Kitabı oku: «Фантастика. Сборник рассказов», sayfa 3

2.

Линда дыханием грела замершие кулачки. Подмораживало. Осеннее утро пахло опавшей листвой и мокрой древесиной. Ломкая от инея трава похрустывала под сапожками. Девушка ждала парня. А Юхан опаздывал. – Или я пришла слишком рано – спрашивала себя Линда. Она так боялась за Юхана. Он полгода как ушёл в лес с друзьями, и с тех пор не стало покоя окрестным помещикам и ростовщикам. Сгоревшее имение Тенкитен – его работа. Она топталась на месте пытаясь согреться в плохонькой своей одежде. – Юхан, Юхан! – по дороге бежал рослый белоголовый парень. Соломенные волосы были зачёсаны назад, а голубые, как Балтийское море глаза блестели радостью.

Линда смеялась, пряча лицо в ладони и лукаво поглядывая на парня. Он ловил её руки и прижимал замершие пальчики к своим щекам. Она отворачивалась, а он целовал её в шею, лицо, губы, счастливый мимолётным счастьем ещё не разрушенной первой любви. Они ещё долго бы миловались, две весенние птицы среди предснежного леса, если бы не Юхан. – Линда, слышишь, я ненадолго, Линда? – Да, слышу милый … – Ну? – Нет, я не отпущу тебя! Парень отодвигался, внутренне не желая уходить, но чувствуя необходимость скорее исчезнуть, боясь поддаться очарованию мига и тем самым подвести товарищей. Линда же не думала ни о чём. Её девичье сердечко тревожно билось. – Вот – он милый, ненаглядный, такой близкий, понятный, мой … В этом жестоком мире Линда хваталась за любовь, или за спасительное единение душ, дающее реальную основу жизни и защищающее её в кутерьме событий. Она прижималась к Юхану и тот обнимая, знал, как нелегко приходиться ей сейчас – выдерживать тяжёлые взгляды старух – быть невестой и вдовой одновременно.

Лес молчал. Чёрные стволы казалось растворялись в небе кружевом веток. Даже облака то и дело закрывали народившееся солнце. И боязливо теплые лучи погасали, умерщвлённые серым туманом. Небеса никак не могли разрешиться ни снегом, ни дождём. И природа стояла нагая, суровая и безутешная, повторяя вечный круговорот времен года. Тогда, сейчас и потом, через много, много столетий.

Кейси смотрела на себя и не могла узнать, как сильно она переменилась, грусть и скука бесследно исчезли, а жажда жить стала стократ больше. Любимая работа, подстёгиваемая польщённым самолюбием случившегося первый за триста лет замечательного события звала к деятельности. И она с затаённым дыханием вступила в пока чужой для неё жестокий мир земного Средневковья. Вторглась в события, магическое притяжение которых она уже испытала, и не подозревая о роковой развязке пока непонятного для нее спектакля.

Деревня догорала. Обугленные остовы печей и обгоревшие трупы. Шагая по сожженой улице Кейси вглядывалась в жизнь глазами исследователя, для которого, убитые люди значатся лишь заметками на бумаге … Но все более и более в ней просыпалась другая Кейси – женщина, тонко чувствующая и содрогающаяся при виде бессмысленных жертв. И подвластная этому новому чувству Кейси смотрела на жертвы с искренним сочувствием, сопереживая трагедии, предотвратить которую, она не могла.

В кустах послышался треск и на дорогу вывалился грязный, обросший человек в кожаной куртке с металлическими нашивками. Кейси пошла к нему. Он, заметив приближающийся силуэт девушки-призрака, испугался и попытался скрыться в кустах. Кейси остановила его взглядом и загипнотизировав, исследовала сознание: «31 год, имя Вальдур. Из бессвязного сплетения образов – наиболее яркие Юхан, Курт и Линда. Именно с этими людьми и связана трагические события в деревне. Надо их найти!».

***

Комнаты, залы и коридоры орденского замка очень напоминали Кейси музей. Единственный сохранившийся на ее родине, в Планетарном Городе. Такие же высокие потолки, стрельчатые окна, правда колорит стен и фресок художники выбрали по-разному, но там, как и здесь стены подавляли своей толщиной и ни единый звук города не доносился до внутренних покоев. Но несколько комнат музея не могли сравниться с роскошью этого реального огромного дворца. Кейси купалась в струях света, столбами видимых в пыльном воздухе, узорные решётки и витражи радовали взор. Как красиво и витиевато – подумала она, а распутывать загадки местной культуры, записывать, изучать, докапываться до исторических корней и есть главная задача ученого.

Курт спал. Кудрявая черная голова поникла, тяжёлые руки лежали на груди. Кейси затаилась в углу. Она с искренним интересом осматривала кабинет, где каждая вещь несла отпечаток личности хозяина. Курт хмурился во сне, глубокие складки рта ещё более посуровели, брови сошлись. Девушка попыталась проникнуть в его сон, но герцог неожиданно пробудился и … Кейси шагнула на встречу. Он увидел её в потоке мерцающих лучей и глаза их встретились. «Линда» – показалось прошептал он. И вдруг наместник вскочил, опрокинув кресло. И тогда Кейси поспешно ретировалась.

Пусть лучше спит. И она, гипнозом усадив в поставленное кресло, усыпила герцога фон Альбрехта. Видимо зрение землян более острое или воздух позволяет людям увидеть силуэт телебота. Придётся учитывать и это. Кейси рассуждала, раскладывала по полочкам впечатления и обстоятельства и между тем не могла оторвать взгляда лица Курта. Каким человеком или загадочным зверем тогда казался он ей? Что зародилась в его душе, и что за потайная дверца нашлась в сознании Кейси. Если два человека разных цивилизаций ощутили мучительный интерес друг другу.

* * *

Адъютант третий день лежал в кустах у сожжённой мызы. Припасы кончались, а Линда словно знала о засаде и не хотела появляться в родной деревне. – Герцог с меня голову снимет – это уж точно – чесал за ухом Вальдур. И чего я про призрака насочинял? Сам не помню, а такие страсти рассказывают! Теперь вот мёрзни здесь сутками. А не привезёшь беглянку, закопают в канаве – Вальдура передёрнуло, толи от утренней промозглой сырости, толи от предчувствия. По дороге, спотыкаясь от об обгоревшие брёвна шла девушка. Вальдур пристально, до слёз всматривался в её облик, припоминая описание Линды. Это была она! У адъютанта заколотилось сердце. Не упустить. Вот оно прощение герцога, – само идёт в руки. Вальдур затаился. Она непременно подойдёт к своей бывшей избе!

Линда ступала по мёртвым головёшкам. В груди что–то застыло и тугим комком подступило к горлу. Это Курт, он опять преследует меня. – Но зачем же так жестоко. Пусть он убьёт меня, меня, а не всю деревню? – Шептала девушка обветренными губами. Она встала на колени и поцеловала пепел.

– Иди–ка сюда! – кто–то захрипел у неё за спиной. Девушка даже не успела оглянуться, как грубые руки зажали ей рот и верёвка обвилась вокруг стиснутых ладоней. Вальдур испытывал ни с чем не сравнимое чувство. В наскоро поставленные сети попалась такая птичка! Он прижал её тёплое тело к себе, ощутив жёсткими пальцами, давно не знавшими женской ласки, ее упругое молодое тело.

– А–а–а – от радости хотелось заорать Вальдуру – лошадь шла рысью, охристые перед зимой шапки бронзовых сосен мелькали на сереющем небе. А Вальдуру уже чудилась благодарность герцога и солидное вознаграждение. Из–за поворота дороги, за редеющими стволами кривых сосен показались черепичные крыши Кенигсберга.

3.

Юхан размашисто шагал по мелкому грязному песку лесной дороги. Сосновые иглы беззлобными колючками тянулись к свету. Он только что простился с Линдой и теперь невольно ускорял шаги стремясь скрыться за поворотом, – не обернуться, не смалодушничать. Юхан сжимал зубы, но в носу досадно першило. – Эх, дубина стоеросовая, раскис за бабьей юбкой. – невесело подумал он. – Обещаем любимым золотые горы, мечтами и ласками заманиваем в семейный капкан. И потом бросаем, погибая за убеждения. А их красота растворяется в годах и детях. Он замотал головой, отгоняя грустные мысли и ускорил шаг.

* * *

Кейси пришлось заново создавать маскировочный образ телебота. Его призрачный силуэт пугал горожан, вызывая у людей тревогу и страхи. После перепрограммирования она, управляя телеботом выглядела крестьянкой средней руки и могла беспрепятственно появляться в людных местах.

Едва ли Кейси осознавала прошедшую в ней перемену, но неизменно чувствовала свежесть и душевную приподнятость. Она читала лица. Она видела радость и горе, страдание и восторг. Но это были живые эмоции, а не просто пластмассовые улыбки Планетарного Города. Люди не прятались друг от друга, они искали поддержки, клялись, дрались, любили наяву. Кейси с удовольсвием, топталась на базарах, проникала в дома, подглядывала за влюблёнными и всё глубже тонула в этой жизни. Капкан готов был захлопнуться. Мир звериных законов взял в полон жительницу цивилизованного Кувейлоо. С высоты звездной цивилизации она упала до примитивных человеческих отношений. Попалась на приманку искренности и темперамента.

Кастт и Нортт видели перемены происходящие с Кейси, но не вмешивались. Постигать мелкие интриги, снимать на видео драки и рыцарские турниры они считали ниже своего достоинства. А восторженность с которой она принималась рассказывать о своих приключениях вызывало у них отвращение. Это только усилило раскол в экипаже. И Кейси пыталась всё дольше забываться в телекресле с прибором биосвязи на голове. Пилот и штурман с недоверием всматривались в кадры земной хроники. А Кейси уже жила там, внизу, возвращаясь лишь поспать на «Риико», – маленький осколок далёкой, затерянной в галактических просторах холодной Родины.

Теперь она часто наведывалась к фон Альбрехту, телепризрак легко проходил сквозь монолит стен и она подолгу с любовью наблюдала за герцогом, затаившись среди ниш и гобеленов. Теперь Кейси знала почти все окружение Курта, его образ жизни, привычки, была в курсе интриг и желаний. И в детском изумлении она не думала о судьбе тех кто находился «за кадром», живя минутой, очарованная театром лиц, мимики и жестов.

* * *

– Нет я сделаю это, сделаю, сделаю! – словно заклинание шептал Юхан. Поздние прохожие шарахались от него. А широченная фигура в крестьянской рубахе и новых белых обмотках мелькала по улице всё ближе к Пороховой башне. – Этому развратнику мало городских девок – думал взбешенный Юхан. Посадить Линду в пороховую башню, означало на языке горожан – сделать её своей наложницей. Башню охранял десяток головорезов, но Юхан надеялся на свою силу, внезапность похода и наглость похищения. Большой моток веревочной лестницы висел на его правом плече. Я сделаю это – шептал он на бегу.

Герцог доверил охрану башни отличившемуся адъютанту, и тот внезапно взявшийся за ум, бросил пить и вечерами пропадал в торговых рядах и ремесленных мастерских. Если бы он знал, что его счастье и благополучие находяться под непосредственной угрозой молодого прусса, он не болтал бы с мастером о секретах ремесла и условиях вступления в гильдию торговцев.

Стальное предрассветное небо смутно очерчивало громоздкий профиль городской стены. Мерно расхаживали часовые. На карнизе Пороховой башни, прижимаясь к стене сидела едва угадываемая в темноте человеческая фигура. Решётка окна казалось так близко, Юхан вплотную подобрался к обрыву, страхующая верёвка натянулась, и Юхан нагнувшись перемахнул на покатый каменный подоконник, здесь в глубокой нише окна, он мог отдохнуть. Ножовка была приготовлена заранее. Юхан даже не мог позвать Линду, чтобы не возбудить подозрение часовых и обвязав решётку ветошью он медленно и сильно начал пилить. Линда, измученная ожиданием и неизвестностью, прикорнула на койке. Ей снился Юхан, она бежала к нему, но дорогу преградил грозный Курт фон Альбрехт, который схватил и поднял ее на руки, как тогда, во время последней встречи у него в кабинете. Он казался одержимым и влюбленным одновременно: – Ты будешь моей! По её щекам текли две слезинки, она металась и всхлипывала во сне. А за окном коридора, примыкающего к спальне, на фоне всполохов молодой зари, привязав себя к решётке, пилил решетку Юхан.

* * *

Вальдур, заложив руки за спину, расхаживал по тюремной камере. – Герцог меня утомил своими капризами и издевками. Не пей, не говори, сделай так, сделай не так! У меня своя голова на плечах. Я решил жениться и вступить в Торговую гильдию, для этого мне нужны деньги. Герцог щедро заплатит мне за Линду, а за твою поимку герцог мне заплатит вдвойне. Ты ведь чуть не увел у него из под носа только что пойманную девчонку! Линда родилась в Кенигсберге, а значит она может быть даже женой дворянина, как свободная по рождению! – продолжал адъютант. Когда я получу деньги, и если ты – Юхан, настоящий бандит и будущий каторжанин его убъешь, то я сделаю так, что вы с Линдой получите свободу. Вальдур посмотрел в потолок и раскатисто захохотал. Избитый и привязанный Юхан смотрел в пол, только катающиеся желваки выдавали его гнев. А если откажешься, я скажу Линде, что ты продал её фон Альбрехту. Да еще торговался, как за молодую и крепкую лошадку! Юхан вскинул голову, на разбитых губах скользнула презрительная усмешка. – Она красивая, послушная и нежная в постели? Не правда ли?! – с издевкой обернулся к нему Вальдур. Юхан молчал. Он корил себя за провал, и ему был противен этот самодовольный тупой рубака, рассуждающий как приказчик, готовый купить и продать саму душу, лишь бы дали настоящую цену. – Ты не улыбайся, а лучше подумай, как ты перережешь его благородное горло. Как после этого тебя будут ценить твои друзья-бандиты! Как мы договоримся, тогда и герцогу останется недолго жить! Внезапно дверь громыхнула от удара руки, Вальдур испуганно умолк на полуслове и на ослабевших ногах подбежал к двери и отодвинул засов. За порогом стоял белый как полотно герцог. – Шваль, с чего бы это мне осталось недолго жить? – коротко выдохнул он и отшвырнув Вальдура с дороги, шагнул в камеру. Курт фон Альбрехт с минуту постоял перед Юханом осматривая его, как добытую на охоте дичь, лишь раз обронив: – На волка и волчий капкан – и резко обернулся к Вальдуру. Тот был вне себя от гнева. Рушились всё его честолюбивые замыслы и обидчик опять он! Самодовольный фон Альбрехт. Адъютант с ненавистью смотрел на герцога. – Как ты смеешь плести интриги за моей спиной! – герцог не успел договорить, как Вальдур, испустив глухое рычание кинулся на Курта. В его руке сверкнула сталь. Но герцог отточенным движением поднырнул под руку адъютанта и выбитый нож зазвенел о плиты пола. Вальдур упал, из-под его груди, на камнях, расползлось кровавое пятно. – Шваль – снова сказал герцог, вытирая свой окровавленный кинжал о камзол умирающего адьютанта. Фон Альбрехт вышел в коридор и до плененного Юхана донёсся обрывок фразы: – Он не простой бандит, он еретик и чернокнижник… на площади перед башней … да … как вам будет угодно.

Кейси стояла за спиной Курта фон Альбрехта. Грёзы рассеялись. Она видела не спектакль, где играют смерть … Это было убийство. Хладнокровное убийство сильным более слабого. – И рядом с сильным и благородным мужчиной должна быть я, а не эта хорошенькая простушка! Он сейчас пойдёт к Линде – подумала она. – К дикой, напуганной девчонке, которая никогда не вознесет его к вершинам любви и страсти. Не станет его подругой и герцогиней! Но я не могу вмешиваться. Нельзя! Кодекс законов контакта … Родной Кувейлоо, ты так далеко, что никогда не поймёшь меня.

На площади, перед Пороховой башней, к столбу посреди рухляди и вязанок дров прикручивали Юхана.

4.

У Курта перехватило дыхание, неприятное, сосущее ощущение под ложечкой возвращало к событиям в тюрьме. – Каков помошничек! Готовить заговор и убийство патрона! Но нет … Всё! Всё кончено! – успокаивал он себя – Вальдур мёртв, а Юхан этот деревенский бунтарь… – последняя преграда между Линдой и мной будет сожжена. Костёр занимался. Слабые ещё огоньки пробегали по поленьям, густой дым стлался по земле, полз по стенам, окутывал громаду башни. Герцог с нетерпением смотрел на пламя: – Пусть святой огонь отправит его душу к праотцам. Пусть умрёт соперник, а девушка достаётся сильнейшему – усмехнулся вон Альбрехт. Дрожащие языки сомкнулись в единый гудящий столб. Но Курт даже не взглянул на умирающего Юхана. Ему так хотелось уединиться с Линдой, что даже в пламени он видел ее образ. Но дымные струи вдруг решили его обмануть и в их переплетении на него укоризненно посмотрела Эрме – добрый дух Кенигсберга. – Неужели это знак свыше? Герцог не боялся живых, но призраков не убьешь мечом и нельзя посадишь в тюрьму! Мучительное притяжение черноволосой Эрме, костёр, объятая дымом площадь, разбудили в нем страх высшей кары. Мести божественной и неизбежной. Ее он боялся всегда и убивал в основном чужими руками, но если участвовал сам, то спешил избавиться от свидетелей. И вздыхал спокойно, лишь со смертью последнего из них. А сейчас на костре горел соперник, не человек, нет, низшее существо, посягнувшее на «законное имущество» ордена. Но Свена смущало уже знакомое ощущение, пристальный взгляд – который он постоянно чувствовал на себе в комнатах замка. Кто следил за ним? Свен догадывался и даже приглашал священника – обрызгать стены святой водой, но Эрме почему-то не уходила.

Горожане, кое–где смотревшие из окон, и столпившиеся у огня внезапно вздрогнули. Словно вздох ужаса пронёсся над толпой. От одной из групп притихших горожан отделилась молодая крестьянка и вошла в костёр. Она, не касаясь углей, взбежала к столбу и там в гудящем пламени окружающие увидели призрак. Словно растворяясь в огне, крестьянка исчезала и ее до боли яркий силуэт, всё сильнее проступал на фоне исчезающего в огне крестьянского платья. – Эрме – шумом морского прибоя выдохнула толпа. На пылающих жаром углях стояла неземной, просто дьявольской красоты, обнаженная девушка. Полупрозрачная кожа дрожала искрами, огромные зелёные глаза, смотрели прямо на фон Альбрехта. – Иди ко мне, моя дъяволица – крикнул ей, распахнув объятия, уже не боясь ни бога, ни черта, ни осуждения толпы – Курт. Люди шарахнулись от него. Наместник Тевтонского ордена, богохульник и дьяволопоклонник! Так оскорбить добрый дух … до сих пор ещё не решался никто! Призрак, на которого были устремлены десятки глаз, отделился от костра и медленно, как будто издеваясь над зрителями, полетел к окну Пороховой башни. Курт, воздел руки к небу: – Боги, не дайте дьявольской Эрме освободить Линду? Огнем и мечом я буду защищать имущество Ордена и свою законную добычу! Он что-то еще прошептал и готовясь к схватке, покачнулся на полусогнутых ногах и резко вынул меч из расшитых золотом ножен. Два телохранителя подскочили по бокам. Он недовольно повел плечами, освободившись от их опеки повернулся и побежал к башне. Кованная дверь хлопнула, изнутри звякнул засов. На площади началась паника. Какой–то старик, стиснутый разбегающимися людьми, пробормотал: – Отмучилось, безвинное сердечко, Юхан мой сыночек! – старый Ханс похоронит твой пепел в прибрежном лесу.

– Ах этот Курт! Какой мужчина! Сильный, искренний и порочный! Кейси мучительно тянуло к нему. И ей стало казаться, что не телебот парит над костром, а она сама наконец-то сделала шаг с небес и готова отдаться безумной земной любви, вступить в реальный мир. Но телебот, которым она пользовалась, был не материален. Сделать его материальным, могла только энергия звездного корабля. – Герцог, Линда! Клубок страстей, который не разрубить? – Мечтая стать частью этого мира, Кейси преступала законы свой родины. Кодекс невмешательства гласит, что любой изменивший естественное течение истории на гуманоидной планете, тем самым совершал тягчайшее преступление перед этой цивилизацией, внося в умы смуту, а в летописи неразрешимые загадки и порой затрудняя будущий официальный контакт своей родной цивилизации с этими же аборигенами.

И Кейси, сидя за ротопультом «Риико», вошла в костёр на Земле, а затем направилась к окну Пороховой башни. Форсированный робот становился опасен для людей. Но только так можно было что-нибудь изменить. Она прошла сквозь решётку окна и робот, объятый маревом горящего воздуха, застал за стеной стоящего на коленях скорбящего герцога. Он целовал Линду в губы. В остывающие губы. Её тело безвольно лежало у него на руках, и герцог плакал. Скупые, мужские слёзы текли по его холёным щекам. Что он думал в эти минуты? О невозможности пленить солнечный луч? Или о потере свой любимой игрушки? Какие еще мысли растрогали его большое сердце? Линда, свив верёвку из разорванного белья повесилась на потолочной балке.

– Она умерла, она умерла! А я снова как беспомощный и от того, взбешенный зритель. Что стоит этот железный «ящик», Риико, что стоит наша высокоразвитая цивилизация, если я ничего не могу сделать!? – Девушка сдвинула со лба прибор связи, поставленная в тупик трагической ситуацией, в которой она была уже реальным действующим лицом, и стала метаться в мучительных поисках быстрого решения. Вдруг, ее лицо осветилось надеждой. – Она будет жить, а я …. Кейси встала с кресла и заперла дверь изнутри, затем подойдя к пульту, расчётливо вынула один из блоков управления телеботами и быстро переключила его. Энергия корабля, по созданному каналу пошла к Земле. Кейси вернулась к креслу и снова надела прибор биосвязи. И, нажав клавишу, перевела аппаратуру в режим перезаписи.

Курт фон Альбрехт поражённый смертью Линды ничего не видел и не слышал. А за его спиной голубой призрак превратился в раскалённый столб плазмы. Звенящая вибрация наполнила комнату, дрожала в ушах. Люди на площади увидели, как из крыши башни поднялся к небесам звенящий зеленый луч. И вдруг, земная, прусская девушка, словно пробуждаясь от долгого сна вздрогнула и медленно открыла глаза… Слезинки, застывшие на щеках Курта, затряслись. Герцог смотрел на ожившую Линду и засмеялся от счастья, его губы прыгали, безвольные руки отпустили девушку на пол. Но Линда стала меняться. Ее облик задрожжал и черты изменились. Две женщины – небесная и земная слились воедино. В тело Линды вошла душа Кейси.

Капитан и штурман ломились в запертый центр управления полетами. Замкнутый блок дымился. Сознание Кейси медленно гасло, последним движением разума, она заключила тела герцога и земной девушки и в силовой защитный кокон и на полувздохе поникла, став навсегда иной.