Антонио рассказывал, как недавно читал стихи Гарсиа Лорки на учительской конференции в Аничковом дворце. Читал сначала по-испански, потом по-русски… Звучные испанские строфы Лорки должны были опьянять аудиторию неповторимой музыкой, русские - погружать ее в бездну мятежного смысла…- Великие стихи, да… "Баллада о неверной жене", — рассказывал он, уже пьяненький и огорченный, но по сценической привычке, трубно-звучный: — "А бедра ее метались, как пойманные форели… меня несла этой ночью атласная кобылица!"… На надрыве читаю, непрерывным таким р-рокотом… ну, ясно же: Лор-р-рка! После концерта в гримуборную вваливается целая делегация училок. Ну, думаю, сейчас заставят афишки подписывать. А они: "Как вы смели перед учителями советских школ читать эту срамотищу, эту порнографию?!" Я стою, полуодетый, бабочка на шее болтается… чуть не плачу. Стою и лепечу: "Это же Лорка… Лорка…" — "Вот эту бесстыжую Лорку надо за проституцию упечь известно куда!"
— Грацие ди куоре! А кто он, собственно?
— Ключник, — без улыбки ответил Лука. Бедняга, он сегодня растерял всю свою жовиальность; как мы зависим, о боже, от недомоганий нашего бренного тела. — Если серьезно, очень влиятельное лицо. Умен, наблюдателен, немногословен, — сам увидишь. Ведает всем, что принадлежит Святому Престолу. Всем имуществом, понимаешь?
— Это то, что сейчас называют «коммерческий директор проекта»?
Про себя подумал (языковой барьер, черт побери) — ну, как перевести Луке: «Завхоз — он и в Ватикане завхоз»?
Пока он ехал, раза три принимался кропить равнину весенний дождь. А тут, проследив путь героя до лежанки, взбодрился и воодушевленно припустил: целые пригоршни капель швырял в окошко, словно просо, и они плющились о стекло и сбегали вниз кривыми иероглифами…
сразу выяснилось, что балетная диета и голод — это разные вещи. Ленуся совсем не умела голодать, как это ни странно.
Ирина спала, как обычно — завернутая в кокон одеяла, как белый сыр в друзскую питу.
Вечно упакуется, зароется, да еще под бока подоткнет, — хоть археологов нанимай.
То и дело Захара призывали в ряды какой-нибудь группы, потому как известно: в искусстве, как на поле боя, лучше двигаться "свиньёй".
Нет, Зюня тебе скакать не станет. Ты слышишь? Зюня задумчивый, и везде рисует, где только может, — вон, всю стену в сарае мне испоганил. Его надо пустить по искусству.
Так мыслит иконописец или... художник в гетто: когда выход только один - вверх.
типов внешности не так уж и много… Всевышнему довольно быстро прискучила мелкая работа по индивидуальным эскизам, и, наняв скульптора по оснастке, он запустил поточные линии.
Развернул – надул – лег – уснул. Проснулся – сдул – сложил – ушел на экзамен.