«Great Expectations» kitabından alıntılar, sayfa 7
Нет на свете обмана хуже, чем самообмана
Я помню, что в последующие месяцы не раз стоял на кладбище воскресными вечерами, когда на землю спускалась темнота, и, глядя на овеянные ветром болота, расстилавшиеся передо мной, улавливал в них какое-то сходство с моей жизнью: и тут и там все ровно и скучно, а где-то вдали — неведомая дорога, и туман, и море.
..., оставшись один, стал искать, куда бы спрятаться, и, забравшись за стоврку ворот, ведших к пивоварне, прислонился локтем к стене, а лицом уткнулся в рукав и заплакал. я плакал, и колотил ногой стену, и дергал себя за волосы - так горько было у меня на душе и такой острой была безымянная боль, просившая выхода.
Востипание сестры сделало меня не в меру чувствительным. Дети, кто бы их не воспитывал, ничего не ощущают так болезненно, как несправедливость. ... С тех пор, как я себя помню, я в душе вел нескончаемый спор с несправдливостью. Едва научившись говорить, я уже знал, что сестра несправедлива ко мне в своем взбалмашном, злом деспотизме. Меня не покидало сознание, что, воспитывая меня своими руками, она не имеет право воспитывать меня рывками.
- Ваш клиент и совершил хищение? - спросил я.
- Что вы, господь с вами, - ответил Уэммик необычайно сухо. - Но его в этом обвиняют. Обвинить можно кого угодно. С тем же успехом могли бы обвинить и вас и меня.
Нет на свете обмана хуже, чем самообман, а я, конечно, плутовал сам с собой, выдумывая эти отговорки. Любопытное дело! Не диво, если бы я, по незнанию, принял от кого-нибудь фальшивые полкроны; но как я мог посчитать за полноценные деньги монету, которую сам же чеканил? Услужливый незнакомец, предложив мне, безопасности ради, покрепче свернуть мои кредитные билеты, опускает билеты в карман и подсовывает мне завернутую в бумагу ореховую скорлупу; но чего стоит этот фокус по сравнению с моим? Я сам завертываю в бумагу ореховую скорлупу и подсовываю ее себе под видом кредитных билетов!
Once for all; I knew to my sorrow, often and often if not always, that I loved her against reason, against promise, against peace, against hope, against happiness, against all discouragement that could be. Once for all; I loved her none the less because I knew it and it had no more influence in restraining me, than if I had devoutly believed her to be human perfection
Но я терзался бы этим обстоятельством куда больше, если бы не видел причины его в том, что именно я, а не кто другой, предназначен ей судьбою.
— ...И какого бы мнения ты обо мне ни держался, я не изменюсь к тебе. А несправедливым джентльмену всё-таки не пристало быть,
— добавила она и отвернулась.
Милый, добрый Джо, которого я, неблагодарный, так легко готовился покинуть, я будто сейчас тебя вижу, как ты стоишь, заслонив глаза мускулистой рукой кузнеца, и широкая грудь твоя вздымается, и голос тебе изменяет. О милый, добрый, верный, любящий Джо, я до сих пор чувствую, как дрожит твоя рука у меня на плече, словно трепещет крыло ангела!
...и поселил меня в весьма неприглядной каморке в глубине двора, между голубятней и каретным сараем. Но я заснул здесь так же крепко, как если бы мне отвели самые роскошные апартаменты, и сны, вероятно, видел такие же, какие видел бы на лучшей в доме постели.
