом, – Виктор довольно улыбался.
– Почему перед лицом опасности мы всегда скатываемся в Средневековье? – Николай хмуро наблюдал за разгоном процессии, следя за бойцами, уводящими бившихся в падучей женщин.
– Потому что, Николай, сколько бы мы не пыжились быть индивидуальностями, а никуда от стада нам не деться, – Николаич метко щелкнул окурком в урну.
– Опять профессор?
– Да нет, теперь уже я сам, еще в армии подметил. Предлагаю по глоточку и начать.
По кругу пошла небольшая металлическая фляжка, все дружно крякнули.
– Что это? – прокашлялся Виктор, чувствуя, что по всему телу стало разливаться приятное тепло.
– Спирт, что же еще?
– Хм, не совсем, вроде облепиха, да? – Николай смаковал послевкусие, нестерпимо захотелось есть.
– Она самая, растет у нас тут, за котельной, сам сажал.
– Молодец, Николаич, всегда знаешь, как уважить, – Виктор похлопал его по плечу и получил в ответ ощутимый дружеский удар, отчего немного присел. Уважительно покачав головой, Виктор жестом предложил покурить перед началом.
8
Крупные снежинки вспыхивали от яркого света ламп, на пару метров пробивавшего спустившуюся уже давно ночь, зависали перед окном, возбужденные веселым ветром, и врывались, тая в одно мгновенье.
Алексей то и дело отрешенно смотрел на эту незатейливую игру, обдумывая запись, и старательно ровным почерком, что было ему несвойственно, вписывал данные в карту за картой.
Закончив с очередной кучей, он перенес ее на другой стол, на котором уже несколькими пирамидами скопились последние истории.
Часы пробили три часа, а ведь он так больше и не смог забежать к Ане. И пускай, черт возьми, она запретила появляться в ее отделении без крайней необходимости, сердце сильно кололо вновь и вновь, когда он заносил сухие слова в карты умерших за сегодня. Он старался не забыть каждого, записать подробнее течение болезни, смерти, Алексей думал, что возможно это поможет другим, тем, кто придет разбираться, но уже после них.
Иллюзии исчезли почти сразу, первой ушла Татьяна Ивановна, она просто уснула, это была самая хорошая смерть. От этой мысли острая резкая боль ударила в голову, и он машинально присел на стол, свалив одну из пирамид на пол.
«Хорошая смерть, – произнес он снова, думая, что про себя, но звук собственного чужого голоса испугал, заставил вскочить».
– Надо поспать, – сказал он сам себе, пытаясь придать своему голосу былую тональность и тембр, но голос прозвучал все также глухо. Он подошел к окну и уперся больной головой в холодное стекло. Ветер задувал под ворот веселые снежинки, и от этого становилось немного легче.
– Хорошая смерть, – вновь повторил он, покачав кому-то головой. На улице, как и раньше, мела пурга, вот только город был мертвенно черен, ни одного лучика света не виднелось вдали, дома в округе были брошены. Алексей не знал, куда эвакуировали людей, но, судя по количеству гробов, которыми непрерывно снабжали крематорий, все были неподалеку.
Он поднял упавшие истории и аккуратно сложил их на столе. Волна воспоминаний нахлынула, и в голову снова стрельнуло. Алексея зашатало. Помутилось в глазах, ординаторская скрылась за пеленой яркого света, заполонившего его взор. Он сильно зажмурился, как в детстве от яркого солнца. Зрение постепенно начало восстанавливаться, появились более-менее четкие очертания мебели, яркий шум исчез.
Алексей судорожно расстегнул халат, потом рубашку, вздох разочарования с восторгом в последней ноте вырвался из его груди. Теперь они с Аней снова вместе, идиотская мысль, но сейчас она согревала его. Сильный приступ голода дал о себе знать, он набросился на уже давно остывший обед, забытый на дальнем столе у шкафа с пустыми бланками.
Еда была отвратительная на вкус и еще более мерзкая на вид, но захотелось добавки. Пошарив по ящикам, он нашел заначенную Колей пачку печенья и умял ее в несколько минут.
– Итак, головная боль, временное помутнение зрения, или нет, слепота, – Алексей с некоторой торжественностью заполнял свою карту, громко проговаривая вслух, радуясь, как менялся его голос, – укус полоза, легкая аритмия.
Он померил себе давление, аритмия подтвердилась, температура нормальная.
В комнату вошла Ольга, Алексей боковым зрением уловил ее движение и, продолжая заполнять карту, громко произнес:
