Kitabı oku: «Пернатый», sayfa 4
«Стоять!» – рявкнул Горыныч на жреца, предугадывая, что тот решил второй раз за последние пять минут уйти в глубочайшую несознанку. Это возымело действие. Глаза жреца раскрылись настолько широко, насколько позволял разрез глаз. В них отчетливо читался и страх, и благоговение, и гордость! А меж тем, ему было чем гордиться: он, один из немногих смертных удостоился чести лицезреть их божество – Пернатого Змея.
«Смотри на меня и слушай внимательно!» – просвистел Горыныч тихонько в ухо жрецу, – «Вот и свершилось откровение. Я принял на себя дух великого Кетцалькоатля и стал его прибежищем и телом. Отныне ты верховный жрец. Помни, что я говорил тебе и всем тольтекам. Когда понадобится во мне острая нужда – достаточно произнести самую искреннюю молитву Пернатому змею. И я приду. А сейчас – я покидаю тебя. Мне пора».
И Пернатый Змей взмыл в небеса. Легко и непринуждённо он несся среди облаков.
«Как же давно я этого не испытывал!»
***
Ферна́ндо Корте́с де Монрóй и Писа́рро Альтамира́но остановился перед фреской, разглядывая причудливые узоры на шкуре Пернатого змея. «Свита» конкистадора занималась традиционным для них делом – грабежом и насилием. А в противоположном углу святилища стоял никем не увиденный, незамеченный человек. Самым странным образом рисунок на его одеждах повторяли тот же причудливый узор, что так пристально рассматривал Кортес на изображении Пернатого Змея.
«Фернандо, что вам нужно от этих людей?» – произнес наконец этот человек. Кортес вздрогнул и резко обернулся.
«Опустите свою пукалку. Мне она не причинит вреда. Равно как и этот толедский клинок. Может для людей он и хорош, но мне они не страшны».
Кортес медленно, как во сне, опустил свой кремнёвый пистоль. На землю упал длинный клинок.
«Значит вы и есть этот самый Кесалколалтл?»
«Фернандо, вам не говорили, что коверкать чужие имена – верх неприличия и неуважения к собеседнику? Моё имя – Кетцалькоатль. И мне ничего не стоит уничтожить вас и вашу банду грабителей, насильников и мародеров. Но я не стану этого делать».
«На всё воля Господня», – изобразив набожность произнес Кортес и истово перекрестился.
«Не богохульствуйте. Одного этого достаточно, чтоб я разорвал вас на части. По крайней мере тут проявления Его воли нет. Тут исключительно вариант проявления моей воли. А по сему извольте ответить на мой первый вопрос.
Кортес ответил. Честно. Ибо понимал, что юлить и говорить откровенную чушь о величии Испании, короля, а, тем паче, Церкви – смысла нет: его собеседник видит ложь.
Тот, кто звал себя Кетцалькоатль помрачнел. Медленно он обернулся пернатым змеем и повис над Кортесом.
«Если я убью вас – взамен придут другие. Более дерзкие, более жестокие, более жадные. Противостоять всем я не смогу. И тогда те, кто тут живут, уйдут в юдоль скорби. Все. Я этого не желаю. То, что вы не солгали – уже правильно. Фернандо я оставляю вам эти земли. Берите то, что желали. Но будьте с местными добрее. А я уйду. Я не нечистый и действую не его силой. Я простой древний. И мои силы иссякают. Прощайте. И помните мою просьбу».
