«Механическая принцесса» kitabından alıntılar, sayfa 32
О горе в Кадер-Идрисе, которая носила такое же название, ходило много легенд: что она служила креслом великану, который, сидя на нем, любил созерцать звезды; что в ее чреве король Артур со своими рыцарями дожидался, когда их вновь призовет Британия; что каждый, кто проведет на склонах ночь, проснется либо поэтом, либо безумцем…
«Но никому и в голову не пришло, насколько страшна правда», – подумал Уилл.
Ангел обратил на нее сияющие глаза, лишенные зрачков.
«Почему ты хочешь уничтожить меня? – сладкой музыкой прозвучало в ее голове. – Я же тебя защищаю».
Тесса вспомнила Джема, бледного, откинувшегося на подушки.
«В жизни есть нечто, что важнее физического существования. Я не тебя хочу уничтожить – себя», – мысленно ответила она.
«Но зачем? Ведь жизнь – это дар».
Я лишь потому таю злобу на Смерть,
Слыша, как клокочет гнев в моей душе,
Что она разделяет нас,
Не позволяя слышать друг друга.Лорд Альфред Теннисон, «Памяти А. Г X.»
Ему вспомнилось, как Генри купил двух лошадей, и они всем Институтом придумывали, какие им дать имена. Именно он, Уилл, предложил назвать их Балием и Ксанфом, в честь лошадей Ахилла. Мы можем лететь стремительнее Зефира, которого считают самым быстрым ветром.
Но лошади Ахилла были бессмертны, а вот Балий – нет. Конечно, он был сильнее и быстрее, чем обычная лошадь, но у каждого есть свои пределы.
– Я говорил тебе, Джем, что мы с тобой навеки, – сказал Уилл, сжимая окровавленной ладонью серебряную рукоятку. – И ты сейчас по-прежнему со мной. Каждый мой вдох будет напоминать о тебе, ведь без тебя я уже много лет был бы мертв. Когда я буду засыпать и просыпаться, когда буду отбивать удары врага, когда буду лежать на смертном одре, ты будешь со мной, Джем. Ты говорил, что после смерти мы возрождаемся к новой жизни. И если там, на том свете, есть река, подожди меня на берегу, чтобы мы переплыли ее вместе.
Он вздохнул и посмотрел на руку. Порез под действием иратце стал затягиваться.
– Джеймс Карстейрз, ты слышишь? Смерть разделила нас, но мы с тобой связаны одной нитью. Навсегда.
Покопавшись в седельном вьюке, Уилл достал подаренный ему Джемом нож: узкий стилет с замысловатой серебряной рукояткой. Острием ножа сделал на ладони надрез и стал смотреть, как стекает кровь. Затем встал на колени и воткнул нож в пропитавшуюся кровью землю.
– Джеймс Карстейрз, – тихо произнес он.
Горло сдавило. Так с ним случалось всегда – когда он больше всего нуждался в словах, они от него ускользали. Ему вспомнились слова библейской клятвы парабатаев: «Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить; народ твой будет моим народом, и твой Бог – моим Богом, и где ты умрешь, там и я умру и погребен буду; пусть то и то сделает мне Господь, и еще больше сделает; смерть одна разлучит меня с тобою».
Нет. Эти слова можно было произносить, когда узы были прочными, но не тогда, когда они разрушились. Давида с Ионафаном тоже разделила смерть. Разделила, но не разлучила.
Надевая чистую рубашку, он не удержался и посмотрел на Руну парабатая. Теперь она стала серебристо-белой и выглядела как давно затянувшийся шрам. В ушах зазвучал голос Джема: «„Душа Ионафана прилепилась к душе его, и полюбил его Ионафан, как свою душу… Ионафан же заключил с Давидом союз, ибо полюбил его, как свою душу“. Они оба, и Давид, и Ионафан, были воителями, и души их соединились на Небесах… Вот так в голове Сумеречного охотника Ионафана родилась идея братства – идея парабатаев, которую он впоследствии включил в Закон».
Она забралась под одеяло, и юноша что-то прошептал. Ноги их переплелись, и она поцеловала его в холодную щеку, обдав ее горячим дыханием. Затем почувствовала, как он прижался к ней, словно ее присутствие возвращало его к жизни.
Вдруг он открыл глаза, и она обнаружила, что они пронзительно синего цвета – цвета неба над морским горизонтом.
– Тесса? – сказал он, и тут она поняла, что заключила в объятия Уилла.
Это Уилл умирал, и это на его рубашке, прямо под сердцем, расплывалось огромное алое пятно…
Увидев стремительно приближавшийся нож, он не двинулся с места.
Но вдруг перед глазами возник образ из сна: Тесса бежит к нему по зеленой тропинке. Он мгновенно перехватил запястье оборотня и поднырнул под его руку. Затем резко дернул и сломал ее. Раздался отчаянный вопль, и Уилла охватило мрачное злорадство. Он сделал подсечку и нанес оборотню удар локтем в висок. Нож упал, и оборотень бесформенной массой рухнул в грязь.
Схватив нож, Уилл выпрямился. Теперь их осталось всего трое, и уверенности в них значительно поубавилось.
– Ну, давайте убейте меня, если сможете, – крикнул Уилл и пнул лежавшего без сознания оборотня. – Но вам придется постараться, если не хотите разделить судьбу своих дружков.
спойлер... но в этот момент его грудь пронзила острая, невыносимая боль. Он дернулся – ему показалось, что в него выпустили стрелу. Стакан упал на пол и разбился вдребезги. Упираясь руками в стол, он с трудом поднялся на ноги. Раздался обеспокоенный голос хозяина, но боль была настолько сильной, что он не мог не то что ответить – даже дышать. Невидимая струна, связывающая его с Джемом, натянулась так сильно, что чуть было не разрезала пополам сердце. Уилл кое-как доковылял до двери и вышел на улицу. Сейчас он мог думать только о том, чтобы наполнить легкие свежим воздухом.
На мгновение боль в груди ослабла, и он прислонился к стене. Дождь лил как из ведра, волосы и одежда тут же промокли. Уилл судорожно вздохнул, и сердце его затрепетало от отчаяния. Неужели так подействовало расстояние, отделявшее его от Джема? Ничего подобного он никогда не чувствовал, даже когда его побратиму было совсем плохо, даже когда ему передавалась боль от его ран.
Струна лопнула.
На какое-то мгновение в глазах Уилла двор потерял все свои краски, будто на него плеснули кислотой. Юноша упал на колени, его стошнило. Заставив себя встать, он, будто слепой, побрел в ночь, пытаясь справиться с болью. Рядом с поилкой для лошадей он снова рухнул на колени, окунул руки в ледяную воду и увидел свое отражение. Он был бледен как смерть, на рубашке расплывалось красное пятно.
Мокрыми руками Уилл рванул ткань. В тусклом свете, пробивавшемся через щели в двери, было видно, что Руна парабатаяна груди кровоточит. Проливной дождь смывал кровь, обнажая метку, которая выцветала на глазах, превращая в бессмыслицу все, что для Уилла представляло смысл жизни.
Джем был мертв.
свернуть
